проёб
7 декабря 2023 г. в 17:08
Джисон впопыхах вызвал такси, хоть денег у него было совсем мало. Предупредил друзей об отъезде и убежал, прихватив с собой лишь рюкзак и куртку. Сел в подъехавший автомобиль и попросил водителя поторопиться. По пустым дорогам машина ехала быстро, но все равно недостаточно для того, чтобы в тот же миг оказаться дома, рядом с убивающейся от горя тётей. Она позвонила Хану ещё несколько раз, слёзно умоляя поторопиться, но Джисон спешил, что есть сил. Он не мог долететь до дома на вертолёте или волшебных крыльях.
Когда такси припарковалось напротив дома, тётя протянула водителю деньги и поблагодарила за то, что тот согласился везти мальчишку, зная, что у того нет наличных. Джисон выскочил из автомобиля, внимательно осматривая родственницу, которая, кажется, уже немного успокоилась. Но это была актёрская игра перед таксистом, потому что оказавшись дома, женщина расплакалась, прижимаясь к плечу племянника.
Хан растерялся. Они с тётей редко проявляли друг перед другом чувства, поэтому слёзы и объятия были максимально непривычными. Джисон обнял родственницу в ответ, поглаживая её по спине и дёргающимся плечам. Он не знал, как её успокоить. Не имел понятия, чем вообще помочь. Парень даже не понимал, жив ли ещё Бэкхён, а спрашивать об этом боялся.
Они стояли в прихожей минут десять, пока тётя не начала постепенно успокаиваться. Всё плечо Джисона было мокрое от её слёз, и женщина охнула, когда отстранилась и заметила это. Извинилась, хотя парню это было ненужно, и провела рукой по мокрому плечу, будто это поможет его скорее высушить.
— Переоденься, — вытирая слёзы, сказала родственница.
Кивнув, Джисон пошёл в свою комнату. Бросил мокрую толстовку в корзину для грязного белья и надел свежую. Куртку он так и не надел, пока ехал до дома в такси, но исправил это сейчас. Вышел обратно к тёте, наблюдая, как она торопливо надевает пальто и беретку. Женщина стала обувать сапоги на невысоком каблуке и пошатнулась, падая на обувную полку. Джисон бросился к ней, чтобы помочь встать, но та справилась сама, даже не обратив внимания на свою координацию. Словно сейчас это было не самое главное для неё.
— Куда ты собираешься? — нахмурил брови Джисон, придерживая родственницу за локоть, пока она рылась в своей сумке.
— Поедем в больницу, — сообщила она, вытирая нос бумажным платочком. — Нужно узнать, что там с Бэкхёном.
Вопрос о состоянии мужчины сразу отпал, ведь Джисон понял, что тётя сама ещё ничего толком не знала. Женщина попросила племянника вызвать такси, и тот послушно открыл приложение и стал ждать, когда найдётся машина поблизости. Через пять минут они уже сидели в автомобиле на заднем сидении и ехали в больницу, где находился Бэкхён. Насколько Джисон знал, у мужчины не было родственников в Сеуле, а поэтому тётя Хана была единственной, кто мог чем-то помочь. Несмотря на то, что она являлась его бывшей женой.
— Смотри, — тётя протянула руку, показывая миниатюрное и красивое кольцо на пальце. — Бэкхён подарил мне его, когда я вернулась домой из больницы, — по щеке женщины покатилась слеза. — Я знаю, что ты его недолюбливаешь, но он был моей единственной поддержкой. Не считая тебя, конечно.
— Почему ты говоришь о нём в прошедшем времени? — хриплым голосом спросил Джисон, и тут же пожалел об этом.
— Не знаю, — родственница опустила голову и стала тихо плакать, закрывая лицо рукой.
Хан поджал губы, еле сдержавшись, чтобы самого себя по голове кулаком не ударить. Ну кто его за язык тянул? Зачем вообще он хоть что-то говорит, если понятия не имеет, как нужно себя вести в подобных ситуациях?
Когда автомобиль остановился перед больницей, тётя выскочила первой, и сразу направилась в регистратуру, будто её там ждут. Джисон плёлся следом, сильно отставая, ведь был уверен, что если врачи сейчас борются за жизнь Бэкхёна после ножевых ранений, в палату реанимации посетителей точно не пустят. Тем более, что семья Хан и родственниками-то ему официально не являлись больше.
Как Джисон и думал, к больному их не пустили. Сообщили только количество повреждений и пообещали, что врачи сделают всё возможное, чтобы его спасти. Тётя села на лавку, чтобы переварить информацию, а Хан, как её личный охранник, встал рядом, внимательно наблюдая за сменяющимися эмоциями на лице родственницы. Подошёл к кулеру и налил в одноразовый стакан воды. Протянул тёте, та приняла, но пить не стала, потому что подняла взгляд на подошедшего полицейского, который протянул своё удостоверение.
— Не переживайте, преступника уже задержали, — сообщил он, будто от этого раны Бэкхёна должны затянуться быстрее. — Скажите, вы знакомы с этим человеком?
Полицейский протянул фотографию, а Джисон застыл на месте, совсем позабыв, как дышать. На снимке был изображён отец Минхо, с которым Хан, естественно, был знаком. Вот только говорить об этом парень не собирался.
— Нет, я его не знаю, — отрицательно мотнула головой тётя.
— Он пытался ограбить вашего бывшего мужа. Точнее, хотел угнать его машину. Бэкхён не позволил ему этого сделать, и тогда товарищ Ли достал нож. Это запечатлено на камерах видеонаблюдения. Всё произошло на подземной парковке торгового центра, — полицейский убрал фотографию преступника. — Его сын Ли Минхо сегодня был вызван на допрос.
Полицейский, кажется, продолжил что-то говорить, но Джисон его уже не слышал. В ушах зазвенело, и Хан вздрогнул, поймав на себе взгляд тёти. Она раскрыла рот и стала глупо хлопать глазами, складывая в голове пазл. Её растерянные глаза забегали по коридору больницы, а потом, когда вся информация уложилась в голове, женщина снова уставилась на Хана.
— Это сделал отец Минхо? — прошептала она, чуть не плача. — Что же они за люди такие?
Из груди женщины вырвался всхлип, а Джисон пошатнулся, чувствуя, что начинает дурно себя чувствовать. Сел на лавку рядом с тётей, чтобы не потерять сознание, и опустил глаза, сдерживая слёзы.
— Так вы всё-таки знакомы? — обрадовался полицейский.
Хан мог бы соврать, но правда уже вскрылась.
— Ли Минхо учится с моим племянником в одном пансионе, — сообщила тётя.
— Он не причастен, — слеза скатилась на кончик носа Джисона. — В это время мы были в пансионе.
— Ли Минхо не подозревают, — сообщил мужчина. — Его расспросят об отце, а потом отпустят.
Кивнув, Хан вытер слезу. Он не слушал о чём дальше разговаривали полицейский и тётя, витая где-то в своих мыслях. Часа через два к ним вышел врач и сообщил, что состояние Бэкхёна всё ещё не стабилизировалось. Операцию ему делали ещё несколько часов, зашивая все дыры, оставленные острым ножом. Джисону пришлось идти в магазин, чтобы купить еды, потому что тётя отказывалась выходить из больницы. Он принёс две упаковки рамёна и пачку сосисок, однако женщина сопротивлялась даже после того, как Хан заварил лапшу и поставил её на журнальный столик перед родственницей.
Тогда он сдался и поужинал сам. Тётя, увидев его аппетит, нехотя поела, но осилила лишь половину упаковки.
К этому времени на улице уже стемнело, а новостей по-прежнему не было. Тётя уже несколько раз сказала Джисону, чтобы он ехал домой, но он отказывался — не хотел оставлять родственницу в таком состоянии одну. За весь день, что они просидели в больнице, Хан уже со счёта сбился, пытаясь посчитать, сколько раз тётя плакала. Как на зло, доктора из соседней операционной вышли и сообщили, что пациент умер, а тётя подумала, что речь про Бэкхёна. После этого её успокаивал не только Джисон, но ещё и пара докторов.
Когда за окном стало совсем темно, операция закончилась. Врач вышел растерянный, беглым взглядом пытаясь найти родственников пострадавшего. Подошёл и снял маску, глубоко вздыхая.
— Ваш муж пока жив, — сказал он.
— Бывший муж, — исправил его Джисон.
— Что значит «пока»? — вытаращила глаза тётя.
— Ножевые ранения нанесли очень много травм, были задеты органы. Он потерял много крови. Сейчас всё зависит от его организма. Если в вашем бывшем муже осталось ещё хоть немного сил, он попытается бороться за жизнь. Если нет, то его уже не спасти.
Тётя с воем разрыдалась. Джисон закрыл глаза, чуть не сложившись пополам от хриплых криков родственницы. Он хотел бы заткнуть уши, чтобы прийти немного в себя, но не позволил себе действовать так бестактно. Вместо этого отступил назад и сел на лавку, снова опуская голову.
Кроме плача тёти в больнице не было никаких звуков. Её голос отражался эхом по коридорам, разрывая сердце.
— За что эти Ли так поступают с нашей семьёй? — причитала женщина. — Что же они за люди такие?
Джисон молчал. Он знал Минхо, знал его отца. Во втором не было никакой человечности, сочувствия или любви. Судя по всему, просидев за решёткой такое долгое время, мужчина уже забыл, как жить в обычном мире за территорией тюрьмы. Поэтому в итоге всё и пришло к тому, что он снова совершил покушение, снова попадёт по суд, а потом за решётку.
Вот только Минхо другой, да? Он может проявлять сочувствие и умеет любить, ведь так? Или Джисону всё это лишь кажется?
Глупая влюблённость заставляет закрывать глаза на весь пиздец, что творил Минхо.
А что если он такой же, как и его отец? Может, он тоже не умеет управлять эмоциями, озлоблен на весь мир и готов провести всю жизнь за решёткой? Не зря же Джисон считал его отморозком, когда только познакомился. Таким Минхо и был, пока не встретил Джисона, вот только надолго ли он стал хорошим?
Хан поднял глаза к потолку. Сглотнул вязкую слюну и закрыл веки, в беззвучной мольбе обращаясь к Всевышнему, если тот существует. Джисон даже не знал, о чём попросить. Он просто пытался донести волну своих переживаний в космос, чтобы хоть какие-то силы смогли помочь ему и его семье.
— Однажды Бэкхёна уже пытались убить, — вдруг сообщила тётя, когда уже более менее успокоилась.
— Что? — нахмурил брови Джисон, не веря ушам.
— Из-за бизнеса, — пояснила женщина. — Кто-то ударил его кирпичом по голове в подворотне. Тогда ещё была жива мама Бэкхёна, и она приняла решение отвезти его в Японию. Там медицина намного лучше, и Бэкхёна смогли выходить.
— Почему ты не рассказывала?
— Боялась, что тогда ты точно запретишь мне выходить за него замуж.
Родственники обменялись взглядами.
— Мои таблетки закончились, — Джисон достал из кармана пустую упаковку. — Здесь где-нибудь есть аптека?
— Боже мой! — женщина вскочила с лавки. — Когда ты последний раз их принимал?
— Вчера, — пожал плечами.
— С ума сошёл? Ты раньше не мог сказать, что они закончились?
— Тебе не до меня было.
— Пошли в аптеку.
Тётя надела пальто и пошла первая. Джисон последовал за ней, спустился по лестнице и вышел на улицу, охнув от холодного ветра. Надел шапку и застегнул куртку, ускорившись, чтобы догнать родственницу. Та уже дошла до ворот больницы, но резко остановилась. Хан не понял причину, пока не догнал и не уставился в Минхо, который перегородил путь своими широкими плечами.
Ли растерялся. Он направлялся в больницу, чтобы проведать Джисона, но никак не ожидал столкнуться с ним и его тётей в проёме ворот.
— Как ты смел сюда заявиться? — сквозь зубы прорычала женщина, глядя на Минхо. — Совести хватает смотреть мне в глаза? — она схватила его за воротник куртки, выталкивая за пределы больницы. — Как вы смеете портить жизнь нашей семье? Я закрыла глаза на то, что ты избивал Джисона, а в итоге узнаю, что твой отец пытался убить моего бывшего мужа? Вам обоим место за решёткой!
Тётя размахнулась и отвесила Минхо звонкую пощёчину. Тот схватился за ушибленное место, вытаращив глаза сначала на женщину, а потом на Джисона.
— Перестань, — Хан дёрнул тётю за руку, чтобы она больше ничего не сделала Минхо.
— Зачем ты явился сюда? — родственница начала плакать, продолжая обращаться к Ли. — Я не могу видеть твоё мерзкое лицо! Проваливай отсюда, пока я не сделала с тобой то же самое, что твой отец сделал с Бэкхёном!
— Можно мне поговорить с Джисоном? — еле слышно произнёс Минхо.
— Никогда больше не подходи к нему! — женщина схватила Ли за воротник и начала трясти. — Не смей заявляться к нам в дом и приходить к Джисону! Твоё место рядом с твоим отцом!
Она так сильно тряхнула Минхо, что тот был вынужден оттолкнуть её от себя, чтобы не упасть. Его сила была не сравнима с её, и женщина рухнула на заснеженную тропинку.
— Ты что творишь? — подлетел Джисон, толкая руками в грудь парня, чтобы тот больше ничего не смог сделать тёте.
— Хани, я не специально, — рвано выдохнул Минхо, поглядывая на поднимающуюся с земли женщину.
— У неё истерика, — выдавил из себя Хан. — Уходи.
Ли застыл. Джисон убрал руки с его груди, помог тёте встать на ноги и пошёл с ней в противоположную сторону. Минхо продолжал стоять напротив ворот больницы, прокручивая в голове слова Хана и его тёти. Ему и правда больше нельзя подходить к Джисону? Действительно теперь запрещено приходить к нему в гости?
Из-за чего? Из-за конченого отца, к которому Минхо даже никакого отношения не имеет?
Со всей силы ударив кулаком по каменной кладке, Ли рвано вдохнул, сдерживая слёзы. Направился на остановку, одёргивая рукав кофты на той руке, где на костяшках выступила кровь от удара. Он лишь раз взглянул на ссадины перед тем, как сесть в автобус. До пансиона пришлось ехать долго, и всё это время Минхо пытался стерпеть жгучую боль в груди. Его переполняли эмоции, выплеснуть которые сейчас не было возможности, а поэтому приходилось поджимать губы и вжиматься в куртку, чтобы хоть как-то себя сдерживать.
— Вы за проезд заплатили? — подошёл кондуктор.
Минхо поднял на него взгляд, пытаясь понять, как ему в таком состоянии вообще с кем-то разговаривать.
— Да, — дрогнувшим голосом ответил, вновь утыкаясь в горло куртки.
Он вышел на последней остановке, сжимаясь от холода и направляясь в пансион. Он почти бежал, уже не вынося душевную боль. Оказавшись внутри, даже не поздоровался с охранником, сразу побежав к лестнице. Поднялся на нужный этаж, заскочил в комнату и закрыл дверь, облегчённо выдыхая. Вместе с кислородом из Минхо вышли и последние силы. Он сел на кровать, вжимая руки в постель и сдавливая со всей силы неубранное белое одеяло, которое испачкалось от крови на его костяшках.
По щекам потекли слёзы, и Минхо заплакал, закрывая ладонями лицо. Из груди вырывались хрипы, а слюна взбилась пеной. Ли всхлипывал так громко, что было слышно, наверное, даже этажом ниже.
Минхо плакал третий раз в жизни. Первый был десять лет назад, когда отец зарезал на его глазах маму, а второй, когда отец вернулся из тюрьмы.
Вошедший в комнату Чан застыл на месте, не понимая, что происходит. Он видел перед собой плачущего друга, но сопоставить картинки не мог. Крис никогда не видел, чтобы Ли проявлял такую слабость. Разве это не он говорил, что мальчики не должны плакать?
— Минхо, ты чего? — растерялся Чан.
Ли ничего не ответил. Только поднял на друга свои заплаканные глаза, всхлипнул, и снова разревелся, вытирая слёзы рукавами толстовки. Чан сел рядом и обнял друга, а тот затрясся в его руках, словно вот-вот взорвётся.
— Что случилось с Джисоном? — Крис уже начал думать, что произошло что-то совсем плохое.
— Он прогнал меня, — прохрипел Минхо в плечо друга. — Его тётя больше не позволит нам общаться.
— Не говори ерунды. Разве Хан когда-то её слушался?
— Такого глобального проёба не было ещё ни разу, — Минхо положил руку на свою грудь. — Чан, у меня сейчас сердце разорвётся. Я умираю от боли.
— Тише, успокойся, — парень сильнее прижал к себе друга. — Всё наладится.
— Я потеряю его. Рано или поздно, но потеряю. Я не знаю, как мне это пережить. Я так сильно люблю его…
— Минхо, послушай меня, — Чан придержал одноклассника за лицо, чтобы взглянуть в его глаза. — Он тоже любит тебя.
Ли вытер мокрые полосы со щек. Поднялся с кровати и закурил сигарету, приоткрыв форточку. На глазах всё ещё набирались слёзы, а Минхо стоял и грыз ногти, чтобы отвлечь себя от плохих мыслей. Солёные капли вновь потекли по щекам, спускаясь к подбородку и капая на пол. Ли стоял и смотрел в окно, вдыхая в лёгкие ядовитый дым, пока Чан сидел и наблюдал за другом.
Они молчали ещё долго, но сердце Минхо кричало, что есть сил, отдавая болью в грудную клетку.