Драгоценности Глорианы (The Gloriana Set)

Воскресное утро застало Гермиону в библиотеке, где она изучала волшебный закон и лечила похмелье. Как и предсказывалось, слизеринская вечеринка не принесла ей никакой пользы. По слухам, с ней и Драко действительно покончено, а Гермиона Грейнджер теперь стала в активном поиске. Кормак Маклагген остановился у её столика, и его пришлось осторожно околдовать, чтобы он ушёл. — Гермиона? — спросил знакомый голос. Она подняла глаза от своей книги «Знаменитых дел Визенгамота» и увидела Эрни, стоящего за стулом напротив. — Могу ли я к тебе присоединиться? Она отложила книгу и посмотрела на старосту, от приталенного чёрного джемпера до коротко остриженных тёмных волос и карих глаз. Его челюсти были сжаты, а в руках не было книг. Эрни здесь явно не для учебы. Девушка чуть было не сказала «нет», но Макмиллан был её другом, и она не могла просто оттолкнуть его. Грейнджер кивнула, и он сел напротив неё, сложив руки на столе. — Сегодня утром я разговаривал с директором, — сказал Эрни. — Она никогда не слышала о Маркусе Фиксе, а наша единственная переводная ученица в этом году — та второкурсница из Ильверморни, — он нахмурился. — Очевидно какой-то слизеринец привел его. Фикс, наверное, даже не настоящее его имя. — Наверное, нет, — согласилась Гермиона. — Этот волшебник не имел права так использовать тебя, — продолжал староста с нехарактерно свирепым видом. — Он — проблема и… — Не волнуйся, Эрни, — быстро сказала девушка, — я больше никогда не увижу это лицо. Макмиллан моргнул, но искренность её тона, должно быть, убедила его, потому что он полностью отошёл от темы. Вместо этого парень слегка улыбнулся. — Мне понравился наш вчерашний танец, — сказал он, и его щёки залились лёгким румянцем. — Мне тоже. Очень, — она действительно так думала. Оглядываясь назад, можно сказать, что её танец с Эрни был самой расслабляющей частью всего этого сумасшедшего вечера. — Гермиона… — парень сглотнул, — я подумал, может быть, ты захочешь поужинать со мной сегодня вечером. В Хогсмиде. «Блестящая вуаль»? — он сделал паузу, а затем, казалось, потерял самообладание. — Деловой обед, разумеется, — продолжил с оттенком прежнего напыщенного тона. — Мне нужно провести мозговой штурм для школьного праздника. У нас будет как обычно: колядование, катание на коньках и пир, но я подумал, что, возможно, это будет совместное занятие, например, плетение цветных лент всех четырех факультетов, или ёлочные украшения, или… Пока Гермиона обдумывала предложение, староста болтал о соревновании по плаванию между факультетами. Было заманчиво провести вечер, планируя школьное мероприятие (может быть, межфакультетская викторина?), а не размышлять о Драко и завтрашнем суде. Но она не могла. Это было бы несправедливо по отношению к её другу. — Эрни, — тихо сказала она, и парень прервал свое описание межфакультетской эстафеты «Карамельная трость» и моргнул, глядя на неё, — спасибо, но я не могу пойти с тобой на ужин. Или помочь спланировать праздничное мероприятие между факультетами, — её голос был нежным, но твёрдым. Пуффендуец понимающе кивнул. Он отодвинул стул и встал, и когда заговорил, его голос был необычайно твёрдым. — Хорошо. — Эрни, — сказала Гермиона, и парень посмотрел на неё, но не в глаза, — спасибо, что проверил Фикса. Ты настоящий друг. Он отмахнулся от её благодарности и ушёл, а ведьма рухнула на стул, чувствуя себя несчастной. Затем она пододвинула к себе книгу прецедентного права и решительно открыла её. Теперь Грейнджер, наконец, могла добиться некоторого прогресса. Но этому не суждено было случиться. Затем прибыл следующий посетитель, не кто иной, как Джастин Финч-Флетчли. Она никогда не любила этого в высшей степени шикарного маглорождённого, но позволила ему присоединиться к её столу. Этот пуффендуец носил с собой настоящие книги, и, конечно же, он был здесь только для того, чтобы учиться. Что ж, девушка не могла ошибаться больше. Сообразительный волшебник набрал немного первоклассного сиренскотча и знал хороший уголок в пристройке теплиц Травологии, куда никто никогда не ходил. Сначала Гермиона даже не могла говорить, настолько она была ошеломлена. Она что теперь какая-то шлюха, жаждущая поваляться с любым, кто держит бутылку? — Джастин, — сказала Гермиона, хмуро откладывая книгу, — то, что я танцевала несколько, э-э, пикантных танцев на слизеринской вечеринке прошлой ночью, не означает, что я теперь трахаю парней в теплицах. Я знаю, что ты расстроен из-за разрыва с Ханной, но делать предложения отъявленным ведьмам — не шутка. Лучше потрать время на подготовку к ЖАБА. — А, ты имеешь в виду ПОРНО, — сказал Джастин с неприятным блеском в глазах. — Ты поможешь мне в этом, не так ли… Гермиона? Частные уроки? — Сделай свое собственное ПОРНО, Джастин! — закричала Гермиона, её терпение кончилось. Что было не так с людьми? Теперь смотрела вся библиотека. Финч-Флетчли тоже покраснел, затем собрал свои книги и ушёл раздражённый. Как будто она была сумасшедшей. Гермиона закрыла глаза, серьёзно сожалея о своем первоначальном решении вернуться в Хогвартс. «Грейнджер», — этот голос был женским, слава Мерлину, но ледяным. Гермиона открыла глаза и увидела Пэнси, сидящую напротив неё, одетую в пушистый джемпер с высоким воротником такого бледно-розового цвета, что он казался почти белым. — А ты скандальная, — сказал слизеринка. — Я рискую своей репутацией, просто сидя здесь. Ты встретишься с этим дураком Финчем позже? — Конечно, нет, — отрезала Гермиона. — Я говорила тебе не причинять вреда Драко, — глаза Пэнси сузились. — Он сам не свой из-за родителей, а ты просто… — Это не то, что ты думаешь, Паркинсон. — Тот мальчик, с которым ты танцевала, этот Фикс, его никто не видел. Думаю, Драко похоронил его в неглубокой могиле. — Маркус в порядке, — сказала Гермиона. Пэнси засомневалась, но решила сменить тему. — Астория сказала, что ты помогла ей с этим нелепым ожерельем. Только не говори мне, что чувствовала себя виноватой из-за матча по квиддичу. — Конечно, нет, — сказала Грейнджер. — Астория представляет угрозу в воздухе. Но никто не заслуживает рабского ошейника. — Мерлин, вы, гриффиндорцы, действительно невыносимо самодовольны. — Имей это в виду, когда будешь с Невиллом, — предупредила Гермиона. — Не читай мне лекций о мужчинах, Грейнджер, — фыркнула Паркинсон. — Я не та, кто отбивается от похотливых волшебников в библиотеке. И Тео, кажется, думает, что у него снова появился шанс с тобой. — Он заблуждается. — Я ему так и сказала. Гермиона снова склонилась над массивным сводом законов, но девушка никуда не собиралась. — Какой план, Грейнджер? — спросила она. — Суд над леди Малфой завтра, — слизеринка наклонилась вперёд, чтобы посмотреть на книгу Гермионы. — Сомневаюсь, что ты найдешь ответы в случае с Аберфортом Дамблдором и его козой. Гермиона вздохнула и произнесла заклинание Оглохни. — Все думают, что у меня есть грандиозный план, но эта ситуация не поддается анализу. Я не могу сформулировать программу действий, потому что у меня нет чёткой цели. — Я не понимаю, — на безупречном лбу Пэнси появилась крошечная морщинка. — Ты знаешь о роли Люциуса в сообщениях «СМЕРТЬ ГРЯЗНОКРОВКАМ»? — спросила Гермиона. — Официальные обвинения против Нарциссы были опубликованы в «Пророке», но Министерство откладывало обвинение Люциуса до суда над ней. — Невилл сказал мне, — Пэнси кивнула. — Люциус заслуживает казни — это всего лишь справедливость, — сказала Гермиона. — Но судя по всему, правосудие также испортит имя Драко и отправит его в пучину ненависти к себе, которая исключает здоровые романтические отношения. Плохой исход. — Тогда помоги его отцу, — сказала Паркинсон, махнув рукой с кольцом. — Это не лучше, — сказала Гермиона. — Я должна помочь Люциусу избежать правосудия? Позволить Драко продолжать попытки искупить свою фамилию только для того, чтобы увидеть, как его усилия сводятся на нет из-за очередного родительского заговора? Пэнси сложила руки на столе перед собой, длинные ногти были такими же бледно-розовыми, как и её джемпер. Её тёмные глаза были прикрыты, а накрашенные губы слегка поджаты. — Мы могли бы… договориться, — сказала она. — Да, я обдумывала это, — Гермиона встретилась глазами со слизеринкой. — Как думаешь, это возможно? — спросила Пэнси, наклоняясь вперёд. — Конечно, — спокойно сказала Гермиона, — есть много маггловских способов завершить работу. Медленно, но не слишком. — Ну? — слизеринка подняла брови, словно спрашивая. — Я не могу, — сказала Гермиона, — тогда я буду такой же плохой, как родители Драко, совершив тёмное дело за его спиной, чтобы защитить его. Это будет предательством. Гермиона и Пэнси с сожалением переглянулись. Стыдно. — Так что же ты тогда будешь делать? — спросила Паркинсон. — Сейчас я мало что могу сделать, — сказала Гермиона. — Я написала Визенгамоту и сказала, что зелье, которое мы с Драко сварили и которое идентифицировало кровь Люциуса, было экспериментальным и не должно приниматься в качестве доказательства. Визенгамот в любом случае не нуждается в зелье — у них есть признание Нарциссы. — Жена не может быть принуждена к даче показаний против мужа, — девушка закатила глаза от удивленного взгляда Гермионы. — Я хорошо разбираюсь в домашнем и семейном магическом праве, — она ухмыльнулась, — помогает с брачным контрактом. — Драко не позволит Нарциссе отказаться от своего признания. — Вот и всё, — накрашенный розовым ротик Пэнси опустился. — Честно говоря, Драко какой-то неважный тёмный волшебник, — проворчала Гермиона, снова беря в руки книгу законов. — Я ожидала большего от слизеринца. Он должен плести интриги и подкупать, а не жертвовать любовью ради общего блага или чего-то ещё. — Ты погубила хорошего человека, Грейнджер, — выдохнула Паркинсон.

***

Письмо Гермионы Визенгамоту, конечно же, привело Кингсли в ярость, поскольку оно подорвало дело Аврората против Малфоев. Визенгамот постановил, что анализ крови Люциуса с помощью Зелья крови неприемлем в качестве доказательства, что не удивило Грейнджер. Министерство не спешит менять свои методы, и новое зелье, тайно разработанное двумя студентами, будет нелегко принять. Гермиона получила патент на зелье на свое имя и имя Драко и отправила его в экспериментальную лабораторию авроров для испытаний, но должно было пройти не меньше года, прежде чем его можно будет использовать в уголовных делах. Дело против Малфоев теперь зависело от признания Нарциссы. Кингсли и Гарри подписали признание как свидетели, так что в их показаниях не было необходимости, как и в показаниях Драко. Остались только показания Гермионы. В день суда над Нарциссой девушка сидела рядом с Кингсли в самом нижнем ряду гигантского круглого зала Визенгамота. Драко был в другом конце зала, выглядя так, будто это он провел почти две недели в тюрьме. Он бросил на Гермиону обиженный взгляд, вероятно, рассерженный её письмом в суд. Бруствер тоже всё ещё был зол, но, пока они ждали, подробно рассказал Гермионе о запланированных мероприятиях. Во-первых, прокурор вызывал её для дачи показаний, почему она подозревала Нарциссу в отправке кровавых сообщений и привела её в Хогвартс. Затем Кингсли представлял признание Нарциссы и зачитывал его в судебный протокол. «Я знаю, что ты много раз давала показания, Гермиона», — сказал Бруствер, — но будь осторожна. У нас есть признание — всё, что им нужно знать, это то, почему ты привела леди Малфой в замок». Он похлопал ее по руке. «Ты будешь в порядке. Только…» Прозвенел звонок, и Нарцисса вошла в зал суда. Она заняла кресло обвиняемой в центре, магические цепи стиснули ее запястья. Драко вздрогнул от звона. Его мать была в простой чёрной мантии и без украшений, похожая на Марию Стюарт, королеву Шотландии, которую судят за свою жизнь. Руководила процессом Матильда Крон, довольно похожая на ведьму с длинным бородавчатым носом и слегка зеленоватым оттенком кожи. Ходили слухи, что даже Кингсли боялся её. Крон прочитала обвинения против Нарциссы, всего четырнадцать. Леди Малфой сидела неподвижно, как камень, но её глаза время от времени скользили по сыну. Затем прокурор, дородный волшебник средних лет в очках, позвал Гермиону, чтобы она встала на маленькое возвышение для свидетелей. Девушка была одета в свою самую консервативную мантию, длинную и голубую. Её волосы были резко стянуты назад с единственной шпилькой Глорианы, торчащей в узле кудрей. Взгляд Нарциссы переместился на неё, и Грейнджер было трудно смотреть в эти холодные голубые глаза. Она напомнила себе, что мать Драко нарушила закон и наложила на Хогвартс тёмное заклинание. Откровенно говоря, Гермиона подумала, что женщина немного сошла с ума. Вероятно, это семейное. Отвечая на вопрос прокурора, девушка описала логическую цепочку, которая убедила её в том, что Нарцисса наложила заклинание. — Блюмбелл — наш учитель Защиты от темных искусств сказала, что заклинание не было проклятием, но я сначала не поверила ей, — сказала Гермиона. — Что заставило вас подумать о защитном заклинании, а не о проклятии? — спросил прокурор. — Каждое из трёх сообщений появилось после того, как на Драко Малфоя нападал маглорождённый, — Грейнджер откашлялась. — Восьмое сентября, в ночь вечеринки в Гриффиндорской башне, Деннис Криви попытался проклясть мистера Малфоя в отместку за смерть своего брата. Мистера Криви швырнуло в стену, а на следующее утро мы нашли сообщение «СМЕРТЬ ГРЯЗНОКРОВКАМ». Три дня спустя я пыталась проклясть мистера Малфоя в коридоре перед Древними рунами. Я почувствовала, как что-то прижало меня к каменной стене, заставив выронить палочку, а на следующее утро пришло сообщение. — Минуточку, мисс Грейнджер, — сказал прокурор. — Почему вы пытались проклясть Драко Малфоя? — Он читал мой дневник, — Гермиона старалась не краснеть. — Вы пытались проклясть мистера Малфоя, потому что он читал ваш дневник? — Да. «Отлично, теперь весь волшебный мир будет удивляться тому, что я написала». Она рискнула взглянуть на Драко, который слегка ухмыльнулся. — Мистер Малфой иногда очень раздражает, — добавила она. — Я уверена, что многие люди с радостью подтвердят этот факт. Половина зала кивнула. Затем суд предъявил недавнюю фотографию Гермионы и Драко в вестибюле, и ей пришлось немного быстрее заговорить, чтобы Рон и его разглагольствования о «подстилке Пожирателя смерти» не попали в протокол суда. Она сказала, что они с мистером Малфоем спорили. Драко был раздражен тем, что её не было на матче по квиддичу, и вытащил палочку. — Я немного… импульсивна… со времён войны, — сказала девушка, бесстыдно разыгрывая эту карту, она могла видеть Гарри в верхнем ряду, закатившего глаза. — Мистер Малфой не хотел мне зла, но опять же, он очень раздражает, — многие зрители, включая Гарри и Кингсли, снова согласно закивали. Нарцисса нахмурилась. — Дело в том, — сказала Гермиона, — что, когда я пыталась проклясть Дра... мистера Малфоя, каменный блок с потолка упал, разбив шкаф за моей спиной. Мистер Малфой оттолкнул меня в сторону. На следующий день на камне кровью была надпись: «СМЕРТЬ ГРЯЗНОКРОВКАМ». Она глубоко вздохнула. — Три сообщения, появившиеся трижды после того, как Драко Малфою угрожал маглорождённый. И сообщения не появлялись, пока Нарцисса Малфой не посетила Хогвартс 1 сентября. — У меня вопрос, мисс Грейнджер, - сказала Крон, — вы говорите об очень сжатых временных рамках. Кто сказал, что это заклинание было наложено после того, как ученики вернулись в школу? Почему не летом и даже не во время войны? Проклятие. Гермиона надеялась, что никто этого не заметит. Она не могла сдержать слабый жар на щеках. «Я замерзшее спокойное озеро». — Потому что я успешно оглушила мистера Малфоя 5 сентября, — призналась она. По залу пробежал шёпот, и теперь Драко откровенно ухмылялся. Она не стала ждать, пока Верховный Маг спросит. — Он обещал показать мне Кодекс Руникуса, но не принёс его, — она посмотрела на Драко, чья ухмылка превратилась в улыбку. — Какой Кодекс? — спросил судья. — Это редкая рукопись четырнадцатого века, которая предшествует четвертой итерации Старшего Фубарка, — бойко процитировала Гермиона. Нарцисса выглядела возмущённой. — Вы поэтому прокляли его, потому что он не принес этот… Кодекс? — спросил Крон. «Чёрт, как жаль, что я под присягой. Это было бы отличным оправданием». — Нет, — призналась она, осторожно не глядя на Драко, — он подошёл ко мне, возможно, угрожающе. После того, как я сняла с себя одежду. — Итак, вы оглушили его, — категорически сказал Верховный Маг. — Совсем немного, — сказала Гермиона. — Дело в том, что заклинание сработало идеально. Со мной ничего не произошло, и сообщение не появилось. Это было за день до того, как Нарцисса Малфой посетила школу, а через три дня после этого Деннису Криви запретили проклинать мистера Малфоя, и появилось первое сообщение «СМЕРТЬ ГРЯЗНОКРОВКАМ». Весь Визенгамот колебался, как и должно быть, и Гермиона воспользовалась моментом, чтобы поблагодарить Мерлина за то, что Нарцисса призналась аврорам. Гермионе не нужно было доказывать, что мать Драко наложила заклинание, просто объяснить, почему она думала, что Нарцисса это сделала. Прокурор отпустил её, и Грейнджер вернулась на свое место, по дороге бросив взгляд на Драко и получив ещё одну ухмылку, которая согрела её сердце. — Ты хорошо справилась, — прошептал Кингсли. — Спасибо, что не… — главный аврор замолчал, глядя в центр зала суда. Прокурор развернул пергамент с официальным признанием Нарциссы и задохнулся от шока. — Нет! — воскликнул прокурор. Он надел очки на лысеющий лоб и уставился на леди Малфой, которая выглядела немного самодовольной. — Главный маг Крон, — сказал прокурор, — в связи с изменениями в этом признании я прошу о встрече с главным аврором Кингсли. Это было удовлетворено, и зал суда загудел, когда Бруствер встал со своего места, чтобы подойти к прокурору. Драко посмотрел на двух чиновников Министерства, прищурив глаза, затем перевёл взгляд на Гермиону, как будто срыв произошёл по её вине. Девушка пожала плечами в ответ. Она, честно говоря, понятия не имела, что происходит. Драко всё ещё выглядел подозрительно, несомненно, думая о невинном взгляде Гермионы на межфакультетском матче по квиддичу. Кингсли вернулся на своё место рядом с Грейнджер. — Что случилось? — прошептала Гермиона. — Нарцисса частично отказалась от своего признания, — прошипел он в ответ. — Она сказала, что идентифицировала кровь как кровь Люциуса, потому что испугалась, но всё это время она принадлежала ей. Гермиона потрясенно уставилась на Кингсли. Нарцисса взяла на себя вину за преступление, и авроры должны были позволить ей это сделать, потому что, как сказала Пэнси, ни одну ведьму или волшебника нельзя заставить свидетельствовать против супруга. Гермиона перевела взгляд с все еще самодовольного лица Нарциссы на Драко, который казался озадаченным. Что ж, скоро он это поймёт. — Вот и все. Против Люциуса вообще нет дела. Он не потеряет и пудинга за ужином, — голос Кингсли дрожал от ярости. Крон позвала Бруствера, чтобы тот зачитал признание, и главный аврор направился к маленькому возвышению. Пока он читал признание ледяным тоном, выражение лица Драко менялось от недоумения к подозрению, а затем к откровенному раздражению. Шок. Потом он с ужасом посмотрел на мать. — У вас есть что добавить к зарегистрированному признанию, леди Малфой? — холодно спросил прокурор. — Да, — голос Нарциссы был совершенно спокойным, как будто она произносила тост на вечеринке в саду, — когда я произносила это заклинание, я не собиралась угрожать или пугать маглорождённых, — сказала она. — Ненависть к маглам очень глубока как в семье Блэков, так и в семье Малфоев. Я не приняла это во внимание, — её голос слегка дрожал. — Я думала, что защищаю своего сына, но я ошибалась. Он не нуждался в защите, а я только еще больше подвергла его опасности и, вероятно, разрушила его счастье. Я подчиняюсь решению Визенгамота. Взгляды всего зала неотразимо обратились на Драко, который сидел бледный и неподвижный. По толпе, как по членам Визенгамота, так и по зрителям, пробежал ропот, и Гермиона не могла сказать, враждебно настроены они по отношению к Драко или нет. Нарцисса была быстро признана виновной по всем пунктам обвинения, кроме связанных с заговором, хотя Гермиона знала, что будут предположения о возможном сообщнике. Драко был бы самым вероятным подозреваемым. Затем Крон вынесла окончательный приговор: конфискованная палочка и шесть месяцев в Азкабане, а затем еще пять лет домашнего ареста. Нарцисса казалась смиренной, но Драко выглядел опустошенным. Когда судебное заседание было окончено, он сразу же направился к своей матери, не глядя на Гермиону. Кингсли снова был с прокурором, его лицо было грозным. — Мисс Грейнджер, — Гермиона оторвала взгляд от затылка Драко и увидела МакГонагалл, стоящую там в своей высокой шляпе, с добрым взглядом из-под очков, — я понимаю, что вы, должно быть, чувствуете. — Правда? — горько спросила Гермиона. — Потому что я понятия не имею, что я чувствую. Я отправила мать Драко в Азкабан. — Леди Малфой сама отправила себя в Азкабан, — голос МакГонагалл был холодным. — Она заслуживает этого приговора: она это знает, ты это знаешь, и со временем юный мистер Малфой это поймет. Леди Малфой совершила ужасную ошибку, и если бы не вы двое, это заклинание преследовало бы Хогвартс на протяжении поколений. Гермиона огляделась. Большая часть толпы разошлась, остальные сбились в маленькие группы. Нарцисса, Драко и авроры, включая Гарри, исчезли. — Леди Малфой сегодня спасла жизнь своему мужу, — продолжила МакГонагалл. — Интересно, кто к ней добрался, — мрачно сказала Гермиона. — Возможно, никто этого не делал, — сказала директриса. — Сегодня этот зал суда стал ещё одним полем битвы. И я верю, что леди Малфой использовала собственное суждение, чтобы спасти свою семью.

***

Несмотря на слова МакГонагалл, Гермиона по-прежнему сомневалась в исходе суда над Нарциссой. Люциус, возможно, избежал казни, но его действия и действия его жены всё равно сильно повредили имени Малфоев. Девушка вернулась в Хогвартс с директрисой, но не пошла на занятия. Вместо этого она направилась в свою спальню, где через несколько часов Джинни нашла Гермиону, смотрящую в огонь, всё ещё одетую в судебную мантию. Подруга села рядом с ней на диван, а Живоглот вскочил между ними для двойной ласки. — Министерство опубликовало заявление, — тихо сказал рыжеволосая. — МакГонагалл заставила всех учителей прочитать это вслух. Я не могу в это поверить. Нарцисса действительно взяла на себя всю вину? — Да, — ответила Гермиона, все еще глядя на огонь и рассеянно поглаживая Живоглота. — Где Драко? — Он и Гарри сопровождают Нарциссу в Азкабан. Друг отправил ей сову, написав, что Нарциссу поселили на самом нижнем этаже тюрьмы с минимальным уровнем безопасности. — Что будет делать Драко? Вы снова вместе? Как раньше не будет, не так ли? — спросила Джинни. — Знаешь, где вы оба отрицаете свои чувства и закатываете сцены? Потому что я не готова к ещё одному раунду. Гермиона фыркнула. Она не могла говорить за Драко, но все её сцены были полностью оправданы. — Я не знаю. Всё зависит от него. Но что бы ни случилось, моё поведение будет безупречным. Джинни скептически посмотрела. — Серьезно, — сказала Грейнджер, — я пообещала Лейле, что буду лучшим образцом для подражания в личных делах. Хотя она сказала, что если я когда-нибудь почувствую желание проклясть Персиваля, то получу её полную поддержку. — Может межфакультетное единство? — Джинни подняла брови. — Возможно когда-нибудь, — Гермиона улыбнулась впервые после суда. Драко не вернулся в замок к обеду, и его нигде не было на Карте Мародеров. Карта покрывала только замок, так что ведьма направилась на территорию, ещё одетая в судебную мантию. Она не нашла его ни в оранжереях, ни на поле для квиддича. Она даже проверила хижину Хагрида. Её грудь сжалась — завтра занятия, и Драко нужно было вернуться в Хогвартс к полуночи, иначе он нарушит условия испытательного срока. Полночь пришла и ушла, а Гермиона бессонно лежала в постели, рядом с ней свернулся Живоглот. Где он мог быть? Возможно, заклинание Министерства уже было активировано. Возможно, уже прибыла сова с уведомлением о слушании перед Визенгамотом, как это было с Гарри, который получил письмо после того, как взорвал свою тетю. За исключением того, что друг был несовершеннолетним волшебником, использующим стихийную магию, а не условно-досрочно освобожденным бывшим Пожирателем Смерти в самоволке… В конце концов, она заснула, обессиленная, и ей приснился Харон, несущий её и Рона в Азкабан в цепях. «Надеюсь, кто-нибудь принесет нам носки», — говорил Рон. Она не могла ответить, потому что именно в этот момент на них напали кусающие нос чайные чашки. Люциус Малфой появился в капитанской фуражке и превратил все чашки в бриллианты, которые нанизал на цепочку и повесил на шею Гермионы. — Слишком дика, — прошептал он, притягивая её… Гермиона села с криком в горле. В тёмной комнате появился единственный серебряный огонек, и Живоглот тихо взвыл. Она схватила палочку, когда свет приблизился, не больше, чем пламя свечи. Девушка замерла, палочка ещё поднята, а свет завис перед её глазами. Это была крошечная выдра, самый маленький Патронус, которого она когда-либо видела. «Главные ворота», — произнесла выдра тихим голосом, слишком слабым, чтобы его можно было расслышать. Крошечный Патронус исчез, и Гермиона тут же соскользнула с кровати и сунула ноги в ботинки. «Драко».