Копия

-Да как же так! Какого хуя, я уже сколько лет угробил на этот Одисс, а нихуя! Нихуя! - Мужчина уткнулся лицом в сложенные на барной стойке руки, в очередной раз выплакиваясь бармену о том, как же ему не везёт. - Я ведь так стараюсь! Шуваев сидел за барной стойкой, полусогнувшись, положив руки на стол и едва ли не положив туда голову для спокойного сна. Нос у него был красноватый, как и глаза и немного лоб. Сам он несильно дрожал, но иногда всё же шмыгал носом, в попытках не разреветься от несправедливости судьбы. -Ну-у-у, хайпанешь как-нибудь, ты ж столько вкладываешь. -Да одни дураки у всех на слуху! Этот, блять, как его там.... Моргенчлен, этот, зараза эдакая, такую хуяню несёт, а все его знают! Хуюзова эта, блять, Илюха ебаный... - Шуваев шмыгнул красным носом в очередной раз, унылым взглядом пожирая лицо бедного бармена - Я столько сил потратил на образ рокера-христианина! Сутками пишу тексты, и голос надрываю. Уж лучше б дураком родился, как они! И баб, и денег бы греб лопатой нахуй! А лучше - Ковшом! -Не говори так, Паш... - бармен осторожно потрепал пьяного по плечу - Ты... Нет, не ты... Общество стало тупым, вот и тупые песни слушают. -Да пошли они нахуй! - Шуваев в конце едва не плакал, и положил голову себе на руки, в надежде хоть немного успокоится. Внезапно дверь распахивается едва ли не с грохотом, и в помещение заваливается 35-летний пьяный мужчина с длиннынными, тёмными волосами и растительностью на лице. Ещё и в чёрной кожанке с цепью на брюках. Как только Паша услышал странные звуки, он повернул голову, и остолбенел: это его копия, как он подумал. Просто размером намного меньше, стрижка другая, да и телосложение не такое. Но этот человек у многих на слуху. Музыченко. Долбанутый усатый татуированный скрипач, который сначала пробился в топы Чартовы Дюжины на нашем радио, а потом пошёл в шоу бизнес, и сделал себе имя. Волосы распущенные, и длинные-доинные, как у Паши. Небритый, как Паша. И достаточно высокий, тоже как Паша. И зная пару песен Музыченко, он считал его полным дураком. Не было в его духе такие высказывания, тексты, да и подбор инструментов ему казался странным, хотя всё смотрелось гармонично. Не мог он понять скрипача. Рокер скрипит зубами от лютой внезапной ненависти к невинному Юре, случайно в ладони разбивает хрупкий стакан, и рывком оказывается в пару сантиметрах от него. Волосы растрепались, и то, как пряди легли в данный момент, очень пугали. Юра глупо улыбается, глядя на грозную тень перед собой, и пока что не до конца понимает, к чему это. -Гаденыш... Полностью меня скопировать хотел, да? Сначала усы, потом волосы длинные, и перестал брить бороду, сопляк? - Шуваев схватил скрипача за плечи, несильно сжав из-за слабости тела - Жалкая пародия, копия! Только вот, какого хуя ты столько всего добился, будучи дураком?! - Паша прикрикнул, грозно рыча и стараясь сконцетрировать пьяный взгляд на лбу Юры. -Э-э-э-эй, мужик, ну ты чего злой такой? Денег нет? Давай налью! - Музыченко дружески усмехнулся, стараясь отойти, но плечи держали слишком крепко. - Мужи-и-ик, ну хорош... Знаю, такие знаменитости как я редко ходят по таким заведениям, ну так давай же выпьем! -Знаменитости?! - пробормотал сквозь зубы Шуваев - Знаменитости?! Да какая ты знаменитость, шавка подзаборная! Я должен был стать знаменитым! А ты своровал у меня всё! Абсолютно всё! И ещё радуешься, тварь! - Шуваев толкнул его, подходя ближе, и готовясь взять за ворот кожанки и поднять над собой, но пару громил не дают это сделать: держат за плечи. Не сильно, но ощутимо. - Блять... -Мужик, ну ты чего? - уже напуганно начал скрипач - Хорош, ничего я тебе не делал... -Ничего, блять?! - Хук справа - и слава богу не в висок, а по макушке. В нетрезвом состоянии промахнулся, а то если бы вмазал чуть пониже: то всё. Либо сотрясение, либо смерть. И тут понеслось... Громилы схватили его за руки, отводили назад, а Шуваев что-то рычал спьяну, упирался ногами и мешал проходить узкие дверные проёмы, пытался пнуть или как-то ещё досадить случайно подвернувшемуся Музыченко, или крикнуть какую-нибудь очередную гадость. Юра обеспокоенно держал левой рукой место удара. Крови не было. Только туман и неприятная боль. Почему-то он решил как можно скорее уйти из этого места. -Иди проспись, папаша! -Я тебе не папаша, щенок! Удар коленом в живот - и рокер обессиленно падает к ограждению, и держится за больное место, тяжело дыша, и сдувая пряди волос. Охранники оставили его, и ушли на своё место. Павел не переставал молча лить слезы, лишь изредка шмыгая забитым носом, или тяжело вздыхая. Голова жутко гудела от выпитого алкоголя. Юра поспешно покидает заведение, и краем глаза замечает у забора лежащего Пашу. Он и не думал пнуть, убежать, он осторожно подошёл к нему, и присел на одну ногу. -Э-э-э-эй, мужи-и-ик, нормально всё? -Чего пришёл? Опять ржать надо мной будешь?! Пиздуй отсюда. - Глаза у Шуваева слипались от многих факторов, и он думал, что предаться сну прямо здесь - на улице. -Больно пнули? -Не твоё дело, свали, паскуда. - он не до конца понимает, почему с ним до сих пор так возятся. Особенно тот, которого Пага успел возненавидеть буквально за несколько секунд. -Да ну не огрызайся ты. - Юра был вообще непреклонен. Сколько бы его не пытались согнать, он всё же стоял на своем. - Давай до дома доведу, а то совсем хило выглядишь. -Да блять, ты чего привязался ко мне?! Делать нечего больше?! -Ха, действительно, нечего. Давай помогу встать, давай, держись. Ноги как, не болят? Музыченко всё же пересилил волю Шуваева, и уговорил его встать на ноги и облокотиться на себя. Паша говорил, куда сворачивать, и, как выяснилось, до его дома было совсем недалеко. -Кстати, мужик, зовут-то тебя как? Я Юра, рад знакомству. -Тебя даже не смущает, что я мог убить тебя одним ударом? Какой же ты дурак... Имя своё Паша не сказал. Когда увидел свой подъезд, то попросил оставить его в одиночестве. Дальше он в состоянии дойти до своей квартиры сам, и уснуть хотя бы не на улице. Шуваев грубо оттолкнул скрипача, и стал набирать код подъезда. Пальцы как назло не попадали по нужным цифрам, и постоянно вылетала ошибка. Как только удалось ввести злосчастный код, он услышал кое-что очень неожиданное. -Ты ведь Шуваев, да? Солист Оддиса? - Рокер не знал, что его может опознать такой человек. - У тебя голос такой, когда ты поёшь... классный, короче... - Юра добродушно посмеялся, смотря вслед пьяному Паше. -Да ты издеваешься надо мной, что ли?! Съеби нахуй отсюда, бесишь, блять! Шуваев захлопнул дверь подъезда и несколько секунд просто стоял, смотря на лестницу, а потом опять зарыдал. Причину назвать он сейчас не может. Просто очень сильно устал.