Deals With Devils

Нил взглянул на свой телефон так, как будто тот лично предал его, экран треснул, а руки дрожали. Список контактов смотрел на него с такой же долей презрения. Там было всего пять имен, и все еще казалось, что он может утонуть, если задержится здесь слишком долго. Каждое имя в этом списке было просто еще одним ударом. Напоминания обо всех его страхах и неудачах. Люди, которые причинили ему боль, и люди, которым причинил боль он. Он не хотел сейчас разговаривать ни с кем из этих людей, меньше всего с именем, над которым в данный момент завис его дрожащий большой палец… Но других вариантов у него не было. Рико и Тэцудзи были расстроены, когда Кевин сбежал из гнезда. Они были раздражены, когда его сделали неофициальным помощником тренера «Лисов». Но когда появились новости о том, что их драгоценный «номер два» присоединится к команде университета Пальметто в следующем сезоне, что ж… Должно быть слово, выходящее за рамки ярости, чтобы описать своего рода просчитанную бесчувственность, которая поглотила их тогда. Нил был посланием. Предупреждением. Они избили его до полусмерти и изрезали, как повторялось уже много раз до этого; только на этот раз вместо того, чтобы позволить напарнику зашить его, или позволить ему зализывать собственные раны в относительном спокойствии собственной постели, они отправили его с долбанутым поручением. Три года под землей, никогда не выходя на солнце, и вдруг он сломленный, истекающий кровью на улице, у него нет ничего, кроме телефона, мелочи на проезд в автобусе и рваной одежды на спине. И почему? Потому что они знали, что он придет сюда. Они знали, что ему больше некуда идти. И они знали, что как только Кевин Дэй увидит, в каком он состоянии, он воспримет это как угрозу и поползет обратно к ним, поджав хвост между ног. Итак, Нил приехал в Пальметто. Но он бы никогда не сделал никаких одолжений ни Рико, ни другим. Как бы он ни был зол на Кевина Дэя за то, что тот бросил их, он знал, что никогда не позволит этому трусу вернуться туда. Не сейчас. Нет, если это означало позволить им победить. Ему удалось оттереть большую часть беспорядка в ванной на какой-то проклятой почти заброшенной заправке, но пятна запекшейся крови все еще были под его ногтями, и он мало что мог сделать с порезами и дырками, оставшимися на его одежде; И это не говоря уже о ранах и отверстиях, оставшихся в его теле, и его отчаянные попытки оказать первую помощь не могут по-настоящему это исправить. Почти четверть рулона сложенных бумажных полотенец была заклеена изолентой поверх всех порезов на его животе; он даже взломал торговый автомат в женском туалете двумя остановками ранее, ради кражи нескольких тампонов и прокладок, чтобы достать вату и засунуть ее под полотенца, дабы впитать лишнюю кровь на некоторых из самых глубоких ран. Этого было недостаточно для настоящего решения проблемы, и, блядь, это было не самое приятное чувство, но это помогло ему пересечь границу штата, и никто в автобусе не заметил луж крови, пропитавших его рубашку. Последнее, что ему было нужно, это чтобы кто-нибудь из лучших побуждений вызвал на него полицию или скорую помощь. Он по-прежнему выглядел, как гребаный беспорядок, его левый глаз почернел, губа распухла, а костяшки пальцев разошлись; но вряд ли у кого-то в автобусе до Грейхаунд был особенно хороший день, поэтому он смог достаточно хорошо слиться со всеми другими беглецами и пьяницами. Ему приходилось менять маршрут один или два раза, когда казалось, что кто-то смотрит на него слишком пристально, поэтому ему потребовалось немного больше времени, чтобы добраться сюда, чем ему хотелось бы, но он, наконец, сделал это. Теперь его единственная проблема состояла в том, чтобы убедить себя, что здесь действительно лучше, чем альтернатива, чтобы он мог проглотить свою гордость и продержаться, черт возьми, достаточно долго, чтобы совершить проклятый звонок, который он должен был сделать. Прошло уже больше 24 часов с тех пор, как его выгнали из гнезда. 24 часа наблюдения за восходом и заходом солнца впервые за многие годы, но ему было слишком фигово, чтобы по-настоящему наслаждаться этим. 24 часа, пытаясь не отключиться, зная, что никто не прикроет его спину, до тех пор, пока он не вернется вновь. 24 часа предотвращения приступов паники из-за того, что Рико сделал с ним, или что он может сделать с Жаном теперь, когда Нила не было рядом, чтобы защитить его. О Боже. Жан… Несмотря на все это, несмотря на все мерзости, которые они пережили вместе в Гнезде, они могли выжить только потому, что они были друг у друга. Все общие успехи и неудачи. Каждый удар тростью Тецудзи или взмах ножа Рико. Каждое жестокое и креативное наказание, назначенное им, будь то заслуженное или незаслуженное, они всегда были рядом, чтобы подлатать и поддержать друг друга в своих кошмарах. Не всегда все было так плохо. Они тоже никогда не были хорошими, но после ухода Кевина все стало намного хуже. После того, как человек, который когда-то назвал их братьями, бросил их умирать. После этого их жизнь стала намного хуже… И теперь его бедный напарник совсем один в этом ужасном месте, без Нила, который бы охранял его, и… Дыши. Голос, где-то у него в голове, вещал ему на успокаивающем и знакомом французском языке, напоминая сохранять спокойствие и делать глубокие вдохи. Продолжай дышать, маленькая птичка. Воображаемый голос его лучшего друга уговаривал его: Не стоит так быстро сдаваться. Позже он придумает план по спасению Жана, заключит какую-нибудь сделку с Рико или… Просто что-нибудь… Что угодно. Ему было все равно, чего это будет стоить, лишь бы Жан был в безопасности. Он не мог просто так бросить его после всего, через что они прошли вместе. После того, как он уже не смог спасти свою мать много лет назад. Так что он сделал глубокий свистящий вдох сквозь зубы или так глубоко, как только мог, с такими ушибленными ребрами, какими они и были, и пообещал себе, что несмотря ни на что, он найдет способ спасти Жана. Но в таком состоянии он никому не нужен, поэтому его первым шагом к спасению друга должно стать спасение самого себя. Ему нужна была еда, вода, кое-какие медицинские принадлежности и достаточно безопасное место, чтобы прилечь на ночь или две, пока он выздоравливает. При нормальных обстоятельствах он мог бы попытаться украсть некоторые из этих вышеперечисленных вещей (если бы он уже не был настолько слабым и подозрительным на вид, поэтому знал, что прямо сейчас ему это не сойдет с рук), но последнюю нельзя было купить ни в одном старом круглосуточном магазинчике. А это означало, что его единственным выбором было либо позвонить, либо позволить себе истечь кровью, либо умереть от голода на обочине дороги. Еще раз напомнив себе о том, что поставлено на карту, он проглотил свою гордость и чуть не расплющил палец от того, как сильно нажал на кнопку вызова, прежде чем поднести телефон к уху. Пошел первый гудок… второй… третий… каждая секунда еще больше укрепляла его мысль о том, что Кевин Дэй никогда не возьмет трубку, что он совершенно ясно дал понять шесть месяцев назад, насколько мало они для него значат; но как раз в тот момент, когда Нил собирался повесить трубку и в знак поражения выбросить свой телефон на дорогу, он, наконец, услышал щелчок, за которым последовал дрожащий, затравленный тон. — Нил? Он вздохнул, голова откинулась назад и ударилась о шлакоблочные стены позади него. Он не ожидал, что после стольких лет услышит голос предателя, он думал, что уже избавился от всего, кроме безразличия к этому человеку, но он все еще чувствовал смесь гнева и облегчения в своем собственном голосе, когда отвечал в ответ. — Привет, Кевин. Соскучился? — Нил, о Боже мой! Это действительно ты! К-как ты?.. Ты в порядке? Что случилось? Жан… — Нет. — Нил оборвал его предупреждением. — Не притворяйся, что тебе не все равно. Это просто жалко. — Это… это несправедливо. — Сказал Кевин в ответ, громко сглотнув. — Конечно, мне не все равно, ты же знаешь, я просто… — Стоп. — Еще одно предупреждение от Нила, прежде чем он стиснет зубы. Он сделал этот звонок не для того, чтобы спорить с Кевином Дэем о том, насколько он заботится о нем; он сделал это, чтобы попросить об одолжении. И как бы ему не хотелось этого делать, он знал, что ему придется смириться, если его план сработает. Он сделал еще один глубокий вдох и попытался казаться лишь наполовину таким отчаянным, каким был на самом деле. — Мне нужна услуга. На другой стороне замолчали на полсекунды, а затем Кевин ответил. Его голос звучит мрачно, но решительно. — Что тебе нужно? — Поездка. Среди прочего. — Нил признается со вздохом. — Я знаю, что это ненадолго, но я мог бы воспользоваться диваном, чтобы переночевать. Может быть, немного денег на еду, если они у тебя есть. — Это… — голос Кевина звучал одновременно смущенно и встревоженно, когда он понял все это. — Где ты? Ты имеешь в виду, что ты не в гнезде? — Предыдущая тревога угрожала перерасти в полномасштабную панику, когда он сказал: — О Боже, ты не в гнезде?! Что случилось?! Я имею в виду, ты… Если он узнает, что ты ушел, тогда… — Он знает. — Нил пресекает панику, предоставив столько объяснений, сколько был готов дать на данный момент. — Рико и Тецудзи оба знают, что меня нет. Это они меня выгнали… Я не очень хочу об этом говорить, но я в безопасности, по крайней мере, сейчас. Это была ложь. Он никогда не был в безопасности. Среди людей Морияма и его отца он ни дня в своей жизни не был в безопасности. Но у него есть неделя или две, прежде чем Вороны выследят его, недоумевая, почему он не притащил им обратно Кевина Дэя с ленточкой на шее. А это означало, что он был в достаточной безопасности, чтобы позвонить и поспать на диване в комнате общежития, по крайней мере, несколько ночей, и это действительно все, что Кевину нужно было знать. — Нил… Он не выносил этой смеси жалости и фальшивой заботы. Не тогда, когда он знал, что более половины этого было просто собственной виной Кевина за ту роль, которую он сыграл в том, что, как он предполагал, произошло. Часть его хотела проклясть его, повесить трубку и просто бросить всю эту затею, но если он это сделает, он знает, что далеко не уйдет, и ему нужно продержаться достаточно долго, чтобы спасти Жана. Так что вместо того, чтобы кричать на труса на всех языках, что он знает, Нил просто снова стискивает зубы и прикрывает глаза, пытаясь придать своему тону некую нейтральность. — Ты сможешь мне помочь или нет, Кевин? У меня нет в запасе целой ночи. К его чести, нападающий колебался всего полсекунды, прежде чем ответить: — Где ты? Скрывая легкую дрожь за ворчанием, Нил заставил себя оторваться от земли, чтобы проверить карту возле автовокзала. — Станция Грейхаунд на улице Вязов, примерно в шести милях от университета. — Окей, просто… просто оставайся на месте, хорошо. Мы будем там, как только сможем. Кевин повесил трубку прежде, чем Нил успел усомниться в этом «мы». У него возникло ощущение, кого еще он мог иметь в виду, при условии, что информация, которую Рико откопал о «хорошем друге» Кевина Эндрю Миньярде, была верна. Очевидно, странная пара перешла от неспособности терпеть друг друга к тому, чтобы быть, блядь, почти неразлучными, казалось бы, за одну ночь несколько месяцев назад, но Нил сомневался, что между ними была настоящая любовь. Кевина всегда волновала только одна вещь, а именно экси, и хотя у Эндрю была не самая лучшая репутация в других отношениях, нельзя было отрицать, что он был одним из лучших вратарей первого класса, если не во всем спорте. (По крайней мере, по ночам крошечный блондин удосужился приложить к этому хоть какие-то реальные усилия.) Так что, если бы ему пришлось рискнуть предположить, он бы сказал, что эти двое держатся вместе исключительно ради игры, замышляя создать свою собственную версию «идеального двора» Рико. В конце концов, помимо многих других интересных вещей в деле Эндрю, он определенно выделялся в сознании Нила как один из немногих людей, которые когда-либо отказывались от стипендии, чтобы играть за «Воронов». Один из немногих, кто сказал Рико Морияме «нет» и ушел невредимым. Он мог бы быть частью студенческой команды номер один в стране, но вместо этого из всех мест он выбрал играть за университет Пальметто. Ну, он, его брат-близнец и его двоюродный брат, то есть. Тот факт, что предложение тренера Ваймака распространялось на всю семью Миньярд/Хеммик, а не только на Эндрю, был вероятной составляющей решения, но это не могло быть всей историей. Судя по всему, что Нил знал об этом человеке, альтруизм не был его сильной стороной. Если он отказался от полноценной поездки с Воронами, то это было не только из-за кровной верности, а потому, что каким-то образом Эндрю увидел сквозь все дерьмо и гламур СМИ истинную суть того, что мог предложить ему Университет Эдгара Аллана. И он был достаточно умен, чтобы избежать этой конкретной ловушки, в которую попадалось так много других, менее хитрых жертв до него. Часть Нила почти восхищалась Эндрю за это, другая его часть почти завидовала тому, что ему предоставили выбор. Но теперь, когда Кевин добрался и до Пальметто, его не удивило бы, если бы эти двое пришли к какому-то перемирию, чтобы еще усерднее бросать вызов Рико и остальным Воронам. Неповиновение не было сильной стороной Кевина, но Рико чуть не завершил его карьеру, когда набросился на него с этой ракеткой, так что у него было более чем достаточно причин попытаться пробиться обратно на вершину хотя бы из чистой злобы. И хотя мотивы Эндрю были менее ясны, у него явно были свои причины, по которым он хотел сказать «FU» Королю Воронов. Или, может быть, просто сказать «FU» миру. Так что, какой бы странной ни казалась их кажущаяся дружба, это имело бы смысл в стиле «враг моего врага». Если бы эти двое действительно заключили какой-то союз, это помогло бы объяснить, почему одни из последних Лисов университета Пальметто сумели почти пробиться в плей-офф в прошлом сезоне. Капитан их команды Дэн Уайлдс, конечно, тоже была важной частью этого уравнения. С тех пор как она пришла к власти, дела в команде медленно, но верно шли на лад. Но для того, чтобы подняться на вершину, требуется нечто большее, чем просто один хороший лидер. Также нужны необработанные таланты, поддерживающие состав. И когда дело доходит до абсолютного уровня таланта таких людей, как Эндрю Миньярд и Кевин Дэй… «Лисы» никогда не станут «Воронами», возможно, в ближайшее время они даже не победят другие топ-3 университета, но с их нынешним талантом и лидерством они, по крайней мере, смогут добраться до вершины своего округа. И кто знает, к тому времени, когда эти двое закончат учебу, «Лисы» действительно могут стать чем-то особенным. Он выбросил эту мысль из головы. Неважно, чем занимались Кевин и Миньярд. В любом случае, он не собирался оставаться здесь достаточно долго, чтобы это имело значение. Ему просто нужно было потерпеть Кевина достаточно долго, чтобы снова встать на ноги и придумать следующий ход. Он откинулся на спинку скамейки достаточно далеко от основных терминалов, чтобы его никто не побеспокоил, и стал ждать появления бывшего ворона; отвергнутый голос в его голове все это время твердил ему, что полагаться на таких, как Кевин Дэй, вероятно, входит в топ-10 самых глупых вещей, которые он когда-либо мог бы сделать. В конце концов, он никогда по-настоящему не появлялся перед ним с Жаном за пределами поля экси за все те годы, что они знали друг друга, так зачем ему начинать сейчас? Но, тем не менее, всегда оставалась надежда, что его бывший товарищ по команде почувствует себя достаточно виноватым за свое предательство, чтобы помочь ему хотя бы на этот раз. Поэтому он позволил себе верить в это достаточно долго, чтобы просто не встать и не начать ходить, чтобы попытать счастья в каком-нибудь другом городе. Примерно через 5 минут ревущий двигатель, из каждой гайки и болта которого буквально сочилось слово «дорогой», со скрежетом въехал на бордюр. Встревоженный и обезумевший Кевин Дэй выскочил с пассажирского сиденья и подбежал к Нилу таким образом, что это только еще больше подстегнуло его собственный инстинкт бежать. Но ему каким-то образом удалось подавить желание отпрянуть, когда он поднялся на ноги, встретив испытующий взгляд Кевина легким блеском. — Господи, Нил… — прошептал его бывший товарищ по команде, рассматривая более заметные травмы, нерешительно протянув руку, словно нежно обхватывая его ушибленную щеку. — Что стряслось? Нил легонько шлепнул его по руке и отступил на шаг за пределы его досягаемости, прежде чем ответить. — Не имеет значения. Просто… — Он вздохнул, навсегда возненавидев себя и все, что довело его до такого состояния, когда он просит так много одолжений у этого человека. — Я чертовски голоден и испытываю адскую жажду. Я бы также не отказался принять душ и вздремнуть. Так что не могли бы мы, пожалуйста, просто… Просто поехать, куда бы, черт возьми, ты меня ни повел. — Д-да, давай… Кевин глянул Нилу за плечо, вероятно, ища какую-то сумку или багаж, но, похоже, не удивился, увидев, что у него ничего нет. — Давай вытащим тебя отсюда. — Кевин заканчивает с нерешительной улыбкой, а затем тянется к плечу Нила, на этот раз, чтобы попытаться направить его к машине. Нил снова отходит в сторону, бросив еще один легкий взгляд, но все равно пошел в этом направлении. Было больно ходить. Было больно сидеть, или лежать, или дышать, или просто существовать, но ходьба требовала от него определенного равновесия и сосредоточенности, что делало все вдвойне трудным. Но он старался не показывать этого ни на своем лице, ни в позе, когда двигался. Старый добрый Кев, может, и предатель и лицемер, но смесь его страха, возмездия со стороны Мориямы и той вины, которую он все еще испытывал из-за судеб Нила и Жана, означала, что послание, вырезанное на его торсе, будет эффективным. Если бы Кевин узнал, насколько серьезно он был ранен, он бы снова прыгнул в их лапы. Но и полностью скрыть свой статус он тоже не может. Кевин знает, что то, что его «выгнали из гнезда», означает, что, должно быть, случилось что-то плохое. Он знает, что Нил застрял между молотом и наковальней, независимо от того, куда он пойдет и что будет делать дальше. Так что, если он будет вести себя так, будто все в полном порядке, он никогда в это не поверит. Так что да, что касается Кевина и компании, он ранен, но у него нет кровотечения. И да, ему нужно где-то переночевать на ночь или две и несколько плотных блюд, но у него есть другие дела, так что долго он здесь не задержится. Он продемонстрирует свои синяки и расскажет Кевину и его новым приятелям достаточно слезливую историю, чтобы они сразу же не вышвырнули его на обочину. Но он здесь не для того, чтобы заводить друзей. И ему действительно нужно убедиться, что он не дает этим людям никакого повода пытаться стать его друзьями. Потому что люди, которые начинают заботиться о нем, — это люди, которые достаточно скоро умирают или истекают кровью. И у него уже достаточно крови на руках. Он не удивился, увидев, что его теория о том, что Кевин ранее сказал «мы», оказалась верной. Эндрю Миньярд стоял, прислонившись к дверце своего чересчур броского автомобиля, с сигаретой, свободно зажатой между пальцами, выражение его лица менялось от раздраженного безразличия к маниакальной улыбке, которая может появиться только благодаря химикатам. Выражение его глаз говорит о том, что блондин не был уверен, был ли Нил угрозой, помехой или забавной новой игрушкой для него, но он умирал от желания выяснить, что из этого. Из трех вариантов для него, вероятно, было безопаснее всего выбрать второй. Судимость вратаря подразумевала, что ярлык «угроза» может привести к тому, что Нил окажется на кончике чего-нибудь острого. И Нил скорее умрет, чем когда-либо снова станет чьей-то игрушкой. Однако это досадная помеха? Обязательство, с которым им придется иметь дело день или два, но о котором они не задумаются дважды после исчезновения Нила? Теперь с ним можно было работать. Позаимствовав немного возмущенного французского изгиба губ, который Жан всегда делал, когда сталкивался с чем-то, что он находил отталкивающим, Нил оглядел Миньярда с головы до ног, прежде чем повернуться к Кевину и спросить. — Кто этот шофер? Эндрю ответил еще до того, как Кевин успел закончить, морщась от замечания Нила. — У тебя вошло в привычку быть придурком по отношению к людям, которые делают тебе одолжение? Это не очень любезно с твоей стороны. Что, если я просто оставлю тебя здесь, на автобусной остановке, а? Позволю тебе стать проблемой для стервятников. — Он подкрепил свою угрозу тем, что глубоко затянулся сигаретой и выпустил дым прямо в лицо Нилу с чеширской ухмылкой. Ему пришлось подавить желание наклониться, вдохнуть дым так глубоко, как только позволяли его ноющие легкие. Прошло так много времени с тех пор, как он в последний раз вдыхал этот знакомый едкий туман, который так сильно напоминал ему о матери. Но спортсмены в «Гнезде» находились под такими строгими ограничениями, что даже употребление слишком большого количества сладостей считалось смертельным грехом, не говоря уже о том, чтобы разрушать свои легкие чем-то вроде сигарет. Пачка, которая была у него в кармане, когда Морияма нашел её, была конфискована много лет назад, и с тех пор он имел с ней дело только один раз.… Для него это был ностальгический аромат, успокаивающий, но прямо сейчас его использовали как оскорбление, и он не собирался проявлять слабость, пытаясь преследовать его, как жалкий щенок, выслеживающий запах бекона на ветру. Поэтому он придал своему лицу нейтральное выражение и просто приподнял бровь с таким же вызовом. — У тебя вошло в привычку пускать дым людям в лицо? Знаешь, не у всех руки чешутся заболеть раком легких. — Ха. — Эндрю выдавил фальшивый смешок с такой же фальшивой улыбкой, которая не коснулась его глаз, прежде чем повернуться лицом к своему спутнику. — Ты маленький бродяга, и это не забавляет Кевина. На самом деле. Я ни с того ни с сего не в особенно благодушном настроении. Я думаю, в конце концов, мы просто оставим его здесь. Что скажешь? — Подожди, — Отвечает Кевин с достаточной паникой в ​​голосе, чтобы Нил понял, что Миньярд не блефует. — У него явно был тяжелый день, просто… дай ему шанс, хорошо? Он сожалеет. Нил невольно поморщился при этом слове, инстинктивно отреагировав язвительностью прежде, чем его мозг успел осознать то, что произнесли его губы. — Черта с два я такой и есть. И не смей больше произносить при мне это слово, ты же знаешь, как сильно я его ненавижу. Кевин широко раскрытыми глазами переводил взгляд с него на Эндрю и обратно, заикаясь: — Я… Но… Нил. — Он мотнул головой в сторону блондина, как бы напоминая Нилу, чтобы тот подыгрывал ему достаточно долго, по крайней мере, для того, чтобы его оттуда увезли. Но именно эта причина заставляла его презирать это слово. «Прости» было пустым звуком. Люди редко имели это всерьез, и это ничего не меняло. Он не собирался извиняться за то, чего не имел в виду, и если бы он когда-нибудь действительно имел это в виду, то нашел бы более подходящие, менее пустые слова. Тем не менее, ему вроде как нужно было, чтобы Миньярд впустил его в свою дурацкую ненужную спортивную машину, если он хотел избежать инфекции или обезвоживания здесь в одиночку. Так что, как бы ни раздражало его все это, у него действительно не было других вариантов, ему нужно было уступить в этом конкретном бою. Нил раздраженно закатил глаза, прежде чем снова повернуться к Эндрю. — Я точно не настроен «развлекать» тебя сегодня вечером, но если ты доставишь меня туда, куда мне нужно, я обещаю, что сделаю сальто назад или что-то в этом роде для тебя через пару дней, прежде чем я свалю отсюда. — Свалишь? — Прервал фразу Кевин, — Но… — Он искоса взглянул на Эндрю, а затем перешел на французский, чтобы спросить его: — Куда ты пойдешь? Обратно в гнездо? — Не имеет значения, куда я пойду. — Отвечает Нил на том же языке, прежде чем снова повернуться к Миньярду, который теперь выглядел слегка любопытным, и снова перейти на английский. — Так мы заключаем сделку или нет? Эндрю еще раз глубоко затянулся сигаретой, его глаза оценивающе скользнули вверх-вниз по фигуре Нила, прежде чем снова выпустить дым в его сторону. Как этому парню удавалось выглядеть таким внушительным и приводящим в бешенство контролем над ситуацией, несмотря на то, что он был ростом целых пять футов, Нил, возможно, никогда не узнает. Но опять же, он был ненамного выше; ни его мать, ни кто-либо другой из Хэтфордов, если уж на то пошло; но все они по-прежнему оставляли после себя множество трупов, так что, возможно, рост, в конце концов, не был таким уж большим фактором, влияющим на уровень угрозы. — Это зависит от обстоятельств, — в конце концов сказал Миньярд, бесстрастно фыркнув. — Ты действительно можешь сделать сальто назад? Он слегка нахмурил брови, до того как ответить. Он не ожидал, что другой парень воспримет его шутку всерьез… но если это даст ему постель, немного еды и чистые бинты, тогда… Черт возьми, все равно у него не так уж много гордости осталось, верно? — Да? Это не так уж сложно… А что, ты действительно хотел это увидеть? Эндрю одарил его чем-то вроде перевернутой улыбки и пожал плечами, прежде чем стряхнуть последний окурок в грязь и жестом велел им с Кевином сесть в машину. Он постарался не выдать слишком явного вздоха облегчения и не выглядеть слишком напряженным или раненым, когда скользнул на заднее сиденье. Если оставить в стороне проблему Кевина, Нил давным-давно усвоил, что разоблачение чьих-то слабостей просто делает их еще более уязвимыми для атак. По крайней мере, с Рико, или со своим отцом, или с любым другим дьяволом, которого он знал, он мог лучше подготовиться, но за пределами гнезда неизвестные и непредсказуемые угрозы таились за каждым углом. Если он позволит себе поморщиться или заплакать, это всего лишь нарисует у него на спине гигантскую неоновую вывеску с надписью «легкая мишень». Точно так же, как он знал, что не сможет вести себя с Кевином совершенно спокойно, он знал, что не сможет очень хорошо скрыть все свои травмы от кого бы то ни было прямо сейчас, особенно учитывая то, как его джинсы и куртка были порваны во время инцидента в «гнезде», но, по крайней мере, царапины и ушибы, которые могли бы быть все наблюдаемые были относительно легкими. Это выглядело так, будто его избили, но не так, будто его чуть не выпотрошили, так что пока он мог поддерживать эту иллюзию, ни у кого не было причин думать, что он все еще не может должным образом защитить себя. Миньярд выехал со стоянки так, словно пытался смыть краску с дороги своими шинами, но, если отбросить сомнительные привычки в области безопасности, он казался достаточно компетентным, чтобы, по крайней мере, доставить их туда, куда им нужно, целыми и невредимыми. Он боролся с желанием на мгновение закрыть глаза, по правде говоря, он так чертовски устал, что не думал, что сможет доверять себе и не заснет полностью. И он был чертовски уверен, что не доверял другим людям, ехавшим с ним в машине, настолько, чтобы когда-либо отключиться в их присутствии. Поэтому он изо всех сил старался держать голову высоко поднятой и не сводить глаз с горизонта, запоминая пути, по которым они едут, на случай, если позже ему придется возвращаться самому. Он чувствовал, как глаза Кевина пытаются поймать какие-то не такие уж тайные взгляды, брошенные на него в зеркале, но если он надеялся на объяснение или какую-нибудь светскую беседу, то ему чертовски не повезло. Нилу нечего было ему сказать. Больше нет. После нескольких минут напряженного молчания Эндрю нарушил относительный покой неуместным смехом, прежде чем постучать себя по лбу тыльной стороной ладони, как будто он только что что-то вспомнил. Не очень нежно ударив Кевина в центр груди, Эндрю отдал соответствующие приказы. — Тебе лучше позвонить Эбби и сообщить ей, что ты приведёшь домой бездомного. Ей нужно будет сбегать в магазин и купить для него маленькую кошачью миску и когтеточку. Нил подавил желание наброситься, будь то физически или словесно, на колкие слова. Если время, проведенное с отцом или в гнезде, и научило его чему-нибудь, так это умению держать язык за зубами. Но если веселый блеск в глазах Эндрю был каким-то признаком того, что он, вероятно, знал, что задел его за живое. — Он не кот. — Кевин без особого энтузиазма отчитал своего друга, но все равно вытащил телефон из кармана. — Нет? Тогда как насчет маленького кролика? Он, конечно, кажется достаточно нервным. Нилу не понравилось, как его глаз непроизвольно дернулся, словно в доказательство правоты этого человека. Последние несколько лет с ним обращались как с домашним животным Рико, его игрушкой, на которой он вымещал всю свою агрессию, и ему не очень нравилось, что Миньярд уже сравнивал его с животными, как будто он только и ждал, чтобы вонзить в него зубы или надеть ошейник ему на шею. Но он напомнил себе, что отреагировать — значит просто показать свои силы, и, кроме того, он все равно не задержится здесь достаточно долго, чтобы социопат размером с пинту действительно смог что-то с ним сделать. Поэтому он просто вернулся к тому, чтобы молча смотреть в окно и слушать вполуха телефонный разговор. — Привет, Эбби, эм… послушай, я знаю, что это правда очень внезапно, но эм, у меня есть друг, который сегодня вечером в городе, и ему действительно не помешало бы ночлежка. — Нил не смог подавить усмешку из-за того, что его назвали другом Кевина Дэя, но другой парень, казалось, намеревался не обращать на него внимания, продолжая свой путь. — Ага… Да, я знаю, что у тебя уже вроде как полно народу, но что ж… Я имею в виду, что он… честно говоря, ему, возможно, не помешала бы твоя помощь. Нил почувствовал, как его голова дернулась вверх, чтобы встретиться взглядом с Кевином в зеркале. Он не нуждался — и не хотел — в чьей-либо помощи. Чем больше людей было вовлечено в это, тем большему количеству людей он подвергал риску. Он был здесь просто для того, чтобы немного отдохнуть и подлечиться, прежде чем обдумать свой следующий шаг, вот и все. Нил отрицательно качал головой, в то время как Кевин упрямо кивал головой «да», и ему пришлось подавить желание придушить его, обхватив подголовник, пока более высокий парень продолжал. — Он был немного потрепан, так что… Да… Он также упоминал, что был очень голоден, так что, может быть, пошлешь Ники за какой-нибудь едой. Хотя ничего слишком тяжелого, Нил не такой уж большой поклонник нездоровой пищи. — В тот раз Эндрю был единственным, кто насмехался, но Кевин проигнорировал его, и на его лице появилась искренняя улыбка, когда он закончил разговор. — Спасибо, Эбби, ты лучшая… ты тоже. Скоро мы будем дома. Нилу пришлось сморгнуть оцепенение, внезапно затуманившее его разум, когда Кевин повесил трубку. Дом. Кевин называл это место… домом. Он выбрался из гнезда только в декабре прошлого года, сейчас было только начало мая, а это уже был его дом. Он знал, что Кевин приехал сюда, чтобы быть ближе к своему отцу, но все же. Неужели все остальное, что было до его побега, действительно так легко забылось? Гнездо никогда не было для них настоящим домом, скорее тюрьмой, особенно для Нила и Жана. Так что не похоже, чтобы он ожидал, что Кевин будет думать об этом месте с каким-то истинным комфортом. Но услышать, как Кевин произносит это слово так небрежно, так свободно, как будто он действительно имел это в виду… Он не думал, что у кого-то из них когда-нибудь будет место, которое они могли бы назвать домом. Никогда. Тот факт, что из них троих выбрался именно Кевин Дэй. Что именно он мог улыбаться так, словно это было правдой, когда он сказал, что «скоро будет дома» всего через шесть месяцев после того, как бросил его и Жана… Он был выведен из своеобразного транса легким движением краем глаза, Нил инстинктивно набросился на Кевина, его ногти быстро вцепились в запястье и впились в него прежде, чем его сознание успело догнать его. Кевин слегка поморщился, когда Эндрю свернул машину, чтобы выкрикнуть предупреждение. — Эй, руки прочь от товара! Ты нарушаешь, и поплатишься за это своей гребаной жизнью. Взгляд Нила скользнул вниз, к руке, которая тянулась к нему, к неровным шрамам на тыльной стороне ладони — там, где Рико изуродовал Кевина за то, что тот был лучшим нападающим. Он отпустил ее и слегка отбросил руку от себя, прежде чем сделать собственное предупреждение. — Я не люблю, когда ко мне прикасаются… Держи свои руки при себе, и мне не придется их ломать. На долю секунды Кевин выглядел одновременно оскорбленным и испуганным, когда в защитном жесте прижал запястье к груди. Но он вернул своему выражению лица фальшивую нейтральность, чтобы снова выглянуть в окно. После еще нескольких секунд молчания Кевин заговорил снова, и в его спокойном французском прозвучала тень обиды, несмотря на то, что его глаза по-прежнему бесстрастно были устремлены на горизонт. — Раньше это не относилось ко мне… Раньше с тобой все было в порядке, пока прикосновения исходили от меня или Жана… Нил некоторое время раздумывал, заигнорить ли его в тишине, прежде чем нерешительно ответить тоже по-французски. — Все меняется, Кевин… Я больше не могу тебе доверять, не так ли? — Почему нет? — Ты что, шутишь? Чего ты ожидал после того, что сотворил? У Кевина хватило наглости немного поиздеваться, прежде чем он бросил в ответ. — Ты говоришь так, словно я всадил тебе нож в спину. — С таким же успехом ты мог бы это сделать. — Проговорил Нил с вполне заслуженной злобой. — Послушай, я понимаю. И я сожалею… — Кевин мудро обрывает себя, покачав головой, прежде чем попытаться снова. — Я понимаю… Но я не… я не плохой парень, раз выпутываюсь из плохой ситуации, ясно? — Защищается Кевин. Когда все, что Нил сделал в ответ, это свирепо посмотрел на него в зеркало, Кевин издал стон, и его тон снова стал отчаянным. — Рико сломал мне гребаную руку, Нил. Они сказали, что я, возможно, никогда больше не буду играть в экси, я… Что я должен был сделать? — Я… — Это ужасно грубо с твоей стороны — заводить при мне разговор, который, как ты знаешь, я не могу понять. — Эндрю прервал их с маниакальной ухмылкой на лице и гневом в голосе, крепче вцепившись в руль. — Что еще должен думать парень, если не самое худшее в такой ситуации? Тебе лучше ввести меня в курс дела, если ты не хочешь ранить мои чувства. — Для того, чтобы я ранил твои чувства, тебе сначала должно быть не насрать на то, что я о тебе думаю, — хладнокровно ответил Нил. — Что-то подсказывает мне, что это не так. — О, такой верный маленький кролик. — Он захихикал в вызванном наркотиками восторге. — Может быть, у тебя все-таки есть хоть половина мозга. Нил снова стиснул зубы, чтобы удержаться от того, чтобы не сказать чего-нибудь, чего не следовало бы, и, бросив последний взгляд на Кевина в зеркало заднего вида, снова отвернулся, а остаток пути они ехали молча. Несколько мгновений спустя они уже въезжали на подъездную дорожку к дому, выглядевшему до боли пригородным. Это было совсем не похоже на холодный и безликий особняк, которым владел его отец, или на ночлежные двухкомнатные мотели, в которых они с матерью останавливались, когда были в бегах, вместо этого удобно размещаясь где-то посередине, словно мечты беловолосой девушки о белом заборчике. Просто достаточно большой и чистый, чтобы с комфортом разместить семью примерно из пяти человек, но все же достаточно уютный и обжитый, чтобы чувствовать себя настоящим, а не похожим на архивное фото. Нил поймал себя на том, что смотрит на переднее крыльцо, чувствуя себя немного вампиром, которого, возможно, никогда не пригласят войти. Места, подобные этому, никогда не были желанными для таких людей, как он. Эндрю, не теряя времени, заглушил двигатель и выпрыгнул из машины, весело направляясь к входной двери, как будто это был его дом; и, возможно, так оно и было, в конце концов, он припарковался на подъездной дорожке, а не на улице, и, похоже, ключ был у него на связке, когда он поворачивал ключ в замке. Нил почти ожидал, что он войдет внутрь, а затем запрет дверь, заставив его спать снаружи, как собачку, но как только замок был вскрыт и дверь приоткрылась на четверть дюйма, он обернулся и приподнял бровь в его сторону, как будто нетерпеливо ожидая, что они с Кевином последуют за ним. Со вздохом, который, как он надеялся, скроет его дискомфорт, Нил заставил себя вылезти из машины, на мгновение прислонился к двери и закрыл ее за собой, чтобы обрести равновесие. Он был почти у цели. Еще немного, и он смог бы как следует обработать свои раны и немного отдохнуть. Ему просто нужно было продержаться достаточно долго, чтобы обмануть остальных, заставив их думать, что разбитая губа и костяшки пальцев были худшими из его травм, и все будет хорошо. Когда Нил обернулся, у Кевина было такое выражение лица, как будто он собирался снова попытаться протянуть ему руку, но, казалось, в последнюю секунду он передумал, переводя взгляд с него на Эндрю и обратно, прежде чем заговорить шепотом. — Что ты хочешь, чтобы я сделал, Нил? Я не могу вернуться, ты же знаешь, что я не могу. Так что ты хочешь, чтобы я сделал? Нил мгновение изучал выражение его лица. Это выражение жалости, которое он всегда так хорошо носил. Фальшивая улыбка для прессы, хмурый вид, когда они были на корте, и это лицо, это бесполезное и покровительственное лицо, когда он стоял рядом и наблюдал, как Рико и другие делали все самое худшее за эти годы. Он был прав. Он не мог вернуться назад. Ни один из них не мог этого сделать. Но если бы Кевин искал прощения или искупления, Нил был бы не тем, кто дал бы ему это. Не тогда, когда Жан теперь столкнулся лицом к лицу с гневом всего, что они вдвоем оставили позади. Не тогда, когда Нила пришлось оторвать от него, в то время как Кевин добровольно ушел. Нил покачал головой. Даже не потрудившись встретиться взглядом с более высоким парнем, он медленно направился к дому и бросил свой ответ через плечо. — Я хочу, чтобы ты делал то, что у тебя получается лучше всего, Кев, абсолютно ничего.