***
Холодная осенняя ночь. Время, когда большинство стран Европы спят или готовятся ко сну. 1:22 Рейх просыпается в холодном поту в своей комнате. Из окна бьёт лунный свет, создавая атмосферу страха и тёмной ночи. Он один. Один, наедине с кошмарами, которые временами мучают его на протяжении больше чем 70 лет после окончания войны. Иногда всплывают воспоминания штурма Берлина, последних часов существования Нацистской Германии, страха в глазах своих детей. Последнее больнее всего для немца. Больно осознавать, что тех отношений больше никогда не будет в его жизни. ГДР с ними больше не живёт, с Германией очень натянуто всё. Тот тихо ненавидит своего отца, а масло в огонь подливает ГИ. Старик не может смириться со вторым порожением Германского народа. В общем — милая семейка. Наверное, по настоящему любит Рейха только Пруссия, но он приезжает редко, ибо живёт в огромном особнике в лесу с Речью Посполитой, АИ и РИ. Ситуацию спасают только редкие встречи с ЯИ. Для нациста это словно отдушина. Он не может простить предательство КИ, а ЯИ постоянно с ним. «Завтра собрание» — мимолётно пронеслось в голове Рейха. Хоть он и не существует, на собрания ходить должен. Благо для умерших стран они раз в год и длятся месяц — сентябрь. По несколько раз в неделю. Сегодня ему приснился сон, где не было ничего из вышесказанного. Это пугало. События вспыхнули ярким пламенем в памяти, словно были вчера. Кабинет СССР. Наручники. Батарея. Кровь.***
Утро. 8:12 Германия заваривает себе кофе, ГИ читает газету. Третий медленно, почти бесшумно, спускается с лестницы. Он давно утратил былую мощь, да и весил он на несколько килограммов меньше положенного. Синяки под глазами прямо говорили о бессонной ночи. — Доброе утро. — вяло выжел из себя Рейх, наливая себе стакан воды. После он открыл холодильник, но не ради еды. Там лежали таблетки, которые прописал его личный психотерапевт. — Доброе утро, сегодня собрание, помнишь? — Младший немец налил себе кофе в белую кружку, сел за стол. — Трудно забыть… — нацист хотел было что-то сказать, но его перебил отец. — Я надеюсь ты не наденешь опять эти свои нацистские тряпки? Видеть тебя противно. — Надену. — сухо, почти без эмоций произнёс Третий, насыпая себе примерно 14 таблеток в руку. — Да, конечно, чего я ещё мог ожидать от такого, как ты! — ГИ нервно согнул газету пополам, положил её на стол, а сам встал. — Ты можешь подохнуть, если выпьешь сразу эти таблетки. — безтактно вмешался в разговор Веймарская республика, старший брат Рейха. — И что? Тебе же лучше будет если я сдохну поскорее. Да и терять нечего всё равно. — сказал нацистик, глотая все таблетки. — Да просто не хочется с твоим телом заморачиваться. Рейх встал из-за стола, и направился к лестнице. — Германия, мы сегодня вместе на собрание поедем? — с каплей надежды спросил Третий. — Не, сегодня не получиться, в следующий раз. — не отрывая взгляд от телефона, проговорил младший. Он и в прошлый раз так говорил, и в этот. Через несколько минут Рейх шёл по ещё тёплой улице в своей форме с фуражкой и думал, в какой момент воспитания всё пошло по пизде. Здание ООН гордо возвышается среди других домов. Там должны ненавидеть нациста, но его интеллект действительно пригодился в решение некоторых стратегических проблем. Внутри тепло и шумно. Он немного опоздал. В аудитории полно стран: Третья Французская Республика, ЯИ, КИ… И СССР***