Prisoners of Love and Desires

Следующие несколько дней в особняке Сепажей было необычайно людно. Целая бригада из Скотланд-Ярда обшаривала каждый уголок в поисках улик. К досаде Оливера все было так, как сказал Аллен: в кабинете Доминика обнаружилась целая стопка писем к Ринель. Самое первое было отправлено почти семь лет назад, после осеннего бала у её Величества. В каждом из писем Сепаж писал о своей страсти к юной Шпигель, называл её своей суженой. После первого брака характер писем изменился: Сепаж начал угрожать, называл её продажной женщиной и предательницей. Однако, как только Ринель стала вдовой, тон переписки снова стал прежним: Доминик обожествлял её, клялся в верности, а потом и вовсе открыто расписывал обстоятельства убийств её женихов. В последнем письме он с отвратительной детальностью описал убийство судьи Марлона. Фрост, изучавший его, не смог дочитать до конца — это пришлось делать Оливеру. В дополнении к этим уликам полицейским удалось найти дворецкого поместья. Это был уставший седой старик, который почти расплакался на допросе, умоляя не разглашать имя его молодого господина. — Доминик был тихим, болезненным мальчиком, — дворецкий сухо всхлипнул. — Да, сэр, именно так, он был болен, но и мухи не мог обидеть. Но смерть его родителей стала для него сильнейшим ударом. Он не мог заниматься семейным делом, стал затворником. Но я оставался подле него, для меня он был словно родной. Наконец, после долгих прений дело барона Сепаж было отправлено в Лондон. Оставалось получить показания домашнего врача Сепажей, который уехал в столицу почти десять лет назад. Он наверняка подтвердит слова дворецкого, и тогда все встанет на свои места. На третий день после похищения детективы покинули поместье. Основная группа отправилась прямиком в Шеффилд, но Фрост и Оливер свернули к поместью Томас. — Не думал, что вы захотите вернуться туда, — заметил Оливер, когда они уже подъезжали к дому. — После пары дней в Сепаж, этот дом — обитель уюта и комфорта, — усмехнулся Фрост. Он выглядел уставшим, но довольным. — Кроме того, я обещал Шпигелю, что заеду. — Но, сэр, — Оливер поджал губы, — мы правда оставим это вот так? Он убил Сепажа. — Да, но, как справедливо заметила его сестра, то была самозащита. И вы не отрицали, что безумный барон напал на него. Вы ведь читали его письма, он просто исходил от желания. Думаю, что и похитил он её потому, что устал ждать ответных чувств. То была не любовь, но одержимость, похоть, если хотите. — Да, я помню, — Оливера передернуло. Нет, он знал о том, что мужчины, скованные общественной моралью по рукам и ногам, в глубине души те еще развратники. Однако он впервые столкнулся с этим лично. Содержание писем барона могло стать основой для какой-нибудь скандальной книги или научной работы. Но Оливер испытывал лишь отвращение. Хорошо, что Ринель не видела этих писем. Судя по всему, барон не решился отправить их. Выходит, не так уж он был безумен? В холле их привычно встретила Мегги. — Господа, — она улыбнулась, забирая их плащи и цилиндры. — Господин ждет вас в гостиной. Я так рада, что вы решили заехать к нам! — Взаимно, — Фрост учтиво наклонил голову. — А где ваша подруга Лукреция? — О, Лука помогает мисс привести себя в порядок. Вы ведь останетесь на ужин? — Если это не затруднит хозяев, то не отказались бы, — Оливеру не терпелось увидеть Ринель. Из поместья Сепаж она уехала вместе с братом, но, кто знает, как это ужасное событие повлияло на её хрупкое душевное состояние? — Мистер Фрост, мистер Браун, — Аллен обнаружился на привычном месте — у окна. — Рад, что вы решили заглянуть к нам. Рин очень хотела поблагодарить вас. Да и я весьма признателен. Он обернулся, и Оливер невольно отвел взгляд. Теперь Шпигель казался ему еще более похожим на сестру. Но вот сама Ринель в его одежде не казалась ему столь органичной. Интересно, почему? — Мы ведь ничего особенного не сделали, — Фрост пожал протянутую руку. — Это наш долг, а вы самостоятельно спасли свою сестру. Вы здесь герой. — Отвечу вам тем же, — Аллен чуть улыбнулся. — Это мой долг. Мегги принесла поднос с аперитивом и сообщила, что ужин подадут через полчаса. Фрост начал рассказывать Аллену о ходе расследования. — Вина Сепажа практически доказана, но самому ему уже все равно. Он был последним представителем этой фамилии. Единственное, что мы можем сделать, это конфисковать его поместье, выставить на продажу, а вырученные деньги отдать пострадавшим. Вы тоже можете рассчитывать на часть средств. — Это хорошая новость, но куда важнее, что нас больше не будут преследовать эти нелепые слухи про проклятье, — Аллен отпил из своего бокала, а Оливер дернулся. Шпигель мастерски умел маскировать колкую правду под любезность. Вот и сейчас он по сути сказал, что рад избавиться от навязчивого внимания со стороны полиции. Фрост это понял и перевел разговор в иное русло, но Оливер продолжал украдкой наблюдать за Алленом. Пусть Фрост успокоился, найдя убийцу друга, но он не слышал тот разговор в гостиной. Ведь если сказанное Сепажем правда, значит, он действовал по приказу Ринель. Значит, она главный виновник всего этого? И её брат знает об этом, поэтому он и нанес барону смертельную рану, выставив его главным злодеем этой истории. Тут на пороге появилась Лукреция и пригласила всех в столовую. — Выходит, ваша тетушка и её свита уехали? — Фрост оглядел пустующие стулья. — К счастью, да, — Аллен усмехнулся. — Вся эта суета совсем не для тетушкиных нервов. Да и Микаэлла захотела держаться подальше от этой кровавой истории. Хотя, не знаю, насколько её хватит. — Вы все еще намерены жениться на ней? — встрял Оливер. — Увы, придется, если я хочу сохранить поместье на плаву, — Аллен пожал плечами. — Но если компенсация от продажи поместья Сепаж будет достаточной, то… — Хм, выходит вы и тут в плюсе? — алкоголь слегка затуманивал разум, и Оливер ощущал, как горит лицо. Ему надоело это лицемерие. — Получали часть денег со смерти женихов, а теперь вот и от главного виновника оторвали кусок, да вы просто… — Браун, — предостерегающе начал Фрост, но тут дверь распахнулась. В залу буквально вплыла Ринель, одетая в роскошное желтое платье. Оно не было тем самым, но очевидно, что она любила этот стиль. Светлые волосы были собраны в высокую прическу, украшенную позолоченными розами. Оливер и сам не заметил, что пялится слишком уж долго. За это время Ринель успела сделать книксен и занять место за столом. Когда брат пододвигал её стул, она бросила на него полный нежности взгляд, и Оливер встрепенулся. Даже в неброских траурных нарядах Ринель производила впечатление, но теперь она была просто ослепительна. Теперь он понимал, что испытывал безумный барон Сепаж. — Вы прекрасно выглядите, — заметил Фрост. — Траурные цвета были вам совсем не к лицу. — Благодарю, — Ринель улыбнулась, но не робко и грустно, как раньше, а открыто и счастливо. — Я так рада, что весь этот кошмар наконец-то закончился, и виновник всех бед нашелся. — Как вы себя чувствуете? — Оливер решил, что молчать дальше будет невежливо. — Куда лучше, спасибо вам, мистер Браун, — Ринель чуть наклонила голову. — Правда, я плохо сплю, однако все решаемо. Аллен от меня не отходит. С этими словами она бросила на брата еще один нежный взгляд, и он улыбнулся в ответ. Оливеру внезапно сделалось неловко, словно он был лишним в этой комнате. Но Фрост словно ничего не заметил, все его внимание было сосредоточено на Лукреции, которая подливала ему вино. Ужин прошел за светской беседой, в которой Рин принимала самое живое участие. Кажется, они с братом планировали снять в Лондоне квартирку и начать сезон осенних балов. — Вы ведь бываете на таких мероприятиях? — спросила она у Оливера, и тот пробурчал что-то неопределенное. Как третий сын лорда он был обязан посетить хотя бы несколько приемов за сезон. И в былые времена он бы с радостью составил ей компанию, но теперь его терзала тревога. Что если, рука, которую он будет целовать, обагрена кровью других мужчин? Что если, это очередная уловка и он, как и предостерегал Фрост, новый жених черной вдовы? Кроме того, к своему стыду, Оливер ощутил некое отторжение от нового образа Рин. Она несомненно притягивала взор, поражая своей красотой. Однако вместе с тем стала напоминать знакомых ему девушек-аристократок, за сверкающей оболочкой которых была одна лишь пустота. Сбросив траурный наряд, Рин преобразилась, но утратила ту странную ауру загадочности и хрупкости. Инстинктивное желание защищать сменилось иррациональным раздражением. И Ринель это заметила. — Оливер? — она подошла к нему после ужина, когда они переместились в гостиную. — Вам нездоровится? — Что? Нет-нет, — он поспешно отпил из своего бокала с вином. — Простите, я сегодня какой-то рассеянный. — Ничего удивительного, столько событий, — Рин аккуратно сложила ладони перед грудью. — Да и вы пострадали в тот вечер. Надеюсь, вы показались врачу? — А, нет, пока нет, — Оливер нервно улыбнулся. — Схожу, как только прибуду в Лондон. Не переживайте, прошу вас. — Но как же я могу не переживать, — она покачала головой. — Вы ведь мой добрый друг, вы рисковали собой, чтобы спасти меня. Я этого никогда не забуду. «Я тоже», — подумалось Оливеру, но он ничего не сказал. Некоторое время они говорили о квартирах в столице, куда лучше заселиться и какие места можно посетить в перерывах между приемами, и Оливер почти расслабился, но тут к ним подошел Аллен. — Рин, — прошептал он, осторожно коснувшись её руки. — Как ты? Не устала? — Нет, мы с Оливером разговариваем о квартирах в Лондоне и… — в следующий миг её щеки вспыхнули румянцем. Брат слегка приобнял её за талию, притягивая к себе. Оливер едва не поперхнулся своим вином. — Думаю, что тебе пока не следует думать об этом. До сентября много времени, — негромко произнес он, начисто игнорируя Оливера. — А до этого тебе нужно восстановить силы. — Да, ты прав, — лицо Ринель стало пунцовым. — Я… я, пожалуй, пойду к себе. Не сиди слишком уж долго, хорошо? — Само собой, — Аллен коснулся губами её волос. — Доброй ночи. — Доброй ночи, Оливер, — скороговоркой пролепетала Ринель и, слегка поклонившись, поспешила из комнаты. Фрост тоже куда-то испарился, так что в гостиной они остались вдвоем. — Еще вина, мистер Браун? — спросил Аллен, наливая себе. — Нет, благодарю, — холодно ответил Оливер. — Я не любитель выпить. — Похвально, — Шпигель криво улыбнулся. — Да и вино это, на мой взгляд, совсем не стоит того. — Это то самое? Из виноградников Сепажей? — Оливера внезапно замутило. — Да, мой отец закупил большую партию незадолго до своей смерти, — Аллен отпил из бокала. — Оно дозрело, но на вкус как вода с уксусом. Хотя, чего ждать от такого семейства? — Позвольте, — Оливер нахмурился. — Я слышал, что родители Доминика были порядочными людьми, скромными и добродетельными. — Как и большинство семей нашего общества, — пожал плечами Аллен. — Но это не мешает им быть разного рода извращенцами, завистниками и лжецами. Хотя, может, вы и правы, и этот безумец был паршивой овцой. Какая ирония, что от такого человека зависело будущее его рода. — Думается мне, что он о подобном не думал, — Оливер вздохнул. — Он был пленником собственной безумной любви. — Пленник любви… или желаний? — Аллен насмешливо скривил губы. — Как это жалко. — О да, я видел, — Оливер снова закусил удила. — Вы с такой легкостью вонзили в него клинок. Словно прирезали поросенка на ужин. Неужели вам доводилось делать подобное? — Резать поросенка? — Шпигель холодно улыбнулся. — Нет, мистер Браун, для этого есть слуги. Я даже охоту не слишком люблю, знаете ли. От вида крови мне становится дурно. — Что-то я не заметил этого в момент убийства Сепажа, — запальчиво отмел Оливер. — Вы были спокойны, можно сказать, торжественны. Неужели так сильно хотели отомстить этому безумцу за смерти женихов своей сестры? Смерти, которые она же и подстроила? — Кажется, вы перебрали, мистер Браун, — Аллен фальшиво улыбнулся. — Давайте я провожу вас до ком… — Руки! — Оливер сбросил его ладонь со своего плеча. Его трясло от отвращения и злости. — Фрост был прав, вы лицемер! Вы манипулируете всеми, кто вокруг вас! Держу пари, что и Ринель вы… Оливер замер, ощущая, как последний кусочек головоломки встал на место. — Вы… это были вы… — прошептал он, отступая на шаг к окну. — Вы переодевались в платье сестры и встречались с Сепажем! Вы велели ему убивать женихов! — Это полнейшая нелепица, — Шпигель покачал головой. — Вы просто подгоняете факты под вашу теорию. Сепаж действительно действовал моей сестре на нервы, несколько его откровенных писем стоили ей душевного здоровья. Потом я попросил почтальона переадресовывать их сразу же назад, не вскрывая. — Но они были вскрыты! Все письма были прочитаны! — Может быть, он сам вскрывал их, он ведь безумец, — Аллен раздраженно прикрыл глаза. — Послушайте, Браун, я знаю, что вы меня недолюбливаете, хотя и не понимаю почему. Но это просто смешно. Ваши обвинения беспочвенны, против меня никаких улик. — О том, что вы причастны к убийствам остальных женихов нет, но вы на моих глазах убили Сепажа. Вас в крови и с кинжалом видел и Фрост, и Ринель! Если я дам показания… — Как я уже сказал, — Аллен шагнул вперед, — я готов ответить за это убийство. Можете начать раскручивать это дело, но боюсь, что закон окажется на моей стороне. Я защищался. — Он всего лишь обнял вас! — Не только обнял, — Шпигель помрачнел. — Вы несомненно видели, что он еще сделал. И зашел бы дальше, если бы я не остановил его. Вам стоит быть благодарным, что тогда в комнате был я с кинжалом, а не моя напуганная сестра. Я ни за что бы не позволил, чтобы к ней снова применяли насилие. Оливер опустил голову. В ушах шумело — вино, вопреки заверениям Шпигеля, было чрезвычайно крепким. Его взгляд скользнул по витрине со столовыми приборами, и сердце пропустило удар — отсек для ножа пустовал. — Кинжал, — прошептал он и вновь взглянул на Шпигеля. — Вы взяли его в тот вечер, чтобы убить Сепажа! Вы знали, что он похитил Ринель и собирались избавиться от него, как от ненужного свидетеля. Должно быть, и нападение на меня спланировано вами? — Браун… — Отвечайте! — выпалил он. — Или я обвиню вас в преднамеренном убийстве и покушении на убийство! Даже если вы сможете доказать обратное, газеты ославят вас как убийцу! Что же тогда будет с вашей сестрой! Никто не захочет иметь с ней дел! Даже тетушка не сможет выдать её замуж за очередного похотливого старика. Голубые глаза Аллена вспыхнули ледяным огнем, и он стремительно шагнул к Оливеру. И тот понял, что его сейчас убьют. Взгляд Шпигеля был таким же, как в последние секунды Сепажа — безжалостным и ужасающе спокойным. Он положил ладонь на плечо Оливера и прошептал: — Вам следовало умереть еще тогда, в саду. Крик застрял у Брауна в горле, он был готов к кинжалу в грудь, но тут его сильно толкнули к окну. Он ударился спиной о стекло — оно пошло трещинами. — Убирайтесь из моего дома, Браун, — мрачно изрек Аллен. — И больше никогда не приближайтесь к моей сестре. Вы сами видели, что я могу сделать. Вы понимаете, что я за человек. После смерти Бренсона для меня не существует рамок и правил. Я все сделаю для того, чтобы моя сестра была счастлива. И если продолжите оттираться рядом, то я… — Убьете меня? — севшим голосом прошептал Оливер. — Вы всегда были сообразительны, — Аллен улыбнулся, но следующая фраза стерла улыбку с его лица. — Можете угрожать сколько угодно, — Браун отлепился от окна. — Но я выведу вас на чистую воду, чего бы мне это ни стоило. Я очищу доброе имя Ринель. Она жертва, которой вы пользовались ради своей выгоды. Вы и дальше намерены продавать её всем подряд, а потом убивать их? Если да, то я остановлю вас. И даже если нет, Ринель не следует быть рядом с человеком, чьи руки по локоть в крови! Она заслуживает лучшего будущего! — Надо же, — Шпигель слегка наклонил голову, внимательно рассматривая Оливера. — И это лучшее будущее — вы? — Быть может. — Нет, это исключено, — Аллен растянул губы в улыбке. — Я давал вам шанс, Оливер. В следующий миг он бросился вперед. Оливер попытался уклониться, но в результате они всего лишь с шумом рухнули на пол, сбив следом витрину с фамильным серебром. Звон битого стекла смешался с дребезгом вилок и ножей. Шпигель мертвой хваткой вцепился в горло Брауна, в левой ладони у него сверкнул острый осколок. В последний момент Оливер успел перехватить его руку, но острый край скользнул по касательной, рассекая бровь и кожу на виске до самого уха. Боль немного привела его в чувство, но тут на лицо упало несколько теплых капель — с пальцев Аллена стекала его собственная кровь. — Вы… безумец, — прохрипел Оливер, и в следующий миг за спиной Аллена выросла темная фигура. — Что вы творите, джентльмены?! — выкрикнул Фрост. Где-то на фоне кричала Лука, но Оливеру было уже все равно. Жуткая слабость накрыла его пуховым одеялом. — Браун! Браун, смотрите на меня! Не теряйте сознание! — прикрикнул Фрост и хорошенько встряхнул его. — Не оставляйте нас! Оливер слабо улыбнулся и в следующий миг закрыл глаза.