Раздели со мной свою боль

После захода солнца, на ночном небе вспыхивают яркие заезды, и слышно, как насекомые шуршат в траве —, возможно, светлячки или кузнечики. Небольшие мошки кружат вокруг тусклых уличных фонарей. Сильный ветер шевелит лепестки на деревьях, издавая громкий шум, похожий на звук ливневого дождя. Воздух был влажным, наверное потому, что поблизости был пляж. Сама атмосфера была тихой и безмятежной. Длинноволосый парень медленно шагал по тротуару, а недалеко от него находился сам пляж. Как только его ноги коснулись поверхности песка, он решил снять кроссовки, взял их в руки и двинулся дальше уже босыми ногами. Бомгю остановился на полпути и просто смотрел вдаль, на океан, который казался бескрайним. Миновал прилив, и волны бегут одна за другой, окутывая песчаный берег одеялом из морской пены. Стояла луна, и ее отражение падало на воду, но из-за волн оно было искаженным и мутным. Благодаря лунному освещению вода на поверхности сияла, образуя прозрачные блики. Постояв некоторое время, он развернулся и двинулся дальше в одном направлении. У самого пляжа находился отдельно стоящий гараж. Недалеко от него возвышалась высокая изогнутая пальма, на ветвях которой висел потрепанный гамак. По всей видимости, он висел там долгое время, а владелец совершенно забыл о нем. Сам гараж был старым, повсюду лежал слой ржавчины, а к металлическим стенам были приклеены всякие устаревшие плакаты и наклейки, с которых попросту исчезла краска. Сам гараж выглядел как заброшенный дом, с гниющими окнами и металлической дверью. Единственное, что делает его живым, — это то, что из окна светит тусклый свет, а внутри слышен звяканье металла. Бомгю постучался в дверь и терпеливо ждал, пока человек внутри откроет ему. Похоже, хозяин не спешил встречать гостя, и через минуту Бомгю снова постучался в дверь, только сильнее, и громко крикнул во весь голос: — Чхве Ёнджун, открывай, это полиция! Раздался щелчок множества замков, а затем дверь, наконец, приоткрылась наполовину, и за ней стоял высокий черноволосый парень в очках, который сурово сверлил взглядом Бомгю. Он был одет в белую свободную майку и джинсы, на плечах у него висело полотенце, а в руках он держал торцевой ключ. — Бомгю, я тебя сейчас тресну этим ключом, — буркнул Ёнджун и поднял руку, демонстрируя инструмент перед его глазами.— Чего так поздно гуляешь? — его взгляд упал на босые ноги Бомгю, и переносица нахмурилась,— и почему ты ходишь без обуви? Что если ты наступишь на что-нибудь и поранишься? — Старик, ты собираешься впустить меня? — Я только сегодня утром вышел из тюрьмы, это ты должны был встретить меня. А ты буквально приходишь ко мне без моего ведома и так нагло просишься войти. — Так впустишь или нет?— Бомгю прервал его снова, невинно моргая глазами, будто не улавливая сказанного другим парнем. Ёнджун просто тяжело вздохнул и драматично закатил глаза, затем просто развернулся и вошел внутрь, оставив дверь открытой. Приняв этот жест как подтверждение, Бомгю улыбнулся и с шагом уже направился вперед, готовый войти внутрь. Гараж есть гараж. Прямо у входа стоит серая машина, занимающая почти все пространство, оставляя лишь узкую щель между ней и стеной. Ёнджун ковыряет что-то под капотом авто, а Бомгю осторожно одевает кроссовки, избегая наступить на разбросанные инструменты. Ему не столько страшно пораниться, сколько опасно наступить на что-то из вещей Ёнджуна и получить за это пинок в зад. С трудом протиснувшись через щель, он плюхнулся на диван, подняв облако пыли по всей комнате, которую нельзя назвать иначе как «хата». — Ты приготовил лапшу?— спросил Бомгю, приподнимаясь, чтобы понюхать ароматичный запах специй. — Тебе не осталось,— перебил его старший, повернувшись к нему, — все потому, что ты не присматривал за моей малышкой. Взгляни на этот слой пыли, — он провел пальцем по бамперу, показывая ему уже грязный палец. — Я чистил ее каждую неделю,— заявил Бомгю. — Не обманывай, ты заходишь сюда только тогда, когда тебя выгоняют из дома,— перебил старший. Бомгю лишь щелкнул языком в ответ и снова уселся, перекрестив ноги. Он так и не поел с утра, за исключением зубной пасты и стакана воды. Живот урчал и болел, а во рту была сухость. «Чхве Ёнджун, тюрьма сделала тебя таким безжалостным»– подумал он. Ёнджун, стоявший перед ним, словно прочитал его мысли повернулся и мягко сказал: — В кастрюле осталась одна порция, ешь, пока не остынет. Глаза младшего заблестели, и в мгновение ока его не было уже на диване. Ёнджун лишь улыбнулся в ответ и развернулся к своей ласточке. ... — Твой старик опять за свое? — спросил Ёнджун, сидя напротив Бомгю за маленьким столиком.— Я о твоем переломе. — Пустяки,— сказал младший бесстрастно, жуя свою еду. — Выглядишь отвратительно. — И ты не в лучшем состоянии. Через мгновение они лишь тихо посмеялись. Бомгю был единственным другом, который остался верен Ёнджуну после его ареста. Их знакомство было случайным, и Бомгю оказался тем, кто оставался рядом в тяжелые времена, кому Ёнджун доверял свой дом и машину во время заключения. Бомгю никогда не спрашивал причины ограбления банка или мотивы Ёнджуна. Он был обычным другом, не слишком навязчивым и не слишком отдаляющимся. Ёнджун всегда считал, что Бомгю приходил сюда чисто для того, чтобы переночевать, уходя от семейных проблем, и никогда не задавался вопросом о том, почему они действительно дружат. Но найдется ли тот, кто придет в тюрьму, чтобы поддержать Ёнджуна и поинтересоваться его состоянием? Будет ли кто-то столь преданный, чтобы каждый день проверять гараж, чтобы никто не угнал машину? Будет ли Бомгю пересылать письма матери Ёнджуна, если ему было бы так безразлично? Маловероятно. Старший, выйдя из раздумий, почесал затылок и прикусил губу, задумчиво произнес: — Как она там, мама. Бомгю поднял голову, убрал челку с лица и ответил с набитым ртом: — Она в Сеуле, улетела к своей сестре. Я говорил тебе об этом. — Мама не знает, что меня выпустили. Честно, лучше бы она об этом не узнала. — Почему? Ёнджун тяжело вздохнул, снял очки, чтобы протереть переносицу двумя пальцами, и поднял покрасневшие глаза. — Мне стыдно смотреть ей в глаза,—прошептал старший. — Хён,— начал младший грустным тоном, — она волнуется за тебя и сильно по тебе скучает. Все мы скучали по тебе и терпеливо ждали твоего выхода из тюрьмы. И... — Даже Субин?— спросил старший дрожащим голосом, все еще глядя на него. Бомгю молча поставил свои палочки для еды на стол и опустил взгляд, избегая встречи с этими глазами. Старший издал смешок и прошептал: — Будет ли он скучать по мне после всего, что я сделал? — Хён... — Он ненавидит меня, и я заслужил эту ненависть,— произнес он безразличным тоном. Бомгю просто молча уставился на него, не найдя ответа. — Забудь,— сказал старший, поднимаясь, — ты моешь посуду. — Какого хрена?! — Потом ты уходишь к себе,—продолжил он спокойно, открывая холодильник чтобы взять от туда баночку газировки, — и без лишней драмы. — Ты беспощадный, Чхве Ёнджун! Старший лишь открыл баночку газировки с характерным "пшиком" и начал пить. Бомгю сверлил его взглядом, словно готов был сделать из этой банки взрывоопасное оружие. Ёнджун, выпив пару глотков, лишь посмотрел на него и ответил: — Сейчас кое-кто заглянет ко мне, так что прошу покинуть мою скромную обитель. — Это гараж, бро, — сказал Бомгю это таким серьезным лицом что старшему стало не по себе. Ёнджун сделал свой фирменный "side eye" и снова развернулся, только уже шел к двери. Открывая ее, он посмотрел на Бомгю с выражением лица, которое буквально говорит ему "убирайся". Младший конечно, разозлился, но не возражал, вернее, кто он такой, чтобы возражать, и сразу же вышел вперед, обходя машину. Подойдя ближе, Бомгю высунул язык и промчался мимо Ёнджуна, словно дитя у которого забрали любимую игрушку. Ёнджун, невозмутимо, наблюдал за этим представлением. Когда Бомгю уже уходил, Ёнджун благодарно произнес скромное «Спасибо», заставив младшего повернуться. Взгляд старшего был теплым и улыбка на его лице была словно солнечный луч в середине грозы, что заставило Бомгю замереть на мгновение. Младший, ошарашенный такой реакцией, лишь закрыл глаза, ухмыльнулся в ответ и отозвался: — Покедаво,— и развернулся понимая, что больше слов тут не нужно. Продолжение следует...