Бывает

Конечно же Мишка и после не успокаивается, укладывает ворчащего Андрея на живот, разводит деловито его ноги и медленно входит, придерживая Андрея за плечо, чтобы тот не дёргался и не пытался встать, хотя Андрей и не пытался, лежал и получал удовольствие. Ещё и застонал так пошло, когда в него полностью вошли, что Миша покрепче впился в Андрея, чтобы не сорваться. Князь ещё пахнет собой, что логично, ведь шея, точнее местечко на загривке, девственно чистое, но ведь так ядрёно пахнет, что Мишу ведёт в очередной раз и глядя на распластанное под ним желанное тело его накрывает неистовый голод. — Хлюпает, ё-моё, — выдохнул Миша, ощущая влагу внутри тела омеги, даже ладонями раздвигает ягодицы, будто заглянуть внутри пытается. Оценить степень заполненности Князя. Но видно только судорожно сжимающуюся вокруг его члена перламутровую дырочку. Сказал он это без задней мысли — просто констатация факта, но Андрей от услышанного как-то полузадушенно всхлипнул, попытался закрыть голову подушкой. Стало неимоверно стыдно за всё то, что они сотворили, но больше всего отчаянное желание спрятаться вызывала повышенная говорливость Горшка. Вроде столько лет знакомы, вначале Мишка постоянно чуть не в любви признавался Андрею, но в постели, когда под альфой лежал не весёлый шутник Князь, а чувствительный омега Андрюша, все эти комплименты вгоняли в краску, вынуждая судорожно прятать лицо. — Андрюш, — заурчал Миша, укладываясь на Андрея сверху, стаскивает подушку и легонько прикусывает того за загривок. — Андрюш, ну ты чего? — Не обязательно было такое говорить, — прошептал смущённо Андрей, пытаясь рукой дотянуться до отброшенной подушки, чтобы спрятаться, но Горшок его ладонь быстро перехватывает, притягивает к себе и с такой нежностью и благоговением целует каждый палец, впечатывает губы в самый центр и замирает ненадолго, наслаждаясь Князем. — Обязательно, Андрюш, — ласково улыбнулся Миша, отпуская руку Князя и приподнимается, окидывает хищным взглядом растёкшегося омегу, низко страстно хрипит: — Чёрт, ты такой… «Какой именно?» Андрей не успевает уточнить, Миша снова срывается на быстрый темп, до синяков сжимает бока, вжимает Андрея в постель на каждом толчке. Удовольствие Андрей получает только от долбёжки в зад, а изнывающий от возбуждения и игнорирования член вновь оказывается зажат между ним и постелью. Поэтому Андрей в какой-то момент вскидывает бёдра, встречая Мишу на полпути и по комнате разносится пошлый шлепок от этой встречи. — Твою ж… — рычит Миша, впиваясь в бёдра омеги, отклоняется назад, приподнимая того повыше. — Ты тоже не лежишь спокойно, Андро. — Так ты и не просил, — фыркает в ответ Андрей, облегчённо простонав от того, что смог наконец дотянуться до своего члена, чуть снять напряжение. — А теперь будь хорошим мальчиком и получай удовольствие, — низко пророкотал Миша, утягивая его назад, вынуждая встать на колени. — А если мне не понравится? — Андрей знает, что провоцирует, но истинная натура провокатора так и лезет наружу, перекрывает всякое смущение. Ответом ему стал мощный глубокий толчок, выбивший воздух и протяжный стон. Андрей, по инерции, чуть не улетел вперёд от такого неожиданного манёвра, но вовремя зацепился за Мишу, вернулся в исходное положение. По животу скользнула рука альфы, огладила грудь, и сильная рука вцепилась в подбородок, вынуждающая вскинуть голову, другой рукой Миша придерживал Андрея за талию. — Понравится, Княже, — голос у Миши сейчас такой глубокий, обволакивающий, сексуальный, что Князя ведёт от одного звучания и хочется поддаться назад, выгнуться так, чтобы член начал проезжаться по простате чаще. — Тебе же нравится мой член. Вот и наслаждайся им. — Но насладиться его вкусом я смогу только тогда, когда он окажется у меня во рту, — конечно же Андрей не молчит, руку свою опускает ниже и довольно ощутимо сжимает бедро альфы, в улыбке блаженной расплывается. — Твою ж… — прорычал Миша, сильнее толкаясь в этот умопомрачительный жар, вжимаясь телом так сильно, будто срастись пытался, воедино слиться. Волна удовольствия прокатывается по телу и, пока Горшок чуть расслабился, Андрей отнимает его руку от подбородка, ловит пальцы Миши губами, засасывает все кроме большого на две фаланги в рот и стонет сладостно, довольно, словно это не пальцы альфы, а пища богов. Стонет так, будто хочет альфу добить окончательно. И Миша конечно же срывается. Рычит низко, хрипло, гортанно, и наваливается на Андрея сильнее, роняет его на постель и с такой неистовой силой впечатывает пах в его ягодицы, что омега вскрикивает. Задницу обдаёт огнём, кожа болезненно вспыхивает от мощных толчков, с которыми Миша в него входит. Но удовольствие перевешивает эти вспышки боли. Удовольствие затапливает полностью и омега покорно замирает, не двигается на встречу, лишь ловит неимоверный кайф от того, как правильно и феерично его сейчас трахают. Андрей жалобно скулит, чуть прикусывая чужие пальцы, слюна течёт по подбородку, капает на простынь, рот не получается закрыть, на языке ощущается солоноватый привкус пота, горечь от сигарет, терпкое послевкусие мускуса и его смазки, и Князь сразу заносит это в память как Мишин вкус. И плевать, что он тут тоже примешался. Главное — ощущение заполненности присутствует. Рот занят Мишиными длинными пальцами, которыми тот пока не двигает, в заднице член, что без остановки движется в нём туда обратно с бешеной амплитудой, но Андрею мало этого, поэтому он оплетает пальцами свой член, начинает надрачивать в такт толчкам. Оргазм накрывает их внезапно и оглушительно. Миша вытаскивает руку, впивается ладонями в талию, срывается на какой-то неимоверно быстрый темп, и Андрей падает. Он взмокшим лбом упирается в постель, комкает простынь, стонет громко и протяжно, сотрясается от крупной дрожи, что пронизывает его тело, изливается в собственную руку и обмякает в крепких объятиях. Миша входит до упора, прижимает к себе омегу, рычит хрипло и утробно и, сомкнув зубы на загривке Андрея, кончает, распускает в нём узел. — Зубы, — хнычет через пару минут Князь, начиная копошится под распластавшимся на нём альфой. — Зубы убери уже. — Извини, — едва сдерживая торжество и радость в голосе шепчет Миша, зубы наконец размыкает и скатывается с Андрея, вынуждая его лечь на бок. — Ты такой сладенький, Андрюш. — Да я заметил, — фыркает Князь, поворачиваясь к Мише и тепло улыбается ему. — Вцепился-то намертво. Как в добычу. — Так ты и есть моя добыча, Княже, — широко улыбается в ответ Мишка, обнажая свою полузубастую пасть и рукам по бокам скользит, скрещивает их на животе. — Самая сладкая, вкусная, желанная, красивая и любимая добыча. Такой ты чудесный, Андрюш. Последнее Миша уже прошептал в затылок Андрея, потёрся носом вдыхая полной грудью чудесный аромат омеги, что ещё не начал меняться, но нотки феромона альфы уже начали вплетаться. Заурчал довольно, мазнул губами по загривку, а потом широко лизнул, стирая кровь по краям метки. Металлический привкус крови Князя показался Горшку тоже сладким, и он принялся вылизывать шею омеги, водя ладонями по животу и груди. — Миша, блин, — заворчал сонно Андрей, не мешая порыву нежности, даже пальцы в непослушные волосы запустил и вздохнул. — Надо тебе голову помыть, а то я с ежом, хоть и мягким, спать не буду больше. — Чем тебе мои шипы помешали? — возмутился Миша, вскидывая голову, и не мигая уставился на омегу. — Я тебя погладить хочу нормально. Почесать свою животинку, — вздыхает Андрей, находит в этом гнезде Мишины уши и переключает своё внимание на них. — А они создают ощущение, что нам на концерт надо. — А сам-то? Вечно своим лаком пшикаешься так, что твои волосы становятся как проволока, — делиться Миша, решая не оставаться в долгу. Показательно кривится ещё. — Ну вот. Ты мне сейчас сказал, поэтому стоит нам расцепиться — в душ пойдём, — распоряжается Андрей, хватая руки альфы, что продолжали его гладить, останавливает, к груди прижимает. — Давай в душе потрахаемся? — вдруг шепнул Миша, загораясь дальнейшей перспективой и жмётся ещё ближе, бёдрами поводит так, что сладкой судорогой всё внизу сводит. Князь на это лишь хмыкает. Где они только сексом не занимались: сколько раз было, что Мишка утаскивал своего Андро в туалетную кабинку, где они быстренько делали своё дело и, с чистой совестью и отбитыми локтями и коленями, сваливали. — Мы там трахнемся только об пол с твоей неудержимым рвением и осторожностью. Скользко ведь, — вздыхает устало Андрей, головой качает. Мишка и на сцене умудряется поскользнуться, а уж в ванной комнате так точно. — Давай я тебя тогда просто помою, — сразу предлагает Миша, руки выдёргивает и скользит жадно по бокам, впивается в бёдра и целует за ухом. — Не-не. Мих, я не дурак, — засмеялся Андрей, мгновенно почуяв подвох, но не стал отодвигаться, лицо подставил под нежные поцелуи. — Знаю, чем это мытьё закончиться. — Тебе сложно уступить, что ли? — бурчит Миша, покрывая шею, щеки, плечи лёгкими поцелуями и всё насладиться Княже своим не может, ждёт не дождётся пока узел опадёт. — Я тебе уже как-то уступил. Мы в итоге сломали стол и раковину, — хмыкает Князь, жмурясь от приятных касаний, замурчал даже, подбадривая. Но напомнить о казусе не забыл. — Я ещё жопу поцарапал из-за того, что упал на керамические обломки, так ещё и ты сверху. — Так я осторожно, Андрюх. В этот раз я буду осторожен, — уверяет Миша, целуя под челюстью, ведёт губами ниже и с трепетом касается собственной метки, облизывает её. — Ладно. Доверюсь, — голос подводит Андрея, он даже краснеет, но приятная дрожь вновь и вновь пробегается по позвоночнику от малейшего действия с меткой. — Но мы сначала помоемся. — Ты у меня будешь блестеть, Андрюш, — с придыханием сообщает Горшок, облизываясь в предвкушении. — Мих, только давай мы договоримся, что ты меня мочалкой вымоешь, а не своим языком, — просит Князь, закусывая губы, сдерживая сладкий вздох, и хлопает по наглым рукам альфы, что слишком уж однозначно скользнули на внутреннюю сторону бёдер. — Не, не будем. Я тебя вылизать хочу, — категорично заявляет Горшок, с удовольствием присасываясь к загривку, прикусывает кожу и урчит довольно, ощущая как сжимается внизу от таких действий Андрей, тихо стонет. — Я с тобой в ванную не пойду, — не вполне уверенно заявляет Андрей, прекрасно осознавая, что в заранее проигрышной позиции. — А кто тебя будет спрашивать? На руках донесу, — плотоядно улыбается Миша, засасывая мочку уха, прикусывает игриво. — Я буду сопротивляться, — предпринимает ещё одну попытку Андрей, вцепляясь в запястье Мишино, пытается отлепить его ладони. — Не поможет. Я сильнее, — хмыкает в ответ Миша, торжествующе улыбаясь. Чует он прекрасно, что Андрей инстинктивно упирается и нужно ещё понастаивать и тот сдастся. — Я от тебя тогда переселюсь завтра, — угроза звучит по-детски глупой и наивной. Андрей и сам это прекрасно понимает, ведь номера были уже забронированы, а меняться с ним никто из ребят не рискнёт. Продинамленный Горшок ещё и в период гона — это полноценный апокалипсис в масштабах номера. — Андрюш, теперь ты от меня не избавишься, — улыбается спокойно Миша, ладонями скользит на талию. — Даже после смерти я буду преследовать тебя в виде призрака. — Даже не начинай, идиотина упрямая. У меня эти разговоры уже в печёнках сидят, — возмутился Андрей, от души хлопнув Мишу по его бедовой голове, но не так чтобы ему было очень больно, а в целях профилактики, чтобы мозги встали. — У нас куча планов. Только попробуй сдохнуть до того, как мы их осуществим. Я тебя с того света достану и заставлю доделывать. — Ну не ворчи, Княже. Я ж не серьёзно, — начал оправдываться Миша, чуть отодвигаясь от развоевавшегося Княже. Шепчет миролюбиво, чтобы успокоить. — Просто люблю тебя очень-очень. Ты ж вон какой красивый, весёлый и талантливый. Таким только и можно восхищаться. — А ты давай не подмазывайся, — не унимается Андрей, щеки надувает возмущённо, становясь похожим на хомячка. — Душ, секс, сон. И всё. — Не, ну чего ты раскомандовался-то, ё-моё? — фыркнул Миша, в голосе рычащие нотки прорезались. Не нравилось ему, когда им командовали. Не терпел он такого ещё с детства. — Потому что завтра утром мы должны быть в состоянии покинуть этот город, чтобы дёрнуть дальше на автобусе, — ссориться сейчас не хотелось бы, поэтому пришлось засунуть поглубже свои возмущения и непонятно откуда с чего прорезавшиеся истеричные нотки. — Не волнуйся, — тут же заверяет Андрея Миша, чутко улавливая, что омега поубавил в себе нервозности. — Если что, я готов таскать тебя на руках. — Какое… Опрометчивое решение, — заключает Андрей, вовремя прикусывая язык, но заботливым наставительным тоном продолжает. — Мих, это славно, что ты готов меня на руках носить, но перенапрягаться тебя нельзя. Никому нельзя перенапрягаться из-за ношения тяжестей. А я ведь далеко не пушинка. — Ну хорошо, — нехотя сдаётся Миша, решая временно махнуть рукой на странное поведение своего омеги и лицом утыкается в его загривок, прямо в свою метку губами тычется и довольно улыбается. — Я тоже тебе уступлю. Душ, секс, сон.