***
Пирс Азкабана выглядел совсем не манящим в этот ноябрьский день. Гермиона и Рон аппарировали на продуваемый всеми ветрами каменистый пляж недалеко от набережной и поднялись по деревянным ступеням к пустынному настилу. Был едва полдень, но с Северного моря уже клубился туман, придавая сцене ощущение сумерек. Слабое солнце светило из-за густых облаков. В последний раз Гермиона была там с Кингсли всего через день после битвы за Хогвартс, чтобы приветствовать невинных магглорождённых, только что выпущенных из Азкабана. К изолированной островной крепости можно было добраться только на корабле: ни аппарации, ни сов, ни даже Патронуса быть не могло. В тот майский полдень солнце светило ярко, железные перила дощатого настила были увешаны цветочными гирляндами, и ликующие друзья и родственники освобождённых заключённых заполнили набережную. На этот раз сцена была мрачной. Единственной функцией пирса Азкабана была перевозка преступников, персонала и посетителей на скалистый остров. Гермиона снова подумала о Нарциссе, совершавшей это путешествие два раза в месяц, чтобы увидеть Люциуса и использовать опасные заклинания, нацеленные на маглорождённых. Грейнджер задумалась, и её челюсть сжалась. И ловить девушек в бриллиантовые ошейники. — Чёрт возьми, Гермиона, — сказал Рон, оглядываясь по сторонам. Он плотнее натянул свою тяжёлую мантию. — Я до сих пор чувствую этих дементоров. Он был прав. Дементоры так долго патрулировали этот дощатый настил, что туман казался тяжёлым от их присутствия. «Это не сработает… Астория никогда не будет свободна… Драко никогда не вернётся ко мне… он отправится в Азкабан и будет сидеть один в камере, со временем сгорбившись и состарившись, читая книгу при свечах, оставив лишь обрывки воспоминаний от единственной ночи много лет назад, пытаясь уцепиться за…» — Пошли, — внезапно сказал Рон. Он схватил Гермиону за руку, потянув её за собой, и направился к железным воротам пирса. — Я не останусь здесь на весь день. Хороший пляж, но лучше свалить отсюда поскорее. Гермиона подавила всхлип и вдруг испытала благодарность за Рона. Уизли был не самым изобретательным парнем, и это могло быть только преимуществом, когда он слонялся по заражённой дементорами инфраструктуре. Драко бы быстро сдался. Она задалась вопросом, как Гарри управляется с этим местом. — Мы здесь, чтобы кое-кого навестить, — сказал Рон охранникам в синих плащах у железных ворот. — Я Рон Уизли, как вы знаете, — охранники проигнорировали его. — Гермиона Грейнджер? — Рон попытался. Охранники посмотрели друг на друга, затем кивнули, когда ворота открылись. — Пошли, — угрюмо сказал друг, идя впереди. Они шли по пирсу, стуча обувью по деревянным доскам. — Откуда ты знаешь, что они вообще позволят тебе увидеть… чёрт возьми! — Рон замолчал, широко раскрыв глаза. Гермиона тоже замерла. По другую сторону обветренной гауптвахты к причалу серебристыми канатами был привязан огромный черный галеон, покачиваясь на морских волнах. Ещё в мае Министерство выпустило магические воздушные шары, когда прибыли освобожденные заключённые, которые заблокировали обзор корабля Азкабана. Теперь девушка могла понять, почему. Корпус, снасти и паруса галеона были такого же чернильного цвета, и корабль опасно качало на ледяном ветру у берегов Шотландии. Его паруса были ободраны и порваны, а корпус расщеплен, сломан и покрыт солью. Судно выглядело готовым развалиться и пойти ко дну в любую минуту. Он выглядел заброшенным, узкий трап вел от пирса в его чёрные глубины. Серебряная надпись на носовой части гласила: «ХАРОН». — Мы не сядем туда, — заявил Рон. — Конечно, сядем, — Гермиона шагнула вперед и чуть не упала в Северное море, когда шаткий трап закачался, и только квиддичные рефлексы Рона, резкие, но эффективные, удержали её от кувырка в воду. Его длинная рука вытянулась и притянула девушку к себе. — Осторожнее, Гермиона! Мерлин, — Рон потащил её по сходням железной рукой и повел к освещённому красным светом проему «Харона». Тяжелая дверь захлопнулась за ними, и они с Уизли оглядели на удивление большую комнату. С потолка покачивалась кроваво-красная лампа, а стены были увешаны светящимися железными цепями, прикрученными к стенам. В поле зрения по-прежнему никого не было. Корабль плыл сам? Было ли оно разумным? О чем думало Министерство, отправляя людей на корабль-призрак? Гермиона последовала за Роном по деревянной лестнице на главную палубу галеона, тоже пустынную. Как только их ноги коснулись палубы, «Харон» вздрогнул, его серебристые канаты вырвались из пирса и поползли по палубе. Друзья уворачивались от извивающихся верёвок и цеплялись за перила, пока корабль поднимался и опускался на волнах Северного моря. «Мы направляемся к этому водовороту!» — закричал Рон, когда «Харон» достиг края пенистого водоворота, и весь корабль начал вращаться. Гермиона просто закрыла глаза и изо всех сил цеплялась за талию парня, пока вращение не прекратилось, а «Харон» дико дернулся, очевидно, пытаясь стряхнуть с себя двух пассажиров. Перед ними вырисовывался дикий черный остров, возвышавшийся над неспокойным морем, как гигантская ведьмина шляпа. «Азкабан», — хрипло, хотя и без необходимости, сказал Уизли. «Харон» качнулся к причалу из белого камня.Там находился ещё один галеон, значительно менее зловещий. Его корпус и паруса были серебристо-серыми, снасти и знамя — ярко-синими. Ведьмы и волшебники выстроились в линию, пока охранники в синих мантиях помогали каждому пассажиру подняться на борт. Гермиона могла видеть аккуратные скамейки на главной палубе и разносящиеся среди пассажиров подносы, торгующие закусками. Она застонала. — Что? — спросил Рон. Он всё ещё смотрел на крепость-тюрьму и не заметил другого галеона. — С тобой все в порядке? — Мы взяли не тот корабль, — указала Гермиона. — Смотри. Это корабль для посетителей. Рон повернулся к ней. Он выглядел испуганным, совершенно промокшим и посиневшим от холода, с прилипшими к глазам волосами. — Ты посадила нас на корабль для заключённых! — Откуда мне было знать? – возразила Гермиона. Она спустилась по деревянным ступеням в комнату со светящимися цепями и толкнула дверь. — Вот именно, — рявкнул Рон, следуя за ней по трапу. — Мы не будем этим заниматься. Мы поедем… — Нет! Я должна увидеть Люциуса! — Люциус? Люциус Малфой? — спросил голос. Гермиона и Рон достигли пристани из белого мрамора и, обернувшись, увидели крошечную пухленькую ведьму с розовыми волосами и в синей мантии, которая улыбалась им. Она была похожа на сахарную Селесту Розье. — Вы здесь, чтобы увидеть Люциуса Малфоя? — Ах, да, — нервно сказала Гермиона. — Ну, это прекрасно! — ведьма захлопала в ладоши. — Знаете, у него не так много посетителей, обычно только его жена. Так грустно. Посетители жизненно важны для исцеления. Вы его друзья по переписке? Рон побагровел от одной мысли о том, чтобы бы переписываться с Люциусом Малфоем, но Гермиона игриво кивнула. — Мы разделяем интерес к Древним рунам. — Гермиона Грейнджер! — воскликнула ведьма. — Это действительно большая честь, — Рон фыркнул себе под нос. — И Рональд Уизли! Я медсестра Минни, директор службы исцеления Азкабана. Боже, вы оба промокли до нитки! Вы должны были дождаться нашей новой «Дружбы». Разве корабль не прекрасен? — Милый, — сказала Гермиона. — А «Харон»… Ведьма выглядела немного смущённой. — Да, я боюсь, что мы всё ещё используем старый корабль Азкабана для заключённых. Боюсь, бюджет «Дружбы» немного превышен, и денег на новый корабль для заключённых не будет до следующего года. — Это неприемлемо, — Грейнджер нахмурилась. — Какого исцеления могли ожидать заключённые после того путешествия проклятых? Вы начали кампанию по сбору средств? Петиция? — Конечно … — Гермиона, — простонал Рон, — можем ли мы, пожалуйста, обсохнуть и согреться, прежде чем ты начнешь очередные чёртовы разборки? — Но Рон… — Ваш друг прав, мисс Грейнджер, — вмешалась сестра Минни, — вы не можете появиться перед мистером Малфоем в таком виде! Гермиона закатила глаза при одной мысли о том, чтобы прихорашиваться перед Люциусом Малфоем, но позволила провести себя в тюрьму. Заклинание на быструю сушку сделало волосы безнадёжно густыми, и ей удалось собрать их в хвост только с помощью украшения Глорианы. Она попыталась поправить заколку на макушке, но она продолжала тянуться вправо. Ладно... Рон разгладил свою только что высушенную ярко-оранжевую куртку, на которой Гермиона заметила мигающие лиловые буквы «У». — Где ты взяла эти бриллианты? — спросил её подозрительно Уизли. — Драко, — коротко сказала Гермиона. Рон нахмурился, но ничего не сказал. Медсестра Минни лично сопровождала их по лабиринту коридоров и лестниц, постоянно поднимаясь выше. В Азкабане было тревожно тихо, любые шаги поглощались толстыми стенами и полом. Они миновали бескрайние двери, плотно закрытые и отмеченные светящимися буквами. Окон не было, только висящие лампы, излучающие тонкий золотой свет. По мере того как они поднимались по извилистым каменным лестницам на более высокие этажи, стены и двери становились ещё толще, а охрана — чаще. Имена дверей теперь были знакомы: Роул, Яксли, К. Нотт., Г. Нотт, Л. Нотт… Троица шла молча, пока не достигла площадки у вершины крепости. Четверо охранников стояли под высоким остроконечным потолком между тремя закрытыми безымянными дверями. — На этом уровне содержатся наши самые опасные заключенные, — сказала медсестра Минни, уколов кончик пальца и капнув кровью на замок одной из дверей. Имя «Л. Малфой» появилось серебристыми буквами. — Максимальная безопасность. Мне придётся попросить у вас обоих палочки. Разумеется, вы понимаете, — в голосе сестры Минни впервые прозвучала стальная нотка. Гермиона передала свою палочку из виноградной лозы, и после небольшого колебания Рон сделал то же самое. Они также сбросили свои тяжёлые мантии, оставив Гермиону в чёрном джемпере и джинсах, с ремешком розовой сумки, перекинутым через грудь. — Никакие магические предметы или заклинания не могут пройти через решетку, — сказала тюремная смотрительница, досматривая их. Она открыла розовую сумку Гермионы, в которой оказалось только перо и запечатанная чернильница. В карманах Рона обнаружился пакет с желейными слизнями и чайная чашка с золотым краем. — О, как мило! — медсестра Минни захлопала в ладоши, — такие приятные подарки! Рон вытаращил глаза от самой мысли о том, чтобы принести подарки Люциусу Малфою, но быстро пришёл в себя. — Да, — сказал он с ухмылкой, — вы можете отдать их ему после того, как мы уйдём. Медсестра Минни придумала подарочную коробку для предметов и отложила её в сторону. Гермиона закатила глаза и отвела Рона на несколько шагов. — Тебе не обязательно идти со мной, Рон. — Грейнджер понизила голос. — Ты не пойдешь к нему одна, — угрюмо сказал друг. — Это будет непросто, и он будет… не рад, — она закусила губу. — Что бы он не сказал, ты не можешь реагировать. Что бы я не сказала, ты должен меня поддержать. — Я понимаю, — сказал Рон. — Ты можешь доверять мне. — Если Люциусу не удастся вывести меня, он примется за тебя, — продолжила Гермиона. — Он будет говорить гадости о тебе, обо мне, Драко, и тебе придётся стоять и терпеть. Это мои условия. Она с сомнением посмотрела на Уизли. Если ничего не поможет, она знает несколько невербальных заклинаний. — Я знаю, — Рон глубоко вздохнул и умоляюще посмотрел на неё. — Пожалуйста, позволь мне сделать это. Гермиона глубоко вздохнула и кивнула. Жребий брошен. Она повернулась к сестре Минни. — Мы готовы. — Проходите прямо в эту дверь, голубки, — сказал начальник тюрьмы. — Я буду здесь. Приятного визита! Гермиона распахнула тяжёлую дверь, которая вела в комнату без окон с наклонным потолком, разделённым пополам рядом решёток. Волшебные чугунные прутья светились. Единственный стул с прямой спинкой стоял снаружи, лицом к решётке. По другую сторону прутьев располагались раскладушка и стол, а в тюрёмном кресле, лицом к решётке с другой стороны, сидел Люциус Малфой. Он выглядел на удивление хорошо, определённо лучше, чем в битве за Хогвартс после того, как его избил и унизил Волдеморт. Люциус был того же роста, что и Драко, с такими же волосами и глазами, но его телосложение было шире, а лицо более квадратным. Он был одет в простую серую мантию, а его длинные платиновые волосы были завязаны чёрной лентой на всё ещё красивом лице. Люциус держал книгу в одной бледной руке, и Гермиона заметила, что это была книга Д. Эгберта Доналсона. — Мисс… Грейнджер, — произнес мужчина, словно едва помнил, кто она такая. Он проигнорировал Рона, который молча стоял немного в стороне. — Мистер Малфой, — сказала Гермиона, подчеркнув «мистер», чуть-чуть. — Я так понимаю, что должен поблагодарить вас за этот интригующий том, — Люциус слегка наклонил голову и посмотрел на неё полуприкрытыми глазами. — Скромная рекомендация, — ответила Гермиона, подстраиваясь под его тон. — Особенно интересна глава о музыкальных рунах. — Действительно? — Люциус поднял бровь. — Признаюсь, интерпретация Доналсона показалась мне довольно… эмоциональной. — Песни были панихидами. Некоторых эмоций следовало ожидать, — спокойно сказала Гермиона. — Моя личная теория состоит в том, что музыкальные руны откликались на прикосновение к сердцу ведьмы или волшебника. — Романтическая чепуха, — скучно сказал Люциус. — Я так не думаю, — Гермиона нравилась эта тема. — Ведьмы и волшебники в те времена не выстукивали руны жезлами, они гладили их пальцами. Они играли на этих рунах, как на бумажных пианино. Стоит ли удивляться, что магия откликнулась на их эмоции? Скучающий взгляд Люциуса не дрогнул. — Сомневаюсь, что вы приехали сюда, чтобы обсудить старшего Фубарка, мисс Грейнджер, — его глаза на мгновение встретились с её, — присаживайтесь. Гермиона планировала стоять, но если Люциус хотел разыграть это как светское мероприятие, она согласилась. По крайней мере, Рон молчал. — Я предполагаю, что это отцовский визит, — тон Люциуса придал последним двум словам значительный смысл, и Гермиона чуть не застонала. Еще одна кровавая веха ухаживания, о которой она не знала. Судя по шарканью ног позади неё, Рон, вероятно, понял, что имел в виду Люциус. — Нет, сэр, — сказала она, — в настоящее время я не планирую брак с Драко. Больше шарканья позади нее. Уизли явно уловил ограждение в этом заявлении. Люциус тоже. Заключённый посмотрел на заколку Глорианы, криво торчащую из её хвоста. — Я никогда не видел в вас ведьму, которую можно заманить безделушками, — сказал мужчина. — Я не думала, что вы вообще видите во мне ведьму. — Давайте не будем изменять семантику… — Люциус махнул рукой. — Слабовато, — не подумав, сказала Гермиона. Глаза Люциуса сузились. — Почему вы здесь, мисс Грейнджер? Вы ведь не ожидаете, что я буду обсуждать… злополучное… заклинание в замке Хогвартс? — Конечно нет, мистер Малфой, — сказала она. — Я здесь, чтобы поговорить о бриллиантах. Это действительно впечатляло, как мужчина, сидящий за тюремной решёткой, всё ещё мог смотреть на неё свысока. — Очень хорошо, — сказал он. — Возможно, мы могли бы выявить шокирующее отсутствие воспитания, проявляющееся, когда кто-то выставляет напоказ украденное семейное сокровище. — Мне очень жаль, я не совсем ясно выразилась, — голос Гермионы звучал как угодно, только не извиняющимся. — Я здесь, чтобы сообщить о бриллиантах вашей жены. Теперь это бриллианты Астории Гринграсс. Тишина. Люциус смотрел на неё без каких-либо выражений. — Ах, да, La Chaîne d'Étoiles, — сказал он наконец. — Цепочка звезд. Ожерелье Малфой необычайной редкости, подаренное достойной ведьме. — Я могу только быть благодарной, что не заслужила такой подарок, — сказала Гермиона. — Мне хотелось бы думать, что я стою больше, чем ошейник раба. Люциус поднялся на ноги, нависая над решёткой. Гермиона осталась сидеть, молясь, чтобы Рон остался на месте. Выражение лица бывшего лорда Малфой выдавало холодную ярость. — Ты, — прошипел он. — Ты оскверняешь моего единственного наследника, выставляешь напоказ наши драгоценности и оскорбляешь мою жену. Ты заплатишь за… Гермиона увидела тень, двигавшуюся влево. — Нет, Рон, — резко сказала она. — Ах, да, твоя болонка-изменник крови, — сказал Люциус, наконец соизволив заметить Уизли. — Конечно, он привык брать остатки у лучших. — Я любила Рона, ещё когда твой сын погряз во зле и ненависти, — спокойно сказала Гермиона. — Драко никогда не станет лучше него, но его поведение в этом году сделало его, возможно, равным Рону. — Грязнокровная шлюха, — прорычал Люциус. — Убирайся. УБИРАЙСЯ! — его руки вцепились в прутья, которые отбросили его назад, оставив на коже толстые красные рубцы. Гермиона встала. — Мы еще не обсудили бриллианты Астории, — упрямо сказала она. — Нарцисса подарила ей эту Цепочку Звезд. А поскольку Гринграсс не может снять ожерелье, она постоянно находится под контролем вашей жены… и, следовательно, под вашим контролем. Глаза Люциуса — так похожие на глаза Драко — внезапно стали холодными. Он снова подошёл ближе к решётке, злая улыбка коснулась его тонких губ. — Драко однажды поблагодарит меня, — мягко сказал он. — Однажды мой сын достанет La Chaîne d'Étoiles и снова обхватит ею прелестную шею мисс Гринграсс. И тогда… — улыбка волшебника стала шире, — Драко сможет в полной мере насладиться его преимуществами. Его слова были полны намёка, и Гермионе пришлось представить замерзший пруд на Плутоне, чтобы не вспыхнуть. Рон издал низкий рык на тон Люциуса — он удивительно контролировал себя, но ей лучше двигаться дальше. — Вы сильно рискуете, мистер Малфой, — сказала Гермиона. — Возможно, вы правы, и Драко оставит меня, чтобы снова сойтись с Асторией, соблазнённый покорным сексом на всю жизнь, — её беседы с Гринграсс оказались хорошей подготовкой к этому разговору. Она вернулась на своё место, не обращая внимания на потрясённый вздох Рона. — Но я думаю, что вы совершенно не правы, — Гермиона скрестила ноги и положила сцепленные руки на колени, являясь воплощением (она надеялась) спокойствия. — Драко больше не интересует Астория, и он, скорее всего, женится на ком-то другом. Это не обязательно должна быть я. В таком случае это ожерелье будет потеряно навсегда, и ему будет всё равно, — она улыбнулась. — Драко не нужно душить женщину, чтобы получить то, что он хочет. Лицо Люциуса было холодным как камень. — Он… вернется… к… ней, — процедил он сквозь зубы. Мерлин, он даже говорит как Астория. — Вы готовы поставить на это свои бриллианты? Вы уже потеряли набор Глорианы. Позволите еще одной семейной реликвии ускользнуть из ваших пальцев? Гермиона позволила этому вопросу погрузиться в себя на мгновение. Она была большим сторонником того, чтобы позволить людям думать. Люциус снова занял своё место и отхлебнул чай из помятой металлической чашки, продлевая момент, просто наблюдая за ней. — Что вы предлагаете, мисс Грейнджер? — спросил он, как будто ему было всё равно. — Скажите мне, как освободить Асторию от ожерелья. Вы должны знать, как это сделать. Позвольте ей вернуть его семье. — Вы уже сказали, что Драко не станет его использовать, мисс Грейнджер, — Люциус замер. — Может быть, у его наследников не будет таких изысканных манер, — Гермиона посмотрела ему прямо в глаза. Снова наступила тишина, на этот раз такая густая и напряжённая, что девушка едва могла дышать. Она сидела, наблюдая за Люциусом, считая секунды, пока он смотрел на неё с чашкой в руке, как будто никогда не видел раньше. Грейнджер понятия не имела, что творилось у него в голове. Рон был совершенно неподвижен позади нее, она предположила, что услышала бы стук, если бы он потерял сознание от шока. Девушка насчитала две минуты и сама была готова упасть в обморок от напряжения, когда Люциус наконец вышел из своего застывшего состояния. Он поставил чашку и откинулся назад. На его лице была лёгкая улыбка. — Я почти сожалею о вашем кровном статусе, мисс Грейнджер, — сказал он. Гермиона моргнула. Это звучало как комплимент, в расистском смысле. — Очень хорошо, — сказал он. — Вы убедили меня, что в интересах Малфоев освободить мисс Гринграсс. В конце концов, она явно недостойна. — Чёрт возьми, — сказал Рон за её спиной. — Действительно, — сказал Люциус с полным радушием. Он протянул длинную руку, чтобы взять перо и бумагу со стола, и написал короткую записку. Пергамент свернулся в тугой свиток, и Люциус просунул его между прутьями и покатился по полу к ногам Гермионы. Она посмотрела на него в изумлении, затем взяла. — Прочтите, — небрежно сказал Люциус. — Это просто указание мисс Гринграсс снять ожерелье. — И всё? — спросила Гермиона, глядя на свиток в своей руке. — Это всё, что требуется? — Вы немного ошиблись, мисс Грейнджер, — Люциус выглядел самодовольным. — Но тогда я не ожидаю, что такая, как вы, разбирается в нюансах магических украшений. Нарцисса дала ожерелье мисс Гринграсс, и девушка выполняла приказы, но эти приказы были моими. Дорогая Нарцисса просто передала мои слова. Он сделал глоток чая. — Формулировка была точной. Моя жена сказала мисс Гринграсс, что передаёт подарок из собственных интересов, и она сделала это, чтобы сохранить ожерелье под моим контролем. Нарцисса сказала: «Для Люциуса будет честью, если ты наденешь это, дорогая…» — волшебник точно подражал язвительному тону своей жены, — «… Люциус предпочел бы, чтобы ты не снимала его. Люциусу понравилось бы, если бы ты показала Драко, в чём заключаются его истинные интересы, и, пожалуйста, не сдавайся». — Если вы контролируете ожерелье, значит, вы…— глаза Гермионы сузились. Ухмылка Люциуса превратилась в улыбку. — Да, милая маленькая Астория Гринграсс не связана ни с моей женой, ни с Драко, она связана со мной. Я сожалею, что нынешние обстоятельства не позволяют мне в полной мере воспользоваться этим фактом. Желчь подступила к горлу Гермионы, и она проглотила её. Как бы она не ненавидела Асторию, сама мысль о блондинке под властью Люциуса вызывала у неё ужас. — Имейте в виду, мой сын не менее… собственник. Гермиона поёрзала на стуле. Что бы ни случилось, ей это не понравится. — Я говорю, конечно, о бриллиантах, которые вы сейчас носите. И девиз украшений. Гермиона моргнула. Горбин ничего не сказал о девизе. — Драко вам не сказал? Интригующе, — глаза Люциуса сверкнули. — Постучите по коробке своей палочкой, и появятся эти слова: Noli me tangere. Наверняка ярчайшая ведьма своего времени знает латынь. — Noli me tangere, — повторила Гермиона. — Не прикасайся ко мне. — Отлично… мисс Грейнджер, — продолжал Люциус, мурлыча над её именем, играя роль старшего наставника, — и, возможно, вы можете рассказать мне знаменитое стихотворение, в котором есть эта фраза. Гермиона молча боролась, её ненависть к Люциусу боролась с желанием доказать своё знание маггловской поэзии 16-го века. Преобладала, конечно, последняя. Она встала и голосом, который казался чужим, продекламировала:Прочтите, что гравёр искусно написал
Вкруг шеи нежной ей ошейник повязал:
«Не тронь меня, я – Цезаря жена.
Дика, как прежде, хоть кажусь укрощена».
— Верно, — сказал Малфой, совсем как учитель, хвалящий довольно тупого ученика. — Первый Люциус Малфой поручил гоблинам создать драгоценности Глорианы в 1500-х годах в качестве подарка для выражения интереса королеве. До Гермионы доходили слухи о Люциусе I и королеве Елизавете I, которая, очевидно, отвергла и его предложение, и его бриллианты. Говорили, что разгневанный Люциус проклял королеву никогда не выходить замуж. Но набор, по-видимому, сохранил девиз, в котором цитировалось любовное стихотворение, написанное матери королевы. — Noli me tangere, — повторил мужчина со странным блеском в серых глазах, которые смотрели на неё. — Скажите мне …Мисс Грейнджер… вы тоже «дикая», хотя и кажетесь ручной? Гермиона вздрогнула, отступила назад и опрокинула стул позади себя. Она услышала, как Рон подошел и поднял его, и почувствовала лёгкое прикосновение к своей спине. Она прижала свиток Люциуса к груди, но когда заговорила, голос её был холоден. — Спасибо, что поговорили со мной, сэр, — сказала Гермиона. — Я больше не буду отнимать у вас время. Люциус остался сидеть — явное пренебрежение. — Ваш визит был приятным, мисс Грейнджер, — сказал он. — Теперь я вижу долгое увлечение Драко, — он пожал плечами. — Странно. Я думал, что выбил это из него. Кулак Гермионы сжал свиток, но она сконцентрировалась на руке Рона, всё ещё лежащей у неё на спине. «Спокойствие. Поджечь стул не получится». — Ах… что ж, — Люциус взглянул на неё из-под капюшона, что напомнило ей о Драко. — Я не могу не думать… возможно, я отдал La Chaîne d'Etoiles не той ведьме. Упущенные возможности, — он тонко улыбнулся. — Думайте обо мне, мисс Грейнджер, иногда. Или ещё лучше, посетите снова. Одна, — этот убаюкивающий голос ласкал последнее слово, вызывая мурашки по спине Гермионы. Если бы в её спальне подвернулась ещё одна бархатная коробочка, и колье она примерила бы из любопытства... Наконец-то Рону надоело. — Сукин ты… — Гермиона вытянула руку и почувствовала, как её друг столкнулся с ней, но, к счастью, остановился и больше ничего не сказал. — Мне жаль вас, Люциус, — тихо сказала она. — В Азкабане остался единственный дементор, и я смотрю на него. Я буду думать о вас здесь, в полном одиночестве, съёжившемся в призрачную тень вожделения и ненависти, звенящем цепями. Глядя на вас, я вижу, что процесс уже начался. Глаза Люциуса сверкнули, но он ничего не сказал, и Гермиона повернулась, чтобы встретиться с потрясённым взглядом Рона. Теперь ей просто нужно выбраться из этой комнаты, прежде чем она или Уизли потеряют сознание. Или оба. Рон поспешил открыть дверь, и девушке потребовалось всё своё самообладание, чтобы не ринуться в неё. Она сосчитала шаги: раз… два… три… четыре… и вот медсестра Минни, с улыбкой вскакивающая со стула. Тяжёлая дверь захлопнулась за ними. — Боже, вы погостили достаточно, — радостно сказала сестра Минни.— Приятно пообщались? Рон повернулся к Гермионе. — Меня не волнует, если нам придётся взять этот корабль смерти. Мы убираемся отсюда к чёрту, — сказал он.***
— Чёрт возьми, — еле слышно повторял Рон. — Чёрт возьми, чёрт возьми, чёрт возьми… — он и Гермиона были на палубе «Дружбы», хлопая огневиски, подарком от другого посетителя Азкабана. — Хреновый визит, а? — спросил грубоватый волшебник, протягивая им свою фляжку. Она и Рон сели на галеон, несомненно, выглядя скорее мёртвыми, чем живыми. — Вам двоим это нужно больше, чем мне, — затем он поблагодарил их за победу над Волдемортом и вернулся к жене. Друзья прижались к носу корабля, завернувшись в свои мантии и передавая фляжку между собой. «Дружба» не использовала водоворот, поэтому поездка была дольше, но плавнее. У Гермионы был накинут капюшон, и она прислонилась к плечу Рона. Уизли сделал ещё один глоток. — Вот чёрт, — сказал он в последний раз. — Я не могу решить, кто был страшнее, он или ты. — Определенно он, — сказала Гермиона. Ведьма всё ещё дрожала, как лист. — Те бриллианты, о которых он говорил, — Рон сглотнул. — Это действительно то, что ты носишь? — Да, — сказала Гермиона. Сегодня Рон заработал несколько ответов. — Бриллиантовый зажим и две булавки под названием «Драгоценности Глорианы». Драгоценности ранят любого мужчину, который к ним прикоснется, кроме Драко. Рон молчал, но его тело напряглось, как и рука, обнимавшая её. — Гермиона… — он глубоко вздохнул, — Гермиона, я пытаюсь поддержать тебя, но ты действительно хочешь быть частью этого мира? — Я не присоединяюсь к их миру, — сказала Гермиона. — Я пытаюсь заставить их присоединиться к нашему. — Удачи, блин, с этим. — сказал Рон. Он сделал ещё один большой глоток из фляжки, затем усмехнулся. — Что? — спросила Гермиона, глядя на него. Она не видела ничего, над чем можно было бы ухмыльнуться. — Я думал о своих подарках Малфою-старшему, — сказал Рон. — Надеюсь, ему понравится кусающая нос чашка.