Есть ли в небе лисы?

Я зеваю. И еще раз. Отложив кисть, разворачиваюсь к окну, за которым все небо заволокли тяжелые грозовые тучи. Мелкий дождь льет почти весь день, но в обед все-таки случился перерыв. Непривыкшая смотреть прогноз погоды, я даже понадеялась, что на этом все и закончится. Видя жуть, творящуюся снаружи, понимаю, что ошиблась. Пока просто тучи, но вот-вот начнется ливень, если верить Марго. Не верить ей у меня причин нет. Еще немного полюбовавшись страшноватым пейзажем, возвращаюсь к вполне уютной картине, которая полностью противоречит действительности. Взявшись за палитру, иду ее отмывать. Сережа должен скоро вернуться из «Радуги», куда они с Олегом ездили, чтобы лично посмотреть, как идет обустройство новых кабинетов, и мне остается лишь надеяться, что он успеет попасть в башню до того, как небеса обрушатся на нас. Впрочем, вряд ли стоит переживать. У Разумовского явно намного меньше шансов попасть под проливной дождь, чем у рядового гражданина Санкт-Петербурга. Как позже выясняется, он с этим успешно справляется. С попаданием под дождь. Я как раз подхожу к дивану, чтобы собрать разбросанные с самого утра декоративные подушки и вернуть композиции подобие порядка, когда дверь в офис открывается, и на пороге появляется вымокший до нитки Сережа. Я останавливаюсь с плюшевой совой в руках, которую так и не положила в угол. — Вы с Олегом поругались, и он вышвырнул тебя из машины? — уточняю, глядя на Разумовского, зачесывающего назад мокрые волосы. — Не совсем, — отвечает он и снимает левый кроссовок. Вода оттуда не льется, но на ярко-зеленом носке отчетливо видно, что обувь не подходит для таких прогулок. — Машина сломалась почти возле парковки. Я кидаю сову куда-то в сторону угла и иду к Сереже. Он избавляется и от второго кроссовка, печально смотрит на кучу брызг на полу, появившихся из-за его действий. — Мы позвонили охране и решили пройти пешком. Было недалеко и… — Сережа разводит руками. — Сама видишь. Да уж. Я помогаю ему снять отяжелевшую от влаги толстовку и думаю, куда бы ее кинуть, чтобы робот-пылесос не попытался травануться. Выбор падает на журнальный столик, туда мы и направляемся. Велев Сереже раздеваться, иду в ванную за полотенцем и в спальню за сухой одеждой и теплым пледом. Иммунитет у кое-кого ни к черту, заболеть может запросто, а лечить задолбаешься. Не признается ведь до последнего. Когда я захожу в офис, робот-пылесос как раз подбирается к мокрым пятнам на полу. На всякий случай присматриваюсь. Среди нашей коллекции еще остался один старичок, который просто развезет воду по всей комнате. Знаем, плавали. И в прямом и в переносном смыслах. — Этот справится, — говорит Сережа, заметив мой взгляд. Сам он стоит перед диваном в одном белье и как раз стягивает последний мокрый носок. Я накрываю его голову полотенцем и бережно вытираю волосы, стараясь их не сильно спутать, потом передаю ему одежду. На всякий случай предлагаю: — Можно еще в горячую ванну залезть. Хочешь? — Может, позже, — говорит Сережа, качая головой. — Нужно закончить пару дел. Он надевает водолазку и, просунув голову в воротник, улыбается и добавляет: — Ты ведь ко мне присоединишься? — Разве я могу отказаться от такой отличной идеи? Так, носки надевай, не отлынивай. Разумовский усаживается на диван и, понурив голову, делает, как я прошу. Шлепать босыми ногами по полу мы оба любим, но сейчас явно неподходящий момент. Пока Сережа возится с носками, смотрю в сторону окна. Ливень уже не такой сильный, но заканчиваться, похоже не планирует в ближайшее время. Дождавшись, пока Разумовский выпрямится, спрашиваю у него, сможет ли он работать через ноутбук, после чего набрасываю ему на плечи плед и ухожу на кухню. Порывшись в шкафах, выставляю все нужное на столешницу и принимаюсь за дело. В офис возвращаюсь уже с двумя кружками. Разумовский сидит в углу дивана, закутавшись в плед, и что-то быстро печатает, настолько увлеченный, что даже меня замечает не сразу. Только когда спрашиваю: — Тебе еще долго? — Не очень, — бормочет он, не отрываясь от экрана. Собираюсь поставить кружку на стол, но тут Сережа поднимает голову и смотрит на меня. — А что за запах? — Горячий шоколад, — сообщаю я. — Поможет согреться. Оставлю здесь, когда… Разумовский мотает головой и спешно откладывает ноутбук, робко спрашивает: — Ты посидишь со мной? — Конечно, — улыбаюсь я, очень стараясь не засмеяться. Да, горячий шоколад творит чудеса даже с трудоголиками. Сережа спешно двигается, будто опасается, что я могу передумать, и откидывает плед. Вручаю ему кружку и осторожно сажусь. Держа ее одной рукой, Разумовский ждет, пока я устроюсь, и накрывает меня тоже. — Ты холодный, — замечаю, случайно задев его ладонь. — Еще не согрелся? — Немного, — уклончиво отвечает он, обвивая свободной рукой мои плечи. Опустив голову, прячется за волосами и тихо спрашивает: — Поможешь? — Само собой, — шепчу я и касаюсь губами его подбородка. Сережа поворачивается, подставляя лицо под поцелуи. Мы так увлекаемся, что чуть не разливаем шоколад на себя. Приходится сидеть спокойно и довольствоваться обьятиями. Сережа пробует напиток и блаженно жмурится. — Вкусно? — интересуюсь, наблюдая за ним. Внутри растекается невообразимая нежность к этому гению, которая согревает лучше любого шоколада. — Очень вкусно, — отвечает он, улыбаясь. — Спасибо. Я… Правда, спасибо, Ась. Не удержавшись, тянусь за еще одним поцелуем, сладким во всех смыслах. Когда кружки пустеют, мы переставляем их на стол и рискуем поменять положение, желая быть еще ближе друг к другу. Я сажусь к Сереже на колени и обнимаю его. Теперь уже теплые ладони пробираются мне под футболку, ласково гладят поясницу. Он прижимается теснее, утыкается носом в шею и счастливо выдыхает. С моего места отлично видно окно и город, который временно скрыла пелена дождя. Я смотрю, как множество капель скользят по стеклу и пальцами расчесываю еще слегка влажные рыжие волосы. — Терпеть не мог дождь в детстве, — негромко признается Сережа. — Так холодно было, особенно осенью. Я поправляю плед на его плечах, целую в висок и спрашиваю: — Сейчас тепло? — Очень, — отвечает он, поднимая голову. — И мне, — шепчу в паре миллиметров от его губ.