Deals With Devils

Нил не уверен, что именно братья Миньярд сказали своему двоюродному брату о том, почему он делил с ним комнату этой ночью, или почему он не мог рассказать об этом Кевину, но у него возникло ощущение, что в их фальшивой истории могли быть замешаны сильный перегар и обезвоживание, потому что всю ночь Ники продолжал отпускать дразнящие замечания о том, что он «легкий» и как он мог бы посочувствовать «этому чувству неутолимой жажды». Он предложил (или, возможно, пригрозил, в зависимости от чьей-либо интерпретации) Нилу с этого момента стать «личным водоносом» и следить за тем, чтобы у него всегда было под рукой много воды и «гаторейда». Он даже предложил/пригрозил найти гигантскую пальмовую ветвь и начать обмахивать Нила, если тот когда-нибудь почувствует жар. Затем Ники рассказал ему, вероятно, преувеличенную историю о чистильщике бассейна, с которым он целовался на летних каникулах несколько лет назад, и о том, как это «действительно установило планку» для той заботы и привязанности, которых он теперь ожидает от своих партнеров; что это было частью того, как он понял, что его «будущий муж» Эрик действительно был тем, кто ему нужен, потому что это заставило его забыть о чистильщике бассейна и «поднять планку еще выше». А потом он сказал Нилу (кокетливо подмигнув, конечно), что был бы более чем счастлив стать тем чистильщиком бассейна в его истории и помочь ему «привести свои стандарты в порядок». Нил еще раз напомнил, что ему это неинтересно; но Ники все равно выполнил свою угрозу/обещание, принеся ему несколько стаканов воды и две бутылки гаторейда в течение всего вечера. Это могло бы показаться почти милым — то, что Ники заботится о нем в момент очевидной нужды, вот только… Испанский Нила был действительно устарелым и непрактичным, но когда Хеммик протянул первую бутылку, он был почти уверен, что тот произнес какую-то неопределенно кокетливую фразу о том, что напиток «вероятно, придаст его губам вкус фруктового пунша». Поэтому он изо всех сил старался казаться суровым и бесстрашным, когда посмотрел на него сверху вниз и сказал недвусмысленно: — Я не собираюсь целовать тебя, Хеммик. Никогда. К его чести, улыбка Ники стала еще шире, и он сказал: — Все в порядке, я более чем счастлив работать ради улыбок, а не поцелуев. И вот так просто его вечерний флирт закончился. Он по-прежнему давал ему питьевую воду (несмотря на капельницу, которая уже и так обеспечивала его более чем достаточным количеством жидкости) и по-прежнему поддерживал дружеское подшучивание и рассказывание историй на скорую руку, но в его тоне не было сбивчивости, когда они болтали полночи. У него возникло ощущение, что у Ники была своего рода личная вендетта против долгого молчания, потому что, несмотря на то, что Нил почти ничего не делал для того, чтобы внести свой вклад в их беседу, старший парень, казалось, почти отчаялся добиться того, чтобы какая-нибудь болтовня заполняла открытый воздух на протяжении всего времени примерно до 2 часов ночи, когда он, наконец, вырубился. Эндрю был прав, Ники храпел, но это был такой мультяшный храп, что Нил задумался, действительно ли он спит или просто притворяется, чтобы пошутить. Примерно через три часа он, наконец, решил, что это либо по-настоящему, либо у Ники приверженность делу не знает границ, и не было никаких признаков того, что он в ближайшее время перестанет храпеть. С этого момента ночь стала еще длиннее. Эбби сказала, что ему нужно хорошенько выспаться, чтобы помочь в борьбе с инфекцией и дать отдохнуть телу и разуму, но осознание того, что он должен был поспать, только заставляло его чувствовать себя еще более бодрым. Какой-то параноидальный шепот в глубине его сознания подсказывал ему, что если он сейчас заснет, это просто даст его врагам шанс подкрасться к нему, когда он будет еще более уязвим. А еще существовал тот факт, что Ники был прямо здесь, в комнате, рядом с ним, постоянное и неприятное присутствие, из-за которого ему было еще труднее успокоиться. На самом деле это было почти иронично: всю прошлую неделю ему было трудно заснуть, потому что ему не с кем было разделить свое пространство, а теперь он не мог заснуть по противоположной причине. Ваймак вернулся за ним ранним утром, до того, как Кевин должен был проснуться, едва заметная хмурость на его лице и тени под глазами свидетельствовали о том, что он тоже плохо спал ночью, но если это и было так, он ничего ему об этом не сказал. На самом деле, он вообще ничего не сказал Нилу. Сначала он подумал, что это потому, что он не хотел будить Кевина, потом потому, что они все равно очень редко разговаривали в машине или за завтраком; но потом Ваймак схватил свои ключи и направился к двери, и Нил встал, чтобы последовать за ним, как делал всегда, но Ваймак просто поднял руку в безмолвном приказе остановиться, прежде чем указать Нилу обратно на диван. Нил несколько раз растерянно моргнул, прежде чем нерешительно откинуться на подушки, он услышал, как за ним открылась и закрылась входная дверь, и внезапно он остался совсем один. Ваймак отправился на стадион без него. Нилу вспомнились все те случаи, когда его заставляли выполнять роль живого декора в доме отца, все те случаи, когда ему говорили сидеть смирно и помалкивать всякий раз, когда приходила компания осмотреть дом или заключить сделку с его отцом в подвале. Он вспомнил, как однажды сотрудники Службы Защиты Детей пришли разнюхивать, потому что какой-то любопытный сосед сделал замечание по поводу его синяков. Примерно в тот раз он, должно быть, был недостаточно тихим, по мнению отца, потому что после того, как эти люди ушли, он вырвал все еще горячий утюг из рук матери и заклеймил им плечо. Оглядываясь назад, это казалось очевидным, ведь теперь он так легко мог сказать, что Ваймак был расстроен из-за него. Он не кричал, как это сделал бы его отец, и не бил его тростью, как это делал Тэцудзи в гнезде, но в пустой тишине пыльной гостиной Нил теперь мог видеть, что молчание этим утром было не той дружелюбной уютной тишиной прошлой недели, а чем-то враждебным и оглушающим. Он не мог быть уверен, многое ли ему рассказали другие; был ли он разочарован в Ниле из-за той фальшивой истории о похмелье, которую Миньярд скормил Ники, или они сказали ему, что он вломился в кабинет Эбби за припасами, или медсестра рассказала ему свою теорию о том, что он в бегах от закона. Он понятия не имел, какой ложью или частичной правдой кормили Ваймака другие, или даже был ли он просто зол на Нила за то, что тот потерял сознание на работе и не смог выполнить свои задачи на день. Но было ясно, что тренер зол на него, что он разочарован в нем, и он сомневался, что отстранение от работы на один день и молчаливое обращение будут достаточным наказанием за это. Он должен был придумать какой-нибудь способ исправить это. Ваймак был единственным человеком, предложившим ему хоть какой-то способ заработать приличные деньги, а он еще даже не получил свою первую зарплату. Если бы его уволили сейчас, он бы только еще больше влез в долги, вместо того чтобы выпутаться из них; и хотя у него не было никаких моральных угрызений совести из-за того, что он просто откажется от этого счета, когда придет время — он бы заставил Кевина оплатить разницу, — ему действительно нужно было хотя бы немного отложить для себя и Жана на будущее, как только он вытащит его из Эвермора. Если он не сможет зарабатывать деньги, работая на Ваймака, тогда ему придется прибегнуть к… другим способам получения скрытого дохода. И он действительно надеялся, что ему больше не придется этого делать. Еще нет. Он, по крайней мере, надеялся, что его тело исцелится и Жан будет в безопасности рядом с ним, прежде чем ему снова придется поддаться чему-то подобному. Он действительно предпочел бы, чтобы его партнер был рядом, чтобы потом обнимал его всю ночь и говорил, что все будет хорошо, как он и привык. Выжить можно всегда, если ты заставишь себя стать выжившим, но это становится намного легче сделать, когда рядом с тобой есть напоминание о том, ради чего ты пытаешься жить. Нил переплел пальцы и сжал собственную руку в жестком захвате, чтобы удержаться на ногах. Отвлек свое внимание от проблем и сосредоточился на работе над решением. Ему не нужно было бы делать ничего из этого, если бы он мог просто вернуть себе расположение Ваймака. Ему только нужно было подумать о том, что он мог бы сделать, чтобы уберечься от увольнения (если его еще не уволили) или чтобы снова наняться на работу, если уж дошло до этого момента. Он огляделся вокруг, увидел коллекцию грязных кофейных кружек, разбросанных по всей поверхности, и полдюйма пыли на каминной полке и решительно кивнул. Ему удалось найти бутылку почти не использованного windex и полироль для дерева под раковиной, в шкафу рядом с ванной было несколько старых тряпок, а на кухне — совок для мусора, все еще полный битого стекла, так что Нил собрался и принялся за работу. Он подмел, вытер, вымыл посуду, вычистил мусоропровод, вынес мусор, протер все окна и зеркала, вычистил раковины, унитаз и душевую кабину, пропылесосил ковер и смахнул пыль с каминной полки и книг. Он прибрал и протер столешницы на кухне и вынул из холодильника все просроченные купоны, прежде чем заменить их новыми, которые скопились в куче нежелательной почты у двери. Он нашел старую ароматическую свечу с ароматом «пина колады», которая выглядела так, словно ее зажигали всего один раз, и зажег ее на теперь чистом и отполированном кофейном столике. Он даже взбил подушки на диване и обрызгал все ткани febreze. Он подумывал о том, чтобы постирать несколько партий белья или застелить постель мужчине, но решил, что это может быть расценено как вторжение в границы и личное пространство, и отказался от этого; он оставил офис нетронутым по тем же причинам, но закрыл дверь, чтобы беспорядок в этих комнатах не попадал в его поле зрения, так чтобы это не умаляло работы, проделанной Нилом при первом осмотре. И, еще раз осмотревшись, он решил, что больше ничего не сможет сделать, не зная наверняка, как Ваймак хотел бы, чтобы все это было сделано. Расставлять книги по алфавиту, когда у Ваймака могла быть другая система, казалось слишком большим риском, и, насколько он знал, неорганизованный беспорядок в ящике для столовых приборов был тем, что предпочитал мужчина. Поэтому, вытершись мочалкой и сменив пропотевшую одежду, он снова сел на диван, где ему было велено сидеть раньше, и стал ждать.

***

Солнце уже село, и начало темнеть, когда он услышал, как Ваймак поворачивает ключи в замке. Нил опустил взгляд в пол и постарался держать рот на замке, а тело неподвижным, ожидая, как отреагирует мужчина, одобрит ли он его работу или сочтет ее недостаточной. Ваймак успел сделать около пяти шагов в свою квартиру, прежде чем Нил услышал, как мужчина замер. Он скорее услышал, чем увидел, как тот лихорадочно оглядывается по сторонам и даже принюхивается к воздуху, прежде чем грубый недоверчивый голос выкрикнул: — Ты, блять, прибрался в квартире? Нил на мгновение забыл как дышать, его глаза расширились, а руки слегка задрожали от осознания того, что это имело неприятные последствия; во всяком случае, Ваймак казался только еще более расстроенным из-за него. Зная, что он должен дать ответ, но не доверяя себе, чтобы заговорить, Нил просто кивнул, по-прежнему не отрывая взгляда от пола. — Какого хрена, Нил? — Черт, черт, черт, он был зол. — Ты не должен был сегодня делать ни хрена, ты должен был, блять, отдыхать. Нил проглотил лишнюю слюну и выдавил из себя несколько слов. — Я… Я вообще не ожидаю, что это пойдет на погашение моего долга. Вы не просили меня делать эту работу, так что это не работа, а одолжение… Я… я не пытался… подставить или заманить вас во что-либо. Я не… Краем глаза он увидел, как Ваймак ущипнул себя за переносицу и раздраженно вздохнул. — Проблема не в этом, дитя. — Этого… Разве этого недостаточно? Я могу сделать лучше, я просто… — Прекрати. — Ваймак оборвал его почти рычанием и жестом руки, зубы Нила щелкнули так быстро, что у него заболела вся челюсть. Тренер еще раз вздохнул, прежде чем объяснить. — Этого достаточно… И, конечно, тебе за это заплатят. Ты шутишь? Черт возьми, я думаю, ты справился с этим лучше, чем та горничная, которую Билл нанял мне на день рождения в качестве прикольного подарка несколько лет назад… Я не сержусь на тебя, Нил, я просто… Что насчет твоих швов? А? Твоя инфекция? Я не просто так хотел, чтобы ты сегодня отдохнул. Нил почувствовал, как напряжение слегка спало от заверений в том, что Ваймак доволен его усилиями и не злится по этому поводу, но он все еще не мог заставить себя посмотреть ему в глаза, когда отвечал. — Эбби рассказала вам об этом? — Ей не нужно было притворяться, я был тем, кто отнес тебя в постель Аарона прошлым вечером. — О… Нил не был уверен, что с этим делать. Не был уверен, как много он знал и как много видел. Не мог точно знать, переодели ли они его для перевоза в дом Эбби, или просто накрыли простыней, или… Он не знал. Но когда он заставил себя на мгновение поднять глаза, чтобы попытаться найти ответы на чужом лице, он увидел слишком много сочувствия, понимания и разочарования в одном флаконе, чтобы надеяться, что ответ был в том, что он ничего не видел. Значит, их было четверо. Эбби, Ваймак и оба Миньярда… По его мнению, там было слишком много людей, но пребывание в гнезде заставило его привыкнуть к ощущению, что слишком много глаз видят то, чего он не хотел, чтобы кто-нибудь видел. — Ты зажег гребаную свечу? — Ваймак прервал его размышления, еще раз понюхав воздух. — Разве… Я не должен был прикасаться к этому, сэр? — Господи Иисусе, ты безнадежен. — Ваймак пробормотал что-то себе под нос, покачав головой. Нил почувствовал, как его сердце упало в желудок, но прежде чем у него появился шанс начать пресмыкаться по этому поводу, чтобы его не выгнали и не уволили, Ваймак выкрикнул новый набор приказов. — Хорошо, поскольку тебя явно нельзя оставлять без присмотра на какое-то время, не усугубляя ситуацию для себя, ты будешь сидеть за столом рядом со мной, пока я ставлю ужин в духовку. А потом мы с тобой обсудим это до того, как сюда приедут мальчики. Первым побуждением Нила было промолчать и последовать за ним, но, должно быть, некоторое замешательство отразилось на его лице, потому что Ваймак, оглядываясь через плечо, объяснил зачем он ведет его на кухню. — Ты что, забыл, какой сегодня день или что-то в этом роде? Мальчики только что переехали дальше по коридору. Вот почему я весь день мотался туда-сюда на машине, перевозя всякую чушь и собирая мебель из Икеа для неблагодарных. Очевидно, что ты не смог бы помочь с этим в твоем-то состоянии, а я был бы слишком занят, чтобы пустить тебя в офис поработать с документами и тому подобным, вот почему ты должен был отдыхать здесь вместо этого… Не думал, что мне нужно объяснять это тебе, поскольку Эбби сказала тебе перед тем, как мы ушли от нее немного поспать, но, очевидно, «поспать» для тебя означает основательную уборку моего свинарника. Ваймак быстро достал из морозилки четыре замороженные пиццы и начал посыпать сверху еще немного чесноком и приправами, пока ждал десять минут, разогревая духовку. Напряженная тишина наполнила комнату, и Нил опустил глаза, опасаясь расстроить его еще больше. Как только пицца была плотно засунута в духовку, Ваймак, наконец, повернулся и посмотрел на него, приподняв бровь и скрестив руки на груди. После еще нескольких секунд молчания Нил глубоко вздохнул и собрался с духом для того, что, как он знал, должно было произойти дальше. — Я не хотел подставлять или проявлять неуважение к вам, но я хотел доказать, что все еще могу идти в ногу со временем… Я не должен был допускать, чтобы все стало так плохо, и знаю, что с моей стороны было безответственно позволять моей собственной ситуации препятствовать моей способности выполнять свои задачи. Но отныне я буду стараться лучше и позабочусь о том, чтобы этого больше не повторилось. — Что за чушь ты сейчас несешь, ребенок? — Он слегка поморщился, прежде чем повторить. — Я бы не стал винить вас, если бы вы решили, что я слишком большая обуза после того, что произошло вчера. Но я хочу, чтобы вы знали, что я осознаю, что сделал не так и что мне нужно сделать, чтобы это исправить. И я не хотел проявить неуважение, убирая квартиру без спроса. Обещаю, что буду работать в два раза усерднее, чтобы вернуться к работе на стадионе, как только смогу. А тем временем я… Что бы вам ни было нужно, чтобы я сделал, чтобы все исправить, я это сделаю. Я все еще могу работать на вас, если вы все еще позволите мне… Сэр. — Ты серьезно извиняешься передо мной за то, что прибрался в моей квартире и вырубился? — Ваймак спросил тоном, в котором, казалось, сочетались озабоченность, замешательство и усталость. — Я… Я не прошу прощения, сэр, я просто объясняю, почему, по-моему, вам не следует меня увольнять… Я все еще могу быть полезен вам в других работах, пока выздоравливаю и… — Джостен. — Ваймак прервал его с явно раздраженным вздохом. — Так вот почему ты это сделал? — Спросил он, неопределенно обводя рукой квартиру. — Потому что ты думал, что я собираюсь уволить тебя после того, как ты приболел? — Я… — Нил замолчал, нахмурив брови. — Это не из-за вас мне стало плохо, сэр. Я сам довел себя до такого. — Я сказал тебе, что позабочусь о том, чтобы твои основные потребности были удовлетворены. Это должно было включать в себя такие вещи, как лекарства и бинты для твоих ран. И мне следовало бы поручить тебе на этой неделе чисто кабинетную работу, вместо того чтобы прибирать вещи и бегать по всему стадиону; пот, стресс и физические нагрузки не способствуют заживлению швов… Но я не сделал ничего из этого дерьма, и все это сыграло свою роль в ухудшении твоего состояния. — Это… — Нил отрицательно покачал головой, сбитый с толку тем, как Ваймак мог воспринимать все это как неудачу с его стороны, а не со стороны Нила. — Ни в чем из этого не было вашей вины, сэр. Я нарочно скрывал это от вас. — Неумение общаться идет в обоих направлениях, дитя. — Проговорил Ваймак, снова заглядывая в духовку, чтобы проверить, как продвигается приготовление замороженной пиццы. — Но мы больше не собираемся этого делать. Хорошо? Отныне я ожидаю, что ты будешь говорить мне, когда что-то не так, а не всю эту чушь типа «я в порядке», когда это явно не так. — Но я в порядке. — Нил спорил импульсивно только для того, чтобы вздрогнуть в ответ на раздраженный блеск в глазах Ваймака. — Ладно, итак, шаг первый в преодолении всей этой… проблемы с общением, — сказал Ваймак, разочарованно махнув рукой и нахмурившись, что говорило о том, что ему так же неудобно говорить об этом, как и Нилу. — Очевидно, что у нас с тобой очень разные определения понятия «в порядке». Итак, давай начнем с этого. Что, черт возьми, значит для тебя «в порядке»? Нил на мгновение задумался, а затем объяснил свои рассуждения, подсчитывая коэффициент на пальцах. — Я все еще в сознании, я могу убежать или дать отпор, если понадобится, и я все еще могу поднять свою ракетку. У Ваймака был болезненный и недоверчивый прищур глаз, прежде чем он прочистил горло и объяснил свою позицию сжатыми челюстями. — Ладно, что ж, мне нужно, чтобы ты немного повысил свои стандарты в этом утверждении. Потому что то, что ты едва не попал в больницу, даже если, возможно, тебе следовало бы там быть, для меня не «в порядке». «В порядке» — это когда ты совершенно здоров и в настоящее время не испытываешь никаких психических или эмоциональных расстройств… Это должно быть нейтральное утверждение, как «не очень хорошо, но и не плохо тоже», просто порядок… Это приятное, пресное существование Златовласки. Понимаешь? Нил нахмурил брови и попытался вспомнить, когда в последний раз он был действительно «в порядке» по стандартам Ваймака. Он думает, что, возможно, это было два года назад, когда Рико уехал в пресс-тур на две недели и оставил их с Жаном под присмотром Кевина в его отсутствие. Там было добрых три или четыре дня, когда все их старые травмы заживали, а Рико не было рядом, чтобы нанести им новые. Так что они втроем просто играли вместе в экси, и это было… легко. Ничего плохого ни с кем из них не случилось, и хотя все они все еще были уставшими и бодались лбами на корте, во всем этом была скрытая надежда, когда они оставались наедине. Как будто, возможно, так могло бы быть всегда, если бы Нил и Жан просто нашли способ заставить Рико отступить и оставить их в покое после его возвращения… Но это не сработало. Короткий период, когда он был «в порядке» по меркам Ваймака, быстро бумерангом вернулся к тому, чтобы быть «в порядке» по его меркам. А потом к тому, что все не в порядке. А потом к тому, что все очень нехорошо… И в конце концов все снова выровнялось и стало вполне приемлемым для выживания, поскольку естественное развитие событий всегда было в его жизни. Ваймак, казалось, почувствовал это несоответствие в их стандартах и издал еще один раздраженный вздох, прежде чем сказать: — Хорошо. Как насчет того, чтобы разделить разницу? Отныне твое определение «в порядке» означает, что дела идут довольно дерьмово, но ты не на полпути к смерти. Мое определение этого означает, что у тебя все идет относительно нормально. И единственный раз, когда я хочу услышать, что у тебя все «в порядке», это если ты в данный момент не ранен, но, возможно, тебе не помешало бы немного времени, пространства или чего-то еще, что помогло бы тебе вернуться к «довольно хорошо», прежде чем все превратится для тебя вновь в «дерьмовое» пространство. Хорошо? Можем ли мы договориться об этом? — Так… Так что прямо сейчас я в… — Не в порядке. — Ваймак оборвал его вызывающим взглядом. — Потому что у тебя все еще есть швы, которые нужно залечить, и инфекция, которую, я почти уверен, ты усугубил, убирая квартиру сегодня в одиночку… Это считается травмой, Нил, следовательно, не в порядке. Нил слегка поморщился от явно раздраженного тона, которым говорил Ваймак. Он проделал довольно дерьмовую работу, пытаясь вернуть расположение своего работодателя. Он не хотел выводить его из себя, задавая слишком много вопросов… Но не прояснить его ожидания означало бы просто потенциально вывести его из себя еще больше в дальнейшем; лучше покончить с этим, пока он и так в плохом настроении, так у него было больше шансов удержать его в хорошем настроении позже. — Итак… Если бы вы спросили меня, как у меня дела сейчас, вы бы ожидали, что я отвечу… что именно? — Плохо. — Ответил Ваймак, раздраженно пожав плечами, как будто это должно было быть очевидно: — Я бы ожидал, что ты скажешь что-то вроде «Я сейчас чувствую себя довольно дерьмово, тренер». А затем я бы ожидал, что ты скажешь мне, почему ты так себя чувствуешь, чтобы мы могли выяснить, как это исправить. — Верно, но… Но все же вы не мой тренер. — Напомнил ему Нил, смущенно наклонив голову и нахмурив брови. — Господи Иисусе. — Пробормотал Ваймак себе под нос, прежде чем выдавить из себя страдальческую улыбку. — Ладно, называй меня вместо этого Ваймак, или Дэвид, или Босс, или как, черт возьми, еще ты хочешь называть меня, малыш. Мы говорим о том, в каком состоянии ты сейчас находишься? Это не порядок. Так что отныне я не хочу слышать от тебя таких слов, если только ты не имеешь в виду то, о чем мы только что договорились. Да? Я не смогу позаботиться о тебе, если даже не буду знать, что ты нуждаешься в какой-либо заботе. — Я… Но я могу сам о себе позаботиться. С чего бы мне беспокоить этим вас? — Честно говоря, малыш, я категорически не согласен с этим утверждением. И пока ты работаешь на меня и живешь под моей крышей, быть единственным человеком, который присматривает за тобой, больше не твоя работа, понял? Потому что, честно говоря, у тебя это довольно дерьмово получается. Должно быть, он заметил легкую нотку паники и стыда, промелькнувшую на лице Нила, потому что спустя полминуты Ваймак поспешил добавить: — И все в порядке. Это не твоя вина. Никто никогда не рассказывал тебе, как правильно заботиться о себе, так что неудивительно, что у тебя это не сразу получилось. Видит бог, мне тоже говорили, что я чертовски плохо забочусь о себе, так что я понимаю это… Но я хорошо справляюсь с работой по присмотру за другими. И, судя по безукоризненному состоянию квартиры, у меня есть подозрение, что ты тоже лучше заботишься о других. Так что с этого момента мы будем заботиться друг о друге, хорошо…? И Эбби тоже, я ожидаю, что ты будешь честен с ней и, черт возьми, скажешь нам, когда тебе понадобятся свежие бинты, лекарства и прочее дерьмо, вместо того, чтобы врываться к ней в кабинет по этому поводу. Нил снова опустил взгляд с оттенком дополнительного стыда из-за того, что знал, что его поймают и на этом. Но Ваймак по-прежнему не казался сердитым или осуждающим по этому поводу, просто раздраженным и усталым. Поэтому он адресовал свой следующий вопрос в пол, но говорил достаточно громко, чтобы знать, что его услышали. — Тогда что вы хотите, чтобы я для вас сделал? Как я должен заботиться о вас, если вы больше не хотите, чтобы я убирал в квартире или на стадионе? — На данный момент ты можешь помочь мне, согласившись с этими новыми условиями и выполняя их до конца. Это снимет с меня большой стресс, зная, что ты больше не в опасности и выздоравливаешь так, как, черт возьми, и должно быть. Мы можем побеспокоиться о том, что будет дальше, когда у тебя перестанет сочиться гной, и возникнет опасность, что швы порвутся, если ты сделаешь слишком глубокий вдох… Ты можешь помочь мне помочь тебе выбраться из зоны «дерьмовых ответов» и вернуться к нашему новому определению «в порядке». Да? Для него не имело никакого смысла, как это вообще бы пошло на пользу Ваймаку, но он все еще чувствовал себя таким уставшим и рассеянным по поводу всего происходящего, что предпочел бы просто согласиться, чем затевать драку и рисковать снова расстроить пожилого человека. Поэтому он кивнул головой и пробормотал: — Да, сэр. Казалось, он хотел сказать что-то еще, но что бы это ни было, его прервал звук внезапно распахнувшейся входной двери. Нил мгновенно насторожился из-за вторжения, но он уже был настолько измотан всем происходящим и все еще чувствовал себя так неловко в присутствии Ваймака, что его инстинкты «дерись или беги» были заморожены. Вихрь хаоса ворвался в дверь, и Нил почувствовал, как все его тело напряглось. Четверо парней ворвались в квартиру с криком. — Давно не виделись, тренер! Вы скучали по нам? — Я видел твою уродливую рожу пять минут назад, Миньярд! — И, о, как это расстояние заставляет сердце становиться более любящим. — Эндрю насмехался в ответ. — Что, черт возьми, это за дерьмо? — Спросил Ваймак, сделав широкий размашистый жест рукой. — Напитки! — Один из парней повыше ростом сказал с улыбкой: — Вы же не собираетесь устроить нам вечеринку по случаю новоселья без алкоголя, верно? Но для Нила — нет, он заблаговременно отсечен на ночь. — Это не гребаное новоселье, Хеммик, это ужин. Это даже не ваш дом, и вы все равно пробудете в другом месте только следующий месяц или около того. — И что? На его плечах были руки, которые двумя простыми круговыми движениями погрузились в плоть, прежде чем перейти к волосам, чтобы взъерошить кудри. Нил изо всех сил старался контролировать свое дыхание и сдержать свою реакцию на прикосновение. К счастью, другой парень отступил так же быстро, как и ворвался, и несколько пакетов и коробок были выгружены на стол перед ним. — Черт! — Ваймак закричал так громко и настойчиво, что это прозвучало как пощечина для нервной системы Нила. — Я забыл про чертову пиццу! Краем глаза Нил уловил какое-то неясное движение, когда дверца духовки распахнулась и оттуда повалила волна дыма. И вот так просто он вернулся к исходной точке. Снова стал испуганным маленьким ребенком, живущим в доме своего отца, боящимся двигаться слишком быстро, издавать слишком много шума или делать что-либо, что могло бы выдать его присутствие. Снова был в бегах со своей матерью и знал, что их жизни зависят от того, удастся ли им убежать как можно быстрее. Вернулся к тому, чтобы быть в гнезде и знать, что либо его, либо Жана будут обвинять и Тэцудзи будет бить тростью всякий раз, когда что-то пойдет не так или они ослушаются приказа. Эти три противоположные понятия: не двигаться, убегать, подчиняться приказам. Делай все, что нужно, чтобы они были счастливы. Чтобы сохранить себе жизнь. Все это эхом отдавалось в его голове парадоксальным циклом, оставляя его в полной растерянности, не зная, что делать. Ваймак изрыгал невнятные гневные проклятия и пытался отмахнуться от всего этого кухонным полотенцем, но на самом деле ему удалось только ускорить срабатывание пожарной сигнализации. Нил вскочил на ноги от внезапного громкого шума только для того, чтобы снова застыть, вспомнив, что ему не положено двигаться. Или, может быть, он должен был? Не мешал ли он, сидя на переполненной кухне? Или теперь, когда он был на ногах и изо всех сил цеплялся за столешницу, он стал еще большей помехой? Он знал, что лучше не привлекать к себе внимания разговорами, но Ваймак только что сказал ему сообщить как-нибудь, когда ему нехорошо. Он хотел убраться подальше от всех этих людей и всего этого шума, но пробежав мимо них, он только устроил бы сцену и рисковал усугубить свои швы. Предполагалось, что он будет отдыхать, он сказал ему об этом до этого. Но предполагалось, что он тоже должен был заботиться о Ваймаке, и он явно был зол и подавлен из-за их подгоревшего ужина. Значит, Нил должен что-то с этим сделать, верно? Но что он может сделать? Он не умеет готовить. И ранее уже расстроил Ваймака, переступив порог и убрав квартиру без разрешения. Ему сказали сесть, и теперь Нил стоял, а он не получил на это разрешения. Должен ли он сесть обратно? Или для этого уже слишком поздно? Он должен оставаться стоять теперь, когда встал? Ему пойти отключить пожарную сигнализацию? Эвакуировать людей из здания? Бежать ли ему, или остаться, или сесть, или стоять, или помогать, или отдыхать, или… Или… Или… Где-то сквозь туман своего пронизанного тревогой разума он был почти уверен, что слышал голоса, зовущие его, и людей, подходящих ближе, но только после того, как была произнесена одна-единственная выкрикнутая команда, что-либо из этого смогло полностью пробиться сквозь туман во что-то, что он мог понять. Четкое указание от человека, которому ему нужно было понравиться, чтобы избежать наказания. — На колени! Он опустился на колени так быстро, что почти уверен, что услышал, как что-то хлопнуло. Он почувствовал прилив крови и набухание при виде того, как кожа мгновенно натянулась в виде синяка, но это было второстепенно по сравнению с тем, как сжалась его грудь и как он, казалось, не мог дышать. Или к тому факту, что все встали намного ближе. Или к тому факту, что все это было слишком громко, и слишком много, и… и… А потом все прекратилось… Все громкие звуки оборвались очень внезапно, когда две большие руки закрыли его уши мозолистыми ладонями. Руки Нила инстинктивно взлетели вверх, чтобы в панике попытаться отодвинуть вторжение, освободиться от внезапного прикосновения; но он замер, как только понял, кто прикасается к нему, как только руки, обхватившие его череп, заставили его поднять взгляд и встретиться с морем широкой и устойчивой зелени. И внезапно он перестал быть окруженным незнакомцами и неизвестными угрозами, он смотрел на своего друга, на своего товарища по команде, на Кевина Дэя. И это означало, что худшее позади, что все плохое, что должно было случиться (или уже случилось с ним), теперь ушло. Это означало, что он мог расслабиться, подышать и снова взять себя в руки. Это означало, что он мог отдаться в заботливые опытные руки Кевина и Жана, прежде чем забраться в постель и подготовиться ко всему, что последует дальше. Он испустил долгий прерывистый вздох, почувствовав, что падает вперед. Сосредоточился на своем дыхании, пока дрожь шла своим чередом. И довольно скоро Кевин поменял их позы, так что они сидели бок о бок у шкафов, глядя друг другу в глаза, и приступили к своей обычной рутине после паники. Кевин знал, что Нилу нравилось сосредотачиваться на решении проблем, с которыми он не сталкивался сам. Знал, что он хорош в математике и языках. Знал, что во французском языке, в частности, слишком сложная система счисления, что делало перевод и решение уравнений одновременно еще более сложными. И что вызов — это именно то, что ему нужно, чтобы разобраться со своими проблемами и вернуться мыслями к тому, что происходит здесь и сейчас. Возможно, Кевин даже был достаточно осведомлен, чтобы понимать, что Жан обычно делал это для Нила, и что слушание языка принесло бы ему дополнительное утешение, когда он так сильно скучал по своему партнеру, как и он сам.… Так что довольно скоро Кевин уже задавал ему простые математические задачи на французском и ждал, пока Нил даст правильный ответ, прежде чем переходить к следующей. Его реакции были в основном рефлекторными, и по мере того, как его высшие способности начали возвращаться, он начал подозревать, что Кевин на самом деле тоже не обращал на это внимания, что он был больше поглощен наблюдением за тем, как туман медленно рассеивается с глаз Нила. Он медленно оглядел комнату и понял, что на кухне остались только он, Кевин и Эндрю. Он не был уверен, когда ушли все остальные, но в квартире было так тихо, что он сомневался, что они вообще еще были внутри. Должно быть, они все перешли в квартиру дальше по коридору в связи с его незначительным расстройством… Он старался не чувствовать себя слишком виноватым или смущенным из-за этого, продолжая автоматически отвечать на каждый вопрос Кевина. Еще через минуту или около того Нил почувствовал себя достаточно хорошо, чтобы проверить свою теорию, намеренно дав очень неправильный и бессмысленный ответ на последнее уравнение и наблюдая, как Кевин немного запнулся, когда прервал свой следующий вопрос, нахмурив брови в замешательстве. Нил не смог сдержать легкую улыбку в уголках губ при виде озадаченного лица Кевина, и как только Дэй заметил выражение его лица, он разразился смехом и ухмылкой. — Маленький засранец. — Кевин сказал это по-французски так, словно это было одновременно и ласковым словом, и ругательством. — Если я маленький засранец, то ты большой засранец, — ответил Нил с широкой улыбкой. Кевин закатил глаза, но, похоже, испытал полное облегчение, увидев, что ему стало лучше, прежде чем снова поднять взгляд на безучастное лицо Эндрю Миньярда. — Ты хочешь, чтобы мы остались здесь, с тобой? — Спросил Кевин у Нила, снова переходя на английский ради Эндрю. — Или хочешь, чтобы мы ушли? Нил тоже посмотрел на Эндрю, обдумывая это, и в конце концов остановился на одном. — Это не моя квартира. — Это не то, о чем он спрашивал. — Эндрю возразил в ответ. Нил на мгновение опустил глаза, прежде чем смягчиться и пожать плечами. — Вы можете остаться. — Это тоже неправильный ответ. — Ровным тоном произнес Эндрю. — Дело не в том, разрешат ли нам остаться. Дело в том, хочешь ли ты, чтобы мы были здесь, или нет. Нил еще немного поразмыслил, посмотрел на поврежденную руку Кевина, лежащую на полу между ними, а затем на человека, которому он вчера достаточно доверял без особых проблем. Еще немного поразмыслив над этим в уме, он еще раз слегка кивнул. — Да… Да. Я хочу, чтобы вы остались. — Хорошо. — Ответил Эндрю, продолжая просто стоять там, на приличном расстоянии от Нила, где о его присутствии было известно, но не представляло непосредственной угрозы, руки свободно опущены по бокам, чтобы он мог их видеть. Все, от его позы до выражения лица, громкости и тона голоса, казалось, было создано для того, чтобы он казался настолько мощным, насколько это возможно, но не угрожающим. Нил одновременно оценил это чувство и возмутился им. Он не должен был привязываться ни к кому из этих людей. Он не должен им доверять. Но с каждым днем Нилу становится все труднее отрицать, что все его новые союзники в Пальметто собирались причинить ему боль, когда все закончится, чтобы он ушел. На мгновение воцарилась тишина, пока Кевин медленно не начал смещаться, двигаясь таким образом, чтобы его позиция и намерения были четко обозначены, чтобы Нил тоже не воспринимал его как угрозу. Этого было достаточно, чтобы заставить его задуматься, когда он позволил себе превратиться в такое раненое, загнанное в угол животное. Когда он вдруг стал таким уязвимым и злобным, что люди начали относиться к нему так, как относились бы к бешеной собаке. Прежде всего, он задавался вопросом, сколько еще времени потребуется кому-то, чтобы решить, что он не стоит таких усилий или риска, и просто избавятся от него. Мгновение спустя Кевин вернулся в обзор прямо перед ним с мирным предложением в виде кружки, полной кофе. — Что это? — спросил Нил, хотя уже знал ответ. — Кофе. — Кевин подтвердил, пожав плечами: — Ты все еще пьешь только черный, да? Эндрю тихонько фыркнул носом, как будто название показалось ему либо смешным, либо претенциозным, а может, и тем и другим вместе, но он ничего не сказал, когда Нил нерешительно взял кружку. — Зачем? — Спросил Нил, сделав свой первый пробный глоток и обнаружив, что напиток приготовлен именно так, как ему всегда нравилось. Кевин сделал слегка озадаченное лицо и проглотил что-то, прежде чем ответить. — Я подумал, что ты, вероятно, плохо спал в последнее время, так как ты… Я имею в виду, я знаю, что после того, как я покинул гнездо, я неделями не мог нормально спать. Я все еще не могу по-настоящему нормально уснуть, пока не измотаю себя на корте или просто не напьюсь до потери сознания. И хорошо… В любом случае, последние несколько дней ты казался каким-то вялым и отстраненным, так что я подумал… Я имею в виду, я знаю, что ты привык к присутствию Жана, так что… Я не знаю… Я подумал, поскольку ты, вероятно, не позволишь мне помочь тебе по-настоящему выспаться, утолить твою зависимость от кофеина — это второе лучшее, что я мог бы для тебя сделать… Кевин мгновение изучал его лицо, прежде чем на нем появилась легкая ухмылка: — В свете недавних событий я не уверен, что кофе подается слишком поздно или ты уже выпил слишком много. Но тебе не обязательно это пить, если ты не хочешь. Я просто хотел, чтобы это было у тебя. Нил опустил взгляд в кружку, увидел очевидную заботу и усилия, затраченные на ее приготовление, и тихонько вздохнул, прежде чем сделать еще один глоток. Кевин Дэй ни в коем случае не был прощен, потребовалось бы больше, чем несколько добрых поступков, чтобы загладить его предательство, но Нил мог неохотно признать, что Кевин действительно заботился о нем. Ему пришлось бы это сделать, чтобы все еще помнить, что он пьет кофе, или знать, как лучше всего успокоить его во время панической атаки, или заметить, что с ним что-то было не так в последние несколько дней, когда все остальные были застигнуты врасплох его обмороком. Было ясно, что на днях Нил был неправ, обвинив его в том, что ему все равно… Просто также было ясно, исходя из реальности их обстоятельств, что ему было не все равно. После еще нескольких тихих глотков Нил выдавил из себя тихое и недовольное: — Спасибо. — И получившаяся в результате улыбка Кевина была такой самодовольной, что он добавил: — Продолжай улыбаться, Дэй, мне будет легче выбить тебе зубы. — Попробуй. Посмотрим, что произойдет. — Эндрю снова вмешался в разговор. Давая понять, что он все еще там, и его приоритетом по-прежнему было обещание защитить Кевина Дэя от всех возможных угроз. Нил только ухмыльнулся в ответ Эндрю, и мгновение спустя Эндрю процедил сквозь зубы: — Чш, последуй своему собственному совету, Джостен. Продолжишь так смотреть на меня, и у тебя будут проблемы. Нил прикрыл глаза пальцами свободной руки, но улыбка не сошла с его лица. Только для того, чтобы побыть умной задницей. — Проблема была не в твоих глазах, — с усмешкой поправил Эндрю. — Хорошо. — Сказал Нил, опуская руку вниз, чтобы скрыть улыбку. — В любом случае, я бы предпочел смотреть на тебя, а не на свою ладонь. Эндрю очень внезапно отвел взгляд и стиснул зубы. Очень контролируемый выдох едва сдерживаемой агрессии, вырвался из его носа. В течение следующих 15 минут или около того троица больше почти ничего не говорила, но в конце концов Ваймак вернулся к себе домой и вопросительно приподнял бровь. Он подождал, пока Кевин и Эндрю, шаркая, направятся к входной двери, возвращаясь в свои временные апартаменты, чтобы ответить на вопрос, который Ваймак на самом деле не задал вслух. — Вы правы. — Тихо признался Нил, уставившись на теперь уже пустую чашку. — Я не в порядке… Но я думаю, что буду. В конце концов. Благодаря вашей помощи. Так что… спасибо вам. — Отлично. — Ваймак с улыбкой сказал: — Ты быстро учишься. На пару мгновений, они разделили гораздо более комфортное молчание, чем этим утром, прежде чем Ваймак заговорил снова. — Послушай. Я хочу прояснить одну вещь настолько, насколько это возможно… Я знаю, что я большой и громкий, и что иногда я злюсь. Я знаю, что могу показаться грубым и сварливым, и что я не совсем тот лучик солнца, который может быть рядом все время. Черт возьми, сегодня утром мне пришлось проконсультироваться с моим другом-психотерапевтом, просто чтобы попытаться понять и разобраться в том, как к тебе обращались раньше, и совершенно очевидно, что это все еще имеет неприятные последствия. Так что, наверное, для тебя уже довольно очевидно, что я не особо силен во всей этой трогательной болтовне по душам… Но я никогда не бил кого-то специально. Ни разу. Только как средство самообороны или для защиты людей, которые мне небезразличны. И я не собираюсь побивать этот рекорд, избив тебя, хорошо? Я не собираюсь причинять тебе боль, Нил. Не нарочно. Ни кулаками, ни каким-либо другим видом оружия… Я буду стараться изо всех сил не кричать на тебя, теперь, когда я знаю, как сильно это тебя тревожит, но я не могу давать никаких обещаний. Я могу только пообещать, что постараюсь… И что, как бы я ни злился, я никогда не ударю тебя… Понимаешь? Не совсем. Нил настолько привык к тому, что насилие используется по умолчанию для того, чтобы держать его под контролем, что он не знал, что делать перед лицом человека возраста его отца, обещающего ему, что его никогда не ударят. Он не до конца доверял этому и не верил сам. Особенно с оговоркой, что Ваймак ударил бы кого-нибудь, если бы почувствовал, что они этого заслуживают, если бы его каким-то образом спровоцировали… В конце концов, Нил, казалось, провоцировал многих людей на желание причинить ему боль довольно регулярно. Но он не собирался рисковать и сразу же иронически провоцировать Ваймака, выражая несогласие или создавая впечатление, что он не верит Ваймаку на слово… Так что Нилу все же удалось изобразить легкую улыбку и солгать. — Да, сэр, я понимаю. — Хорошо. — В заключение Ваймак слегка кивнул в знак победы, прежде чем повернуться и направиться в свою комнату. — А теперь иди и немного поспи, ты выглядишь как в «Ночь живых мертвецов». Хм. Но в этом-то и проблема, не так ли? Нил все еще не может заснуть. Тридцать минут спустя Нил лежал на диване в одолженной пижаме Барби, уставившись на знакомую текстовую переписку. Имя Жана, смотрящее на него в ответ, наряду с напоминанием о том, что его лучший друг, несомненно, съел на ужин много курицы и риса, в то время как урчащий желудок Нила напомнил ему, что на самом деле он вообще ничего не ел. Затем на мгновение, словно чудо и ужас в одном флаконе, в нижней части экрана появились три маленькие точки. Точки замерцали там, затем исчезли, затем снова замерцали, затем снова исчезли. Словно какая-то азбука Морзе, которую Нил не мог понять. Нил ждал, затаив дыхание, и смесь надежды и страха скручивалась у него внутри, пока Жан закончит свои дебаты о том, что напечатать. Но примерно через пять минут безрезультатного наблюдения за тем, как точки танцуют по экрану, они, наконец, остановились навсегда, и у Нила не было никаких новых сообщений от своего партнера, чтобы подтвердить это. Он подождал еще минут пять или около того, чтобы посмотреть, вернется ли он, но тот не вернулся. Может быть, Жан просто скучал по нему так же сильно, как и Нил? Может быть, он печатал все, что хотел бы сказать ему, но никогда не нажимал «Отправить», потому что знал, что Морияма будет отслеживать сообщения? Может быть, это было какое-то предупреждение? Или зов на помощь? И Жана просто заставили замолчать, прежде чем он успел договорить. Может быть, его бывший партнер доставал телефон и просматривал те же сообщения, чтобы успокоиться перед сном, а печатные кругляшки были просто его неуклюжим захватом, случайно напечатавшим какую-то чушь, когда он заснул? Возможно, Рико или кто-то другой украл его телефон, и они просто делали это как своего рода ловушку или тест; чтобы посмотреть, ответит ли Нил, и таким образом поймать Жана на том, что они все еще общаются. Он позволил миллиону различных возможностей заполнить свой разум, прежде чем остановиться на идее, что это, вероятно, была просто случайность. Просто выдавал желаемое за действительное со своей стороны, желая верить в то, что он не единственный, кто достаточно жалок, чтобы с тоской смотреть на какой-то текст на экране и пытаться представить голос своего дорогого друга, произносящего их вслух. Или его нечистая совесть, напоминающая ему о том, в чем должны заключаться привязанности и приоритеты теперь, когда он начал совершать ошибку, сближаясь с людьми здесь, в Пальметто… Как бы то ни было, Нил в конце концов отключился, все еще держа телефон в руке с высвеченным на экране именем Жана.