I'm not the kind to fall for a guy Who flashes a smile
(It goes on for miles) Don't usually swoon But I'm over the moon
('Cause he was just too cool for school)
Grace Phipps — Falling for Ya
Каждый, кто прожил в их городе хотя бы неделю, знал, что кафе «У Большой Мамочки» было лучшим местом, чтобы провести время. На сцене играла местная группа «Мокрые крысы», а за прилавком стояла хозяйка заведения — Большая Мамочка, тёмнокожая женщина в ярком фартуке с цветочным узором. Она совсем не изменилась: такая же энергичная, шумная и улыбчивая. Сколько Чимин себя помнил, это кафе всегда стояло на пляже, а его хозяйку все звали Большой Мамочкой, потому что, кроме лучших бургеров и жареных сосисок, там всегда можно было найти поддержку, понимание и пару-тройку мудрых советов. Именно здесь Чимин впервые поцеловался и впервые подрался. Здесь прошло его первое свидание. Здесь они с Юнги ужинали, когда дома становилось слишком одиноко. И здесь по совету Большой Мамочки Чимин решился оставить родной город и вырваться в огромный мир. Они заняли лучший столик на пять человек и разместились на красных кожаных диванчиках. Друзья Юнги поедали бургеры, бросались жареной картошкой, пачкая друг друга кетчупом, и смеялись с набитым ртом. Когда Чимин заходил туда в последний раз, он пил ванильную колу из жестяной банки и с завистью смотрел на здоровенную кружку пива, которую заказывал себе Юнги. Теперь кружка, стоявшая перед ним, не казалась такой уж большой. Чимин пил одну кружку пива за другой, вполуха слушая, как Юнги пересказывал последние сплетни города. Как бы ни был велик соблазн, напиваться он не планировал. Заедая пиво жареными сосисками, Чимин смотрел, как на паркете в центре кафе танцуют сёрферы — загорелые парни и девушки в цветастых шортах и футболках. Неважно, какой год показывали календари, кафе застряло в эпохе, когда весь мир был окрашен в яркие краски синего, жёлтого, красного, оранжевого — целый калейдоскоп, от которого захватывало дух. Повсюду светились разноцветные фонарики и гирлянды. Древний музыкальный автомат, куда можно было закинуть монетку, чтобы заиграл один из хитов восьмидесятых, стоял на прежнем месте. Чимин готов поклясться, что найдёт там California Dreamin'. Но не только кафе сохранило веяние прошлого: это случилось со всем городом. Заметив его тоскливый взгляд, Юнги похлопал Чимина по спине. — Ну-ка иди спой что-нибудь! — скомандовал он, и ребята дружно загалдели, поддерживая его предложение. Раньше они любили петь. И хотя вывеска снаружи гласила, что вечера караоке проводятся только по пятницам и воскресеньям, они упрашивали Большую Мамочку позволить им петь семь дней в неделю. — Ты же знаешь, я давно не пою, — возразил Чимин, понимая, что отпираться бесполезно. Возможно, это пойдёт ему на пользу. Юнги по-свойски заглянул на кухню, где хозяйничала сама Большая Мамочка и её помощники — небольшой персонал кафе. Через приоткрытую дверь Чимин видел, как Юнги махал в его сторону, а Большая Мамочка понимающе кивала. Он тут же покраснел. А вдруг ничего не выйдет? Вдруг он просто опозорится? Чимин закусил губу. У него никогда не было боязни сцены. Наоборот, некоторые даже советовали всерьёз заняться пением или актёрским мастерством: и голос был хороший, и харизма имелась. Вот только сейчас, поднимаясь на маленькую сцену, Чимин чувствовал, как трясутся коленки. Все взгляды были обращены на него, и на секунду Чимину захотелось спрятаться. Но вдруг клавишник «Мокрых крыс» издал пару неопределённых звуков на синтезаторе и заиграл знакомую мелодию. Чимин метнул взгляд на Юнги и получил подбадривающий кивок. Краем глаза он заметил, что и Большая Мамочка вышла из кухни и облокотилась на прилавок. Глубокого вдохнув, Чимин шагнул к стойке с микрофоном и прикрыл глаза. Юнги попросил сыграть именно ту песню, которую Чимин любил больше всего. Бывало, он запрыгивал и звонко выкрикивал название, а потом просто пел. Без микрофона, без музыки. И все смеялись, аплодируя ему. Чимин снова пел, растворялся в музыке, в звуках собственного голоса и драгоценных воспоминаниях. Оказалось, годы не стёрли любимые строчки из его сердца, и теперь Чимину не приходилось судорожно вспоминать, какой куплет идёт следом. Он просто пел эту незамысловатую песню и наслаждался каждым мгновением. Люди кружились по танцполу, а Юнги смотрел на него с дальнего столика и, одобрительно улыбаясь, покачивал головой в такт мелодии. В голосе Чимина слышалась улыбка, и ему хотелось засмеяться, закричать всем, как он счастлив стоять на крошечной сцене в кафе своего детства и петь любимую песню. Эта эйфория окрыляла Чимина. Начался проигрыш, и ему так захотелось покружиться, раскинуть руки в стороны, почувствовать себя таким свободным и молодым. Но выпитое пиво дало о себе знать. Сцена начала уходить у него из-под ног. На мгновение его сердце замерло. Весь мир замер. А потом сильные руки крепко прижали Чимина к себе. Он услышал облегчённый вздох. Романтическая музыка, так напоминавшая Чимину красивые мелодрамы, продолжала играть на фоне, но он уже не слышал её. Чимин тяжело дышал, глядя в расширенные глаза того самого парня, который привёз его сюда. Он не верил в родственные души, но тогда, в салоне чужой машины, его не покидала мысль, что они будто всю жизнь знакомы. Они не переставали разговаривать, и темы так плавно перескакивали с одной на другую. А когда машина остановилась напротив нужного дома, Чимину не хотелось, чтобы это заканчивалось. Но почему-то ни один из них не представился, не дал свой номер, не предложил встретиться как-нибудь снова. Иногда Чимин вспоминал их встречу и жалел об упущенных возможностях. И вот теперь они смотрели друг на друга. Смотрели и смотрели, пока не стало казаться, что мир вокруг вот-вот запылает, а сердце Чимина взорвётся, как тысяча искрящихся фейерверков. — Эй, а ну-ка убрал свои сёрферские лапы от моего брата, — донеслось до Чимина, и он не сразу сообразил, что этот грозный голос принадлежал Юнги. Музыка стихла. Люди разошлись в стороны, пропуская вперёд четверку байкеров с Юнги во главе. Но тут дорогу им преградила компания сёрферов. — Эй, а ну-ка убрал свои байкерские лапы от нашего Намджуна! — не менее сердито воскликнул самый молодой из них. В любой другой ситуации Чимин расхохотался бы от комичности всей этой сцены: он лежал на руках у незнакомого парня, чьё колено больно впивалось ему в спину, на них глазели все посетители кафе, а рядом стояли две банды, всерьёз готовые броситься друг на друга. Но Чимин ухватился лишь за одну мысль. Намджун. Значит, так звали парня, спасшего Чимина от неминуемой гибели или пары-тройки ушибов и разбитых коленок. В ту секунду Чимин был уверен, что этот герой по меньшей мере спас весь мир. Но вся магия тотчас рассеялась, когда у Чимина закружилась голова и, побледнев, он прижал ладонь ко рту. — О боже, только не здесь, — пробормотал Намджун и помог подняться на ноги. — Пойдём. Вызывая недоумённые взгляды у обеих банд, Намджун крепко взял Чимина за руку и потянул в сторону выхода. Свежий воздух подействовал отрезвляюще. Чимин облокотился на деревянные перила и, прикрыв глаза, опустил лицо пониже. Он дышал глубоко и медленно, но его сердце билось как сумасшедшее. Он по-прежнему чувствовал фантомный жар чужого тела и запах пота и моря. — Эй? — тихо позвал Намджун, коснувшись его плеча. Чимин поднял взгляд, и их глаза вновь встретились. — Как себя чувствуешь? Тошнит? Может, воды принести? — Нет! — Чимин невольно схватил его за предплечье, желая задержать на себе взгляд карих глаз. — Я в порядке. Полном. Спасибо, что спас меня. Не ожидал тебя здесь встретить. Намджун улыбнулся, и Чимин снова увидел его прелестные ямочки. — А я вот заметил тебя, как только вы зашли в кафе. Вокруг вечеринка, веселье, танцы, а ты один сидишь в печали. — Вообще-то я тоже веселился, — нахмурился Чимин. — Ах да, точно. Головокружительное веселье. Они переглянулись и снова рассмеялись, как старые друзья. И Чимином овладела мысль, такая яркая и решительная. Он бросил прежнюю жизнь и теперь закладывал фундамент для новой. И он хотел, чтобы в ней точно был этот человек. — Тебя ведь Намджун зовут, да? И ты сёрфер? — Ага. А тебя зовут Чимин. Оказывается, мне выпала честь подбросить до дома настоящую легенду. — Глупости, — фыркнул Чимин, надеясь, что Намджун спишет его покрасневшие щёки на алкоголь. Чимин и правда был опьянён, только совсем не пивом. — Мне столько про тебя нарассказывали, что, признаться, я засомневался, что мы говорим об одном и том же человеке, — усмехнулся Намджун, качая головой. — Удивительно, что о моём существовании ещё не забыли. — Ты недооцениваешь маленькие города. Да и ваша семья… — Точно, — перебил его Чимин и улыбнулся, пока ситуация не стала напряжённой. Ему так не хотелось портить вечер. Неосознанно водя пальцем по деревянным перилам, он чувствовал лёгкость, окрыляющую, искрящуюся. В этот миг ему казалось, что он способен на всё. — Не хочешь сходить к Большой Мамочке? — выпалил Чимин, не тратя ни секунды на раздумия. Намджун озадаченно нахмурился и перевёл взгляд на вывеску, точно желая проверить, кто из них сходит с ума. Чимин взволнованно рассмеялся и покачал головой. — Нет, как-нибудь в другой раз, может, днём или вечером. Вдвоём. Я угощаю, — объяснил он и поймал себя на мысли, что это слишком напоминает приглашение на свидание. — Я обязан тебя отблагодарить. Нет, серьёзно. Это была бы самая глупая смерть за всю историю. — Кто же откажется от бесплатного обеда? — пожал плечами Намджун, и сердце Чимина забилось быстрее. — Правда? А когда тебе удобно? — Да хоть завтра. В двенадцать, подойдёт? Намджун расплылся в улыбке, и Чимин, невольно закусив губу, подумал, что она одна способна покорить весь мир. Над ними сияли мириады звёзд, так много, сколько и за год не увидеть в Лондоне. Волны с тихим плеском набегали на холодный песок. До них доносились громкие голоса, смех и музыка, почти заглушающие пение цикад. И, не в силах отвести взгляд, Чимин улыбнулся ему в ответ. Ещё немного, и он бы точно сказал бы что-то глупое, но за его спиной раздалось недовольное покашливание. Чимин резко развернулся и на мгновение словно вновь перенёсся на много лет назад во времена, когда Юнги заставал его сбегающим из дома на вечеринку или целующимся с каким-то парнем. И пусть теперь Чимин повзрослел, скрещенные руки на груди старшего брата и его приподнятая бровь действовали на него, как и прежде. — Держи, — одарив Намджуна пристальным взглядом, Юнги протянул Чимину бутылку воды из холодильника и похлопал его по плечу. — Ты как, живой? Я сказал парням, что нам пора домой. Чимину не хотелось возвращаться к кровати, ванильному мороженому и мелодрамам со счастливым концом. Но он сделал большой глоток воды и кивнул. — До завтра? — с надеждой спросил Чимин, оглядываясь на Намджуна. — До завтра, — улыбнулся он. Юнги не произнёс ни слова в адрес Намджуна, только стрелял грозным взглядом, который угрожал беспощадной расправой любому, кто посмеет обидеть его младшего брата. И глубокой ночью, лёжа в постели без сна, Чимин почему-то вспоминал холодные, словно айсберг, серые глаза Чарли. А потом внимательные и тёплые, словно вобравшие в себя всё тепло калифорнийского солнца, карие глаза Намджуна. И, прижав подушку к груди, Чимин мечтал, чтобы утро поскорее наступило.