Антон просыпается от странного запаха, странного шума, странного самоощущения. Было слишком радостно, было по-домашнему уютно, в воздухе помимо аромата цветущего лета было что-то давно забытое. Он сладко потягивается и распластывается по всей кровати, раскидывая руки от пропасти до стенки. Холодное постельное белье, теплый ветерок на плечах, свежесть утра после дождя. Он улыбается. Он счастлив. Но, руки начинают мельтешить по простыне, выискивая пропажу. Он соскакивает и осматривает пустую кровать.
Это ведь был не сон?
Пальцы падают на губы, которые слегка покалывало после вчерашнего... После вчерашнего… Поцелуя.
Он краснеет, накидывает на себя одеяло и сворачивается в калачик.
Не сон. Точно не сон.
— Пиздец… — Тихо выдыхает он и снова соскакивает.
Сегодня не просто утро, а утро пятницы. Он вскидывает все постельное белье, но вместо своего телефона находит лишь телефон Арсения на столе, но его сейчас волновало не моральное право брать чужие телефоны, а время.
— Шесть утра… — С облегчением вздыхает он и падает на подушку.
С кухни доносится очередное бряканье и этого хватает, чтобы Антон уже вылезал через окно на балкон. Ему надо спрятаться, а лучше свалить, а лучше залечь на дно где-нибудь в Брюгге.
«Так, ладно! Я взрослый человек, который поцеловал парня… Ало! Ты там где?! А? Вылазь давай, ты мне нужен! Меня все устраивает. Что тебя блять устраивает? Все) Меня не устраивает! Так ты нытик, я привык. Я не нытик! Я поцеловал вчера парня! И я не ною, а думаю, что делать и как осознавать эту информацию! Да как хочешь, так и осознавай, мне пофиг. Но я же не гей… Я не гей! Учись у Арса формулировать мысли и правильно их преподносить. Ты не гей, ты человек, который проявляет чувства к другому человеку. Да, но я парень и он парень! Мы парни! Пять по биологии. Так, все, вали, никакой помощи от тебя!»
Антон проскальзывает в свою комнату, натягивает футболку, выглядывает в прихожую — никого. Сердце бьется, ладошки потеют, глаза то и дело смотрят в сторону входной двери. Он выглядывает на кухню, где кипел чайник, а у плиты виднелись плечи Арсения, быстро проскальзывает в ванну и запирается.
Арсений смотрит в сторону хлопка и усмехается, выкладывая наспех приготовленный омлет.
«Хорошо, допустим я не равнодушен к Арсению. Допустим? Неравнодушен? Вы вчера друг друга чуть не сожрали! Постарайся подобрать слова более правдоподобные. Хорошо, мне нравится Арсений. Бинго! Пойдем ему об этом скажем, он охренеет, хочу видеть его охреневшим! Нет! Пока нам лучше с ним вообще не разговаривать. Нам лучше вообще никогда больше с ним не разговаривать. Пиздец! Это все пиздец!»
— Солнце, пойдем завтракать. — Раздается тактичный стук.
Антон давится, проглатывает половину пасты и в спешке полощет рот, чувствуя, как мята раздражает его голодный желудок.
«Аааааааа, как мы будем завтракать? Что я ему скажу? Блять, я думал, станет проще, а стало только сложнее! Да не ссы, просто выйди уже отсюда. Я не выйду! Оооо, здравствуйте, Станислав Юрьевич. Что? Почему я опоздал? Да я тут с парнем пососался и ссал к нему выходить. Блять! Помогите! Бог поможет. Сомневаюсь, он для таких как я уже отдельный котел подготовил.»
— Ладно… Выдох, вдох, сдох... Просто надо свалить отсюда и остаться незамеченным. — Уговаривает он свое отражение.
Антон максимально тихо поворачивает замок, приоткрывает дверь, мониторит через щелку прихожую — чисто. Прислушивается — тишина. Он выходит из ванной, стараясь даже не дышать, и замирает — из гостевой комнаты доносится голос Арсения, который с кем-то разговаривал.
— Это мой шанс!
Антон пролетает в свою комнату, быстро раздевается, запихивает себя в джинсы, рубашку, носки, собирает рюкзак и выскакивает в прихожую, наклоняясь к кроссовкам.
— Побег? — Падают на плечи руки, отрывают его от земли и ведут на кухню. — Да слушаю я тебя, сколько еще осталось словить? Супер, ты просто чудо. — Усаживает он Антона за стол. — Кастик с судами разберется, заводи пока новые карточки, скоро поеду на Садовод за новым закупом… — Берет он кофе и отходит к окну.
Антон уже давно перестал вникать в его диалоги, ведь там все одно и тоже. Он пока пытался вникнуть в омлет и бутерброд, которые стояли перед ним, но несмотря на сводящий желудок, который переваривал пасту, есть совсем не хотелось. Хотелось бежать на работу, как еще никто никогда не бежал.
— Не вкусно?
Антон вздрагивает, мельком смотрит на Арсения, который уже скидывал с себя наушники, с блаженной улыбкой пялясь на парнишку.
— Вкусно.
— Ты еще не попробовал.
— По виду вкусно.
Арсений садится напротив и тоже приступает к завтраку.
— Приятного аппетита.
Антон кивает, все больше и больше склоняясь над тарелкой, пряча лицо.
— Я тебя отвезу на работу.
Глаза Антона округляются, он смотрит на Арсения и отрицательно качает головой, на что тот качает положительно.
— Так что не торопись, хотя куда уж больше. — Косится он на нетронутый завтрак.
Антон решает начать с кофе, с кофе обычно всегда проще что-то начинать.
— Антон, я тебе нравлюсь?
Парнишка давится и начинает закашливаться, подбегая к раковине и умывая лицо, ведь кофе полился через нос, на что Арсений только заливается хохотом.
«Нравишься? Да кому ты можешь не нравится, ты ведь вообще всем нравишься! Но сосался с ним только ты. И Агата, как минимум. Это что ревность? Это факт!»
На талии Антона сжимаются руки, он выпрямляется и впечатывается в чужую грудь.
— Доброе утро. — Парализует его поцелуй в шею.
Антон дергается, это не помогает, он всплескивает руками, и в Арсения летит вода. Он жмурится, как кот, усмехается, хватает Антона за футболку и наклоняет под струю воды так, что тот только и успевает верещать и прикрывать лицо.
— Ты охренел! — Вырывается мокрый котенок, оставаясь зажатым в тумбочку.
— Ну если только немножко. Но ты сам просил меня вернуться. Инициатива…
— Я помню! — Срывает Антон полотенце с рядом висячего крючка и утирается.
— Так ты рад? — Игриво приподнимает он бровь, придвигаясь ближе.
— Рад. — Накидывает он на Арсения полотенце, отодвигает, падает за стол, втыкая вилку в омлет, и запихивает кусочек себе в рот. — Доброе. Вкусно.
Арсений вешает полотенце и занимает свое место.
— Ну хоть разговаривать начал, а то я уже испугался, что вчера тебе язык откусил.
Антон краснеет и прикрывает лицо рукой, продолжая запихивать в себя омлет.
— Когда Ира вернется?
— Через неделю. — Тут же стирается улыбка с лица напротив.
— Это незаконно.
— Никто там твою Иру насильно не держит, захочет, вернется раньше. — Обиженно отворачивается Арсений к окну.
— Сукиииииии! Выпустите меня отсюда!!! — Сокрушается непробиваемая входная дверь номера отеля.
Твист, как и было обещано, свалил еще до того, как Ира проснулась, хоть она и не спала, простраивая планы побега. Но ничего толком придумать не смогла. У нее имелась точка «А» — как Твист с самодовольной улыбкой выходит из номера, и точка «Б» — как этот малолетний ублюдок приходит в пустой номер, осознавая свой проеб. И лишь точка «Б» заставляла ее все еще жить.
— Да не убегу я! — Заталкивает Арсений вырывающегося парнишку в свою квартиру.
— Ты себя видел? Ты в шаге от того, чтобы полицию не вызвать. — Проходит Арсений в свою комнату и ищет из остатков былой роскоши хоть что-то приличное.
— Не правда. — Мнется Антон в коридоре.
Арсений снимает футболку и рассматривает мятую рубашку.
— Как ты?
Арсений оборачивается и видит пару обеспокоенных глаз, которая выглядывала из-за косяка.
— Чтобы не вдаваться в двухчасовой монолог, то немного не так я представлял это утро, хотя, нет, именно так и представлял, если приспустить немного мои розовые очки. — Встряхивает он рубашку, принимая решение, что помятый вид это пока не самая глобальная проблема в его жизни.
— Ожоги. Я про ожоги.
— Потянет, еще пару раз помазать и будет вполне сносная картина. — Надевает он белую футболку и джинсовую черную мятую рубашку.
Арсений достает джинсы, а Антон скрывается в коридоре, опирается о стену и скатывается на пол.
— Какие планы на выходные?
— Не знаю, с работой разобраться. Меня, кстати, официально могут устроить на все лето. Не знаю хорошо это или плохо, но я был бы, наверное, этому рад.
— Это хорошо, молодец. — Ерошит рука непослушные волосы. — Погнали. — Протягивает он ему руку.
Антон осматривает ее, тяжело вздыхает, кивает, подает руку, его вздергивают, и они выходят.
Арсений вызывает лифт, а Антон пользуется моментом и быстро удирает по ступенькам.
— А с чего я взял, что будет легко… — Заходит он в лифт.
— Да, все хорошо, спасибо. А вы откуда в такую рань?
— Я? Да мы с девочками ходили на утреннюю йогу в парк.
Двери лифта открываются, и Арсений видит перед собой Ирину Дмитриевну, которая так вовремя цепанула Антона.
— Ирина Дмитриевна, Антон, доброе утро. — Улыбается он и выходит.
— Арсений, доброе.
Они меняются местами. Ирина Дмитриевна уезжает, а Антон и Арсений выходят к машине.
— Кайф… — Вздергивает брюнет носик к небу и вдыхает чистый запах, который может быть только после дождя.
Антон делает вдох и улыбается, потягиваясь под ласковыми лучами.
— Арс…ений. — Оборачивается на него прибитый кирпичом к асфальту парнишка.
— Да, Ант…он. — Смеется он.
Парнишка останавливается посреди дороги и мнется, закусывая щеки.
— Я, в общем, короче, я… — Он отворачивается и идет вперед, видя знакомую машину. — Ничего, забей.
Арсений пожимает плечами и нагоняет его, снимая блокировку.
И вот опять эта атмосфера жизни большого города. Восемь утра. Нежный рассвет. Музыка, под которую люди из провинции едут покорять столицу. Антон на своем месте любуется расслабленным Арсением, который с лёгкостью на полной скорости обгоняет машины, а тот в свою очередь любуется Антоном, чьи зеленые глаза слепило солнце, ветер раздувал волосы, а улыбка тянулась от уха до уха.
— I won't give up, no, I won't give in. Till I reach the end and then I'll start again. No, I won't leave, I wanna try everything. I wanna try even though I could fail. — Подпевает Антон музыке и смеется, высовывая руку, пытаясь повелевать ветром.
— Сука… — Гневно запихивает в себя Ира какую-то странную пасту, которую нашла в холодосе, где и без вечернего заказа слишком дофига продуктов.
Дверь взломать не удалось. В вентиляцию пролезть тоже не удалось. Детекторы дыма не сработали. На долбеж и крики из окон спасение не пришло. Бумаги в этом доме, кроме туалетной, нет. Чернил, кроме крови, тоже нет. Выхода, кроме на тот свет, нет.
— Сука. — Запихивает она в себя вилку за вилкой.
— Приехали. — Тормозит Арсений напротив бизнес центра.
— Не хочу туда. — Сползает Антон, ложась на сидение.
— Кто-то готов был сегодня хоть через балкон выпрыгивать на работу.
Антон толкает брюнета в бедро и нажимает на кнопку блокировки дверей.
— Там опять будут отчеты, Станислав Юрьевич и Витя, который постоянно говорит, что все мы быстрее сдохнем, чем доживем до пенсии.
— В принципе, он прав, но ты всегда можешь найти дело по душе. — Отстегивает он его ремень и снимает машину с блокировки.
— А если мое дело по душе лежать и ничего не делать.
— Я не против, будешь моей содержанкой. — Опирается он на руль с очередной усмешкой, глядя, как щеки напротив наливаются румянцем.
— Работа так работа. — Поднимается Антон, оборачивается назад, хватает свой рюкзак, но выходить не спешит, гуляя взглядом по салону.
— Арс…ений, я, в общем… — Оттягивает он рубашку, чувствуя, как ему не хватает кислорода. — В общем, не надо меня забирать, я поздно закончу, да я вообще не знаю, когда закончу.
— Антон, я заберу, напиши мне заранее, а вообще заканчивай вовремя, на выходных мы в три раза быстрее все отчетики доделаем. Хорошо? — Осторожно ухватывает он его за руку и перебирает пальчики.
Антон смотрит на их руки, отдергивает свою, кивает и быстро выбегает из машины.
— Чудо, такими темпами Ире придется задержаться на месяц.
Время тянулось бесконечно, секунда за секундой, минута за минутой… Она смотрела на часы, а они в насмешку в холостую крутили стрелки, оставляя часовую неподвижной. И как она могла так пролежать месяц всего лишь год назад. Но тогда не было Арсения и Твиста, как последнего, что поддерживало в ней жизнь. Арсения, на щеке которого она таки мечтала оставить пощёчину. Твиста, которого она ждала с ножом за пазухой.
— Суки.
И вот Антона снова поселили в кабинете начальства, но сейчас это его вообще не волновало, ни кабинет, ни Станислав Юрьевич, который глаз не сводил то с краснеющего, то с бледнеющего парнишки.
— Вчера тебя забрал твой друг?
«Сомневаюсь, что друг…»
Антон кивает.
— Это тот из кафешки?
Антон кивает.
— И давно вы с ним дружите?
Антон отрицательно качает головой и задумывается.
— Два месяца.
— У него тоже проблемы с общагой и он живет с тобой?
— Он квартиру у моей тети снимает в моем доме.
— Вот значит, как вы с ним познакомились.
Антон кивает.
— Он хороший?
— Плохих не держим. — Отвечает он на автомате, поглощенный ноутбуком.
Станислав Юрьевич прокручивает карандаш в руках, выстраивая в голове какие-то планы.
— А можете мне на выходные скинуть всё, что надо доделать, чтобы следующую неделю с долгов не начинать?
— Ты просто образцовый работник.
— Мне сложнее сконцентрироваться, кода я знаю, что на мне висят хвосты.
— Хорошо, только ты с этим, и правда, все выходные просидишь.
Антон кивает.
— Суки. — Стоит Ира у окна, восхищаясь видом.
Условиям содержания позавидовали бы любые преступники, но дело в том, что она не преступник, да и задерживать ее не имеют права, хоть в картонной коробке, хоть в золотом дворце.
— Суки. — Задергивает она шторы и идет к входной двери.
Доходит семь часов, а Антон так и не написал Арсению. Его выбивала сама мысль, что он сядет к нему в машину и уедет вместе с ним в ночь. Все это так неправдоподобно, неправильно и страшно. Он читал во взгляде Арсения, что тот готов зайти куда дальше, и это его очень пугало. Пугало, что тот теперь так смело касается его, так смело вгоняет его в краску провокационными вопросами, так смело диктует новые условия. А Антон не то что возразить не может, он вообще ничего сделать не может, ведь прежде, чем давать ответ кому-то, надо сначала дать его себе, а диалоги с самим собой у него заканчивались только желанием убежать и спрятаться в самой темной пещере, потеснив медведя гризли.
И вот в девять часов, когда Арсений пилил взглядом выход бизнес-центра, Антон скрывался в каморке, глядя на раз за разом звонящий телефон.
— Так будет лучше… — Падает он на диван и засовывает палец в дырку в обивке, выковыривая последний синтепон.
Твист, заебанный этим днем, ковырял замочную скважину ключом, и вот, спустя пять часов уговоров, она поддается, и он переступает порог дома.
— А… — Оборачивается он, но не успевает даже отреагировать, как ему в голову летит сковородка.
— Сука!
Твист, как кошка, отскакивает в сторону, минуя пролом головы. Он дожидается нового удара, хватает руку Иры, об угол стены выбивает сковородку, на что та пищит и ломится к двери. Твист пинает ее в спину так, что та врезается в нее, чуть не ломая нос. Дверь с грохотом захлопывается. Ира отрывается и кидается на парнишку, который уворачивается, вставляя ключ в замок.
— Сука! — Хватает она его за руку, Твист хватает ключ другой рукой и делает пару оборотов, отталкивая девушку.
Ира падает, рычит, вскакивает, отдергивает чужие плечи, хватает ключи, но проворная нога выбивает их одним точным ударом. Ключи звеня падают на пол, Ира падает следом, хватает, хочет встать, но Твист припечатывает ее к полу, ставит ногу на ее кисть, доводя ее до хруста, поднимает ключи и, тяжело вздыхая, подходит к окну.
— Еще раз ты войдешь в мое личное пространство ближе чем на метр, посажу на цепь, а ты войдешь, а я посажу, так что давай опустим стадию гнева и перейдем к принятию. — Открывает он окно. — И чтобы тебе было понятно насколько я не хочу жить в общаге с тараканами и клопами… — Выкидывает он ключи. — Я лучше поживу недельку с тобой. Я устал. Увидимся завтра. — Заходит он в свою комнату и запирается.
— Арсений? — Падает за столик рыжеволосая девушка, которая тонула в мешках под глазами от работы.
— Даааа, а вы?
— Аня! — Протягивает она ему руку.
— Приятно. — Отвечает он приветственным рукопожатием и прикрывает ноут.
— Как дела?
— Вполне приемлемо, мы знакомы?
— Да, я наслышана о тебе больше, чем ты обо мне. — Игриво накручивает она рыжие пряди на пальчик.
Арсений еще раз осматривает девушку, больше убеждаясь в том, что он ее уже где-то видел.
— Менеджер, лесбиянка, старший товарищ по университету Антона.
— Да и ты обо мне наслышан! Странно, что в такой формулировке... Но да ладно!
Арсений замечает, как горят ее глаза, сдерживая какую-то новость.
— Что-то случилось? — Выкручивается он как только может.
— Ну, скажем так, я знаю, что у Антона есть дом. Так ведь?
— Да, я тоже об этом знаю.
— А еще я знаю, что он тут недалеко работает.
— Хм, пока ничего нового. — Начинают постепенно загораться глаза и у него.
— И я знаю, что он тот еще задрот.
— Это общеизвестный факт.
— Так вот, с Иры я такого требовать не хочу, потому что это скучно. — Тошнится она. — Поз потерян и не найден где-то в районе Новосибирска. Елена это крайний вариант. Так что выскажу свое недовольство тебе.
— Я весь во внимании, выслушать недовольства в сторону Антона мое новое хобби.
— Моя кладовка, в которой твоему телу посчастливилось однажды выспаться, не ночлежка. По идее. А по факту, я в этом уже и не уверена.
— Не переживай, я больше на нее пока не претендую.
— Пройдем со мной.
Арсений удивленно вскидывает бровями, собирается и идет за девушкой в тайную комнату.
— Очень интересно и давно так происходит?
— Больше недели. Я знаю, что он задрот лютейший, и, что если бы была такая возможность, он бы и ночевал на работе, но думаю, большая загруженность не единственная причина такого поведения.
Арсений осматривает уснувшего парня и тяжело вздыхает. Он выходит, а возвращается уже с кожанкой в руках, которой укрывает свернувшегося в комок парнишку.
— И это все? Ты его забрать не хочешь? — Шёпотом возмущается Аня.
— Хочу, ты даже не представляешь насколько, но мои желания тут давно ничего не решают. В конечном итоге, захочет есть сам вернётся. — Улыбается он напоследок и покидает тайную комнату.
— Антон, ты тупой. — Идет следом девушка. — Арсений, а тебе случайно не надо на Спортивную?
— Вот смотрю я на тебя и думаю, что надо.
— Правильно думаешь, подкинешь меня до кафешки, я расскажу, как тут Антон ныл.
— Оу, ты умеешь убеждать. — Выходят они на улицу.
***
Ровно в 7:00 по Москве без объявления войны без пощады ни к женщинам, ни к детям, в комнату врывается советский марш рабочих. Фанфары и барабаны, пробивающие до мозга костей, мужской баритон и разрывающее барабанные перепонки оперное женское сопрано.
— Золотой разлив рассвета ад Отчизною горит! Слово ласки и привета сердце сердцу говорит! Любо-дорого трудиться честь по чести, с огоньком! Всей душой желая слиться с общим счастьем целиком! Пыл работы нарастает неустанно, горячо! И плечо, как подобает, друга чувствует плечо! — Орет колонка, которая, казалось, находилась у когда-то мирно спящего парнишки под подушкой.
— Арс! Гори в аду! — Рычит Антон и зарывается в одеяло, понимая, что это нихрена не одеяло.
Он ощупывает грубую холодную ткань — это кожанка. Он с трудом открывает глаза, перед ним только стол, звук идет откуда-то со спины, он поднимает свое затекшее тело, которое в очередной раз приняло форму дивана, и оборачивается.
— Доброе утро! — Выключает Аня колонку. — И правда, действенный способ пробуждения. Хмммм... Может нам под него смены впахивать, как думаешь?
— Аня? Ты совсем уже кукукнулась?! — Ворчит парнишка и падает обратно на диван.
— У тебя сегодня день рабства!
— С хрена это ли?
— Плата за предоставленное тебе спальное место. — Кидает она в него фартук и выходит.
Она не шутила. Антон уже и забыл какого это стоять смену на ногах, улыбаться, выслушивать тупые бредни и все время поглядывать на часы.
— Здравствуйте. — Приветствует он очередную девушку.
— Мне латте с вишней на кокосовом. — Не отрывается она от телефона.
— Здравствуйте. — Еще настойчивее приветствует ее Антон.
Она отрывается от диалога и одаривает бариста брезгливым взглядом.
— Латте с вишней на кокосовом.
— Здравствуйте! — С непринужденной улыбкой снова здоровается Антон.
— Здрасте, латте с вишней на кокосовом.
— Размер.
— Средний.
— Ожидайте.
Девушка закатывает глаза и падает за столик, доставая электронку.
— У нас не курят.
— Она безникотиновая.
— У нас не курят даже безникотиновое.
— Закон покажите.
— В таком случае я вас не обслужу.
— Эй, алееее. — Щелкает она своим маникюром. — Если я захочу курить тут, я буду курить тут. Если я захочу латте, я получу латте. Андерстенд?
— Вы не будите тут курить.
Девушка вскидывает бровью и набирает номер директора, который висел рядом с барной стойкой, чтобы клиенты могли высказывать свое недовольство.
Секунда и рабочий телефон под барной стойкой уже гневно дребезжит.
— Привет, Аня. Я хамлю? Ты сама-то себе это представляешь? Девушка курит в зале, я попросил не курить, она игнорирует мою просьбу. Я читал этот закон, там сказано про никотиносодержащие устройства, у нее без никотина. — Антон смотрит на девушку. — У вас есть подтверждение, что в вашем устройстве нет никотина?
Девушка хлопает глазками и осматривает электронку.
— Ты тупой? Где тебе должно быть написано?
— Не написано. — Продолжает он разговор по телефону. — Хорошо.
Антон улыбается, смотрит на девушку и показывает ей на выход, та вскакивает, подлетает к нему, видит бейджик и усмехается.
— Ну все, Костя, прощайся с работой. — Взмахивает она волосами и утопывает на улицу.
— Пиздец…
Твист сидел порабощенный своим ноутом, периодически замирая, погружаясь в припев песни в наушниках. Его поглотило поглощение Татьяной Владимировной компании. Новая, молодая, амбициозная. Это хорошо, но минерально-сырьевой рынок вам не тортики печь, тут выехать в одиночку не получится. И это все знают, но вопреки этому знанию каждая новая компания думает, что у нее получится, как у какого-нибудь Нетфиликса, вырваться из грязи в князи. Но не получится. Татьяна Владимировна это знала, Твист это знал, а поэтому медленно, но верно перекрывал кислород новым партнерам, которые в данный момент считают себя партнёрами, но по факту это уже будущая дочерняя компания.
— Ты можешь заниматься этим в другой комнате? — Скидывает с себя наушники Твист, оборачиваясь на Иру, которая с самого утра тянула одну кружку кофе, не спуская с Твиста ледяного взгляда жгучего негодования.
— Чем?
— Ненавистью и составлением планов отмщения.
— Не могу, для визуализации нужно четко представлять объект желаемого.
— Хорошо, давай поговорим серьезно. — Оборачивается он на нее.
— Для серьезных разговоров можно для начала надеть штаны. — Смотрит она на его голые ноги, бедра которых едва ли скрывает огромная футболка.
— Чем я заслужил твою ненависть?
У Иры отпадает челюсть, она ее подбирает, приделывает обратно, вскакивает и руками показывает пространство вокруг себя.
— Еще вопросы?
— Ты в Москве, в одном из лучших отелей, на временной передержке.
— Я по твоему собака, хозяева которой в отпуске?! — Верещит она на всю квартиру.
— На временном отдыхе. Что тебя напрягает?
— Да пошел ты нахуй! — Уносится она в свою комнату.
Твист улыбается, надевает наушники и возвращается к работе.
Арсений провожает день, стоя с кружкой кофе на балконе. Лето, выходной, дома никого уже не удержишь. Он и сам планировал не удерживаться, но расскажи Антону про свои планы, он посмеется и разрушит их. Доходило двенадцать, видимо, Антон и этой ночью будет спать не дома.
«Неужели я его настолько пугаю, что он готов мириться с пружинистым старым диваном, но не с моим присутствием? А я даже ничего не сделал, хотя мог бы сделать все.»
Арсений облизывается, заводясь только от воспоминаний той ночи. О мягких губах, дрожащем податливом теле, о руках на своей спине, о рваном дыхании...
«Может и лучше, что он ночует не дома. А если он чувствует это и боится меня? Но я же не совсем псих. Хотя в его глазах, я должно быть еще тот маньяк.»
В руку впечатывается что-то холодное и очень противное. Он смотрит — капля дождя. Он запрокидывает голову, и всё его лицо покрывают мелкие капельки. Так приятно, медленно промокать так приятно. Капелька за капелькой, но тело хочет, чтобы его смыло лавиной, но погоде нет дела до людских желаний, а поэтому она медленно окрашивает одежду в более насыщенные цвета.
У Арсения нет настроения второй раз заменять душ дождем, а поэтому он скрывается с холодного балкона в уютной теплой комнате, возвращаясь за ноут, где на почте уже красовался очередной судебный иск от Агаты. Он быстрее Тихий океан высушит, чем с ней разведется.
Два часа ночи. Арсения вырубает, но он так и не может найти ничего подходящего. Момент упущен, его костюмчики сейчас продает каждый второй, надо искать что-то новое, а найти пушку бомбу, которую еще никто не нашел, это адская задача.
Он протирает глаза и переходит мониторить частные производства, может они что-то крутое придумали. Ведь все крутое создается в голове одного, а все остальные лишь тянут из этого все соки.
— Хрень… — Падает он головой в стол.
За окном бушевала стихия, в комнате было темно и свежо. Самое время, чтобы забыться сном, но Арсений не мог в очередной раз ложиться спать, проигрывая конкурентам.
Он поворачивает голову в окно, сверкает молния, проявляя чужой силуэт, он дергается и падает, переворачиваясь вместе со стулом.
— Извини. — Залазит вымокшее нечто в его кожанке на подоконник и начинает раздеваться. — Я ебал этот карнавал. — Летит на подоконник куртка, рубашка, штаны, кроссовки, носки. — Напомни мне купить зонт и дождевик. — Спрыгивает Антон в одних трусах на пол, по-хозяйски осматривает гардероб, находит какие-то треконы, толстовку и напяливает на холодное тело. — А лучше огромный шар, как у хомяка. — Уходит он на кухню, и молчаливое безмолвье квартиры рушится шипением чайника.
Брюнет хмурит брови, щипает себя за руку, смотрит на часы, где шел третий час, еще раз прислушивается и выползает из-под стула.
— Нахрен. Все нахрен! — Заходит Антон обратно в комнату, берет рюкзак, достает оттуда пакет с шавами и уходит обратно, брякая тарелками.
Арсений медленно усаживается на свое место, придвигаясь к компьютеру.
— Ты кушать будешь? — Выглядывает Антон из-за косяка.
Арсений хлопает ртом и отрицательно качает головой.
— Ну и зря. А чай?
Арсений кивает, Антон принимает информацию и уходит.
— А где у нас мед?! А все нашел! Забей!
Пять минут и на стол Арсению падают две кружки, а сам Антон падает на кровать с тарелкой.
— Аня! — Гневно выдыхает он. — Заставила меня сегодня смену отработать. У меня ноги охренели, я уже и забыл какого это так долго стоять. Думал сдохну. Еще столько конченных людей было, ненавижу, неужели люди сами не понимают, что они конченые? Есть же какая-то планка нормы, ты видишь вокруг себя адекватных людей, неужели ты не понимаешь, что у тебя же явное отклонение. Ты тест там пройди, да к знакомому подойти и спроси, я конченный? Тебе скажут, да. В чем проблема! Некоторых личностей нужно сажать под домашний арест. Одна малолетка пришла, меня опозорила, потом стала курить, я ее выставил, она мне отзыв на три страницы оставила, какой я гандон. Мужик пришел с собакой мелкой. Я отворачиваюсь, поворачиваюсь, его собака уже по моей стойке ходит. Я говорю уберите, он говорит, ну как такую милоту можно убрать. Так эта мелочь мне кофе просыпала. Женщина меня полчаса пыталась переубедить, что я приготовил ей не тот заказ, а я говорю что тот, ну если мы обсуждали за латте, а она говорит про капучино, то как ты тогда смогла заплатить добровольно больше. А эти люди в наушниках! Нет, я приготовил капучино с идеальной пенкой, душу блять туда вложил. Зову и зову его. А у него наушники. А у меня час пик, я выйти не могу. Потом он подходит и начинает мне предъявлять, а где пенка, а почему он холодный, так может надо нахуй наушники тебе выкинуть и людей слушать, тупое ты создание! Конченые же! — Зажовывает он негодование шаурмой. — М! — Утирает он губы. — Помнишь у нас такая стена с книгами стоит? Помнишь ведь?
— Помню.
— Нам их не жалко, берите читайте, ставьте обратно. Многие свои приносят, кто-то одну возьмет, потом принесет. И тут я краем глаза смотрю в сторону этой полки, а там мужик все книги в сумку себе сложил. И у меня бомбануло. Я показательно стопарю очередь, беру ключи и закрываю кафе, показываю пальцем на мужика и говорю, что служба безопасности уже за вами выехала. Ты знал на что способно общество без своего кофе в замкнутом пространстве? Они его чуть не разорвали! Он все на место убрал, и я его отпустил. В общем, пиздец! — Заканчивает он свой рассказ, ставит тарелку, берет кружку, опирается руками на стол и заглядывает в ноут Арсения. — Ты чем занимался?
Брюнет долго осматривает его непонимающим взглядом, берет свою кружку и откидывается на кресло. Антон бы мог заметить, как скулы напротив режут кожу, желваки выпирают, а руки недовольно скрещиваются на груди, но шава его пока занимала куда больше.
— Искал новый товар.
— А костюмчики что? А с судом что? А с людьми что? — Лазит он по открытым вкладкам.
— Костюмчики уже не актуальны. — Подкатывается он к краю стола, открывает WB, что-то вбивает, и Антон видит миллион карточек с этими костюмчиками. — Надо думать что-то новое. С судами Кастик разбирается, юрист мой. С людьми лечим, наблюдаем, извиняемся.
— А тебя с площадок не выгнали?
— Нет, я под одежду нового продавца заводил, на всякий случай.
— Вот тебе и случай. Заебался? — Смотрит он на уставшее лицо.
— Немножко. — Потирает он переносицу. — Ты почему тут, а не в каморке?
Антон делает пару глотков и откидывается на спину, принимая позу звездочки.
— Я хотел остаться. Смену сдал в двенадцатом часу. Думал переночевать там. А как-то лег и думаю, каким надо быть долбоебом, чтобы ночевать тут. Вот, собрался, вышел, там поливает, ну я в твою куртку замотался и пошлепал. В метро вырубило, не туда уехал. Короче, я часа два в этом метро катался. Потом вышел, жрать захотел, пошел шаву искать, мне эти черти всю смену поесть не давали, да даже в туалет отойти нельзя было. Потом я захотел перекурить, пока туда-сюда и вот я тут.
— Просто целое путешествие хоббита.
Антон улыбается, поднимается руками и смотрит на Арсения.
— Что будем делать дальше?
— Ты хоть на ушах стой, а я спать. — Встает он и уходит в ванную.
Антон улыбается и бежит за ним.
— А у нас еще ржака была, девушка… — Сплевывает бариста пасту, садится на край ванны и продолжает. — Залила чертеж пацана кофе. Он так орал.
Арсений смотрит в зеркало и это все походит на идеальную картину. Снова Антон, заебанный, не зашуганный, спокойный, не в говно, чистит зубки и рассказывает, как прошел его день, постоянно пиная брюнета в ногу, чтобы тот вышел из своих мыслей и дал хоть какой-то ответ.
— Ало. Ты меня не слушаешь? — Пинает Антон в ногу Арсения.
— Я изначально не понимал, что ты там делаешь.
— После офиса я только понял насколько умственный труд отличается от физического. — Умывает он моську, косясь на Арсения, ожидая очередного подвоха, но его не последовало.
— А до этого ты нигде не работал? Там озеленение, листовки, аниматором? — Оттесняет он его и умывается.
— Нет, моя первая работа была. — Уходит в гостиную, достает сушилку и развешивает мокрые шмотки.
Арсений достает постельное и начинает расправлять диван, вызывая удивление у Антона.
— Я посплю тут, ложись в моей комнате. — Улыбается он, забирает из рук парнишки свою куртку, встряхивает ее, уходит в прихожую, берет плечики и свешивает ее на сушилку.
— А… Но… Давай я тут, а ты в комнате, да я, в принципе, могу и к себе уйти. — Стоит он будто обухом ударенный.
Арсений подходит, поднимает его лицо и оставляет поцелуй на кончике носика.
— Я хочу, чтобы ты остался у меня, и сладко спал в моей кровати. Хорошо?
Антон кивает, трясясь от ударов собственного сердца.
— Вот и супер! Помажешь мне спину?
Антон кивает.
— Ты просто прелесть. Крем там. — Придает он ему ускорение в сторону своей комнаты.
Антон падает на кровать, прикладывая руку к кончику носа, улыбаясь, как дурачок. Он, правда, переживал. И пришел сюда, чтобы убедиться в том, что Арсений озабоченный маньяк, который этой ночью разорвет его, как волк барашка. И такой поворот событий вгонял его в состояние фрустрации, самой охуенной фрустрации.
В стену слышится настойчивый стук, Антон соскакивает, берет мазь и заскакивает в гостиную, а потом с разбегу на диван, отчего Арсений чуть с него не улетает.
— Я готов, раздевайся! — Выдавливает Антон на руку гель.
Арсений оборачивается и начинает смеяться, сгибаясь калачиком.
— Что? Что смешного?! Давай! Да успокойся ты! — Пытается сдержать он растекающийся гель в ладошке.
Арсений снимает футболку и разворачивается спиной, которая ходуном ходила от смеха.
— Можно как-то дозвониться до Твиста?
— Нет. — Разом вылетают из него все смешинки.
— Меня напрягает момент с Ирой. — Скользят руки по спине, замечая пару красных царапок от ноготочков.
— Ты там меня мажешь или дрочишь?
Антон отрывается от царапок и продолжает скользить по плечам.
— Ты мне доверяешь?
Антон задумывается и кивает. Арсений отклоняет голову, дожидаясь ответа.
— Да, но Твист меня напрягает.
— Не напрягайся, он и так слишком сильно влип. — Смотрит он на синяк на плече парнишки. — Так что не переживай на этот счет. Твист, конечно, может показаться резковатым, но он имеет удивительную способность очищать сознание человека от всего лишнего. Но если хочешь, то через пару часов она уже будет тут.
Антон переходит на шею и разворачивает его к себе передом.
— Я тебе верю. Но. — Поднимает он на него строгий взгляд. — Если она приедет и оставит не лучший отзыв о своем отдыхе, я спрошу с тебя.
— Хорошо, серьезная моська.
Антон нервно сглатывает и скользит рукой по его груди, боясь поднять взгляд, чувствуя, как тело под ним напрягается от каждого прикосновения.
— Какие планы на завтра? — Останавливают его руку в районе солнечного сплетения.
— Доделать работу. — Забирает он себе руку и закручивает мазь. — Спокойной ночи. — Отходит он к двери, останавливается, тяжело выдыхает, оборачивается на Арсения, который так и продолжал смотреть на него туманным взглядом. — Да, спокойной ночи. — Уходит он.
— Спокойной.
— Сейчас закончу и пойду нахуй не переживай. — Снимает Твист наушники и оборачивается на Иру. — Что?
— Отпусти меня, удержание человека без его воли это, во-первых, пиздец, во вторых, статья.
— Пиздец - жить в общаге с клопами, тараканами и соседями, а это еще приемлемо. — Очерчивает он комнату руками.
— Сколько я еще буду тут торчать?
— Неделю. Поэтому займись делом. — Надевает Твист наушники обратно, но Ира их сдергивает. — Что мы говорили про личное пространство?
— Антон знает, что я тут?
— Я не знаю. Я свою часть задания выполнил, придет отмашка отпущу тебя, все остальное меня не волнует. — Забирает он наушники обратно.
— Зачем это Арсению?
— Что это?
— Мое отсутствие.
— Я уже говорил, чтобы ты не мешалось. — Делает он глоток из пустой банки колы, фыркает и идет за новой.
— Антон не педик, ему нравлюсь я.
— Тогда к чему столько волнений? Отдохни, посмотри фильмы, порисуй. Считай, что у тебя отпуск. — Падает он обратно и открывает колу.
— Ебать у тебя все просто!
— Ну если ничего не усложнять, то просто все.
— Ало! Меня выкрал и держит в плену маньяк тут! А моего парня педик там! А ты хочешь, чтобы я не усложняла?!
— Ира, дай Антону разобраться со своими проблемами там, а себе тут. Ведь большинство проблем Антона идет от тебя. Мы просто вас обособили.
— Иди нахуй! — Уходит она в свою комнату.
«Да и кого я обманываю?»
Достает Антон из промокшего рюкзака, чуть сырую пачку сигарет.
«Вот же блин.»
Он осторожно достает одну сигарету, кончик которой чуть размок, но его это не смущает, он отрывает его и выкидывает в открытое окно.
«Давай же!»
Антон чиркает зажигалкой и вот заветный треск табака, легкая дымка и красный огонек.
«Кайф…»
Он садится на подоконник, выдыхает дым в стену дождя и блаженно вдыхает его аромат.
«Он сука просто охуенен. И он же это знает. А я в его глазах тупой малолетка. И я это знаю. У нас семь лет разница в возрасте. Это дохуя. Хотя, с его то охуенным лицом, лет через десять, это я буду смотреться сморщенным стариком. Да и на внешность пофиг, после тридцати уже все зависит от образа жизни, а не от лет. Люди и в пятнадцать выглядят на сорок, а какая-нибудь Энн Хэтэуэй ведьма. Тут дело в умственной составляющей. Я ведь даже в шестьдесят буду для него тупым малолеткой. Все это так сложно. Хорошо дождю, дождем быть просто, хочешь идешь, хочешь не идешь. Но Арсений просто охуенен. Надо, чтобы Димка поскорее приехал, а его также на месяц попросили остаться, а Серегу там чуть не порвало. Неужели мы с Арсением также будем сосаться по углам, ходить на свидания, делая вид для окружающих, что это дружеская прогулка, в кинотеатре тайком за ручки держаться, а для родителей я буду не геем, а сконцентрированным на работе человеком. Быть парнем Арсения сложно. А хочу ли я этого в долгосрочной перспективе? А он хочет? А хрен знает, что он хочет. А говорить я об этом вообще не хочу. Потому что говорить, значит признать тот факт, что между нами что-то есть. А признать, значит вступить в эту схватку с самим собой, с обществом, с родителями, а я не настолько в этом уверен, чтобы выступать в рядах ярой оппозиции. Пиздец… Но Арсений охуенен.»
— Пчи… — Доносится чих котенка.
Антон достает голову и смотрит по сторонам, замечая открытый балкон и легкий пар.
— Будь здоров.
Навстречу Антону выглядывают измученные лишением сна глаза.
— Спасибо.
Их голоса размывались ударами капель дождя о бетонный пол балкона, о железо крыши, о листья деревьев.
Антон ведомый невидимой нитью высовывает ноги в окно, и его трико тут же темнеет. Он выглядывает и видит, как под стену дождя выходит и Арсений, не смея сделать шаг ближе, отдаваясь грозе, ветру и ледяному дождю. Антон выпрыгивает и улыбается, всматриваясь в белеющее под первыми лучами восхода небо. Он разворачивается на Арсения и делает пару шагов к нему, на что тот отвечает, оставляя между ними стену дождя сантиметров в двадцать.
— Ты почему не спишь?
Антон обнимает себя руками и пожимает плечами.
— А ты?
Арсений отвечает тем же пожиманием плеч.
Антон смотрит на свои голые ноги в луже, сжимает кулаки и поднимает на брюнета глаза полные решимости.
— Арс, я хотел тебе сказать… — Замолкает он, сжимая кулаки сильнее. — Что… — Выдыхает, не понимая уже, где заканчивается он, а начинается дождь. — Той ночью я ни о чем не жалею, со стороны может показаться, что это не так, но это так. Я ни о чем не жалею. — Хмурит он брови и морщит нос, отчитывая человека напротив.
Арсений с тем же непробиваемым лицом подходит ближе, но Антон остается стоять на месте, после сказанных слов, ему уже ничего не страшно.
Сильные руки прижимают его к себе, смыкаясь на талии и плечах. Антон утыкается в шею с характерным выдохом.
— Ты даже не представляешь, насколько для меня было важным это услышать.
Антон улыбается, ему не показалось, Арсений все это время тоже места себе не находил, он отпускает себя и переносит руки ему на спину, прижимаясь дрожащим от холода телом.
Вокруг дождь, холод, пустота, а на балконе, на отшибе мира, царит тепло, блаженство и покой.
Их щеки соприкасаются, носы скользят вдоль шей, руки сжимают друг друга до хруста костей, частое дыхание входит в резонанс, губы в трепете ищут друг друга и находят.
Арсений впечатывает парнишку в балконную ограду, руку запускает в волосы, контролируя голову, и впивается в его губы. Антон запускает руки под его футболку и старается удержаться за спину, ведь ног он уже давно не чувствовал, под чужими бедрами.
Больше, жарче, горячее.
Парнишка беспомощно мычит под натиском наглого языка, который берет его в плен, не давая продохнуть. Столько нежности, желания, заботы, страсти.
Природа сходит с ума, а вслед за ней и ее дети.
— Антон… — Дает он перевести дух парнишки, целуя его шею.
Антон расставляет руки в сторону, ловя всем телом капли дождя, с улыбкой всматриваясь в наливающиеся светом облака.
— После того, как мы завтра разберемся с твоей работой, сходишь со мной на свидание?
— Что?! — Резко выпрямляется он, встречаясь нос к носу с Арсением.
— Пойдешь со мной на свидание? Завтра. После того, как мы разберемся с твоей работой.
— Что?! — Хлопает он глазками, стараясь вырваться из цепких лап, которые сжимали его только крепче, не оставляя возможности даже пошевелиться.
— На свидание. Ты и я, как намек на отношения.
— ЧТО!
— Антон. — Смотрит он на него, как на тупого малолетку.
— Арс, дай мне выйти. — Разворачивается он и пытается выкинуться с балкона, на что его швыряют на подоконник.
— Антон. — Встает Арсений напротив него, скрещивая руки на груди, как препод, да даже преподы никогда так строго и одновременно снисходительно не смотрели на Антона. — Ты у меня дурачок что ли?
— У тебя? У какого тебя?! Я у себя!
— Ты не в себе.
— Я не в себе, но и не у тебя.
— Поэтому я и предлагаю сходить на свидание.
— Какое к хренам свидание?! Пиздец! Это пиздец…
— Переставай добавлять в наш диалог «пиздец».
— Это пиздец!
— Хорошо, давай завтра проведем вместе время как-нибудь круто и весело. А?
— Ага! Хрен тебе! Я уже знаю, что это свидание! — Верещит он на весь балкон, пытаясь ухватить кислород, разрезая руками стену дождя.
— Так ты согласен?
— Меня блять поражает твоя манера создавать иллюзию, что весь этот пиздец я могу хоть как-то контролировать!
— Я стараюсь. — Нагло ухмыляется он.
— Ты хуже своего брата раз в сто!
— Он мне тоже часто об этом говорит.
— А в психушке обследоваться он тебе не говорит?
— Ты прямо пробил наши взаимоотношения. Ну так что?
Антон сгибается, обнимая свои ноги и глухо рычит, жалея, что он не сахарный и не может растаять под этим дождем.
— Хорошо.
— Что хорошо?
— Хорошо, я пойду с тобой на свидание! — Отрывается Антон от своих коленей и грозит ему пальцем.
Арсений мастерски ухватывает его за этот палец и припечатывает к себе, сжимая в своих руках.
— Как я ждал этого, чуть ли не с нашей первой встречи. — Он улыбается чувствуя, как гневные кулаки наносят удары по его спине. — Пообещай мне одну вещь. — Отрывает он его лицо от своего плеча, которое совершенно не хотело отрываться.
— Что еще… — Строит он брови домиком.
— Давай мне знать, если я по отношению к тебе буду заходить далеко. Мне сложно выстраивать с тобой грамотную коммуникацию, поэтому говори, если что-то для тебя будет слишком.
— Арс, блять, говорю, это все для меня слишком!!!
— Переживешь. — Усмехается он и гасит новым поцелуем все его возражения, получая новые удары в спину.
— Еще пять сек. Такси нахуй уже ждет меня. — Замечает Твист краем глаза гневную девушку, вылетающую из своей комнаты. — Сколько же в тебе энергии, не хочешь пустить ее в более продуктивное русло?
Ира выдирает микроволновку из ящика, ставит ее к входной двери, включает в розетку, запихивает туда вилки и убегает в свою комнату.
Твист отправляет сообщение Татьяне Владимировне и тут его оглушает взрыв.
— Пиздец… — Стоит Антон в одной огромной футболке.
— А кто виноват, что у меня всю одежду растащили? — Стоит Арсений в одних трико.
— Пофиг. — Задёргивает Антон шторы и резко оборачивается на брюнета, который оценивал его вид сзади — Охренел?
— А? — Отворачивается он и начинает расправлять кровать. — Спокойной ночи. — Улыбается он и идет к двери.
Антон хочет его остановить, но голые ноги, весомый повод, чтобы спать сегодня одному.
— Спокойной. — Падет он в кровать и зарывается в одеяло.
Ира заглядывает в задымленную комнату.....
— Эй, ты как?
***
— Тоша, просыпайся.
— Мммммм… — Протестующе зарывается он в одеяло.
— Тоша, нам пора на свидание. — Тихо шепчет Арсений на ухо, замечая, как тело парнишки откликается на его голос раньше мозга, покрываясь мурашками.
— Что? — Сонно бубнит он.
— Не будем возвращаться к вчерашнему.
— Угу.
— Если ты сейчас не встанешь и не выгонишь меня, то я отсюда уже не уйду. — Пролазит он под одеяло и притягивает к себе сонное тело, утыкаясь в его шею.
— Угу.
Антон начинает просыпаться, чувствуя, как на его бедро падает рука и скользит до колена. Он отбивает настырные прикосновения и пытается нащупать тело позади себя.
— Ты пиздишь людей не только ночью, но и днем?
— Что? Блять, Арс! — Окончательно просыпается он и откатывается в стену. — Иди нахрен! — Оборачивается он и видит перед собой довольную моську. — Который вообще час?
— Время идти со мной на свидание.
— Какое свидание? Так, стоп. — Протирает он лицо. — Мы договаривались, когда выполним работу, так что свали и дай мне еще поспать. — Укутывается он обратно в одеяло.
— Я посмотрел прогноз, после обеда опять все зальет, так что поменяем немного план действий. Вставай. — Нависает он над коконом. — Или я включаю советский марш.
— Арс, твои родители случайно не падшие ангелы? — Высовываются свирепые глаза из-под одеяла. — Тогда откуда у них такой демон!
— Не ворчи, пойдем, мы опаздываем. — Прилетает поцелуй в
лоб одеяло.
— Ааааааа… Ты просто невозможен. — Ноет парнишка на всю квартиру.
И вот они уже мчатся на край света, обложившись завтраком в крафтовых пакетах. Антон пил кофе, ел какой-то пирог, радовался утру и смотрел на Арса, который опять ничего не ел, сжимая в руках свой руль.
— Поешь. — Пихает он ему в лицо пирог.
— А ты поведешь? — Оборачивается он на парнишку и улыбается.
Антон откидывается обратно в кресло, достает из бардачка салфетки, стараясь игнорировать смазку и презервативы, и вытирает руки.
— Да.
— Серьёзно?
— Да, давай.
— А орать будешь?
— Не буду я орать.
Арсений съезжает на обочину и отодвигает кресло, расставляя ноги пошире. Антон делает глоток кофе, выходит, потягивается, открывает дверь и закатывает глаза. Но невозможно же существовать с такой самодовольной моськой, как у Арсения. Он с трудом занимает свое место, принимая объятия, которые выполняли роль ремня безопасности.
— Руль не дергай, поворотники тоже на тебе, как и коробка передач. Справишься?
— А педальки?
— А до педалек ты пока не дорос.
Антон резко вдавливает Арса в сиденье, на что тот кусает его в плечо и смеется.
— Не балуйся за рулем.
— Не балуйся за рулем… — Передразнивает его Антон и получает еще один укус. — Собака кусака! — Опускает он руки на руль и включает первую. — Газуй!
— Брррррум, бруммммм, вжууууууууу. — Давит Арс на газ, но ничего не происходит. — Машину заведи. — Снимает он вопрос в глаз парнишки и переводит скорость на нейтраль.
Антон поворачивает ключ, но ничего не происходит.
— Она сломалась. — Оборачивается он на брюнета.
— Она сломалась… Вот до тебя не ломалась, а тут вдруг сломалась.
Антон демонстративно поднимает руки, глядя на Арса с немой фразой: «Ну давай, мастер фломастер, яви миру чудо!»
Брюнет берет руку парнишки, кладет на ключ и осторожно, но резко поворачивает, добиваясь резкого звука.
— Сцепление, немного газу. Все работает, понял?
Антон кивает, Арсений глушит машину и возвращает руки на талию.
Антон пытался, честно, но получилось у него только раза с пятого.
— Да! — Радостно вскидывает он руками и хватается за руль, готовый ехать.
Арсений отпускает сцепление, машина дергается, Антон вжимается в брюнета, отпуская руль, машина глохнет.
— А что я тебе говорил про передачи?
— Первая, с нейтрали не поедет.
— Давай, мы должны сдвинуться хоть на сантиметр.
Антон заводит. Включает первую, хватается за руль и смотрит на Арсения.
— А поворотник.
— А как?
— Лапку опусти вниз.
Антон кивает. Все он готов. У него даже поворотник включен.
— Видишь зеркало? Через него смотришь, что происходит у тебя с левой стороны. Не головой крутишь, а через него. Что там?
— Там машина.
— Далеко?
— Нормально.
— Что ты от нее видишь? Только фары или морду?
— Морду. Уже морду.
— Тогда жди.
Мимо них проезжает машина, Антон смотрит на дорогу, которая начинает двигаться под ними, а точнее они двигаются по ней.
— Ааааааааааа! АААААААААААААААА! Там еще морда машины!!! — Вжимается он в Арса, максимально отстраняясь от руля.
— Мы стоим в километре от дороги. Наша морда должна чуть выставляться на трассу.
— Хорошо, но она уже сильно выставляется.
— За другими машинами тоже не дураки сидят. Машины есть?
— Фары.
— Все, погнали. Руль только вправо успей выкрутить, чтобы… — Они выезжают на встречку с крутым радиусом поворота. — Чтобы не выехать на встречку.
— Блять! Арс! Там машины! Там везде машины! — Дергается он из стороны в сторону.
— Куда рулем задергал? Поворотник выключай, руль прямо делай. — Управляет он его руками.
— Там машина!
— Там фары. Правый поворотник включай, жди пока нас обгонят.
— Арс! Я передумал! Возьми руль, пусти меня обратно!
— Бросишь руль, мы разъебемся. Включай правый поворотник.
Антон быстро поднимает лапку и выкручивает руль в право, чуть не разворачиваясь, но Арсений плавно направляет машину по ходу движения.
— Все хорошо, Тоша, я не дам нам разъебаться. — Сжимает он его тело в руках, вдыхая аромат лета, который излучали его волосы, отчего Антон максимально близко придвигается к рулю. — А ты не дашь мне сдохнуть с голоду. — Тянется Арсений за пирогом и кофе, пока Антон пытается сосредоточиться на дороге, а не на словах, которые раз за разом заставляли бабочек биться у него в животе. — Орать будешь, да не буду, я что малолетняя верещалка… — Дразнит его брюнет, отчего все бабочки обиженно сворачиваются обратно в кокон.
Все проходило, как в лучших романах. Арсений хрумкал у Антона за спиной, издевательски заставляя его откусить тортик или отпить кофе. А Антон матерился, шипел и бил Арсения в бедро. Он не знал, куда они едут, а ориентировался по навигатору, хотя и он не помог Антону, ведь тот просрал уже три поворота, но это Арсения не смущало ведь такая поездка его лучшее свидание. И все бы хорошо, но солнце встало, люди проснулись, они выехали на трассу, по которой караваном тянулись фуры, а огромные машины очень пугали юного водителя своими габаритами.
Все произошло быстро, Антон даже ничего не успел понять, они ехали в горку, по встречке гнали фуры и какой-то долбоеб, желая их обогнать, выехал капот в капот к ребятам. Антон увидел только блеск фар очень близко, а дальше крик, руль, разворот, торможение и дикий страх.
Антон отрывает голову от груди Арсения, которая вздымалась даже чаще, чем его. Он осматривается, осматривает себя, Арсения, машину. Они не разъебались, а стояли на обочине, только совершенно в противоположную сторону движения.
— Ты как? — Подает голос Арсений.
Антон кивает, стараясь понять, что произошло.
— Испугался? — Хватают Антона за голову и крутят под солнцем. — Все хорошо? Не ударился? Не тошнит?
— Можно выйти? — Все еще вертится он, шкребя пальцами по двери.
Арсений открывает дверь, Антон выползает на травку, его поднимают и облокачивают на колесо.
— Я сейчас приду, передыши тут, хорошо?
Антон кивает, чувствуя, как его сейчас стошнит всеми пирогами.
Он смотрит вслед Арсению и зажимает рот рукой. Машина, которая неслась на них, раскуроченная стояла у дерева через дорогу. Рядом мигала фура с помятым носом. Арсений на пару со вторым мужиком вытаскивают из легковушки на удивление целого водителя, который был в той же прострации, что и Антон.
Антон закрывает глаза, слыша рычание Арсения, рычание второго басистого голоса, слыша, как машины резко тормозят, слыша, как птицы перестали петь.
Одна секунда. И вся жизнь перед глазами.
— Ты как? — Падает перед ним взволнованный и взбешенный Арсений.
— Это из-за меня?
— Нет. — Отрезает он. — Машина шла на обгон. — Показывает он на руках. — Мы поднимались в горку, есть тупые водители, которые думают, что могут все. Он шел на обгон фуры, но никогда нельзя идти на обгон на поворотах, подъемах и спусках, когда дорога не видна. Он подумал, что успеет обогнать, но не успел. Это только его вина.
— А что с ним?
— Кроме долбоибизма ничего. Парой ушибов отделался.
— Пиздец…
— На дороге бывает разное, молодец, что не бросил руль. — Забирает он у него сигарету из рук и тушит о землю. — И когда я сказал тебе передышать, то сигареты сюда не входили. Поехали.
— А как? А он? А мы?
— Я оставил свой номер. — Поднимает он парнишку. — Мы тут уже ничем не поможем, с водителем фуры все хорошо. А все остальное дело милиции. — Усаживает он его в машину и садится сам.
Он заводится, а парнишка дергается от шума двигателя.
— Антон. — Берет он его за руку. — Это странная просьба, но я хочу, чтобы ты продолжил вести.
Парнишка, даже не дослушав, начинает отнекиваться, в очередной раз не понимая, как можно быть таким пофигистом.
— Надо, ты потом вообще никогда не сядешь, а так надо стереть этот страх. Садись, я проконтролирую.
Антон отрицательно качает головой.
— Давай, так надо, хорошо?
Арсений встает, открывает дверь и вытаскивает Антона, еще не отошедшего от шока.
Он все делает за него, оставив Антону только руль.
«Не сяду за руль… Я уже давал себе такое обещание, когда мой отец сбил ту старушку насмерть. Многие не верят в судьбу, а я верю, да еще как, только не ко всем она благосклонна. То трагическое событие стало поворотным в нашей семье. Отца посадили, мама развелась с ним без его участия, продала все что можно и скрылась со мной наперевес и с тетей Леной под ручку, которая в тот же день, что и мама подала на развод. И с того дня жить нам стало не легче, но счастье быстро поселилось в наших двух квартирах. Но. Для той старушки тот день был роковым. Наше счастье стоило человеку жизни. А если в один день моя смерть станет для кого-то счастьем? И пока я об этом думал, то старался держаться от машин подальше, но в мегаполисе я смирился с их существованием, но никогда не стал тем человеком, которые бегут на красный, чтобы успеть на трамвай. И вот я сейчас добровольно за рулем машины. Слишком много никогда добровольно мной переступаются. Никогда не сяду за руль, никогда не стану встречаться с парнем, никогда не смогу отпустить Иру. Судьба? Определенно. Какова у всего этого цена? Вопрос.»
— Поведи.
— А? — Отрывает Арсений голову от его плеча.
— Поведи.
Арсений перекладывает руки с талии на руль, Антон подбирает колени и обхватывает брюнета, утыкаясь ему в плечо, смыкая руки за его спиной.
«Это все настолько странно, что я не могу в это поверить. Я его обнимаю, он меня целует, мы едем на свидание, как же все странно.»
— Только не спи, мы почти приехали. — Двигается Арсений вместе с сидением вперед, почесывая парнишку за ушком.
— Угу.
Машина останавливается в каком-то частном секторе. Дверь открывается, Антон выходит и осматривается. Деревня деревней. Старые дома. Трава. Деревья. Птички. Лай собак. Кошки, гуляющие сами по себе. Мычание коров вдали.
— Что мы тут делаем?
— Ты не забыл, у нас свидание. — С долькой лукавости улыбается он.
— Сомневаюсь, что тут есть кинотеатр. — Настораживается Антон.
— Я хочу провести время с тобой, а не с телевизором. Ну и еще кое с кем. — Тащит он парнишку за руку в неизвестном направлении.
— С кем?
— Я согласен! — Останавливается Антон возле таблички «Усы, лапы, хвост».
— Арсений и Антон? — Выходит улыбчивая девушка в потертой джинсовке с жуткими кудрями ядовито фиолетового цвета.
— Да, это мы! — Улыбается Арсений.
— Вы как раз вовремя! Прошу, заходите.
Арсений и Антон заходят на территорию, обнесенную расшатывающимся забором. Антона оглушает лай, рычание и дребезжание клетки, но его, а также его спутника, сразу проводят в дом, где воняло псиной, кошачьим туалетом, кормом и сырым деревом, но несмотря на это было тепло и уютно. На деревянной стене висели детские рисунки, а рядом стоял огромный контейнер с кормом, игрушками, шампунями, всем тем, что пожертвовали неравнодушные люди.
— Сюда проходите. — Заводят их в какую-то гардеробную. — Тут можете накинуть любую куртку и штаны, чтобы вас не замарали, и оставить лишние вещи.
Антон косится на Арсения, который осматривает подранные, грязные куртки, скидывает свою рубашку, накидывает джинсовку и оборачивается на Антона.
— Ну как?
«Как? Как ты можешь сочетать в себе костюм расписанный золотом и вонючую поношенную джинсовку? Неужели ты и правда такой или притворяешься?»
— А? Хочешь меня?
— Что? Нет! — Открещивается он.
— А так? — Скидывает он джинсовку с плеч и закусывает губу.
Антон фейспалмит, вешает свою рубашку на деревянный крючок и надевает какую-то огромную спортивную советскую олимпийку adidas.
— Вы тут впервые? — Врывается к ним женщина.
— Я да. — Выходит в коридор Антон.
— Я тоже! — Накидывается Арсений на его плечи.
— Тогда слушаем технику безопасности. Собак с рук не кормить, а то могут укусить.
Антон оборачивается на Арсения и усмехается, ловя его недовольную секундную моську.
— Не баловаться с ними, а то могут заиграться и случайно прикусить.
Антон в очередной раз оборачивается на Арсения, уже сдерживая не улыбку, а смешки.
— Поводок держать намертво, чтобы не убежали, а если чувствуете, что собака вас уже тащит мордой по земле, то отпускайте. Начнет рычать или кидаться, я буду рядом, а если меня не будет, то не бойтесь, не бегите, если вы не начнете дергаться, то не укусит. Поэтому советую от меня не уходить далеко. К воде не подходить, к кошкам тоже. Все поняли?
Антон и Арсений кивают.
— За мной.
— Держать намертво. — Сжимает Антон руку в кулак, смотрит на Арсения и тут же получает ускорение в сторону выхода.
— А вот и наши песики.
— Песики? — Оглядывает Антон огромных, гавкающих, рычащих собак, которые готовы вынести клетку.
— Да, можете выбирать любого. — Оставляет их милая женщина и уходит встречать новых волонтеров.
Антон хихикает и оборачивается на Арсения.
— Скажешь, что я выбираю тебя. Засуну в клетку.
Антон облизывается губы и нагибается прямо к его уху.
— Арс! Арс, выпусти меня отсюда! Я пошутил! — Взламывает он клетку, пока вокруг него прыгает какая-то мелкая лайка.
— Сейчас я схожу за поводком и выгуляю тебя, не скучай. — Подмигивает он ему и скрывается в доме.
Антон высовывает руку за решетку и отдергивает щеколду, выбираясь в наружу. Он обнюхивает свои руки и тошнится, все же как бы он не любил собак, но воняли они жутко, особенно с учетом недавних дождей.
Он проходит мимо клеток, заглядывая в радостные, просящиеся на ручки глазки, чувствуя себя виноватым в том, что их бросили.
И тут, проходя мимо очередной клетки, он замечает пару голубых глаз, которые торчали из будки.
— Песик… — Опускается он напротив клетки, держась за нее руками. — Не бойся, иди ко мне. Пойдешь со мной гулять? А?
Моська скрывается, а Антон чувствует укол в сердечко.
— Эй, песик, пойдем со мной. Гулять! Гулять! Пойдешь! Гулять! Ну ты чего… Пойдем гулять! — Играет он интонацией, привлекая внимание голубых глаз. — Пойдем! Со мной! Эй! Песик! — Трясет он клетку, игнорируемый собакой. — Я зайду? Я захожу. — Осторожно открывает он клетку и заходит, тут же слыша со всех сторон жужжание улья. — Песик, меня Антон зовут, а тебя как? Эй, ну выходи, стесняшка. Кто у нас тут самый стеснительный пес? А? Выходи. — Делает он пару шагов к будке.
Рык, огромная пасть, сверкающие зубы, Антон визжит и успевает только выскочить за клетку, придавливая ее ногами, под натиском огромного черного зверя.
— Место! Рей! Место! — Подлетает женщина и долбит по клетке, закрывая ее, на что пес фыркает на Антона и уходит в свою будку. — Не заходить в клетки без разрешения, ты чем слушал?
— Я бы сказал чем, но такое в присутствии дам не обсуждают. — Помогает Арсений подняться испуганному парнишке.
— А кто это?
— Рей. Я его по вечерам вывожу гулять, он хороший, но воспитание у него ужасное! Людей не любит, забрали у хозяина, который над ним издевался. Фуф! — Выдыхает она. — Вы определились? А то нам уже пора выдвигаться. — Кивает она на волонтеров, которые уже выводили из вольеров своих песиков.
— Я да. Мне вот этого. — Показывает Арсений на сумасшедшего пса, который прыгал из угла в угол, как попрыгунчик, сверкая зеленовато-желтыми глазками.
— Пульку значит, но она очень активная, устанешь.
— Посмотрим кто еще устанет, да, Пулька! — Уходят они к клетке.
Антон осматривает всех собак, останавливаясь на будке, откуда торчало черное ухо.
— Рей! Я тебя возьму, но пообещай, что меня не сожрешь.
— Пулька! Пулька! Место! — Дают Арсению в руки неуправляемую дворняжку, которая запутывает его ноги, и тот падает, на что Антон лишь смеется.
— Ты кого выбираешь?
— Его. — Показывает он на клетку с Рейем.
— Неееет.
— Дааааа.
— Что там происходит? — Слюнявят обмотанного Арса.
— Я буду с ним аккуратно, мы с ним тихохонько погуляем и все.
— Он сильный, в нем дури знаешь сколько, он тебя по всем кустам протащит.
— Не протащит. Ну можно мы с ним погуляем? — Пользуется он своими большими глазами в самых корыстных выпрашивающих целях.
— Нет, возьми Луну, они с Пулькой ладят, раз у вас будет парный выгул.
— Парный? — Смущается Антон.
— Ну, я так понимаю, вы ведь с Арсением не в трех километров друг от друга будете гулять.
— Да все хорошо будет. — Выдыхает он с облегчением.
— Смотри, я тебя предупредила. Жди тут. Всех отпущу, последним пойдешь, а то еще с другими собаками сцепится.
— Пулька! Угомонись! Арсений, выйди пока вместе со всеми за ворота. Гришка! Можешь отправляться!
Молодой парень кивает, открывает ворота и люди, их было не так много, человек семь, держа в руках поводки, выходят на утреннюю прогулку.
— Пулька! Не прыгай! Сидеть! Пулька! — Пытается Арсений взять под контроль пса, который то и дело пытался его завалить, но вот спустя пять падений ему удается все-таки выйти за ворота.
— Ну что? Готов. Только не бойся его, он это сразу почувствует. — Открывает она клетку и заходит. — Рей, у тебя сегодня радостный день, тебя с твоим-то поведением берут на прогулку, выходи давай.
Из конуры, недовольно рыча, выходит огромная черная голубоглазая хаска-колбаска. Антон ахает. Какие же люди ублюдские существа. Хвост у нее был обрублен, на боку огромная тяжело зарастающая проплешина, а также на передней лапке не было пары выступающих пальчиков.
Рей рыкает на Антона, считывая жалость к себе в его глазах.
— Заходи. — Гладит женщина хаску-колбаску.
Антон нерешительно смотрит на эту парочку, открывает клетку и заходит, на что Рей встречает его зевком, показываю свою огромную клыкастую пасть.
— Привет, Рей, мы не с того начали, меня зовут Антон, пойдешь со мной гулять?
— Пойдет и будет самым прилежным мальчиком. Да ведь? — Надевает она на него поводок. — Погладь его, только по здоровому боку.
Антон осторожно подходит к нему, нагибается, только хочет коснуться черной шерсти, как Рей резко дергается к нему, отчего у парнишки проносится вся жизнь перед глазами, но его не сожрали, а всего лишь обнюхали.
— Ну-ну, не пугай гостей. Пойдемте. — Выводит она Рейя из клетки. — Смотри, руку просовываешь в петлю, наматываешь на пару оборотов, второй берешься тут и тоже делаешь пару оборотов. Если потащит, то отпускай, а так старайся контролировать темп прогулки. Да, мое солнце? — Дает она псу вкусняшки с рук, которые он аккуратно слизывает. — Пойдемте, горе гуляльщики, и что тебе спокойно не живется?
— Ну, как говориться, не жили спокойно, не стоит и начинать. — Улыбается он, слыша вдали попытки Арсения успокоить Пульку.
Они выходят за периметр, где по одну сторону раскинулся доживающий свой век частный сектор, по другую озеро, а вдали виднелся лес. Солнце только начинало пригревать, поэтому было достаточно прохладно, учитывая легкий свежий ветерок со стороны водоема.
— Арсений, как у тебя дела?
— Мы достигли понимания. — Держит он своего пса за ошейник, чтобы тот замер хоть на секунду.
— Так, Антон, я сейчас поведу Рейя, передам тебе поводок, маршрут проходит вдоль озера до леса, а потом обратно, поняли? — Смотрит она на ребят.
— Так точно!
Ну тогда в путь.
Рей на фоне Пульки смотрелся флегматичным пофигистом. Он послушно шел, изредка рыкая на крутящийся мохнатый волчок рядом. И тут, когда они отошли от приюта метров на двести, женщина под шумок стала передавать поводок Антону, который с замиранием сердца смотрел то на него, то на нее. И вот, когда он уже почувствовал полную власть, Рей резко обернулся, почуяв подвох.
— Привет. — Улыбается Антон, считывая насмешку в голубых глазах. — Хороший мальчик… — Нервно усмехается он.
— Красиво летает.
— Да, столько грации.
— А каков словарный запас.
— Я тоже часто удивляюсь этому буйству великого русского языка, которое так и прорывается из него.
— Этот день он запомнит надолго.
— О, я очень на это надеюсь.
— ПО-МО-ГИ-ТЕ!!! Рей! Реееееей! Только не в озеро! Стой! Рей! Будь хорошим мальчиком. — Таскают Антона по всему полю. — Стоять! — Предпринимает он последнюю попытку взять контроль перед падением в болото, отдёргивает своего подопечного, на что тот с рычанием валит Антона на спину, припечатывая его грудь огромными грязными лапами. — Рей, хороший мальчик.
Он рыкает ему в лицо, марая слюнями. Антон кукожится и привстает на локти.
— Значит так! Ты! Тебе должно быть стыдно за такое поведение! Ты благородная хаска-колбаска, а ведешь себя, как дворняга беспородная! Не стыдно! Постыдись! Пошел вон! Пошел. Вон. — Рыкает он на пса, показывая в сторону. — Быстро. — Прорезаются нотки металла в его голосе.
Пес смотрит прямо ему в глаза, нагибаясь к самому носу, не переставая глухо рычать, Антон отвечает ему тем же.
— Пшел вон.
Пес чихает ему в лицо и спрыгивает. Антон на дрожащих ногах поднимается и подходит к озеру, умывая лицо. Он боковым зрением видит черное пятно, которое нагибается к воде и начинает жадно пить.
— А тебе можно? Ну воду из… Да все, делай что хочешь. — Утирает он лицо футболкой, встает, берет поводок и наматывает на руку. — Пойдем, будешь хорошо себя вести спущу с поводка в лесу. Да хорошо, просто пошли без вырывания мне плеча из суставов.
Антон поднимается от озера с высоко поднятой головой и в этот момент ему не хватало только сверх героической музыки и взрыва на фоне.
Арсений смотрит на поутихшего Рейя, чей вид говорил лишь о том, что выгуливают не его, а он, смотрит на Антона, которому поводок перекрыл кровоток, делает шаг навстречу и падает, потому что Пулька в очередной раз обмотала его ноги.
— Так, мадама, ведите себя прилично. — Но мадама лишь накидывается на его лицо, угрожая зализать до смерти.
Они уже довольно давно скрылись с глаз женщины, то разгоняясь в беге, то тормозя, пытаясь взять контроль над своими подопечными. Арсению удалось выбесить Пульку поэтому, когда они добрались до леса, она покорно шла нога в ногу, что не скажешь о Рейе, который держался от Антона на всей длине поводка.
— А как тебе вообще в голову такое пришло?
— Прогуляться с собачками?
— Ага. — Наконец-то могут они подойти друг к другу ближе, не боясь отдавить чьи-то лапы.
— Мониторил много страниц по работе, вышел на этот сайт, у них сейчас акция, погуляй с собакой и они дадут тебе флаер на бесплатную пиццу в Токио. Сотрудничество. С одной стороны странно, с другой, если бы не эта акции, то об этом приюте я бы и не узнал. Тебе тут нравится? — Оборачивается он на Антона, который не сводил взгляда с Рейя и Пульки, которая все пыталась его загрызть, боясь, что у Рейя сдадут нервы и загрызет он.
— Да, очень. Вообще все нравится. И собаки, и природа…
— И даже я? — Придвигается он ближе, надеясь засмущать парнишку, но получает лишь щелбан в нос.
— Ты? — Осматривает он его с ног до головы. — Ну так, под пиво пойдешь.
Арсений вскидывает бровями, хватается за поводок и резко одергивает Рейя на парнишку, сразу пряча руки.
— Что? Это не я! Это он! — Бежит Антон, стараясь вразумить пса.
— Ну все, как и обещал, но если ты ко мне не прибежишь, то я расскажу всем хаскам-колбаскам о твоем поведении. — Строго грозит Антон пальцем и снимает поводок с мускулистого черного пса, который тут же удирает в неизвестном направлении.
— С твоими методами воспитания да в детский сад, все бы дети спичками играли.
— А что, он такой мощный, тем более хаска, они бегать должны с санками двадцать четыре на семь, а не в будке сидеть. — Скидывает Антон олимпийку, устилает ей травку под деревом, на которую падало солнце, и садится, разминая уставшие ноги.
Арсений падает рядом, укладывая на ноги Пульку, которая уже набегалась в хлам.
Они сидели под только распустившимися зелеными листьями клена, вдали шумела деревня, создавая романтику, которая заложена в нашей крови на генетическом уровне. Солнце припекало слюнявые лица, Рей то и дело проносился чуть ли не по ним, вызывая ворчание у Пульки. Все было прекрасно.
Рука Антона оглаживала молодую зеленую траву, как на нее упала другая рука и взяла пальчики в замочек. Такое простое действие, такое легкое прикосновение, а под сердцем уже бабочки вырывались наружу. Он смотрит на Арсения, чьи глазки слипались, навряд ли он вообще спал этой ночью, с тем учетом во сколько они легли и во сколько встали. Антон скидывает его руку, Арсений тут же ее отдергивает и взволнованно осматривает парнишку, который смущенно пару раз хлопает по своим ногам. Арсений улыбается и осторожно укладывается ни них, надеясь, что правильно расшифровал его знак. Он правда хотел спать, а свежий воздух и прогулка располагали к этому как нельзя лучше. Он смотрит на кроссовки Антона и тут чувствует в своих волосах его нежные руки, которые поглаживали так осторожно, заботливо, нежно, что он умрет как только они его оставят.
— Что будет дальше? — Спрашивает Антон, откидывая голову в небо.
— Поедем кушать честно заработанную пиццу, а потом я буду спать, а ты работать.
— Нихрена, ты будешь мне помогать. И вообще, я не об этом и ты это знаешь. — Отдергивает он свою руку.
— А что ты хочешь?
— Я не знаю, я себе этого вообще не представляю, меня это все очень волнует.
— Не волнуйся.
— Арс… — Тяжело выдыхает он.
— Правда, Антон. — Поднимает брюнет себя руками и смотрит прямо в эти встревоженные зеленые глаза. — Что тебя волнует?
— Все.
— Все значит ничего.
— Ааааарс…
— Будь со мной искреннем. — Улыбается он, затмевая солнце.
— Как ты себе это представляешь? Мы будем встречаться? Жить вместе? Заведем пару собак? Состаримся и умрем? А люди как? А родители? А работа?
— А глобальное потепление?
— Арс!
— Не забегай вперед, я тебя прошу. — Поправляет он его прилипшие на лоб от воды волосы. — Давай просто начнем со свиданий, завтраков, ужинов, просмотра фильмов, прогулок? Я ведь от тебя больше ничего не требую. Расслабься, переставай ночевать в кладовке, если я тебя напрягаю, то я к тебе даже прикасаться не буду, спи спокойно дома. Ты просто говори, а не выкидывайся в окно от меня с девятого этажа.
Антон улыбается и кивает.
— Я постараюсь.
— Не выкидываться уж да, найди в себе какие-то силы. — Смеется Арсений, за что получает очередной удар в плечо.
— Тебе вообще пофиг?
— Мне? А как ты думаешь мне на аварию, в которой мы чуть не разъебались, пофиг?
— Судя по тебе, да.
— Нет, я очень испугался, меня чуть не перетошнило от вида искореженной машины и вариантов, что она скрывает, но для меня это не ново. У меня большой стаж вождения, я сам попадал ни раз в аварию, я разбил ни одну машину, меня пару раз чуть не разбили, но когда ты садишься за руль, то все это понимаешь и принимаешь. И сегодня я испытал все тоже, что и ты, но ты не плачешь в сотый раз смотря Хатико. Поэтому мне не пофиг. И на тебя мне не пофиг, я просто чуть раньше принял свои вкусы и знаю, что с ними делать. Рядом с тобой я волнуюсь и боюсь куда сильнее чем ты.
— По тебе не скажешь. — Отворачивается он на Рейя, который носился где-то уже в глубинах леса.
— Ты просто на меня последнее время все реже смотришь. — Разворачивает Арсений его на себя.
Антон поднимает на него глаза и фыркает, обиженно оттопыривая губу.
— Да ты же просто издевался надо мной все это время! Нельзя было сразу сказать! А если бы я тогда в машине не… Да ты бы все также меня обманывал!
— Да, ты для меня очень ценен, как человек, если бы ты воспринял меня, как друга, я бы тоже был этому рад.
— Но это же для тебя тяжело! — Верещит он, пытаясь в чем-то убедить собеседника.
— Не так тяжело, как в Москве без тебя, Твист меня не просто так выгоняет, ведь я умею знатно ныть.
— Ты ныл Твисту? — Зажигаются огоньки желания видеть эту картину в его глазах.
— Да, как маленькая девочка, лежа на его кровати с ведром мороженого. — Падает он на его колени.
— Из-за меня?
— Из-за себя по идее то. — Задумчиво смотрит он вверх. — Но ты тоже мышь полевка.
— Я мышь полевка?!
— Ага. — Самодовольно улыбается он.
— Дурак ты, Арсений.
— Не дурачего вашего, Антон.
Антон смотрит на него и нет в мире ничего более прекрасного, чем эти сверкающие глаза, которые нашли в нем наконец-то временное пристанище. Он переводит взгляд на его руки, раскинутые по траве и осторожно цепляет его пальчики.
— Заигрываешь со мной?
— Ну, у нас же свидание, почему бы и нет.
— Так у нас все-таки свидание? — Оглаживает он его костяшки.
— Ты опять начинаешь! — Пытается скинуть он его хват.
Арсений заливается смехом, будто ему не двадцать семь, а семнадцать, на что Антон начинает его щекотать.
— Мда, все-таки ты, и правда, слишком стар, раз так часто впадаешь в детство.
— Называй меня шуга дэдди. — Успокаивается Арсений.
— Ой, бляяяяять, все, приплыли. Рей! Пошли домой!
Они вернулись позже всех и изрядно получили люлей от женщины-смотрительницы, которую мучил один вопрос, что такого они там делали с Рейем и Пулькой, что они кое-как доползли до своих будок. Но на этом их приключения не закончились, они посетили вольер с кошками, где их изрядно потрепали, а также огромный загон с щенятками, которые были размером с крупных мини пигов, в результате чего Антону и Арсению сожрали все шнурки.
Они были в слюнях, в крови, в щенячий радости, но это им не мешало светиться от счастья. На выходе их ждали чистые рубашки, которые они не спешили надевать, ведь воняло от них знатно.
Они уже собирались уходить, как Арсений вспомнил про купоны на пиццу.
— Серьезно?
— Да, хочу купон на пиццу.
— Вы пожертвовали на приют столько, что могли бы выкупить пиццерию, а хотите купон?
— Хотим купон.
— И что с вами не так? — Осматривает она парней перед собой и вручает им купоны.
— А сколько ты пожертвовал?
— Ну в эквиваленте конфет Аленка фур тридцать.
Антон погружается в расчеты, понимая что его опять где-то пытаются наебать.
— Смотри, у нас есть два варианта. — Тут же переводит он тему. — Либо мы едем домой, принимаем ванну и идем за пиццей, либо прямо так идем за пиццей.
— Хочу через ванну.
— Хм, я тоже. — Облизывается он, осматривая Антона, как шашлычок на вертеле.
— Ой бляяяяяяять…
Антон откисал, лежа в ванной. Одно свидание, а сколько эмоций. Он за все свои двадцать лет не испытывал столько, сколько за этот день. От жуткого столкновения со смертью, до щенячьей радости и разговора с Арсением, который пусть и не намного прояснил ситуацию, но дал ему какое-то облегчение. Антон слишком тесно с ним общается и периодически забывает, что тот на семь лет его старше, и иногда говорит такие вещи, которые можно позволить говорить человек, проживший семь дополнительных лет.
Он снова привык к тому, что Арсения рядом, и уже не хочет от этого отвыкать. И пусть их новый статус передружбы недоотношений несет в себе столько проблем, Антон не хочет это терять.
Он выпускает воду, выходит к себе и долго всматривается в шкаф, который наполовину был забит Ириными вещами. И вопрос, который витал постоянно где-то рядом, теперь встал перед его глазами так ясно, что его нельзя игнорировать. Что теперь делать с Ирой?
Антон встряхивает головой. Игнорировать нельзя, но вот отложить можно, и такой компромисс его устроил.
Поход за пиццей превращается в поход чуть ли не в самый дорогой ресторан, ведь он уже минут тридцать тупо стоял с мыслью, что ему нечего надеть. Но вот муза посетила его. Он достает черные джинсы, которые полностью отождествляли лето, ведь они были рваные, а с боку болталась металлическая цепь. Футболка серая с пестрыми каплями. И джинсовка под цвет джинс. Секс, ну просто секс.
Он уже хотел закрыть шкаф, но взгляд упал на то самое, что дополнит его образ. Очки. Мы все за зиму забываем, сколько у нас есть летних приколюх, но пришло время вспомнить о них!
Он смотрел на свое отражение, а в голове крутились мысли об одном, если Арсений его так хочет, что он постоянно видно по его голодному взгляду и сведенным скулам, то от этого образа он захлебнется слюной. И чем дольше Антон об этом думал, тем сильнее он хотел увидеть вновь этот взгляд. Он с подозрением осматривает свои губы, которые медленно умирали, берет гигиеничку Иры и наносит тонким слоем. Все! Теперь он само воплощение недотраха Арса.
Антон запрыгивает на соседский балкон, юркая в соседскую комнату.
Эх, если и будет мысленный недотрах, то похоже только у Антона. Он снимает очки, спускается к себе, берет ноут, телефон, зарядки, запрыгивает обратно и занимает стол, с умилением смотря на Арсения, который видимо прилег на секунду, остановившись на полпути своего собирания, надев только джинсы, и вырубился.
Антон бы мог поработать и у себя, но ему приятно видеть и чувствовать Арсения рядом.
Арсений просыпается от быстрых пальчиков, которые так ловко бегали по клавиатуре. Ему снилось самое чудесное свидание на балконе ресторана, откуда открывался вид на тонущую кровавую луну. Он пил вино, держа в руку самого прекрасного парня, он был так счастлив, пока не поднял лицо на своего собеседника и не увидел, что на него смотрит пара золотых, как рожь, глаз.
Арсений вскакивает и осматривается, не понимая, что произошло. Грудь щемила забытая боль, а в носу стоял выбивающий слезы аромат полевых цветов.
— Сашка… — Тихо выдыхает он и оборачивается на звук клавиатуры.
За его столом сидел Антон в наушниках, полностью отдавшийся работе. Его зубы грызли карандаш, пальчики крутили колесо мышки, а лоб хмурился.
Боль отступает, оставляя место какой-то прострации. Та картинка, с которой он засыпал, где они с Антоном ели пиццу, никак не совпадала с той, на которую он смотрел сейчас, где Антон работал, а он спал. Спал.
«Я ебал этот карнавал. Я ебал Пашу за это выражение. Я ебал Станислава Юрьевича, ведь когда я просил его скинуть долги, то имел ввиду свои, а не всего человечества!!!»
Антон выгружает очередной архив, и тут стол под ним сдвигается. Он резко отскакивает и смотрит в сторону кровати, на краю которой на коленях стоял Арсений и подтягивал стол, укладывая на край руки, а на них голову, отпивая кофе из кружки Антона.
— Доброе утро. — Скидывает парнишка наушники.
— Ты чего меня не разбудил?
— Ты не спишь нифига, что тебя трогать лишний раз.
— Который час?
— Семь.
— Утра? — Вскакивает он.
— Ага, сорок восьмого года.
— Такое ощущение, что я проспал вечность. Как у нас дела продвигаются?
— А с матом можно?
— Нет.
— Тогда хорошо. Я сделал примерно процентов двадцать, я вообще не понимаю, что там происходит. — Стонет он в стол, прячась от этого рабочего мрака.
— Сейчас все поймем. — Делает он еще глоток и уползает в сторону туалета.
Арсений умывается, пытаясь стереть сон из своей головы. Прошло десять лет, а он так и не перестал ему сниться.
— Сука… — Выдыхает он и пытается сделать из своего лица хоть что-то не вызывающее вопросы.
Он заходит на кухню и видит пакеты с доставкой. Он заглядывает — в одном суши, в другом суп, а рядом лежит пицца.
— Ты заказал доставку? — Заглядывает он в комнату.
— Ага. — Отмахивается от него Антон, раскусывая карандаш.
— Почему не поел?
— Сочетать еду и жесткую еблю такое себе развлечение. — Шипит он на очередную таблицу.
— Не поспоришь, но давай все-таки перекусим.
— Ага, сейчас. — Усиленно пытается он что-то посчитать.
Арсений, конечно надеялся, что Антон хотя бы придет на кухню, но все свелось к тому, что сначала ел Арсений, выслушивая все вопросы Антона, потом они менялись местами, Антон ел, а Арсений пытался ему объяснить, что с этим делать. И так круг за кругом они передавали из рук в руки то палочки, то ноутбук.
— Мы сделали это! — Дает Антон Арсению пять.
— А у тебя были сомнения? — Перекуривают они на балконе, сидя на подоконнике.
— На определенном этапе, да.
— Разбудил бы раньше, закончили бы часа два назад.
— Разбудил бы я тебя раньше, ты бы сдох. — Улыбается он.
Они уже давно проводили день, а следом за ним и закат.
— Я спать пойду, завтра вставать рано.
— Хорошо, тогда я тоже. Я тебя завтра отвезу на работу.
— Не надо, тебе заняться нечем, у тебя там карточек столько, выспись, встань, займись работой. — Пытается он по-тихому смыться, ведь как только солнце садится, у Арса в голове вечно что-то перемыкает.
— Я этим всем обязательно займусь в кафешке после того, как отвезу тебя на работу. — Нарочно тянет он время.
— Да делай уже, что хочешь. — Заскакивает он в комнату и собирает рюкзак.
— Прямо совсем все-все?
— Да, я давно никому не въебывал, знаешь, после Миши во мне прорезалась тяга к садизму!
— Понял, не дурак, был бы дураком, не понял бы. — Следит он за мельтешащим парнишкой, замечает очки на подоконнике и надевает на себя. — Мне идет?
— Назови мне хоть что-нибудь, что тебе бы не пошло. — Сдёргивает он с него очки и перескакивает на балкон.
— Мне не идет быть без тебя. — Выскакивает он вслед за ним.
— Дрочить тебе с такими подкатами до конца твоих дней.
— Ну хотя бы чмочки в обе щечки на ночь. — Ухватывает он его лапку и переключает взгляд на Кота из Шрека.
— Обойдешься. — Вырывает он свою лапку и перелазит к себе, но Арсений ловит его за плечи, не давая ему ни слезть, ни залезть.
— Не обойдусь.
Антон смотрит на балкон под собой, на Арсения, на свои руки и выныривает обратно, становясь нос к носу с ним.
— Целуй, второй раз я на твои лагерные шалости не куплюсь — Отворачивается Антон к нему краснеющей щекой.
Арсений улыбается и припадает к его шее, нежно вбирая в себя кожу.
— Арс, отвали… — Пытается он отстраниться.
— Сладких снов. — Целует он его в нос и отпускает руки.
Антон фыркает, спрыгивает к себе и гневно проносится в ванную, чтобы осмотреть шею, на которой розовел маленький след от поцелуя.
— Убью его, когда-нибудь точно убью! — Оглаживает он след, сотрясаясь от мелкой дрожи по всему телу.
Его кровь разгоняется, а дыхание учащается, он скользит рукой по своей груди, ниже, еще ниже…
Арсений расстёгивает джинсы, чтобы подготовиться ко сну, но вдруг встает на что-то твёрдое, отскакивает, осматривая ступню, а потом причину боли — зарядка от телефона. Он поднимает ее, спрыгивает на чужой балкон, заглядывает в комнату, но там никого, проходит до гостиной — там тоже пусто. Он заходит в квартиру, по-хозяйски скидывает зарядку на стол и тут слышит странные звуки, доносящиеся из ванны. Он прислушивается — ему не показалось. Он подходит к двери и заносит руку, чтобы постучать, но резко замирает, утыкаясь с улыбкой в дверь.
Тяжёлое придыхание, редкие стоны, периодический мат, жар, который он чувствовал даже через дверь.
Арсений облизывается, проклиная свои глаза, что те не могут видеть через двери. Ведь вид взмокшего, раскрасневшегося, стонущего парнишки, чьи пальцы сводит от желания доставить себе удовольствие, кружили голову.
— А… Арс… — Раздается сдавленное рычание из-за двери, которое заставляет тайного подслушивателя схватиться за ручку.
Антон лежит на кафельном полу, пытаясь прийти в чувства, и слышит дерганье ручки. Он резко оборачивается — но та не двигается. Показалось? Сердце начинает биться в страшном предчувствии, Антон поднимает себя, смывает следы преступления, слыша тихий скрип по ту сторону, выбегает и осматривает все комнаты — никого. Он замечает белый шнур на столе и долго пытается вспомнить, а забирал ли он зарядку к Арсению, если бы забирал, то она бы сейчас лежала на диване вместе с другими вещами, значит не забирал. Но как он не забирал, если он заряжал телефон?!
— Нет…
Твист приходит в себя. В голове писк, перед глазами все плывет, а на лице чувствуется теплая вода. Он дергается, но пошевелиться не может.
— Очнулся. — Вытирает Ира с рук кровь. — Это нормально, что у тебя нос так течет?
Твист замирает, пытаясь понять насколько хуево его организму — максимально хуево.
— Приготовь мне кофе, достань из аптечки огромную желтую таблетку, раствори и дай мне, а потом достань шприц в красной упаковке и вколи мне в вену.
— Разбежался. Говори где ключи. Или вызывай Милу, чтобы она нас выпустила и тебя откачала. — Идет она до конца.
У Твиста перед глазами все плывет, он ухмыляется и заваливается на бок.
— Эй? Ты чего?! Ало! Не играй со мной! — Трясет Ира бледное, холодное тело.
