Дорогая Молли,
Пожалуйста, прости Рона за то, что он покинул Нору, никому не сказав. Он был нужен мне для деликатного дела, и без него мои усилия наверняка потерпели бы неудачу. Рон продемонстрировал мужество, самодисциплину и зрелость и помог мне освободить молодую женщину из плена более ужасного, чем она могла представить. Я очень горжусь им.
Увидимся в это Рождество,
С любовью,
Гермиона
Девушка встала и протянула пергамент Рону, который прочитал его широко раскрытыми глазами. Он усмехнулся, сворачивая его и засовывая в свою мантию. — Это будет греть меня всю неделю! — сказал он радостно. — Мама будет возмущаться, — его голос поднялся выше. —«Мой мальчик! Так храбр! Такой взрослый! — он протянул руки для объятий, и Гермиона без колебаний обняла его, затем отступила и взяла его за руки. — Дай мне знать, если тебе снова понадобится защита, — самодовольно сказал Рон. — Конечно, — рассмеялась девушка. Уизли весело взмахнул рукой, а Гермиона начала взбираться по лестнице, улыбаясь про себя. Она остановилась у совятни, чтобы прочитать свиток Люциуса. Ведьма ничего не передаст Астории только с его слов. Сообщение было таким, как она и ожидала: коротким, по существу и слегка жутким.Моя дорогая мисс Гринграсс,
Я решил, что в интересах нашей семьи, будет лучше если вы снимете La Chaîne d'Étoiles и вернёте нам.
Я сожалею о потере столь интригующего союза.
С благодарностью,
Лорд Люциус Малфой
Гермиона покачала головой, почти забавляясь, и вошла в совятню, чтобы привязать свиток к лапе Брауни. — Отнеси это Астории Гринграсс, пожалуйста, — сказала она, поглаживая пушистые перья. Сова ласково укусила её и улетела. Она положила руки в перчатках на совиные перила и смотрела, как маленькая фигурка Брауни исчезает в темноте. Ночной ветер трепал её волосы и рвал мантию. Но она осталась, несмотря на холод, думая о Люциусе в его камере, плетущем свои больные заговоры. Некоторые вещи не меняются. Но потом девушка подумала о Роне, отложившем в сторону свою ненависть и страх, чтобы сегодня последовать за ней в Азкабан. Она подумала о Драко. Она подумала о Пэнси и её взгляде, когда Невилл коснулся её волос. Она подумала о Джинни, решившей быть гламурной, но не до крайности. «Меняться. Мы все можем измениться». Холодный ветер усиливался, вызывая мурашки по спине девушки, но она почти не замечала, едва слышала шелест перьев и тихое уханье сов. На следующей неделе предстояли слушания Люциуса и Нарциссы перед Визенгамотом, и эти результаты помогут определить будущее Драко. Грейнджер вздохнула и отвернулась от перил. Слушания не пройдут быстро. Ей надоело ждать, наблюдать за Драко, заниматься зельями, посещать тюрьмы и охотиться на Любовных гномов… Любовные гномы. Она так и не связалась с Луной, и её подруга, вероятно, в эту самую минуту бродила по замку, терроризируя невинные парочки. Слова Блюмбелл из их первого занятия ЗОТИ шептались у неё в голове: «Я хочу, чтобы вы все думали о любви… любви к семье, друзьям, местам и вещам, и да, романтической любви…» Гермиона замерла на совиной лестнице. Разные виды любви, даже разные виды романтической любви. В ее голове пронеслись разные пары… конечно. Завтра она поговорит с Луной.***
На следующее утро Гермиона не стала искать Драко. Как и на следующий день после того, как она стащила его серебряный снитч, она знала, что блондин объявится. К сожалению, он оказался в коридоре Прорицаний сразу после завтрака. — Положи сеть, Луна, — сказала Гермиона. — Тебе не нужно загонять их. Говорю тебе, я знаю, как найти твоих Любовных гномов. Лавгуд уставилась на нее, наконец уделив Грейнджер всё своё внимание. Когтевранка всю дорогу от Большого зала описывала сложную цепочку воображаемых существ: «Вуберы, как правило, собираются вокруг Монзи, которых всегда можно увидеть рядом с Лупи после дождя, а Лупи следуют за Любовным гномом, когда…» — Луна, — повторила Гермиона, — всё, что тебе нужно сделать, это… — она замолчала, когда до неё донесся знакомый запах одеколона и теплого солнечного света. Драко шагал к ним с кожаной сумкой в руке, в развевающейся чёрной мантии. — Грейнджер, — прорычал он, игнорируя Лавгуд. Как будто это когда-нибудь работало. — Драко! — глаза Луны загорелись. — Ты успел расспросить свою мать о Фонтане воспоминаний до того, как её арестовали? Гермиона не смогла сдержать тихий стон, ожидая немедленной сцены, но Драко просто посмотрел на когтевранку, прежде чем снова обратить свое неодобрение на Гермиону. — Мне нужно поговорить с тобой, Грейнджер. — Что ж, сейчас я разговариваю с Луной, — сказала Гермиона, раздраженная его своеволием звать её Грейнджер. — Давайте все приятно поболтаем! — предложила Лавгуд, звуча совсем как Блюмбелл. Она открыла дверь в маленькую классную комнату и вошла с сеткой через плечо. Гермиона фыркнула и последовала за подругой, и Драко, конечно же, последовал за Гермионой. Прямо как цепочка Вуберов и Монзи. — Это у тебя под джемпером светящийся кубик, Драко? — спросила Луна. — Как умно — их свет часто привлекает Любовных гномов и… — Нет, — отрезал Драко, слегка краснея и застёгивая мантию. Гермиона не обращала на остальных внимания, она была слишком занята осмотром. Комната была набита атрибутами для Прорицания: зеркалами, хрустальными шарами, чайными сервизами, коробками с ветками и яйцами. Изъеденные молью экземпляры «Рассеивания будущего» — уровни с 1 по 4 — были сложены на столах. Большой хрустальный шар, наполненный бледным туманом, стоял на высокой подставке возле учительского стола. «Конечно», — подумала Гермиона. Падма Патил попросила урок Прорицания в ПОРНО, но Гермиона отказалась. «Я не вижу смысла даже сдавать ЖАБА по этой дисциплине», — сказала она старосте. Падма в гневе удалилась, пообещав основать собственную учебную группу. Очевидно, Луна привела Гермиону и Драко в штаб-квартиру Обучающей помощи в Предсказаниях. Теперь Драко стоял, прислонившись к закрытой двери, скрестив руки на груди и глядя на обеих ведьм. Грейнджер проигнорировала его. — Смотри, Луна, — Гермиона стерла палочкой ряды цифр с доски, затем взяла мел. Она быстро написала две колонки имен, — никаких гномов рядом с Гарри и Джинни, Драко и мной или Пэнси и Невиллом. Но вокруг Тео много, со мной он или с Лавандой. И особенно много вокруг, ну, Эрни и меня. Малфой прищурился, но Лавгуд просияла. — Гермиона! Ты же не имеешь в виду… — Да, — сказала Грейнджер. — Это, очевидно, особая порода Любовных гномов, которых привлекают романтические чувства, да, но безответные романтические чувства. Лавгуд захлопала в ладоши, взволнованная. Хрустальный шар на подставке светился ярко-розовым, а две призрачные фигуры танцевали, но на самом деле, было больше похоже на то, что они корчились в тумане. — Конечно! — воскликнула Луна. — Тео испытывает к тебе безответные чувства… — А Лаванда к Тео, — быстро сказала Гермиона. — И Эрни, конечно же, безнадежно предан тебе, Гермиона. Он всегда смотрит на тебя… — Этого будет вполне достаточно, — вмешался Драко, звуча совсем как его мать. — Луна, я полагаю, теперь у тебя достаточно дел, поэтому я надеюсь, что ты, возможно, подумаешь о том, чтобы взять себя и свою сеть, чтобы найти какого-то жалкого, тоскливого и слишком глупого, чтобы понять, что на его чувства никогда не ответят взаимностью. — О да, — весело сказала Лавгуд, с лёгкостью разгадывая предыдущее утверждение. В конце концов, она была когтевранкой. Девушка обняла Гермиону. — Спасибо! Блюмбелл будет очень довольна. — Это же нам жизненно необходимо, — протянул Драко. — И, Драко, я уверена, какой бы приговор не получила твоя мать, домашний арест будет включен, — Луна продолжила. — Идеальное время для ремонта! Малфой ощетинился. Гермиона вытолкнула Лавгуд из комнаты быстрым «всегда-пожалуйста-до встречи-на-Трансфигурации-пока». Она захлопнула дверь и повернулась к слизеринцу. — Ты говоришь со мной сейчас? — спросила Грейнджер. — Ты нарушаешь своё маленькое правило, Малфой. — Мне больше хочется сломать тебе шею. Как ты смеешь навещать моего отца? — лицо Драко было мрачным. Гермиона подошла к учительскому столу и запрыгнула на него, свесив ноги. Она одарила высокого волшебника воздушной улыбкой. — Я полагаю, Астория вернула тебе бриллианты. — Да, и показала мне письмо, — Драко разжал руки и подошел ближе. — Очевидно, мой отец все это время контролировал ожерелье, — он вытащил свою палочку, и Гермиона настороженно посмотрела на неё. — Я сказал тебе оставить это, Грейнджер, — сказал он. — Моя семья. Мои родители. Моя бывшая невеста. Мои. Мои дела. Но ты же должна была вмешаться, не так ли? Что ты обещала моему отцу в обмен на эту маленькую услугу? — Я ничего ему не обещала. — Я тебе не верю. Мой отец ничего не делает бесплатно. Чем ты пожертвовала, чтобы помочь девушке, совершенно не заслуживающей чего-то? — Ничего, — самодовольно ответила Гермиона. Хрустальный шар рядом со столом превратился в темно-серый туман, кружащийся вокруг тонкой заостренной фигуры. — Ты думаешь, что сможешь играть со мной в игры? — голос Драко дрожал от ярости. — Думаешь, ты можешь пойти одна в Азкабан и играть в игры с моим отцом? — Я пошла не одна, — сказала Гермиона. — Рональд пошел со мной. У Драко отвисла челюсть. — Рон чувствовал себя ужасно из-за того, что назвал меня шлюхой Пожирателя Смерти, — безмятежно продолжила девушка. — Это была хорошая возможность загладить свою вину. — Я не верю ни единому слову, — глаза Малфоя сузились. — Я не верю, что ты взяла Рональда Идиотизм-как-образ-жизни Уизли в Азкабан, чтобы помочь тебе противостоять моему отцу. — Хочешь не верь, — Гермиона пожала плечами. — Как я уже говорила тебе раньше, из меня дрянной окклюмент. — Ты думаешь, я не проверю? Я хочу знать каждое слово, которое мой отец сказал тебе, — Драко подошёл ещё ближе, угрожающая фигура куталась в чёрную мантию, его палочка была направлена на голову девушки. Гермиона сглотнула, но не отвела взгляд. — Продолжай, — сказала она. — Я буду осторожен, — Драко колебался. — Пока ты там, можешь посмотреть моё ПОРНО, — сказала Гермиона. — Я уверена, что ты отстаешь. Его губы дрожали — почти улыбка, затем Малфой кивнул и прошептал: «Легилименс». Грейнджер задрожала. Внезапная близость Драко затопила её чувства, а теперь его магия затопила ее разум. Но вместо её визита к Люциусу на смену пришли другие сцены: злая ухмылка парня по дороге в карете в Хогвартс, отблеск огня на его лице в ночь на гриффиндорской вечеринке, лицо Драко, такое юное и разбитое с Кексом на плече («Не злись»), Малфой держал её на своей метле, он мокрый и дрожащий в гриффиндорском одеяле. … И, наконец, Малфой, стоящий перед ней в своей спальне с скривленной губой и затравленным взглядом: «Ты не хочешь знать, что я думал о тебе тогда, ночью, один в темноте…» Драко отшатнулся назад, тяжело дыша, связь оборвалась. — Сдерживай себя! — рявкнул он, его лицо стало ярко-красным. — Ты контролируй себя! — Гермиона зашипела в ответ, сама немного задрожав. — Ты большой эксперт, обученный Пожирателем Смерти! Она посмотрела на хрустальный шар, который был чернильно-черным, если не считать крошечного прыгающего розового очертания. Драко на мгновение закрыл глаза и глубоко вздохнул. — Хорошо, — сказал он более спокойно, — просто… просто подумай о своём визите в Азкабан, — еще один глубокий вдох, — подумай о моём отце. Гермиона кивнула и закрыла глаза. Было легче, не видя его лица. Она снова почувствовала магию, теперь безошибочно сосредоточившись на недавней встрече. «…Мисс… Грейнджер…» «…Глава о музыкальных рунах…» «…Слабовато…» «…Я любила Рона, когда твой сын ещё погряз во зле и ненависти…» «… Грязнокровная шлюха…» Магия Драко задрожала и угрожала разорвать связь, но он переориентировался. «…Вы уже сказали, что Драко не станет его использовать, мисс Грейнджер». « Может быть, у его наследников не будет таких изысканных манер». Ужас пронзил магию Драко, но удержался. «…Мисс Грейнджер, вы тоже «дикая», хотя и кажетесь ручной?» Каким-то образом Драко держался, пока не дошёл до её воспоминаний о выходе из комнаты Люциуса. Затем он опустил палочку и отступил назад. Его лицо было бескровным, а палочка дрожала. — Ты действительно этого не сделала, — выдохнул он. — Ты ничего ему не обещала. — Конечно, нет,— Гермина фыркнула. — Он смотрел на тебя, — прорычал Драко. — Да, — сказала она. Мужчины семьи Малфой. Все они были извращенцами. — Он разговаривал с тобой о рунах, — сказал слизеринец, как будто ни одна тема не могла быть более наводящей на размышления, — о панихидах. — Да, — снова сказала Гермиона. Она чуть не закатила глаза, но тут же вспомнила, как обсуждала панихиды с Драко на уроке Заклинаний над Кодексом Руникус. Малфой наиграл для неё эту странную, запинающуюся, душераздирающую мелодию на рунах. Затем он прислонил её спиной к доске: «Ты думала обо мне?» — Я бы предпочла обсудить с тобой руны, — сказала Гермиона в слабой попытке соблазнить. — На этот раз ты зашла слишком далеко, Гермиона, — Малфой выглядел просто разъяренным. — Скоро твоя удача отвернётся, и ты снова окажешься во власти Пожирателя Смерти. Неужели ты ничему не научилась? — Я в порядке, Драко, ты сам видел… — Ты должна перестать это делать, — парень почти умолял. — Ты должна перестать рисковать собой ради Тео, ради Астории… — он сглотнул, — ради меня. — Я не остановлюсь, — упрямо сказала Гермиона. — Это я. Я провела семь лет, рискуя собой ради Гарри, и я рискну снова, если придётся. Драко, твой отец держал Асторию на привязи. Только не говори мне, что он не планировал, как бы это провернуть, всю дорогу от Азкабана. Малфой упал на ближайший стул, склонив голову, его белокурая чёлка закрыла глаза. Гермиона соскользнула со стола и опустилась перед ним на колени. Она взяла его за руки, пытаясь заглянуть ему в лицо. — Ты предупреждала меня об Астории, — прошептал Драко. — Я должен был справиться с этим сам. Я просто… не мог вернуться туда. Гермиона ничего не сказала, только крепко сжала его руки. Малфой вздохнул. — Ты была права, что привела Уизела, — признал он, его голос стал громче. — Его поведение было на удивление обдуманным. — Действительно, высокая похвала, — пробормотала она. — Для Уизли — да, — сказал Драко. Он слегка поднял глаза, встретившись с ней взглядом, и мягко оторвал свои руки от её. Гермиона откинулась на пятки, и парень потянулся, чтобы убрать прядь волос с её лица. Его пальцы сжались, и он потянул её голову назад, приподняв подбородок. Глаза Гермионы закрылись, и она ждала прикосновения мягких губ к своим. Но пальцы Драко выскользнули из локона, и Гермиона услышала скрип его стула. Она открыла глаза и увидела, как фигура в чёрной мантии встает и отступает. Затем он взял свою сумку и собрался уходить. Гермиона тоже встала. — Драко, — сказала она. Он повернулся, чтобы посмотреть на неё, его кожаная сумка свисала с одной руки. Они стояли примерно в пяти футах друг от друга, хрустальный шар между ними был пуст, если не считать крошечного серебристого свечения. — Ты не можешь бегать вечно, — тихо сказала Гермиона. — Я принадлежу Цезарю. Они долго смотрели друг на друга, затем, не говоря больше ни слова, Драко быстро подошёл к двери и вышел из комнаты.***
Драко держался на расстоянии до конца недели, хотя Гермиона часто ощущала на себе его взгляд. Гарри продолжал преследовать слизеринца по пятам, к явному раздражению первого, но, хотя Малфой по-прежнему в основном избегали в школе, проклятия и дразнилки стихали. Однако Драко по-прежнему выглядел измученным и преследуемым, он мало ел и вежливо отказывался от любых угощений, которые предлагала ему Пэнси. Только Писклявые мыши могли вызвать у него улыбку, хотя Гермиона следила за тем, чтобы они его не доставали. Тео вернулся к своей обычной учтивой манере, и Гермиона неохотно позволила ему снова присоединиться к её столику на Зельях. У слизеринца, должно быть, был момент «Я порежу тебя осколками стекла» с Лавандой, потому что девушка даже не смотрела на него, и её руки дрожали, когда она считала их когти грифона. Гермиона думала о том, чтобы помочь ей, как с заданием, так и с её очевидным беспокойством, но передумала. Может быть, это научит Лаванду перестать гоняться за слизеринцами. Это было в тот момент, когда вся школа разделилась из-за последних действий Малфоев, и напряженность между почти всеми восьмикурсниками (особенно между Джинни и Блейзом, Гермионой и Тео, Лавандой и Тео, и, конечно же, Драко и почти всеми остальными) ), что слизеринцы решили провести собственную межфакультетскую вечеринку и пригласить других восьмикурсников. Невилл умолял Гермиону прийти ради Пэнси (Паркинсон планировала вечеринку с Асторией, в первую очередь), и Гермиона согласилась, помня упоминание Невилла о Драко и его помощи с Непорочной землей. Вечеринка в субботу вечером была только для слизеринцев и гриффиндорцев, спасибо Мерлину, который исключил Луну и Джастина Финч-Флетчли среди прочих. Однако Эрни и Падма были приглашены в качестве старост школы (типичный политический ход Слизерина). Гарри тоже был приглашён, и неожиданно согласился прийти вместо того, чтобы сослаться на обязанности аврора на выходных. Дресс-код в приглашении был «полуформальным», явной попыткой заставить гриффиндорцев отказаться от джинсов и кроссовок. Гермиона обнаружила, что стоит перед зеркалом в своей спальне в ночь вечеринки, её пальцы дергаются, чтобы схватить палочку и удлинить подол платья. То, что на ней было надето, было ошибкой Пэнси: шокирующее темно-зеленое — почти черное — платье на бретелях с короткой струящейся юбкой, открытыми плечами и глубоким V-образным вырезом. Джинни также тщательно уложила волосы Гермионы в длинные локоны, а две шпильки Глорианы убрали пряди с её лица. — Это уже слишком, — сказала Гермиона, глядя на своё отражение. Серебряные браслеты на запястье гармонировали с босоножками на каблуках. — Совсем слишком. — Ты выглядишь ослепительно, — сказала Джинни. Сама она была одета в тёмно-фиолетовое платье без бретелек с аметистовой подвеской на золотой цепочке. Её волосы были распущены и падали гладкими медными волнами с пробором посередине. Гермиона покачала головой. — Ты ослепительна, Джин. Гарри сойдет с ума. — Я одеваюсь не для Гарри или Блейза, — строго сказала Джинни. — Я одеваюсь для себя. Гарри ждал в гостиной Гриффиндора с Невиллом, и Гермиона остановилась на лестнице, ошеломлённая, потому что это мог быть Тео в очках, стоящий там. На Гарри был чёрный костюм с белоснежной рубашкой и зелёный галстук в тон его глазам. Его волосы даже торчали организованно. Пэнси, должно быть, тоже добралась до него. Гарри носил крошечный золотой зажим для галстука в форме феникса и волшебные часы, которые Гермиона подарила ему на день рождения. — Ты выглядишь потрясающе, Гермиона, — сказал Поттер, целуя её в щеку. — Как и ты, Гарри, — выдавила Гермиона. — Очень изысканно. — Ну, Пэнси настояла, чтобы Невилл и я… — Гарри замолчал, и Гермионе не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что Джинни спускается по лестнице. Грейнджер подошла к Долгопупсу, который выглядел совершенно другим человеком в чёрном костюме с серебряным галстуком. Гарри встретил Джинни у подножия лестницы, и что бы он ни сказал, щёки рыжеволосой девушки залились редким румянцем. Уизли оторвала от него глаза (на каблуках они с Гарри были почти одного роста) и подошла к Гермионе и Невиллу. Появились близнецы Патил и Лаванда, а за ними Симус в плохо сидящем коричневом костюме и красной рубашке. Долгопупс направился к подземельям, явно выполняя обещание, данное Пэнси, доставить гриффиндорцев, одетых подобающим образом и вовремя. — Интеллект без амбиций, — сказал Заклинатель змей, когда группа подошла к отремонтированной картине. — Птица без крыльев, — ответил Невилл. Заклинатель вдруг встал и поклонился. — Добро пожаловать в подземелья Слизерина, маленькая морозница, — вежливо сказал он Гермионе. Нарисованная кобра тоже развернулась и поклонилась. Почти все в замешательстве уставились на портрет, но Гермиона улыбнулась. — Спасибо, сэр, — сказала она. Она поймала взгляд Гарри, и он ухмыльнулся ей. Дверь портрета распахнулась, и в коридор ворвались насыщенные мелодии ар-н-би. Джинни, привыкшая к слизеринским обычаям, повела группу внутрь. Гермиона последовала за ней, с удовольствием слушая маггловскую музыку в этой обители чистокровных. «Вечеринка в змеином логове», — подумала она, — «Годрик, помоги нам всем».