Часть 22. ПРИВЕТ
15 февраля 2024 г. в 21:47
Примечания:
Ты ведь помнишь, что было в прошлый раз, когда ты сознался, что соврал мне про ключи?
Суббота утро, вроде самое приятное время, которое есть в жизни, но не для Антона и Паши, которые стояли в полусонном состоянии и тупили в интерактивное меню мака. Было тяжко. Антону от похмелья и непонимания того, как он оказался на московском вокзале, а Паше оттого, что просто утро в холодной Москве, потому что именно сегодня погода решила покинуть чат. Они будто выехали из солнечной Кубы, а приехали в деревню Гадюкино, где вечно дожди.
Еще и меню утреннее, что равняется убогое, где в каждом бургере яичница.
Эх, эта поездка начала казаться им ошибкой, но друг другу они этого не показывали и уж тем более не говорили. Ведь атмосфера такая, будто вы с другом договорились вместе прыгнуть с тарзанки. Ссыте оба. Но если хоть кто-то это покажет, то весь полет отменится за общим мнением, что это того не стоит.
— Похуй. — Выдыхает Паша и переходит к Антону за монитор. — Ты нихрена не сделал. — Замечает он зависший палец, который даже не может ответить на вопрос «собираетесь ли вы продолжить свой заказ».
— Я боюсь пошевелиться. Меня тошнит от этого запаха.
А воняло тут знатно. Курицей, бургерами, сладостями, в общем, всем тем, что не мог впитать в себя сейчас Антон.
— Иди на улицу. — Отрывает Паша парнишку за плечо и пихает в сторону выхода.
На улице стало полегче.
Он упал за свободный столик под навесом. Холод помогал жить, а противный дождик стирал все запахи, оставляя привкус мокрого асфальта.
Руки покраснели от холода, толстовка порядком намокла, хотелось почистить зубки и понять, что он творит, на что рассчитывает, что он вообще скажет Арсению, с чего он взял, что тот вообще тут, если его машина в Питере?
Он ничего не знал, кроме одного, все дороги ведут в Рим…
… а все следы Арсения ведут сюда.
Антон смотрит на кнопку с цифрой двадцать один и нажимает на кнопку с цифрой двадцать, подрагивая от холода.
— А мне точно к тебе можно, ты родителям сказал, что приедешь не один? — Заметно нервничает Паша.
Он уже забронировал хостел, но Антон панически боялся его от себя отпускать. Ведь без него он один будет выглядеть ебнутым, но вдвоем они уже большинство, а к большинству можно и прислушаться.
— Я родителям не сказал, что в принципе я приеду.
Лифт останавливается, Антон выпихивает упирающегося Пашу, и лифт тут же уезжает выше.
Твист тычет пальцем по ненавистной кнопке. Арсений уже хочет идти по лестнице, но видит, что лифт останавливается на двадцатом, и мимолетная мысль проносится у него в голове, которую он тут же душит в зародыше. Мало ли сколько людей живут на двадцатом.
Арсений был зол, нет, он был разъярен! Ведь сейчас его плотно сжимали за горло руки бывшей супруги, а он даже не подозревал, что может быть таким дураком.
— Мы вроде торопимся. — Фыркает Твист, безумно недовольный ранним подъемом.
Арсений выходит из своих мыслей, кивает, заходит в давно ожидающий их лифт, Твист заходит следом и тут же морщит носик. Он оглядывается, его ноздри раздуваются, брюнет закатывает глаза и нажимает на первый этаж.
— Ого… — Выдыхает заспанная женщина, рассматривая перед собой двух мокрых котят.
— Доброе утро, тетя Лена. — Проходит Антон и чмокает ее в щеку.
— Доброе. — Хрипит сонный голос.
— Здравствуйте, я Паша, извините, что так рано и без приглашения.
— Здравствуйте, Паша.
— Это Паша, мой друг, он поживет у нас на выходных?
— Сколько угодно. — Закрывает она дверь. — Вы располагайтесь, Антон, в общем, разберешься, часа через три поговорим. — Уходит она обратно, шаркая тапочками.
— Вот видишь, а ты боялся. Раздевайся, спать будем или хочешь там поесть, душ принять, Москву посмотреть?
— Спать. Определенно спать. — Идет он за Антоном в его комнату.
Арсений резво заворачивает, отчего удобно устроившийся Твист на переднем сидении впечатывается в окно.
— Можно поаккуратнее. — Пинает он того ногой в бедро.
Арсений ничего не отвечал, он несся на полном ходу, опережая лениво тащащиеся машины. Он понял, что момент упущен, но ему так хотелось обмануть себя и наверстать упущенное. Но вот спустя час пизданутой езды, от которой Твист чуть не изошел пеной и не отобрал руль, они останавливаются около огромного здания - склада маркетплейсов. Это глупо отстраивать в каждом крупном городе с десяток мелких зданий, если можно забабахать одно большое.
— А я точно могу…
— Можешь, если тебе дискомфортно, я уйду на диван, но мне похуй, думаю тебе тоже. — Тащит из закромов Антон второе одеяло.
Паша стоит в его трико, домашней футболке и не знает куда себя деть. Он третий раз в жизни видит этого зеленоглазого парня и до сих пор не уверен, что соглашаться на совместное проживание было здравой идей. Но в Антоне уверенности было хоть отбавляй, поэтому Паша пролазит под выделенное ему одеяло, пока Антон закрывает шторы, чтобы ничего ему не помешало.
— Мы не можем вас пропустить на территорию склада. — Тормозит взъерошенного парня усатый охранник.
— Можете! Ваш склад в процентом соотношении хранящихся там вещей мой!
— Вы можете провести самовывоз, для этого вам нужно заполнить специальный бланк, его рассмотрят и свяжутся с вами.
— Когда?
— Когда рассмотрят.
— Вы что в край тут охренели! — Вмазывает он ладонями по окну в будке.
Твист сидит на капоте машины и с улыбкой наблюдает за всеми его бездарными стараниями прорваться. А еще за тем, как охранник нажимает какую-то спец кнопку.
— Арс, погнали, а то тебя сейчас упекут на другом складе. — Смеется он.
Брюнет фыркает и продолжает испытывать разные методы убеждения, начиная от денег, заканчивая «я весь ваш склад к херам разнесу так, что по полигону не только продавцы будут пытаться реанимировать свой товар, но еще и вас».
Дверь комнаты Антона приоткрывается и в щели появляются две любопытные головы, которые осматривают задёрнутые шторы, две сонные фигуры в разных углах кровати и брошенные сушиться шмотки прямо на пол. Майя Олеговна закатывает глаза, прокрадывается на цыпочках, поднимает одежду и также тихонько выходит.
— Ну все? Доигрался? — Смеется Твист, глядя, как двое мужчин три на три из службы безопасности, применяя аргументы в виде закрепленных на поясе пистолетов, выпроваживают буйного парня со склада.
— Гадство!
— Поехали, я как обычно решу твои проблемы. — Стартует Твист. — И напоминаю, для тех, кто в танке, у меня через четыре часа…
— Да помню я!
Антон просыпается от будильника. Но самое паршивое во всей этой ситуации, что это даже не его будильник!
— Поспали и хватит… — Тяжело вздыхает Паша. — Ты как?
— Как ебаная пиявка, по которой прошлась рота солдат.
Паша с трудом поднимает себя и облокачивается спиной на изголовье кровати. Антон перекатывается на другой бок и, чтобы хоть чем-то занять свой мозг, не давая ему опять заснуть, начинает изучать тело напротив так внимательно, будто они только что не спали после тяжелой поездочки, а проснулись утром после ночи в баре. Паша был красив, очень. Высокий, подкаченный, русоволосый, кареглазый. Со стороны он был даже типичным, обычным, шаблонным. Но! Эти ямочки на щеках, проступившие веснушки, которые слегка окропляли его скулы и носик, припухлые губы, проколотое ухо с сережкой черного иероглифа и забитые руки, не просто выделяли его из общей массы, а буквально подсвечивали софитами.
Паша замечает его взгляд и вопросительно наклоняет голову немного вбок.
— Ты так уверен, что тебе это все надо? — Спрашивает он у себя, а не у Паши.
— Да. А ты?
— Да.
— Ну тогда погнали!
— Давай, ты начинай, а я подключусь. — Блаженно закрывает он глаза и тут же падает с кровати под хохот его гостя.
Машина останавливается на окраине Москвы возле серой, понурой, убогой девятиэтажки.
— Ты не пойдешь?
— Ты видишь этот дождь? — Показывает Твист за окно. — А видишь эти идеальные волосы, которые должны таковыми оставаться до выпускного?
— Фифа. — Усмехается Арсений и выскакивает.
Твист заводит машину и трогается, махая напоследок ручкой из окна брошенному брюнету.
Антон и Паша, после совместного умывания мордашки и чистки зубок, выходят в гостиную, где на кухне уже хлопотала Майя Олеговна, а тетя Лена старалась не мешаться.
— Доброе утро! — Улыбается Антон.
— Здравствуйте, я Паша.
Майя Олеговна отрывается от сковородки и несется к сыну, чуть не сбивая его с ног.
— Тоша! Ты как тут? Хоть бы предупредил, я бы что-то приготовила! — Тискает она худые бока и осыпает поцелуями впалые щеки сына.
— Ну, маааааам.
Майя Олеговна переключается на Пашу, заключая его в объятиях.
— Здравствуйте, я Майя Олеговна, очень рада, что вы решили остановиться у нас.
— Я Елена Викторовна. — Машет лопаточкой тетя Лена у сковородки.
— Очень приятно познакомиться. Вы извините, что я вот так вот, как снег на голову.
— Да брось, мы гостям рады, пойдемте завтракать.
— Еще раз приносим вам свои извинения и спасибо, что согласились вернуть товар, мы возместим вам все убытки.
— Надеюсь, это единичный случай, а то многие могут его заказать и детям, не самые приятные ощущения знаете ли. — Разносит Арсения ворчливая дама.
— Я знаю, мы немедленно выводим их из продажи. Еще раз спасибо. До свидания.
Арсений забирает свой костюмчик и бредет в сторону, надеясь на сознательность Твиста, и то, что он не мог далеко уехать.
Ребята уплетают блины, пока родители дожидаются хоть маломальского объяснения, но вот тетя Лена теряет терпение.
— И что за повод?
Ребята отрываются от тарелок и переглядываются.
— У Вани сегодня последний звонок.
— Выпускной. — Поправляет его Паша.
— Выпускной… — Закатывает Антон на него глаза. — И он пригласил нас.
Тетя Лена с Майей Олеговной переглядываются и с подозрением осматривают этих двоих.
— А практика?
— Меня отпустили и нагрузили в придачу домашкой.
— Меня также.
— Домашкой… — Хихикает тетя Лена.
Арсений, вымокший как собака, запрыгивает в машину и начинает раздеваться. Твист стартует и не придает этому значению, но вот когда брюнет начинает запихивать себя в костюмчик, то тут же тормозит.
— Даже не начинай, я хочу лично проверить, как это работает.
— В лабораторию поедем, там расскажут, как это работает.
— Я должен знать, что испытывали мои покупатели.
— О, явно что-то получше бредовой зацикленности.
Антон возвращается после допроса родителей в свою комнату, где Паша стоял в одних трусах и носках, держа в руках белую футболку, зеленую рубашку и какие-то черные штаны, даже не джинсы. Но это все было мятым.
— Есть утюг или отпариватель?
Антон пожимает плечами и выходит из комнаты. Он даже не думал, что Паша настолько заморочится.
— Маааам, а есть утюг?
— В ванной стоит отпариватель.
Антон кивает, проходит в комнату мамы и тут понимает, что упустил главное.
«В прошлый свой приезд они сказали, что я могу занять комнату тети Лены, а она пока поспит с мамой, чтобы никто не заморачивался с диваном. Но! С того времени прошло дохрена времени, а тетя Лена так и продолжает жить в комнате мамы. Вопрос, они мне наврали или просто слишком заняты, чтобы разъезжаться обратно?»
— Держи. — Всучивает ему тетя Лена в руки отпариватель.
— А вы куда? — Осматривает он на удивление нарядную тетю.
«Итак, за всю мою двадцатилетнюю историю тетя Лена никогда не любила шик и блеск, в отличии от моей мамы. Когда был какой-то праздник в школе и я надевал то, что первым выпадало из шкафа, мама всегда говорила, что я как бомж или чмоча. Но, у меня был план Т. Я подходил в том же самом к тете Лене, и она говорила, что волосы чистые, зубы почищены и пойдет. Ведь она одевалась также. Джинсы, толстовка, кроссы и в путь. Потом, когда она устроилась в компанию, где дресс-код играл не последнюю роль, она мне жаловалась, что ее моя мама гоняет по магазинам и заставляет мерить юбки и рубашки, а еще КАБЛУКИ! И все это ее никогда не радовало. И вот теперь, она крутилась перед зеркалом в бежевых брюках свободного кроя, в рубашке кофейного цвета и думала, что делать с ее непослушными каштановыми волосами. Странно…»
— А ты куда?
— Меньше знаешь крепче спишь.
«А ну да, конечно, я забыл.»
Антон возвращается в гостиную, где мама всматривалась в окно, пытаясь понять, стоит ли брать зонт или дождь скоро закончится. И только сейчас, когда желаемый отпариватель был у него в руках, он смог оценить окружающую его действительность. А именно маму, которая стояла в каком-то летнем темно-зеленом сарафане, поверх которого была надета бежевая кофта на широких деревянных пуговицах.
— Мам, а ты куда?
— А? Да так, решили с Леной немного выйти в свет, так что не теряй нас.
Антон кивает и идет обратно к Паше, который все также в одних трусах и носках раскладывал на кровати одежду.
«И ради чего столько заморочек? Если бы я поехал к Позу на выпускной, я бы даже новые носки не надел. А этот будто на свидание собирается, да даже на свидание так не собираются! Он будто идет на свой выпускной! И откуда у него столько татух?»
— Вот. — Протягивает он задумчивому Паше отпариватель.
— О! Спасибо, ты настоящий друг!
Антон падает к окну и смотрит на серые капли дождя, которые так бережно покрывают каждый миллиметр асфальта.
— А ты не хочешь привести себя в порядок?
— Не одна клининговая фирма уже не сможет привести меня в порядок.
«А если Арсения тут, и правда, нет? Твист ясно дал понять, что убьет меня, если Арсений опять к нему заявится. Но пока не было замечено ни одной попытки посягательства на мою жизнь. Значит, возможно, он сам не в курсе, где шляется его брат. Сука! Что я тут тогда вообще делаю?!»
Антон достает телефон и прикладывает его к уху.
— Чего тебе?! — Врывается недовольный голос.
— Привет, Твист.
Паша замирает и с огромными глазами разворачивается на Антона.
— Чего тебе?!
— Хотел сказать спасибо за отчет. Он правильный.
— Сказал?
— Сказал.
— До свидания.
— И это все?
— А что мне теперь с тобой сексом по телефону заняться?
Антон подвисает и смотрит на Пашу.
— До свидания. — Прерывает он звонок. — Серьезно, я тебя не понимаю, хоть убей.
Паша загадочно улыбается и продолжает собираться.
— Кто это был?
— Пакость твоя малолетняя.
Арсений привстает со стола на локти и ждет продолжения.
— Что хотел?
— Вербально поблагодарить за отчет, невербально понять рядом со мной ты или нет.
— Понял?
— Даже если бы я ему сейчас фотку прислал, он бы все равно ничего не понял.
Арсений хочет возразить, но в лабораторию заходит Коллектор. Его лицо металось между двумя новостями. Первая, это пиздец. Вторая, это пиздец! И он не знал с какой начать.
Среди всех медицинских учреждений и частных медицинских лабораторий они выбрали свой коллекторский отдел. Они час ехали на окраину Москвы, где находился экспериментальный центр их компании. И вот, на цокольном этаже в лаборатории среди многочисленных установок, растворов и битумов, на столе в одних трусах лежал Арсений, а рядом стоял Твист и с интересом рассматривал поступление новых образцов.
— Не томи. — Готов принять свою участь Арсений, ослепленный лампами на потолке
— Фосфат с фосфором и гидрокарбонатом углеродного натрия.
— А для гуманитариев.
— Удобрение, используют в основном в теплицах, при попадании на кожу дает мощный ожог. — Включается Твист.
— Да, но должен создаться парниковый эффект. — Поддерживает его Коллектор.
— Да, симбиоз термического и химического ожога.
— Мерзкая штука.
— И долгоиграющая.
— ОЧЕНЬ ИЗОБРЕТАТЕЛЬНО. — Приходят к соглашению коллеги этого научного симпозиума.
— Хорошо, с этим что делать? — Обводит Арсений свое тело, которое горело красным от симбиоза термического и химического ожога.
— Нейтрализовать щелочью и нанести заживляющие белково-углеродные препараты. И максимально оградить участки кожи от соприкосновения с любой другой поверхностью. — Скользят руки Коллектора по дрыгающемуся под его прикосновениями телу.
— А для гуманитариев?
— Сейчас в соде тебя искупаем, Пантенолом помажем и голым неделю будешь ходить. — Крутит в руках Твист какую-то желтую баночку.
— Заебись!
— Осталось два часа. — Отрывает Твист от образцов.
— Успеем.
Паша искал в себе изъяны, стоя при полном параде возле зеркала. А Антон на заднем фоне, облокотившись спиной на окно, а голову уперев в колено, не понимал, какие в нем могут быть изъяны после часовых сборов.
— А ты за свободный стиль в одежде, да? — Снова намекает Паша, что его новому знакомому надо бы начать хотя бы со смены спальных треников на джинсы.
— Не одежда красит человека, а человек одежду. — Тихо шепчет он.
Паша разворачивается и падает напротив парнишки.
— У тебя определенно что-то случилось. Так что давай выкладывай, не держи все в себе, а то язва будет.
Антон еле заметно отрицательно качает головой, а потом пожимает плечами и слегка улыбается.
— Я не поеду. Мне незачем приводить себя в порядок.
— Я так и знал, что ты способен на смелые поступки только под градусом. Конечно, легко быть героем, будучи автопилотом своих хмельных порывов. — Встает он и начинает ходить из стороны в сторону, причитая как старая бабка.
— Я ехал, потому что видел в этом смысл, а сейчас я понимаю насколько мое нахождение тут бесполезно. — Пытается он оправдать свой алкоголизм.
— А зачем ты собственно изначально сюда ехал?
Антон поднимает на него пустой взгляд и пожимает плечами.
— Если сказал А, то говори и Б. В конце концов, должно же быть на смертном одре хоть за что-то стыдно! — Улыбается Паша, падает к парнишки и встряхивает его за плечи. — Так что давай, выкладывай все, а параллельно приводи себя в порядок во всех смыслах.
— А что не так? — Осматривает он себя.
— Как минимум рваная футболка с девятого класса и треники бати не то, в чем стоит идти на выпускной.
— Ну, извините, бального платья не имеем.
— Ну как? — Скользит Твист пальчиками с гелем по обожжённому телу брюнета.
— Мне пизда, я не успею отозвать весь товар, озон и вайлдбериз уже бан дали, около тысячи комплектов скоро все-таки дойдут до заказчиков, им пытаются дописаться, дозвониться, но пять процентов все равно пройдут через это, а если дети? Блядство…
— Ты играл и проиграл.
— Пересоберём.
— Вот, уже на человека похож!
Антон стоит напротив зеркала в джинсах, футболке и черной кофте Арсения, которая была немного растянута, ведь рукава заканчивались на пальцах, да к тому же и размер явно не его, из-за чего ворот скатывался то на одно плечо, то на другое, обнажая белую футболку.
«Все бесполезно, что и кому я тут пытаюсь доказать…»
— Не ссы, будь смелее и все будет хорошо! — Пытается уложить Паша волосы Антона.
— Что будет хорошо? В чем быть смелее? — Вылавливает Антон в секунду загнанный в угол взгляд.
Антон отходит, достает пачку сигарет, выходит в туалет, встает на унитаз, включает вытяжку, хочет начать курить, но сигареты тут же вырываются из его рук, сам он скидывается на пол, а сигареты смываются в унитаз.
— Ты что творишь?! — Отталкивает он Пашу и смотрит на размокший табак.
— Курить здоровью вредить! — Поучает его старший товарищ.
— За собой следи! Блядь! Да как так то! — Мечется парнишка из стороны в сторону, замирает и снова смотрит на Пашу.
— Ты не ответил. Что тебе рассказал Твист? Что ты знаешь?
— Я, конечно, очень рад, что мы с Твистом производим впечатление бест френд, но дальше «привет - пока» мы редко когда заходим. Что? — Начинает потеть его спина, а по телу бегают мурашки волнения. — Что ты на меня так смотришь? — Становится в разы меньше кислорода в этой комнате.
— Это взгляд осуждения, я так смотрю на людей, которые мне врут. — Супится Антон.
— Да, просто, я пару раз писал ему, когда к нему приезжал Арсений, и он пару раз высказывал недовольство в твою сторону, что ты его брата все еще куда-то отпускаешь. — Тараторит он, отворачиваясь к стене, стараясь не пересекаться с этим взглядом.
— А что мне его на ключ запирать?! Вы такие странные! Нет, Твист с его борделем, окей, но ты то куда?
— С каким борделем? — Оборачивается Паша.
— В стиле пятидесяти оттенков серого.
— Стоп. Рассказывай.
— Ты первый.
— Да что у вас за соседи! В таких квартирах с маленькими детьми не живут! — Фыркает Паша на топот над собой.
Антон запрокидывает голову и его сердце ёкает.
— Я из-за тебя опаздываю! — Летает Твист по квартире, скидывая шмотки в кучу и оставляя хаос.
— Тебе помочь? Я могу собрать вещи. — Старается Арсений не двигаться, чтобы не влипать в собственную же одежду, ведь сказать, что это неприятно, ничего не сказать.
— Себе для начала помоги. Не мешайся. — Отталкивает он его со своего пути.
Итак, выпускной меньше чем через два часа, а с учетом дороги и своевременного прибытия на сборы у него остается минуты две. А он мокрый, как пес брошенный, а волосы, как у болонки нечёсаной, ведь, как бы он не старался не намокнуть, у него не получилось, и теперь он готов кричать ПО-МО-ГИ-ТЕ. Но! Две минуты. За две минуты он надеялся еще чай попить успеть.
— И мы, как в каком-то фильме, прошли через все закрытые двери и, там была комната с двумя комнатами и стекло, пиздец, а еще там кровать на шест менялась, а он чувствовал там себя комфортнее чем дома! А еще он мне чуть руку не сломал!
— Где эта гребаная расческа!
— Следи за выражениями.
Из комнаты выныривает растрепанная голова, убивает Арсения взглядом, подпрыгивает к нему и падает в ноги на пол.
— Если ты не сделаешь из этого произведение искусства, — показывает он на свои волосы. — То я буду пребывать в крайней степени негодования.
Арсений в страхе смотрит на его волосы, ведь после пары неудачных попыток в прошлом их заплести, ему чуть не оторвали руки и больше такого важного задания не поручали.
— И вот, Твиста очень бесит тревожит, что Арсений каждый раз из Питера приезжает разбитым, и ему приходится переводить всю свою травку на него.
Антон в удивлении отстраняется на слове травка, но потом вспоминает все тирады Арсения про наркоту и допускает, что травка не самое плохое, что могло бы быть.
— И Твист винит во всем тебя, и его жутко бесит тревожит, что такой как ты, оказывает такое влияние на эмоциональный фон Арсения.
— Я? А я то каким боком?! Я вообще ничего не делаю!
— Ты блять не вилкой это делай!
— Расчески нет! Терпи, исходим из того, что есть под рукой!
— Да ебаный ж ты в…
— Не выражайся!
— В моих волосах вилка! Нет, блять позвольте я повыражаюсь!
— И я понял, что ты едешь не к Твисту, а к Арсению, поэтому твои сомнения обоснованы, я не знаю, что между вами происходит, но в любом случае будь смелее и не ссы, ведь что-что, а выпускной младшего брата Арсений точно не пропустит, спорим он еще камеру достанет.
Антон долго обдумывает слова Паши, а потом смывает остатки разбухшего табака и соскакивает с пола.
— Наверное, ты прав.
— Пф, детка, я прав.
— Неееет…
— Да, улыбнись.
Твист стоит при полном параде. Черные свободные брюки, затянутые на поясе ремнем, белая свободная рубашка, небрежно накинутый галстук, пиджак на плече, который держался там лишь с Божьей помощью, белые кроссовки, черные сучьи очки, и непонятно что на голове. Арсений стоял в трико, в темно-синей кофте, которая слегка касалась его обожжённого торса, с телефоном в руках и фотографировал выпускника.
— Мы опаздываем. — Теряет Твист терпение.
— Секунду, я хочу запомнить этот момент. — Раз за разом осматривает его Арсений.
— Только не разнойся тут.
— И когда ты успел стать таким взрослым? — Утирает он краешки глаз.
— Все, разнылся! — Топает Твист в прихожую, закатывая глаза.
Антон и Паша стоят у лифта и их по прежнему связывает только замолчанное обещание не сознаваться, что они в душе не ебут, что творят. Ведь если кто-то из них откроет рот, то их карточный домик рассыплется.
— Ну давай же! — Тыкает Паша на кнопку лифта, который застрял на двадцать первом этаже.
Антон нервно сглатывает и смотрит в сторону лестницы.
— Ты заходить будешь или ковровой дорожки ждешь? — Смотрит брюнет, как Твист шарит по своим карманам.
— Сходит за моим телефоном. — Но Арсений в ответ лишь удивленно изгибает бровь. — Что? Возвращаться плохая примета, я не пойду, а тебе пофиг, так что принеси.
— И давно ты стал таким суеверным? — Тяжело вздыхая, выходит он из лифта в коридор.
— После того как просыпал соль и ты вернулся.
Лифт останавливается на двадцатом этаже, Антон жмется за спину Паши, который лишь мельком поглядывает то на парнишку, то на открывающийся лифт, думая, как за пару часов у Антона могла развиться клаустрофобия, иначе другого объяснения такому поведению, у него нет.
— Давай реще!
Антон робко заходит, оглядывается, облегченно вздыхает и молотит по кнопке первого этажа. Он хотел свалить отсюда как можно быстрее, ведь он опять чувствовал этот запах.
— Да твою мать! — Сходу наносит удар с ноги Твист по лифту, который за время их отсутствия успел отъехать на первый этаж.
— Так, тут должно быть такси. — Осматривает Паша двор и видит, как из мерседеса напротив выходит водитель и открывает перед ними дверь.
Парни с открытым ртом переглядываются и остаются стоять на месте.
— Бауманская 17, лицей Гагарина. — Отчеканивает водитель.
Парни кивают. Водитель приглашает их рукой присесть. Паша и Антон переглядываются и нерешительно занимают свои места, готовые в любую секунду дать по съебам.
— Вода в дверях. Какую музыку вам включить?
— Мы можем поехать без музыки?
— Да, конечно. Если будет слишком холодно или жарко регулируйте кондиционер, он по правую руку от вас.
Антон и Паша снова переглядываются и кивают.
— И где это твое такси! — Осматривается Твист, и его взгляд падает на видавшую виды белую ладу с рекламой на все двери. — Пиздец… Ты издеваешься?! — В растерянности смотрит он на брюнета и замечает, что тот растерян не меньше.
— Поехали, выбора нет, разберемся потом. — Запихивает Арсений брата в машину.
— Бауманская 17, Лицей Гагарина? — На всякий случай все-таки интересуется Твист.
— Да. С вас оплата десяти минут ожидания. — Фыркает водитель и стартует так, что Твист впечатывается в Арсения.
— Зря мы все-таки вернулись за телефоном.
— Да забей, расслабься и настройся на главный день в твоей жизни!
Машина заворачивает и теперь уже Арсений впечатывается в Твиста, валя его на сиденье.
— Интимно, ты смазку взял? А то нас сегодня по всем фронтам ебут! — Рычит парнишка.
Мерседес заезжает во двор помпезного лицея, вступая в круговорот подобных помпезных машин так, что они в принципе и не выделялись. Машина останавливается и, пока ребята пытались отстегнуть ремни, им уже открыли дверь. И ничего кроме какого-то стыда, смущения и дикого беспокойства у них такое обходительное обращение не вызвало.
Антон и Паша выходят, рассыпаются в благодарностях и осматриваются.
Огромный лицей стоял на окраине Москвы возле леса, часть которого была также отведена под территорию этого учебного заведения. Вокруг возвышались ворота, обширная парковка, вдали виднелся стадион с трибунами и другими площадками. Сам же лицей был трехэтажным, а весь внутренний двор наполняли мажоры, других слов у Антона на этих «звезд» не было. Девушки в платьях от couture, парни в костюмах от Prada. Фотографы, видеографы, телефоны, ногти, каблуки, золото, гнилой смех, аромат духов… И Паша с Антоном. Так сказать найдите лишнее. Дождика не было, но тучи не собирались расходиться. Поэтому на улице мало кто задерживался, все спешили в школу.
Антон и Паша, недолго думая, и сами поспешили туда.
— Станция Вылезайка! — Сигналит водитель ребятам, остановившись у кафешки напротив лицея.
Твист и Арсений выходят из своих мыслей и осматриваются.
— Нам надо на территорию лицея.
— Вам надо вы и идите, у меня пропуска нет. И ожидание не забудьте оплатить.
Ребята недовольно выходят из такси, и их тут же обрызгивает проносящийся мимо мерседес, который спешил на праздник.
— Этот день может быть хуже? — Обреченно выдыхает Твист, оглядывая свой уже не такой идеально черный пиджак.
— Да не рычи, приехали ведь, все пусть и не так идеально, но по крайней мере хорошо.
Твист резко гладит Арса по спине, отчего тот с шипением выгибается, как кошка, содрогаясь в зуде от ожога.
— А чего ты? Все ведь не идеально, но так хорошо!
Антон и Паша тормозят возле турникетов, а точнее тормозят их. Ведь у них не было ни пропуска, ни пригласительного. И это провал! Полнейший! В секунду Антон испытал дикое облегчение, а потом дикий гнев, ведь он столько всего пережил, чтобы попасть сюда, и просто так он не собирался уходить.
— Ну совсем никак? Мы к Ване на выпускной. Сюрприз хотели сделать. — Выкручивает Паша на максимум все свое обаяние.
— К какому Ване?
Ребята переглядываются, понимая, что они нихрена о Ване то и не знают.
— Попову? — Робко предполагает Антон.
Охранник пробивает по базе и задает следующий вопрос.
— Таких тут не учится. Класс хоть знаете?
— Одиннадцатый. — Уже подключается Паша.
— Ребята, не загораживайте проход. — Тактично выпроваживает их охранник.
— Ну пожалуйста!
— Нам очень надо!
— Вы не понимаете!
— Если он сам сюда спустится и проведет, мы вас пустим, номер то его у вас есть?
Антон кивает и достает телефон, но Паша его перехватывает.
— Это сюрприз! — Шикает он на парнишку.
— Что мы туда не попадем? Это для меня сюрприз! Отдай!
— Пусть тогда нас Арсений проводит, звони. — Протягивает он телефон обратно хозяину.
Антон тушуется, хватает Пашу за руку и отводит в сторону для составления нового плана капкана.
— Твои? Ну ты хоть рукой им помахай.
Твист с ненавистью и долей брезгливости смотрит на наряженных одноклассников и ускоряет шаг.
— Не грустно ли? Последний раз их видишь.
— И слава Богу! — Подходят они к главному входу.
— Ты уверен?
— Да! Была не была! — Поправляет Паша на своем плече рюкзак.
— Бляяяять… Это пиздец! Но я готов!
Антон и Паша смотрят на турникеты, кивают друг другу, бегут вперед, перепрыгивают, Антон запинается, кувыркается, Паша его поднимает и утягивает за собой.
— Стоять! Держите! Стой! — Подрывается один из охранников вслед за ними.
— Паша, это плохая идея!
— Не останавливайся, главное найти актовый зал!
— И что тут опять за пиздец?! — Шипит Твист, осматривая возмущенную очередь выпускников и родителей.
— И в самых идеальных системах случаются накладки.
Твист оборачивается на брата и пристально осматривает его. Такого блаженного, беспечного, казалось, его не волновало ничего, казалось, у него поехала кукуха.
— У тебя нет ни одного повода быть, как минимум, не в крайней степени негодования.
— Почему же, я выпускаю тебя из школы, а все остальное подождет. — Улыбается он и треплет его по волосам, на что тот фыркает и старается поправить это нечто на своей голове.
Ребята останавливаются у развилки, а точнее останавливается Антон, а точнее сгибается почти до пола, пытаясь отдышаться.
— Я никогда больше не буду курить.
— А это правильно! Я думаю нам туда! — Хватает он его за руку и утягивает в безлюдный коридор.
Твист и Арсений проходят турникет, протискиваются через толпу, и вдруг в их плечи самодовольно врезается какой-то мальчик красавчик. Они оглядывают причину остановки и понимают, что просто так они до актового зала не дойдут.
— О, Ванек, а ты что не сказал, я бы тебя подвез, а то в экономе не только провонять можно, а еще чего похуже подцепить. — Смотрит мальчик красавчик то на Твиста, то на Арсения.
Твист оглядывается по сторонам, что вызывает у мальчика некий напряг и дискомфорт.
— Что-то потерял, прием, я тут. — Щелкает он пальцами у него перед носом.
— Причину терпимого к тебе отношения окружающих. О нашел! — Вылавливает он взглядом мать мальчика красавчика. — Ой, а ты кто? Ааааа, неудавшийся аборт из-за чего этой милейшей женщине приходится назвать тебя сыном. Да, грустно наверное понимать, что все ее дело жизни оборвется на тебе. Ну, ничего, я обязательно в нужный момент предложу ей свою помощь, а тебе доверю… Хм, нет, сомневаюсь, что ты хоть с чем-то сможешь справиться.
Твист равнодушно проходит мимо, Арсений с садистским удовольствием смотрит на выбитого из колеи мальчика и идет вслед за братом.
— Тупик! — Останавливаются Антон и Паша возле туалетных кабинок.
— Не надо было это делать! Пойдем отсюда! Нас посадят в тюрьму! — Вырывает Антон свою руку из захвата Паши.
— Не ной! До Алькатраса далеко.
Ребята бегут обратно и вылетают на лестничную площадку, где снизу и сверху уже бежали охранники.
— Иди сюда! — Прижимает Паша Антона к стенке и целует, радуясь, что парнишка слишком в ахуе, чтобы сопротивляться.
— Посмотри по камерам, где эти двое! — Мечется охранник между коридором и лестничной площадкой.
— Ты их нашел? — Спускается сверху еще один с дикой одышкой. — Не хватало еще из-за пары малолеток пятерочку пойти охранять. Фу, блять… — Улавливает он краем глаза сосущихся парней и ступает вниз, чуть не врезаясь в Арсения. — Извините.
Арсений и Твист тяжело вздыхают, расступаются, давая всей этой спецоперации спуститься на этаж пониже, снова сходятся, поднимаются выше, брюнет тыкает локтем брата и кивает на сносящуюся парочку, Твист делает вид, что его тошнит, и они уходят.
— Ты в край охренел! — Отшвыривает от себя Антон сексуального маньяка и утирает щеку.
— Ну как? Нас этому в театралке учили. — Самодовольно проводит он по волосам рукой.
— Мммммм, то есть полная подготовка, чтобы потом в кино попасть самым распространенным способом, да? — Фыркает Антон и уходит вниз по ступенькам.
— Ууууу, а вот и твои! Эх, так жалко, ты пропустил раздачу памятных значков. — Строит Арсений грустную моську.
Они подходят к классу, где уже стоял предпраздничный шум гам. Девочки поправляли друг другу платья, прически и макияж, пока парни что-то усиленно перетаскивали, репетировали танец и выпускную речь.
— Ну что, готов?
— Готов уже свалить отсюда. — Без особого энтузиазма смотрит он на весь хаос вокруг, и тут его предательски вталкивают в самый эпицентр сильные руки и тут же скрываются.
— Да вы издеваетесь! — В панике крутит головой Антон.
Засада, их ждали, отслеживая по камерам. Нижний и верхний пролет был отцеплен. Казалось, тут их и повяжут.
— Антон, прости, но тут наши пути разойдутся.
— Чего?!
Паша перепрыгивает через перила прямо вниз, охранник отстраняется, чтобы юный паркурщик не приземлился прямо ему на голову. Паша подрывается и быстро сбегает вниз.
Антон отступает и скрывается в коридоре.
— Ваня! Вы где ходите, нам с минуты на минуту уже выходить! — Подлетает к нему классный руководитель.
— Извините. — Стягивает он с себя рюкзак и кидает на парту.
— Машинка задержалась. — Смеется кто-то из класса.
— Вот, сейчас и тебе прицеплю. — Прикалывает классуха, как свадебную бутоньерку, брошь с гербом школы и красную ленточку.
— Спасибо.
— И привели бы вы себя в порядок. — Смотрит она на гнездо вместо его волос.
— Я в полном порядке.
— Лада Валентиновна, ну вы же директор, не затмивайте выпускников. — Рассыпается в комплиментах Арсений, подходя к статной женщине, которая суматошно раздавала последние приказы, приветствуя родителей и гостей у входа в актовый зал.
— Арсений Сергеевич, опаздываете.
— Задерживаюсь. — Приобнимет он женщину.
— Эх, Арсений, а когда-то тебя так же выпускала. Твой выпуск - облегчение для нашей школы. — Смеется она, на что Арсений расплывается в смущенной улыбке и украдкой осматривает зал.
— А из наших больше никто не приходил? — Спрашивает он с надеждой в голосе, понимая, что все бесполезно, но возможно можно.
— Нет, только ты.
— Ну все, заканчивайте свои собирульки побирульки, десятиминутная готовность! — Начинает нагонять мандраж классный руководитель.
Твист решает, что успеет еще передышать в туалете, отдыхая от этого галдежа. Но стоило ему только перешагнуть порог класса и обернуться на дикий топот, как его тут же заталкивают обратно и закрывают дверь, удерживая ее в упоре ногой.
— Паша? — Приходит в себя парнишка.
— Сюрприз! — Откидывает он голову назад и ослепляет всех собравшихся своей блестящей улыбкой и мимимишными ямочками. — Ты рад? Я вот рад! — Усиленно тянет он дверь на себя, не давая ворваться злу с той стороны.
— Ты что тут забыл? Ты как тут? Кто тебе сказал?! — Дает сбой диспетчер задач Твиста, не понимая кого начать убивать первым.
— Сюрприз есть сюрприз, его просто принимают без вопросов и допросов.
— Открой дверь. — Наконец-то командует он, глядя на вырывающуюся ручку.
— Неееее, плохая идея.
— У нас пятиминутная готовность, открывай дверь.
— Не-а.
— Открывай!
Паша отпускает руки, охранник с той стороны падает, не ожидавший такого подвоха. Паша прячется за спиной парнишки и толкает его вперед.
— Ты! — Залетает охранник. — Извините. — Тут же тушуется он под пристальным взглядом собравшихся. — Пролетел через турникеты без пропуска! — Оправдывается он перед классным руководителем. — Будьте так любезны пройдемте со мной! — Пытается ухватить он нарушителя.
Паша смотрит на Твиста, погруженного в свои мысли, на охранника, который с победной улыбкой показывает ему в коридор, опять на Твиста, сдается и идет в сторону выхода.
— Не будет.
Паша и охранник оборачиваются на парнишку.
— Он не будет так любезен. Он мой приглашенный гость.
— Его нет в базе.
— Начнем разбираться в исправности работы вашей базы? — Поднимает Твист на охранника пепельный взгляд.
— Извините, ошибка вышла. — Содрогается охранник в мурашках.
— До свидания. — Кидает на прощание любезность Твист.
Паша, как радостный щенок, летит на парнишку, но тот отскакивает.
— Я всегда могу передумать.
— Да ладно-ладно без рук так без рук. — Наклоняется он впритык, оставляя сантиметров двадцать между их лицами.
Твист отстраняется еще дальше и упирается в парту.
— Чего тебе?
— Это что за пиздец? — Обводит он гнездо в его волосах.
— Арс заплетал… Вилкой… — Тяжело вздыхает парнишка.
— Вилкой… А у кого-то есть расческа? — Полный радости оборачивается он на его одноклассников. — Ну что за фотки у вас будут с таким-то кадром? — Блестит он карими глазами.
— У меня есть! — Вызывается одна девушка спасти ситуацию.
— Да, смазка определенно бы не помешала. — Шепчет Твист.
— Что?
— Ничего! — Падает он за парту.
Антон свернул куда-то не туда, народу, как пчел в улье. Он уже не бежал, а плыл, медленно разрезая толпу. Охранник делает все тоже самое, но при этом еще постоянно извиняется. И вот Антон видит место впадения этого нарядного ручья и спешит туда.
— Все! Готово! Ну не прелесть ли?
— Прелесть. — Заключает девушка, перехватывая обратно свою расческу. — А ты можешь выглядеть приличным человеком, оказывается. — Кидает она напоследок усмешку однокласснику.
— Даже не смотря на такси три шестерки два ноля. — Опять возникает на заднем фоне неугомонный парень.
— Что за такси? — Нагибается Паша, всматриваясь в гневное лицо, которому это все не очень нравилось.
— Заказывали бизнес, а приехал эконом. — Бубнит парнишка, на что парень смеется.
— Ого! А у нас все наоборот. Видать у них сбой системы из-за вашего выпускного. — Садится он за парту, ностальгируя по минувшим годам.
— Стоп. Пиздец… — Трет Твист усталое лицо. — Вы стартовали от Антона?
— Ага, я у него остановился, а точнее он меня у себя остановил.
Паша чувствует, как что-то долбит его спину, он откидывает голову назад и улыбается, всего лишь Твист его бьет. Ничего нового.
— Ты ведь помнишь, что у вас в этом году десять лет выпуска?
— Я уже костюм погладил, вы то придете? А то два года нас прогуливали.
— Ну, карантин, мне же ведь не тридцать лет, пришла пора и поберечься.
— Ой, да бросьте. — Улыбается Арсений, и тут его тянут за кофту и прижимаются к его спине, впиваясь руками в плечи.
Брюнет скулит от боли ожогов, которая разом опаляет всю спину, и разворачивается, готовый убивать.
— Антон… — В шоке выдыхает он, видя перед собой непослушные, вьющиеся волосы, в которые хочется зарыться, впитывая все их весеннее тепло.
Но парнишка на него не реагирует, он продолжает держать опасность в поле зрения.
— Попался! А ну сюда иди! — Хватают его за черную толстовку и тянут на себя, но тут директриса делает парочку «кхм», разом заканчивая мини потасовку. — Пролетел через турникеты! Говорит, что его тут ждут! — Стелется охранник под властным взором, отпуская нарушителя.
Испуганный, запыхавшийся, взволнованный парнишка прижимается к спине еще ближе, нос берет след, Антон оборачивается, смотрит вверх и умирает. Ни добра, ни радости, ни тепла. Вечная мерзлота застывшего синего озера, которая скрывала под собой боль, обиду, разочарование и каплю удивления. Антон тут же понимает, что ничего не прошло. Ничего. Это странное ощущение. Кипящая кровь. Ватные ноги. Пиздец…
Он отдергивает руки и отходит к стене, готовясь к расстрелу.
— Вы его знаете? — Прерывает затянувшееся молчание в пике выпускного шума и гама охранник.
Арсений вертит головой по сторонам, будто ищет кого-то еще, но он просто хотел проверить насколько реально все происходящее. Мамаши с букетами, отцы с коньяками, младшие братья и сестры, кто-то плачет, кто-то смеётся, кто-то уже выпил. Много шума, мало кислорода. И среди всего этого муравейника Антон, который таращился на него своими огромными зелеными глазами.
Арсений смотрит на него, а на языке вертится этот противный вкус соленого кофе. И если вам такой кофе приготовил бариста, знайте, вы для него враг номер один.
— Нет. Не знаю. — Отворачивается брюнет на директрису, которая уже приветствовала новых гостей.
— Чего… — Сипит Антон, чувствуя, как начинает щипать глаза.
— Опа! Все! Добегался!
Антон готов заплакать, убить, разорвать, развернуть эту спину и спросить, какого хрена?
Но, ничего из этого он сделать не успевает, ведь охранник жестко хватает его за руку, заламывает и тянет в толпу.
«Не знает… Не знает… Не знает или не хочет знать…»
Антон кривится от боли в плече, поддается грубой силе и нехотя скрывается в толпе. Арсений кидает последний взгляд, замечает вздернутую губу, которая так вздергивается только от боли, тут же ныряет в толпу, а выныривает уже с Антоном в объятиях.
— Займитесь своими прямыми обязанностями. — Фыркает он на охранника. — Извините, мы пойдем. — Прощается он с директрисой и толкает парнишку в зал.
Антон падает в кресло и осматривается. Огромная сцена, двухуровневый зал - амфитеатр. Балкончики. И море людей, которые суетились туда-сюда.
Его голова прокручивается на триста шестьдесят и останавливается на Арсении, который упирается рукой в подлокотник и опускает на нее голову, демонстративно отворачиваясь.
Антон даже не представлял их встречу, а поэтому не готовил речь. Он знал лишь одно, что умрет от волнения, но сейчас, он просто сидел, смотрел на него и улыбался, ощущая внутри спокойствие. Арсений рядом, он забрал его из рук этого верзилы охранника, значит он захотел, чтобы и Антон остался рядом с ним сегодня.
И пусть Антон внутри хотел напрыгнуть на него, обнять, а потом приставить нож к горлу и еще раз провести допрос, но когда он открывает рот, из него вылетает только тихое, скромное:
— Привет.
Арсений оборачивается на него, пару раз хлопает глазками, играя желваками, сдерживая в себе слова куда более обширного диапазона, чем простое «привет», но самообладание берет верх, и он просто отворачивается.
— Ты… — Брови Антона изгибаются в разные стороны, а пальцы на руках скоро завяжутся в узлы. — Ты дуешься? — Отклоняется он, ну так, на всякий.
Рот Арсения открывается, но единственное, что он может из себя выдать, так это тихий вздох, в котором отражалась вся глубина его постахуевского состояния.
— Да, ты имеешь право. Спасибо, что разрешил остаться.
Антон взволнованно смотрит на старшего, надеясь, что тот подаст ему руку и вытащит из болота, но нет, брюнет встает ему ногой на голову и топит.
Арсений степенно поднимается и пересаживается поближе, отстраняясь от младшего на шесть рядов. Антон, недолго думая, подрывается за ним.
— Простите, извините… Ой, я случайно. — Протискивается он под недовольные взгляды и падает рядом. — И все же я посижу тут, ты ведь не против? Дискомфортно тут у вас, вроде так все красиво и дорого, а холодок, как в морге. — Крутит он головой по сторонам.
— Что ты тут делаешь? — Доносится тихий голос Арсения, холодный взгляд которого в нетерпении был устремлен на сцену, дожидаясь начала.
— Я? Твист сказал, что если увидит тебя в Москве без меня, то я сменю Ленина. Поэтому лучше я буду с тобой тут, чем один в Мавзолее.
Арсений ничего не отвечает, а Антон думает, что мог бы ответить что-то более вдохновляющее.
— О, вот вы где! — Протискивается к ним Паша и садится по правую сторону от Арсения.
Брюнет смотрит на Антона, на Пашу и утыкает лицо в ладони, устало протирая глаза.
— И снова рад встречи! — Протягивает Паша руку для приветствия, но Арсений слишком занят, скрываясь от этого мира в своих ладонях. — Вижу, ты тоже рад. И кстати, давай-ка ты в следующий раз не будешь в Твиста вилки пихать, хорошо?
— И как же я, радость моя, дожил до своих лет без твоих советов, ума не приложу. — Одаривает он Пашу усталым взглядом.
Антон вздрагивает, он уже отвык слышать голос Арсения, поэтому сейчас он хочет, чтобы тот вообще не замолкал, ведь что-то в его голосе изменилось. Он будто три часа орал на тупых подчиненных, поэтому сейчас у него нет сил даже на пару фраз.
Тут на сцену выходит Лада Валентиновна. А вслед за ней начинает играть гимн школы. На огромный экран выводятся фотографии лучших выпускников, призеров соревнований, спонсоров… Все в зале поднимаются и как один начинают петь. Арсений не отстает, Антон и Паша переглядываются и повторяют за ним.
Дальше шли поздравления и наставления, а после началось самое веселое. Вышли ведущие и решили провести интерактив, а именно называли года выпуска, выпускники вставали, махали друг-другу, кланялись школе и садились на свое место. И вот очередь доходит до пятилетки, которая включает в себя и выпуск Арсения. Он встает и быстро оглядывает всех поднявшихся, Антон замечает на его лице разочарование, а потом горькую усмешку. Арсений падает обратно и занимает прежнюю позу ожидания.
И вот наступает долгожданный момент. На сцену выходят классные руководители, развозят сопли слюни, отчего даже Антон расчувствовался и чуть не пустил пару слезинок. И вот наконец-то, спустя час ожидания, на сцену ровным строем выходят красивые, лощённые, отутюженные выпускники под бурные овации.
Арсений оживляется и начинает хлопать в такт. Паша подключается к нему, выискивая недовольную моську, которая пряталась за спинами одноклассников.
— В нашей школе в этом году двадцать восемь золотых медалистов и тринадцать триста балльников! — Констатирует факт директор без капли радости, зато с морем гордости.
Тридцать человек строятся в одну линию, выходя на пару шагов вперед. Арсений снимает, как Твисту вручают медаль, он взглядом выискивает брата, находит, улыбается и показывает медальку в камеру.
Антону радостно, радостно, что они есть друг у друга. Ведь он был единственным ребенком в семье и всегда мечтал иметь хоть с кем-то такую же связь.
Дальше шли долгие речи, благодарности от выпускников, пара песен. И вот наконец-то выпускники занимают почетные места в первых рядах, и начинается вручение аттестатов. Арсений подрывается и с претензией обводит засмотревшегося на сцену Антона.
— Можно?
Антон смотрит на него, на свои ноги и быстро убирает их с прохода.
Арсений проскальзывает к стеночке и подходит ближе к сцене.
— Иван Вайс одиннадцатый А класс. — Объявляет классный руководитель.
Твист поднимается, подходит к учителю, расписывается, забирает аттестат, задерживается на секунду, чтобы сделали фото, спускается по лестнице, видит Арсения, улыбается, бежит к нему, хочет с лету обнять, но резко тормозит, вызывая непонимание у расставившего руки брюнета, и следящих за этой умилительной сценой Паши и Антона.
— Оставим это на момент, когда твоя кожа перестанет слазить, как у змеи.
Арсений усмехается и кивает в знак согласия.
— Все? Можем идти домой? Я теперь свободный человек! — Машет Твист аттестатом.
— Настоящий? — Перехватывает корочку Арсений и любуется отличными оценками, на что Твист многозначительно улыбается и ловит на себе две пары любопытных глаз.
— Это ты ему слил инфу? — Тут же меняется он в настроении.
— Я? Нееееет. Это он. — Кивает брюнет на Антона.
— А Антону-то кто сказал?
Поворачивается он на Арсения, который уже с аттестатом в руках протискивался на свое место.
Он даже не успевает сесть, как аттестат из его рук уходит Паше, Антон забирает его на середину, и эти две головы начинают изучать, перешёптываясь насчет оценок и количества предметов.
Арсений смотрит на шею младшего, на его волосы, на свою толстовку на нем и медленно впускает это тепло внутрь себя, но тут, как напоминалка в телефоне, в сознании Арсения всплывает воспоминание их последнего разговора, и он перекрывает все вентили с горячей водой.
И вот выпускники радостно падают в руки родителям, фотографируются и готовятся отбыть туда, где можно напиться и забыться.
Вся троица ждет своего выпускника у крыльца школы, молча, ну почти, говорил в основном Паша и то только про ебанутость этой зажравшийся школы.
— Сеня… — Раздается протяжный женский голос.
У Арсения дергается глаз, а у Антона автоматом натягивается улыбка, ведь он узнал этот голос и до безумия хотел познакомиться с его обладательницей.
Брюнет разворачивается и видит, как от парковки идет строгая женщина.
— Вы пунктуальны не по годам. — Заключает Арсений вместо приветствия.
— Я задержалась…
— На совещании, что-то кроме очевидных фактов будет?
Антон не может сдержать улыбки.
«И этот человек еще меня учил, что у взрослых есть обстоятельства, сам ведь ведет себя, как обиженка.»
— Ну вот опять ты бурчишь. А это твои друзья? — Скользят голубые глаза по Антону и Паше.
— Нет. Парень, которого я знаю два месяца, и парень, которого я вижу второй раз.
— Здравствуйте, я Антон.
— Татьяна Владимировна, рада знакомству. — Протягивает она руку, Антон удивленно смотрит на нее и нерешительно пожимает.
— Я Паша. — Повторяет он туже операцию.
— А вот и виновник торжества.
Из школы выходит заебанный Твист с рюкзаком и пакетами в руках.
— Ваня, ну как все прошло? — Машет женщина ему рукой.
— Здравствуйте, золотая медаль, триста баллов, аттестат. — Перенимает он из рук Арсения ненужную картонку и передает Татьяне Владимировне.
— Чудно! Завтра же подам твои документы в МГУ.
— Спасибо, вы столь любезны.
Женщине поступает очередной звонок, она отвечает и отходит на пару шагов. Арсений и Твист переглядываются, косятся в сторону выхода, уламывая друг друга на побег.
— Так мальчики, вы ведь помните про завтрашний прием? Не опаздывать. Это всех касается. — Обводит она всех четверых строгим взглядом, на что они кивают, как болванчики. — Чудно! — Быстро уходит она, стуча на прощание каблуками.
— Я уезжаю. — Передает он пакеты Арсению. — Буду потемна, пьяна и не одна.
— Ты же не планировал с ними ехать. — Смотрит он в сторону черных автобусов, в которые уже запихивались выпускники.
— Да, но и в этом пиздеце я тоже не планировал участия принимать. — Косится он на Пашу с Антоном и уходит.
— Стоп! Нет! Стоп! — Теряется Арсений и бежит за ним.
— У тебя тоже складывается такое ощущение, что нам тут не рады? — Наконец-то снимает с себя Паша маску безудержного оптимиста.
— Да ладно тебе! Должно же на смертном одре хоть за что-то быть стыдно! — Подбирает маску Антон, надевает на себя и со всего размаху бьет нового друга по спине.
— Твист! Будь человеком! Ты не можешь меня с ними бросить!
— Нет, это ты будь человеком! — Хватает он его за кофту и притягивает к себе. — Я сейчас хочу упасть в грязь, а утром все смыть и начать новую жизнь. А этот весь пиздец сам разгребай! По чью душу он сюда приперся? Ты мне сам месяц ныл, выныл, получай и ебись с этим как хочешь. Второго я сюда не приглашал, так что повторюсь, ебись с этим как хочешь. И чтобы когда я завтра приехал ни тебя, ни этих двоих в моей квартире не было!
— Нашей.
— Нашей она была год назад, так что срок давности истек. — Отпускает его Твист и залезает в автобус.
В такси было не то что дискомфортно, а супер дискомфортно. Арсений так и не разговаривал с Антоном. После того, как к школе подъехало такси, Антон был готов на этом и сдаться, но после того, как Арсений занял свое место в машине, то Паша затолкал следом и Антона, и себя. И вот теперь Антона с двух сторон зажимало два тела, которые задумчиво пялили в окно.
Тогда ночью на койке плацкартного вагона перед тем, как заснуть, он пообещал, что не будет себя останавливать и пойдет вслед за своими желаниям, и пофиг, куда они его заведут. Но сейчас, его пугала даже сама мысль об этом. Да, можно было как обычно напиться и вернуть себе уверенность, но рядом с Арсением он пообещал себе больше не пить. Последний раз он обещал себе такую глупость, когда бросал курить перед ЕГЭ.
Но надо начинать с малого.
Антон берет себя в руки, а точнее в ноги, которые он наконец-то расслабляет, прилипая бедро к бедру вплотную к Арсению, на что тот издает едва уловимый хрип и тут же отдёргивает ногу.
«Да блять! Чтобы я еще хоть раз хотя бы подышал в его сторону, не то что коснулся, да никогда!»
Антон садится нога на ногу, рука на руку, проваливаясь вглубь, и украдкой глазеет на брюнета, чья поза с выпускного ни разу не поменялась. Он сидел на краешке, не касаясь спиной спинки, а ноги поставил на носочки, чтобы бедра не касались сиденья. Антон видел, что Арсений напряжен, а также понимал, что источник напряга он сам с его внезапным появлением.
Машина останавливается возле дома Антона, Паша удивленно смотрит на Арсения, который выходит и направляется ко входу, как к себе домой.
Антон плетется за ним, его тоже ничего особо не смущало. Все трое заходят в лифт. Антон из принципа не нажимает кнопку, пиля взглядом Арсения, который все также не смотрел на него. Паша нарушает их бездействие, хочет нажать на двадцатый этаж, но Арсений бьет ему по рукам и нажимает на двадцать первый. Антон с неким облегчением выдыхает и облокачивается на стену лифта.
Паша все еще не понимал, что происходит, он точно помнит, что Антон живет на двадцатом. Тогда что они делают тут?
Арсений достает ключи, открывает дверь и уходит сразу в комнату Твиста, пока Антон и Паша в шоке смотрят на бардак, едва ли зайдя в прихожую.
— Пиздец… Они все время были над нами, а ты молчал!
— Я был не уверен в том, что «они» были над нами.
— Ну, думаю, начнем с приборочки, а закончим ужином, сомневаюсь, что его хватит шляться до утра! — Вновь вселяется в Пашу этот безудержный оптимист.
Антон в ахуе с Паши, пусть он и видел этого человека всего второй раз в жизни, но ясно одно - усердия ему не занимать. Да собственно если бы не Паша, то Антон бы уже ныл у себя в комнате, но нет, так он летал как электровеник под чутким руководством.
Антон, помой! Антон, почисти! Антон, сгоняй за лимоном! Антон, следи за сковородкой! Антон, режь! Антон, натирай! Антон, выкинь мусор!
Антон сдох…
Паша заканчивал главное блюдо - рыбу с картошкой, а также нарезку салатов, пока Антон пытался восполнить силы, облокотившись на стену возле двери Твиста. За все это время фоном помимо шума посуды, слышалось шипение Арсения. Он постоянно кому-то звонил, извинялся, спорил, договаривался и так по кругу. И вот теперь тишина. Антон падает на пол и пытается что-то разглядеть в щели между дверью и полом, которой к сожалению не было. Тогда он косится на Пашу, который был полностью занят готовкой, осторожно хватает ручку, поднимается с колен, и тут его со всего размаху ударяют, выбивая искры из глаз.
— Стой там! Я еду! И постарайся не сдохнуть! — Пролетает брюнет, даже не обращая внимание на потирающего лоб парнишку.
— Доготовь! — Подлетает к Антону Паша, кидает его в духовку и под шумок уходит следом за Арсением.
— Что блять ПРОСТИТЕ!!! — Кричит он им вдогонку.
Антон смотрел на рыбу, рыба в духовке смотрела на него, и так они играли в гляделки уже минут двадцать.
— Скажи, когда будешь готова.
Ему даже показалось, что она ему кивнула.
Солнце уже давно опустилось за горизонт, освещая комнату алым закатом, который струился из приоткрытой двери Твиста. Тишина, приятный аромат уютного вечера, которому тут точно не бывать, ведь рыбу можно было бы даже в духовку не убирать, она бы так приготовилась от накала страстей между четырьмя ребятами.
Антон ждал. Паша ушел. Держать его тут некому. Антон тоже подумывал уйти, ведь сейчас сюда притащат полуживого Твиста, эти двое начнут крутиться вокруг него, а он будет лишь мешаться. По сути его тут держит только рыба, которой он дал на солярий еще двадцать минут.
И тут в прихожей происходит какой-то грохот. Антон вздрагивает, медленно поднимается и нерешительно заглядывает за угол, где у полочки с обувью валялся Твист. И он был в говно.
— Бонжорно! — Замечает он Антона.
— Привет, а где Паша и Арсений?
— Я откуда знаю, начался дождь, а я ебал под дождем их ждать.
— Тебе помочь?
— А я похож на недееспособного человека? — Размахивает он ложкой для обуви.
— Да, немного.
— Ну так что за тупые вопросы? — Протягивает он ему ложку.
Антон полностью выходит из-за угла, поднимает Твиста, перекидывает его руку через плечо и тащит в его комнату, закидывая на кровать.
— Спасибо, но я все еще несовершеннолетний, чтобы всякие педофилы глазели на то, как я переодеваюсь.
Антон кивает и выходит, возвращаясь к рыбе.
А минут через пять он снова вздрагивает, ведь к нему падает взъерошенное нечто, тонувшее в теплых носках, трико и толстовке.
— Как думаешь, она готова?
Твист смотрит в духовку, поворачивается на Антона и пожимает плечами.
— А ты что думаешь?
Антон смотрит на рыбу, на парня рядом и замирает, пораженный истинным обликом Твиста. Он правда не знал. Его лицо такое спокойное и детское, нет привычного вздернутого вверх носа, сведенных скул, гневного прищура и морщинок на лбу от недовольства миром. Он правда пытался понять готова ли рыба, и он правда не знал готова ли она. И эта простота сейчас завораживала Антона. Неужели этот парень может быть нормальным?
Твист отвисает первым, отворачивается от рыбы и облокачивается на кухонную тумбу, разглядывая Антона.
Сейчас он ему не казался мелкой пакостью, он сидел, уткнув подбородок в колено, и непрестанно думал. Думал настолько сильно и много, что венка на висках вот-вот должна была лопнуть. На его лице была желтизна сходивших синяков. Губы также оставляли еще напоминания о недавних драках. Он походил на подростка, который первый раз получил люлей за школой, и теперь сидел в огромной кофте и думал, что делать дальше, заставляя свои огромные зеленые детские глаза засиять взрослой мудростью.
— Ты же хотел вернуться только утром. — Не отрываясь от рыбы, прерывает немое молчание Антон.
— Не люблю такое. — Отворачивается Твист к рыбе.
Сейчас в темной комнате их освещал только свет духовки, мягко обрамляя их серьезные лица.
— Какое такое?
Твист пожимает плечами.
— Пьяное сборище тупых придурков. Все это так убого и печально, а им весело и беззаботно. Тошнит.
Антон усмехается и переводит взгляд на Твиста.
— Ты рад, что Паша приехал?
Твист снова пожимает плечами.
— Я не знаю, что делать с людьми в таких ситуациях, так что пока от него больше проблем, чем пользы.
— Странно. Он ведь знал, что так будет, а все равно ехал.
Твист приоткрывает духовку и теплый воздух опаляет их, как маленький камин.
— Ну, и ты знал, что так будет, а все равно ехал.
— Тут ты ошибаешься…
Твист разворачивается на него морща моську, как рычащий ротвейлер.
— Я вообще не предполагал, что будет хоть как-то. Я вообще ничего не думал.
— Иногда лучше не думать. — Стирается с него недовольство, и он меланхолично отворачивается к духовке.
— А Арсений рад, что я приехал?
Твист усмехается.
— А сам как думаешь?
— Никак не думаю…
— Людей, которых не рады видеть, на порог дома не пускают.
— Он дуется.
— Дуется? — Усмехается Твист. — Он бесится.
— Почему он бесится?
— А вот в таких вопросах лучше подумать.
— Я думал. И сегодня вроде даже понял.
— Что ты понял?
— В общем, я провел исследование. — Оживляется Антон.
Твист замирает, осматривает его, хмыкает и разворачивается, чтобы уж точно ничего не пропустить.
— В общем, в психологии есть такое расстройство, называется комплексом старшего брата или сестры.
Твист в ахуе.
— Продолжай.
— Я наблюдал сегодня за вами и до этого наблюдал. А когда Паша тут из угла в угол носился, у меня было время подкрепить свои знания научными изысканиями. У Арсения синдромом старшего брата. До рождения брата или сестры старший ребенок, будучи единственным, являлся центром семьи, у него было мало причин усомниться в любви родителей. С появлением брата или сестры, по его мнению, ситуация кардинально меняется - любовь родителей приходиться делить с кем-то еще. Так возникает «травма свержения с трона». Ребенок перестает быть единственным, возникает зависть и формируется конкуренция. И это нормально, это биологически и психологически очевидно. Чаще всего в такую ситуацию попадают дети в возрасте от трех до шести лет, они как раз проходят период Эдипа - учатся самоидентифицировать себя, примиряются со своим «Я». В ситуации, когда родители больше времени уделяют другим детям, ребенок испытывает трудности с самоопределением и слишком ранней самостоятельностью и начинает искать причину проблемы в себе. Он же помнит, как его любили до рождения брата или сестры и как урезали внимание после. А детская психика обычно эгоцентрична и дает установку: «Все, что происходит - все из-за меня».
— Секунду. Я тебя не вывожу. — Твист открывает створку тумбочки и достает открытую бутылку вина. — Продолжай.
— У развития «синдрома старшего брата» есть две стороны медали. Первая - мысли мальчика о том, что он может завоевать любовь родителей обратно. Например, с помощью хороших оценок, грамот или заслуг в спорте. У него есть иллюзия, что если он принесет достижения и будет хорошим - ему, возможно, вернут утерянный «трон». А родители не понимают, что стоит за пятерками и олимпиадными грамотами, которыми можно уже стены обклеить. Они правда искренне радуются успехам старшего ребенка, а это в свою очередь только еще больше «затачивает» старшего брата на достижения. Если эта ситуация не сопровождается хоть каким-то проявлением тепла со стороны родителей, то во взрослом возрасте человек может стать эмоционально глухим и меланхоличным, а также начать страдать от проблем в сексуальной сфере и низкой самооценки.
— Ага, а ты на практике проверял свои теории, в частности то, что касается сексуальной сферы? — Закидывает Твист голову и делает пару глотков, не сводя с Антона блестящих глаз.
— А тебе не хватит?
— Я младший, мне можно вытворять все, что захочу. — Смотрит он на бутылку, на Антон, дотягивается рукой до кружки и передает ему.
— Я не пью.
— Врешь.
— Я больше не пью при Арсении.
— Его тут нет.
— Я не хочу находятся в нетрезвом состоянии рядом с Арсением.
— А я хочу, так что пей.
— Я не буду.
Твист усмехается и сверкает зубами.
— В гостях от вина и хлеба отказываться не по христиански.
Антон смотрит на стакан и берет его в руку, Твист тут же наливает его до краев.
— Продолжай.
Антон смотрит на вино, все его существо говорит нет, а вот человек, который чуть не сломал ему руку, отказов не принимает, и ему ничего больше не остается, как сделать глоток.
— Итак, мы имеем старшего брата, который живет в постоянной борьбе, вечно балансирует на тонкой грани между вспышкой триумфа и депрессией. В таких случаях агрессия к родителям за отвержение - запрещенная, непринятая, неосмысленная - разворачивается на собственное «Я». И в этот момент рождаются бесконечные вопросы к самому себе: «Чем же я не так? Какие грехи я совершил? Что мне еще надо сделать, чтобы наконец заслужить любовь?» Некоторые психоаналитики называют это состояние «негативным нарциссизмом». И в этот момент у ребенка есть только один путь. Из-за того, что он не может найти ответы на эти вопросы, он возвращается к причине - младшему брату и начинает вымещать на нем весь негатив. Бить, унижать, оскорблять, показывать всем своим существом свое превосходство. Тем самым подстегивая у младшего желание доказать, что он заслуживает любовь старшего брата. И именно в этот момент из этой игры выходят родители, и два брата остаются один на один. И когда они понимают, что родители фон, а основа это они сами, то все запускается в обратную сторону. Старший ребенок начинает отдавать и получать всю любовь, которой лишили его родители от младшего, а младший находит в нем опору и поддержку. И когда они вырастают, то старший ребенок уже не может без любви брата, а младший старается во всем походить на старшего. И зачастую доходит до того, что младший начинает с ним соревноваться в плане успеха, но не чтобы затмить старшего, а чтобы показать, что он в этой гонке не один и теперь и старший может положиться и опереться на младшего. Старший это видит и ему становится страшно, что младший в один момент станет настолько самостоятельным, что старший ему больше будет не нужен. Из-за этого старший начинает его еще больше опекать. И в этот момент они обычно доходят до точки катарсиса и расходятся. И вот, вы то разошлись. А комплексы остались. И теперь ты лезешь из кожи вон, чтобы быть идеальным, поработить и возглавить все что можно, чтобы Арсений ни о чем не волновался, а Арсений вымещает всю свою любовь и заботу на мне, потому что я в его глазах тупой недееспособный малолетка, а ты от него целенаправленно дистанцируешься. Я долго пытался понять, что с Арсением не так, и что не так с нашими отношениями, но теперь все встало на свои места. Вы просто два травмированных ребенка, которым пора перестать вмешивать третьих лиц и поговорить.
Глубокий вдох и…
— ААААААААААААААААААААААА!!! — Верещит Твист на весь дом так, что Антон зажимает уши и зажмуривается.
Тишина.
Антон открывает глаза и видит, как парнишка залпом делает глотки вина, он забирает у него бутылку, но Твист не отдает и продолжает орать. Антон вырывает бутылку и все вино проливается на его кофту, а точнее на кофту Арсения.
Арсений вставляет ключ, но дверь не заперта, а из-за нее раздается истошный визг. Он испуганно отстраняет Пашу и проникает в квартиру, прячется за стенкой и пытается понять, что происходит.
— ААААААААААААААААААААААА!!!
— Твист! — Рычит Арсений на весь дом.
Парнишка молотит руками по барной стойке и переводит разъярённый взгляд на старшего брата, из-за спины которого выглядывал Паша.
— ААААААААААААААААААААААА!!!
— Твист! Закройся! Что происходит?!
— Что происходит?! Пиздец! Пиздеееееееееееееееееец!!! — Доводит он стол до грани надлома своими ударами. — Он! — Показывает он в сторону комнаты Арсения. — Слышишь звук? — Стучит он по столу. — Постучи по его голове разницы не будет!
— Твист, Антон не тупой.
— Неееет! За его исследовательские можно сразу докторскую степень выдавать, доцент кафедры хреноносных наук! А кстати, ты в курсе, что у тебя психологическое расстройство и у меня кстати тоже! Да нам надо в дурке сидеть, а не тут стоять, а ему там прописаться надо! — Твист отлетает от стола и начинает мельтешит возле дивана. — А нет, я забыл! — Он подходит к двери, которая ведет в комнату Арсения, и начинает бить ее. — Это мы тут все поехавшие, а он у нас адекватный!
— Твист, успокойся и объясни, что у вас тут происходит.
— Я объясни? О, неееееет, это он тебе пусть объясняет, у него наверное и презентация имеется! — Ударяет он контрольный раз и уходит к своей двери. — Извини, но в ближайшее время ты от меня никакой любви не дождешься, ведь я буду слишком занят, доказывая тебе свое превосходство, а ты пока можешь начать отстраняться от меня желательно в свой ебучий Питер и становиться малоэмоциональным, замкнутым, негативным нарциссом с проблемами в сексуальной сфере! — Уходит он к себе, хлопая на прощание дверью.
Арсений в шоке смотрит на Пашу, который ничего не понял от слова совсем, проходит дальше, наступает во что-то мокрое и смотрит на пустую бутылку из-под вина и кружку.
— Ясно откуда ноги растут. — Он подходит к дивану и запрокидывает его, показывая, где хранится постельное. — Паша, можешь располагаться тут.
Арсений заходит в свою комнату, но в ней никого, он слышит шум воды, осторожно приоткрывает дверь ванной и облокачивается на косяк, наблюдая за тем, как Антон в одних джинсах упорно застирывает футболку и его кофту.
— И что за исследовательская на этот раз?
Антон вздрагивает и оборачивается, осматривая Арсения. Его удивляло два факта: он стоял перед ним; он с ним разговаривал. Антон хмурит брови, выжимает одежду, встряхивает, отчего капли покрывают его тело.
— Есть сушилка?
— В гостевой ванне.
Антон кивает, делает пару шагов на Арсения, в надежде, что тот отойдет, но он не отходит, продолжая обволакивать парнишку перед собой льдом своего холодного взгляда. Антон прикрывает мокрой толстовкой голый торс, делает еще пару шагов и боком пролазит в тот узкий коридор, который для него оставил Арсений, стараясь не смотреть, не дышать, не существовать.
Он заходит в гостевую ванную и находит электрическую сушилку.
Антон выходит и видит, как Паша застилает диван.
— Сегодня я останусь на ночь тут.
— Я тоже. — Решительно заявляет парнишка.
Паша уходит умываться, пока Антон убирает все плоды готовки в холодильник, ведь уютного ужина, как он и предполагал, не будет.
Антону влом идти к себе за футболкой, ведь там его сразу загребут родители с расспросами, у Арсения просить не вариант, у Твиста тем более, а поэтому он решает остаться в штанах и плюхается на одну часть дивана, а на вторую падает Паша.
— Пиздец…
— Согласен.
— Красота. — Перекатывается Паша на бок и скользит рукой по шее парнишки, который тут же отпрыгивает, чуть не падая с дивана. — А ты смелый, показывать быку красную тряпку. — Запускает он руки под подушку и блаженно прикрывает глазки.
Антон ничего не понимает, выбегает в ванную, смотрится в зеркало и глухо стонет, осматривая пару свежих засосов на шее от Иры.
Два часа ночи. Антон просыпается от кашля Паши, а у самого в носу свербит слизистая. Он подпрыгивает, когда Паша резко соскакивает и начинает жестко матерится, настолько жестко, что кроме пиканья бы на экране минут десять вы бы ничего не услышали.
— Ебаный ты в рот, Антон!
— Что?
— Ебалан ты, вот что! Ты какого хрена духовку не выключил?!
— Я выключил.
— Свет и газ две разные блять вещи!
У Антона начинают слезиться глаза, он окончательно просыпается, соскакивает и задыхается. В комнате пахло гарью, плотная пелена слезоточащего газа. На кухне гремел Паша и обильно поливал угли водой, отчего дыма и гари становилось только больше.
Тут раздается хлопок двери, из комнаты выбегает Твист, голыми ногами по полу проносится в ванную, а после оттуда доносятся звуки стенаний, заглушаемые звуком воды.
— Ебать! Вы ебнулись! Вы что тут делаете?! — Хлопает вторая дверь и в комнату врывается Арс в наушниках.
Вторая тирада мата проносится также быстро, как Твист в туалет.
Паша пытается взять все под свой контроль, но Арс подлетает, включает вытяжку, потом подскакивает к панорамному окну и с помощью кнопки оно начинает выпучиваться и задвигаться, оставляя небольшую щель.
— Да слушаю я тебя! — Рычит Арс в наушники. — Пять минут, и чтобы все было идеально! — Кидает он в ребят полотенцем и уходит.
Антон наконец-то отмирает и вылазит из-под одеяла, подключаясь к Паше, который всучивает ему в руки пакет с углем и просит выкинуть.
Антон накидывает куртку на голое тело, кроссовки на голые ноги и ползет в холодную ночь.
На улице темно и тихо, он хочет перекурить, но сигареты плавали где-то в канализациях Москвы. Купить электронку или новую пачку? Для этого нужны карты, деньги или хотя бы телефон, а все это было сейчас то ли дома, то ли у Арса, то ли в Питере, то ли еще где-то, честно, до местонахождения вещей, от потери которых обычно у людей случается микроинфаркт, ему было так все равно. Ему было в данный момент пофиг на все, кроме Арсения, который был раздражен похоже не только его появлением. А Антон вместо того, чтобы помочь, в очередной раз только мешается.
— Ну и нахуй… — Усмехается он и пинает лавочку. — Куда деваться теперь с подводной лодки, как говорит наш великий препод. Правильно, деваться нам уже некуда.
Арсений пугал его ровно настолько, насколько и будоражил в нем каждую нервную клетку. Так остро, почему рядом с ним все ощущается так остро?
Антон заходит в квартиру и уже сразу хочет выйти - воняло пиздец как, хоть глаза вырезай, чтобы не слезились. А после улицы, это как лопатой по моське.
— Ты это все заварил, ты и расхлебывай! — Прилетает в Антона полотенце от Паши. — Он меня сейчас чуть не убил, так что иди и успокаивай его, пока нас не выселили!
— Я?
— Ну не я же чуть пожар не устроил! Так что да, ты! — Придает он ему ускорение в направлении правильной двери.
Антон впечатывается в добротную такую, качественную, дорогую дверь. В общем, он минут пятнадцать оценивал это чудо хранения чьей-то приватности, боясь даже заходить, ведь она буквально дрожала от рычания по ту сторону.
Антон оборачивается на Пашу, но в его сторону двигать тоже не вариант.
— Да за что… — Стонет он, всматриваясь в потолок. — Подводная лодка, деваться некуда. — Читает он мантру и осторожно стучит. — Можно…
Ни ответа, ни привета. Он еще раз оборачивается на Пашу, который делает пару шагов на него, и осторожно приоткрывает дверь, проскальзывая вовнутрь.
Комната у Арсения была восхитительной. В прошлый раз он этого не успел разглядеть, когда откачивал полупьяное тело. Но сейчас, он может восхититься ей по-настоящему. Свет шел только от окна, за которым красно-желтыми огнями горела Москва. Кровать большая, ковер мягкий, гардероб на колесиках, полка с книгами. Комната Твиста была в миллион раз уютнее, по сравнению с этой. Тут будто отопление выключили. Но в этой комете был плюс - тут почти не пахло гарью. А еще, тут был Арсений.
Он стоял возле окна без футболки, мазал руки каким-то гелем, разговаривая через наушники. Антон присматривается и застывает в шоке. Вся спина брюнета была красной, а на ней, как подтеки краски, виднелись белые проплешины, да и руки не лучше.
— Да мне похрен, как ты это сделаешь. Хоть у каждого пункта почетный караул выставляй, но если хоть один заказчик коснется этого костюма, я спрошу с тебя! — Рычит он, откидывает гель на кровать и упирается рукой в окно. — Пожалуйста, просто сделай это, делать невозможное это ведь твой конек, о Господи, если это дойдет до какого-нибудь ребенка… — Нервно выдыхает он и замирает от холодного прикосновения к своей спине.
Он разворачивается и видит перед собой Антона с гелем на пальцах.
— Пиздец… — Вдыхает парнишка, осматривая грудь брюнета, которая выглядела в разы хуже.
— Секунду.
Арсений хватает Антона за руку, тащит за собой, вылетает в гостиную и со всего размаха пихает парнишку в сторону дивана. Колени ударяются о ручку и Антон кувыркается, падая прямо на подушку.
Арсений закусывает губу и уходит к себе.
— Наконец-то! — Раздается радостный восклик со стороны ванной. — Он и тебя начал пиздить, справедливость восторжествовала!
Антон смотрит на Твиста.
— Блять. — Он тут же зажимает рот рукой и убегает обратно в ванную.
— Паша! — Смотрит Антон на парня, который размахивал полотенцем, создавая циркуляцию воздуха. — Его успокоить может только транквилизатор!
— Так блять иди и вколи! — Подлетает он к Антону, хватает за плечо и закидывает обратно в комнату, из которой его только что выкинули.
Антон в страхе смотрит на Арсения, который через боль залезал в кофту, содрогается под гнетом этих голубых глаз и выбегает сам, задыхаясь от одышки будто пробежал километр за две секунды.
— Что? Ссышь? — Выползает Твист со своей фирменной улыбкой из ванной.
— Нет. — Фыркает Антон и заходит обратно. — Можно я окажу тебе помощь и смажу спину? — Зажмуривается он, впечатываясь в стену.
— А ты что такой довольный? — Рычит на Твиста Паша.
Тот в ахуе приподнимает на него бровь и разворачивается, опираясь о дверь рукой.
— Чего?
— С хрена ты так нажрался!
Его бровь ползет еще выше.
— Чего?!
— Того! Захрена так пить, если тебя полоскает всю ночь. Самому-то как?
— Ну до того, как ты сюда приехал, вполне нормально было.
— Арсений, держи себя в руках! — Выкидывают из комнаты Антона, который с грохотом падает на диван. — Да он охамел!
— Кто бы говорил. Блять! — Убегает Твист в ванную.
— Я с тобой еще не договорил! — Распахивает Антон дверь комнаты Арсения и полный решимости заваливается туда.
— Я сейчас сдохну… — Выползает на четвереньках Твист и вскарабкивается на диван. — Ладно, возможно я и перебрал. Я тут полежу, а то бегать устал.
Паша улыбается, достает из холодильника лимон, единственное, что осталось в память о рыбе, воду и мешает коктейль.
Дверь открывается, Арсений хочет швырнуть Антона на диван, видит дохлого Твиста, протаскивает парнишку через всю квартиру и выкидывает из нее в коридор.
— Неееееет! Ну это наглость! — Рычит Антон и заходит обратно сначала в квартиру, а затем и в комнату.
— Три… Два… Один… — Считает Твист, дверь открывается, но тут же захлопывается назад. — Сейчас будет убийство! — Веселится он.
— Будет. Пей. — Раздается над ним строгий голос.
— Меня перетошнит.
— Переживешь. — Пододвигается к нему стакан, на который Твист косится с недоверием. — Это поможет. — Немного смягчается Паша.
Твист делает пару глотков, и тут из комнаты вылетает Антон с мольбами, криками о помощи и с завещанием в руках, так, на всякий.
— Стоять! Сюда иди!
— Арсений! Успокойся! — Бегает парнишка по всей квартире, уворачиваясь от предметов, которые пролетали в миллиметре от него.
— Арс, убей его!
Паша пригибается и залазит на диван к Твисту, чтобы его не зацепило.
Антон забегает обратно в комнату и пытается успеть закрыть дверь, но не успевает. Арсений стоит перед ним и дышит так, что из его ноздрей идет пар. Демон, ну точно демон.
Арсений с ходу подлетает к парнишке, хватает его за скулы и впечатывает в панорамное окно.
— Что ты тут забыл? — Рычит он у него над ухом.
Антон молчал, ловя непонятный пугающий кайф от всего происходящего. Страшно до жути, охота продолжить до одури.
— Что?! — Повторяет он свой вопрос. — Твист тебя больше в Мавзолей не запихнет, так и вали нахрен! — Отшвыривает он его на пол.
Антон чувствует под своими руками ковер, а еще небольшую боль в колене от удара.
«Да похуй, гори оно все абсентом.»
— Я не могу к себе уйти, я ключи от квартиры дома забыл. — Соскребает он себя с пола и тут же падает на кровать, откинутый с прохода твердой рукой.
Антон улыбается и зарывается руками в серый плед, готовый остаться тут как минимум на ночь. Он будто лежит в огромном сером персидском коте.
Дверь хлопает, парнишку вздергивают за плечо и припечатывают обратно к окну. Он открывает глаза и видит перед своим носом свои ключи.
— Урааа… — Выдыхает он из себя остатки кислорода и строит брови домиком. — Ты их нашел.
Антон ждет, что как минимум, если эти ключи не воткнут в его тупую головенку, которая не может врать нормально, то хотя бы выкинут на диван, где он с гордостью примет свое поражение. Но его не выкидывают. Антон переводит взгляд с ключей на Арсения и понимает, что все закончилось, можно выдохнуть, из этой комнаты он сейчас точно никуда не полетит, но вот вдохнуть и напрячься заново все-таки стоит, ведь человек напротив сейчас боролся не с ним, а с собой.
Арсений прижимал Антона к окну за шею, но удушья парнишка больше не чувствовал, вместо этого подушечки мягко скользили, очерчивая ореолы чужих отметен. Голова отклонена вбок, губы немного приоткрыты, порционно выпуская тяжелые выдохи бушевавшего в нем гнева. Зрачки блуждали переключаясь с губ на зеленые глаза, с зеленых глаз на шею, с шеи на обнаженное трепещущее тело и так по кругу.
Антон старался не издавать ни единого звука, ни одного лишнего движения. Но ему совершенно не хватало кислорода, ведь все было окутано этим смолистым запахом кофе, духов, мятной свежести.
— Ты ведь помнишь, что было в прошлый раз, когда ты сознался, что соврал мне про ключи? — Скользят пальцы вверх по шее, заставляя ее полностью открыться, запрокинув голову.
Антон смотрит на Москву под собой и страх, что под ним вдруг пропадет око, и он рухнет, разбив тело об асфальт, был несравним со страхом посмотреть в глаза напротив.
Он больше не может дышать, нос не справляется, он приоткрывает рот и содрогается, делая рваные вздохи.
— Зачем ты приехал? С Ирой устал развлекаться? — Скользит кисть обратно к засосам, останавливаясь на сонной артерии, чувствуя под собой бешеный ритм сердца парнишки. — Если так, то я с удовольствием заберу ее себе, а то я тут с тоски по ней скоро загнусь, как собака без хозяина.
Арсений укладывает локоть на плечо парнишки и закрывает лицо ладонью не в силах больше себя сдерживать перед этим трепещущим воробьем. А вторую руку, которая упиралась по правую сторону от головы Антона в окно, резко сгибает, прижимаясь к парнишке почти вплотную, оставляя миллиметр между их телами.
Антон замирает, боясь открыть глаза. Он чувствует на своей щеке чужое дыхание, а на лбу пальцы, которые заботливо убирали прилипшие прядки волос, которые напоминали еще о недавнем забеге между комнатами.
«Подводная лодка… Подводная лодка… Подводная лодка!»
Антон рвано выдыхает, открывает глаза, скрещивает руки на груди, давая себе немного пространства, поворачивает голову и смотрит прямо на Арсения, который явно перепутал его плечо с партой.
— Возможно, я был не прав.
— Возможно, ты был не прав. — Ухмыляется Арсений, придвигаясь ближе, но Антон и с места не дергается, ухмыляясь ему в ответ. — И?
— И все.
— И все?
— Да, и все.
— Ты не прав, и все?
— Я возможно не прав. И все. Потому что если я не прав, то…
— То?
— Да, есть одно «то». — Втягивает Антон щеки, уже теряя голову от этих губ напротив, которые дышат прямо в его губы.
— И что это за «то»? — Переключается Арсений на повседневный тон обсуждения погоды.
— А «то» очень простое, то ты меня наебывал все это время, очень-очень сильно. — Отрывается Антон от этих губ, понимая, что спалился, а потом замечает, что и Арсений спалился, ведь он тоже смотрел далеко не в глаза собеседнику.
— И зачем тогда ты приехал, если ты не прав?
— Я соскучился… — Грустно улыбается Антон, проговаривая это настолько тихо, что брюнет и не услышал, он прочитал по этим чертовым губам.
Арсений делает резкий выпад вперед, пытаясь поймать чужие губы, но Антон дергается, упираясь ему в грудь руками.
Боль, обжигающая боль по всему телу, заставляет Арсения издать тихий рык, закусив губу.
— Пошел вон! Ты опять пьян! — Улавливает он нотки винища.
— Я не пьян! — Отдергивает Антон руки. — Прости.
— От тебя винищем несет за километр! — Цепляет он плечо парнишки и откидывает его в сторону двери, отчего тот падает на свой любимый ковер. — Убирайся!
— А разве это так важно? — Поднимается Антон, рыча и с трудом сдерживая все накопившееся раздражение. — Пил я или нет! Разве это так важно?! И разве должна быть причина отыскать тебя? Приехал, потому что хотел, разве этого мало?
Арсений оборачивается, но видит пред собой только закрывающуюся дверь.
Антон проходит мимо Твиста и Паши, которые последние минут пятнадцать смотрели на них, как на кино, и выходит из квартиры.
— Драммммма… — Усмехается Твист и допивает коктейль, запрокидывая голову.
— Вечером, я так понимаю, в тебя алкаха также вливалась?
— А тебя с какой стороны это вообще ебать должно? И что ты тут забыл кстати? — Супится Твист.
— Я не хотел пропускать твой выпускной, а еще решил забрать тебя поступать к себе, если ты не передумал.
— А не слишком ли ты охренел?
— Да нет, охренел в пределах нормы. — Потягивается он и зарывается в подушку.
Твист замирает и быстро убегает обратно в туалет.
— Блять!
Антон вылетает на улицу и бежит, пока его не покидают силы. Он врезается в ограду детской площадки, цепляется за нее пальцами и трясёт, как ненормальный.
Ветер хлестал нещадно, заставляя голое тело продрогнуть до костей. Он оглядывается - никого. На километры никого. Ночь, пустая детская площадка, скрипучие качели, фильм ужасов. Вдали мигает подсветка самокатов. Антон, как заворожённый подходит к ним и встает на один, представляя, что мчится на полной скорости.
Он вспоминает, как отметил свое ДР тут. Арсений первый раз встретил с ним его новый год. Они ездили на Садовод, он учил его водить, он держал его за руку, не давая выставить именинника, как товар, и продать на органы, спал на его диване, готовил с ним ужин, гонялся за ним на самокате, получил ответный укус, принимал от Антона первую медицинскую помощь, ужинал с его семьей.
— Никуда ты не денешься от меня с подводной лодки. — Улыбается Антон и идет на новый штурм этой неприступной крепости.
Он тихонько приоткрывает дверь квартиры и проскальзывает вовнутрь - тишина. Он делает пару шагов и проходит в гостиную. Паша спит. Твиста нет. Свет выключен. Он проходит к двери Арсения и замирает, впечатываясь в нее лбом.
— Мышь крадётся. — Раздается усмешка сбоку.
Антон вздрагивает и оборачивается - Твист сидел на столе, а вокруг стояли салаты.
— Извини, можно?
— Ты уже зашел.
— Воняет тут жестко, шел бы ты к себе спать.
— И почему сегодня столько желающих указать мне, что делать? — Запихивает он в себя ложку салата.
У Антона урчит живот, он подходит к Твисту, разворачивается к тумбочке, берет ложку, салат и крадучись уходит к Арсению.
— Спокойной ночи.
— О, с этим мы уже определенно в пролете.
Твист слезает со стола, берет второй салат, доходит до своей комнаты, тяжело вздыхает, подходит к дивану, упирается ногой в Пашу и трясет его.
— Что… — Сонно привстает он и пытается понять, что происходит.
— Пойдем ко мне спать.
— Что…
— Вставай.
Паша сползает с дивана и идет за Твистом.
Арсений просыпается от странного звука. Он открывает глаза и видит перед собой Антона, который сидел на свободной половине кровати в позе лотоса с салатом в руках и пространно оглядывал брюнета, пребывая в своих мыслях.
Арсений быстро подрывается и осматривается, но кроме темноты и Антона ничего.
— Ты что тут делаешь?
Сонный, ничего непонимающий, взъерошенный, прекрасный.
— Салат ем. Хочешь?
Арсений еще внимательней осматривает парнишку, кивает и ему тут же ложку с салатом запихивают в рот.
— А кроме салата?
— Мне негде спать.
— Дома.
— Родителей будить не хочу.
— Гостиная.
— Там Паша и Твист.
— У Твиста.
— Ага, иди сам у него и спи, я то что сразу.
В Арсения впихивается еще одна ложка.
— Я останусь?
— Оставайся. — Смиренно падает брюнет обратно на кровать.
— Я смажу тебе спину? — Поднимает Антон тюбик с гелем.
— Смажь.
— Кофту снимешь?
— Угу. — Тяжело вздыхает Арсений в подушку, но ничего не меняется.
— Желательно сегодня. — Тыкает он его в лоб, ведь это было единственное живое место на его теле.
— Аааааа, какой ты неугомонный.
— Ну давай, раз два и я отстану.
Арсений встает на колени, снимает кофту, перекатывается в позу лотоса и забирает салат. Антон выдавливает немного геля на пальцы, смотрит на спину и выдавливает много геля уже на спину.
— Один вопрос, как? Как это произошло? Что с тобой произошло?
— Химический какой-то там ожог, спроси завтра у Твиста, он тебе объяснит.
— Твист был прав, тебя же ни на секунду одного оставлять нельзя. — Осторожно проскальзывает он, представляя, что его пальчики это ножки в коньках на залитом льдом стадионе.
— Не оставляй. — Усмехается он.
— А что ты смеешься? Все, прикрыта лавочка твоей самостоятельности. Взрослый. В каком месте ты взрослый? — Вздыхает он и слегка массирует плечи, где все было не так уж и плохо.
— В морщинах на моем старческом лице. — Откидывает он голову и просовывает Антону ложку с салатом, который он аккуратно снимает губками. — А ты знаешь, что это я должен сидеть с таким лицом и фыркать на тебя?
— Нихрена. — Шипит на него Антон. — Я все-таки склоняюсь, Арсений Сергеевич, к теории вашего обильного двухмесячного пиздежа.
— Выражаясь вашим языком, Антон Андреевич, нихрена. — Смачно уплетает он салат.
— Посмотрим, узнаю, что пиздите, вам пизда.
— Тавтология.
— Прямая угроза. И советую прислушаться и подумать над своим поведением.
— Мне подумать над своим поведением? Ваше то сами проанализируйте.
— Под стать вашему.
— Ууууу, ну с таким поведением мы далеко не уедем.
— Поэтому я вас и призываю к адекватности, вы же все-таки по паспорту взрослый человек.
— Ой, договоритесь вы у меня, Антон Андреевич. — Прилетает ему в рот еще одна ложка.
— Договорюсь, с Твистом договорился и с вами договорюсь. А теперь поворачивайтесь-ка ко мне передом, хочу в глаза ваши посмотреть, честные и невинные. — Заканчивает он со спиной.
Арсений разворачивается, Антон скользит по его телу внимательным взглядом и вздыхает.
— Нет, ну это пиздец. Как это получилось? — Наносит он гель на пальцы и начинает скользить по накаченному телу.
— Сука она. Агата. Дура тупая. Стащила все мои костюмы и пропитала их гадостью. Я думал, у нее ума хватит только на стащить, а нет, это у меня оказывается ума не хватило, чтобы еще раз все перепроверить. И теперь уже двадцать человек с таким телом ходят. Карточки прикрыли. Площадки меня забанили. Суды. Вот что такое пиздец, а это заживет.
У Антона открывается рот от шока, в который тут же залетает салат.
— Ты хоть дышать не забывай.
Антон осматривает Арсения и смеется.
— Вот знаешь, первый раз в жизни захотелось тебя обнять, чтобы поддержать, и именно сейчас твое тело для этого не предназначено.
— Второй. — Отводит он взгляд в сторону окна.
— Что? — Ныряет он вслед за взглядом, падая на кровать.
— Второй раз. Ты меня уже обнимал, чтобы поддержать. — Снова отворачивается Арсений, а Антон снова ищет его взгляд, пролезая под его рукой.
— Когда?
Арсений закатывает глаза, убирает салатник, хватается за серый плед, сдергивает его с кровати вместе с Антоном и пролазит под одеялом.
— Бухать бросай, котенок. — Усмехается он.
Антона от этого «котенок» тут же передергивает.
— Да я не бухаю уже. — Укладывается Антон рядом и залазит под одеяло. — Мне Твист налил немного, ссылаясь на Библию, а потом пролил на меня вино.
— А я думаю, что ты голым весь вечер ходишь, да мои шмотки стираешь, ты мне в Питере хоть что-то оставил? Хотя бы трусы.
— Я могу одеться. Просто Твист меня напрягает, да и ты тоже немного, а родителей будить не хочу, а больше футболку мне взять неоткуда.
— Бедолажик. Иди сюда я тебя пожалею. — Закидывает он руку на голову парнишке и портит ему всю прическу, пока тот прячется под одеялом. — Какие у тебя планы на ночь? Пиздить меня там есть, а то бы очень не хотелось. — Медленно моргает он глазами, готовый уже провалиться в сон.
Антон задумывается, устраивается поудобнее и протягивает Арсению руки.
— Можешь меня держать, а то правда могу.
Арсений смотрит на руки Антона, сжатые в кулаки, и вплетает в них пальчики, на что парнишка дергается, но спустя минут пять все-таки расслабляется и прячет улыбку в подушку, но потом замечает, что в этом нет необходимости, ведь голубые глаза скрыли черные реснички.
— Арсений…
— М…
— Возвращайся в Питер.
— Вернусь.
— Возвращайся в квартиру.
— Не вернусь.
— Почему?
— Не вернусь, пока Ира не съедет.
— Ультиматум?
— Да.
— Нет.
— Шершель ля фам.
Антон смотрит на него и хочет отвернуться, но его руки не отпускают.
— Бесишься? А поздно. Инициатива ебет инициатора. — Смеется он, то ли над каким-то сном, то ли над Антоном.
— Отпускай! Я передумал, я и дома посплю.
Арсений поднимает руки вверх и устраивается на груди парнишки, который медленно курил в сторонке от всего происходящего.
— Сладких снов, Антон. Смотри, я во сне могу слюнки пускать.
— Так, все, это не смешно! — Пытается выбраться из-под него парнишка.
— Я и не смеюсь. Правда могу.
— Аааааааааааааааааааа… Нет, с тобой невозможно находиться долго!
— Ты мне мешаешь спать.
Тело хочет убежать, но мозг его успокаивает. Ведь тут так хорошо. В теплой кровати, под теплым Арсением, который так нежно сжимал его руки, поглаживая костяшки большим пальчиком.
— Спокойной ночи, Арсений.
— А чмочки в щечки? — Поднимает он на него насмешливый взгляд.
— Спи!
— Ой да ой да, не больно и хотелось.
— Кто врет, тому бобра в рот.
— Что?
— А к тебе они уже в очередь выстроились.
Арсений осматривает комнату, где, и правда, уже была целая бобровая забастовка, усмехается, опирается руками, соединенными с Антоном в замочек, и нависает над ним, заставляя парнишку в очередной раз попрощаться с этой жизнью грешной.
— Не притворяйся спящим, люди в бессознательном состоянии меня возбуждают куда больше.
— Чего?! Ты точно конченный! Все, пусть твой брат с тобой разбирается! — Стучится Антон в соседнюю комнату ногой.
Арсений отворачивается и щекой придвигается к губам Антона.
— Чмочки в щечки.
— Ты серьезно?
— Ну, ты ведь сам сказал, что надо уменьшать популяцию бобров, давай, инициатива ебет…
— Я помню. — Вздыхает он, облизывает губы и оставляет легкий поцелуй на теплой щеке. — Все! Доволен!
— А во вторую. — Поворачивается он другой стороной.
— Эта ночь когда-нибудь закончится… — Причитает он, закрывает глаза, целует, Арсений быстро поворачивает голову и ловит легкий чмок Антона своими губами.
Антон резко дергается и краснеет, а Арсений смеется, как пятнадцатилетний школьник.
— Прикол с лагерей, не знал, что на него еще кто-то ведется. — Облизывает он губы и нагибается к уху Антона. — Детский сад, штаны на лямках. — Позволяет он себе оставить след своих губ на щеке парнишки и падает обратно к нему на грудь, поудобней устраиваясь.
— Я не малолетка! — Фыркает Антон.
— Да я про себя. Сладких.
— Ага, пиздец.
Примечания:
А я продолжаю вас радовать своими рисуночками https://t.me/brayn_film