«Главное — живой жизнью жить, а не по закоулкам памяти шарить.» © Фаина Раневская
***
Ледяной дождь безжалостно хлестал по лицу, забрызгивая защитные очки и мешая разглядеть маленький золотой мячик в сгущающихся сумерках; порывистый ветер так и норовил сбить уставших и промокших до нитки игроков с их мётел. Поздняя осень не радовала игроков в квиддич и болельщиков благоприятной для соревнований погодой, но тренировки пропускать было нельзя — только за последний месяц Талия Поттер получила целую сотню писем от бывшего капитана гриффиндорской команды Оливера Вуда. Вместо еды на завтрак, обед и ужин ведьма безукоризненно внимала советам бывшего коллеги, пока однажды у неё от раздражения, напряжения и бессонницы не задёргался глаз, после чего его каждое переданное совами письмо стало без всяких раздумий и сожалений бросаться в камин. Талия поднялась повыше и стала кружить над полем, высматривая золотистые резвые отблески снитча. Изредка до неё доносились сквозь дождь и ветер недовольные возгласы её подчинённых, желавших как можно скорее окунуться в горячие ванны и мягкие постели после тяжёлого учебного дня. Сегодняшний день по праву можно было назвать для факультета Гриффиндор несчастливым: профессора по зельеварению и защите от тёмных искусств задали заданий по горло, погода резко испортилась к вечеру, а завтра им предстояло играть против главных соперников во всех смыслах — факультетом Слизерин. Дрожащие от холода руки Поттер внезапно крепче ухватились за древко метлы. Стоило ведьме представить, как насмехается над ней злокозненный идиот со смазливым личиком и богатым папашей, так все суставы сводило от злости. Талии приходилось со скрипом зубов признавать, что Драко Малфой не был обделён талантами ловца, и это делало его опасным противником в завтрашней игре. А если учесть тот факт, что слизеринцы обожают прибегать к грязным трюкам… — Берегись! — закричала охотница Джинни Уизли, привлекая внимание капитана. Талия в последнюю секунду рванула в сторону, чтобы не поцеловаться с бешеным мячом — бладжером, — который пронёсся рядом с её лицом в каких-то жалких миллиметрах. «И вот так обычная тренировка превратилась в игру на выживание», — подумала про себя ведьма, помахав Джинни рукой в знак благодарности. В тот же миг она совершенно случайно заметила, как рядом с головой охотницы пронёсся подозрительный маленький предмет в золотистых отблесках. Поттер затаила дыхание. — Джинни, не двигайся! — вскрикнула Талия и направила метлу по направлению к охотнице. Время точно замедлило свой бег, когда она молнией пронеслась мимо подруги и вытянула руку, чтобы поймать долгожданный мячик. Снитч почувствовал, что его сейчас поймают, а потому резко ушёл вниз. Поттер цокнула языком и ушла в отвесное пике. Казалось, что ветер и дождь стали с ней единым целым, когда она гналась за злосчастным мячиком, но это чувство ведьме определённо нравилось — она чувствовала себя свободной от мирской суеты. Поттер вышла из пике с гордо поднятой головой и вытянутой перед собой рукой. Вскоре к ней подлетели участники сборной Гриффиндора со светящимися от надежды лицами, измождёнными и бледными от холода. Наверное, капитану следует принести своей команде не только комплименты, но и кружки горячего шоколада в башню факультета. — Вы все отлично постарались сегодня, — пытаясь перекричать завывания ветра, произнесла Талия. — Вы огромные молодцы! Завтра мы раз и навсегда выбьем ядовитые клыки из пасти этих змеюк. — Говорить такие вещи с милой улыбочкой после адской тренировки — незаконно, — пропыхтел Рон Уизли.***
Принятие горячей ванны после тренировки под дождём оказалось настоящим счастьем. Можно сказать, что Талия никогда так сильно не радовалась столь простым и обыденным вещам. Она целый битый час пролежала в тёплой воде, строя замки и снеговиков из пены с ароматом ванили и корицы — одна фигура до странности была похожа на профессора Дамблдора, высокого волшебника с огромной серебристой бородой, которую можно было заткнуть за пояс. Поттер вдруг вспомнила, что директор обещал позвать её для какого-то очень важного дела, но вестей от него так и не было получено, хотя прошла уже половина первого семестра. Ведьма грешным делом даже подумала, что он решил её игнорировать, как в прошлом году. — Да, это был страшный год, — вздохнула Талия, открывая флакончик с травяной настойкой и вдыхая приятный запах пряностей. На пятом курсе произошло много разной чертовщины: глупость министра магии, фактический захват Хогвартса противной жабой Амбридж и — самое страшное — смерть крёстного Сириуса Блэка, единственного человека, которого она считала своей опорой в мире, где каждый стремился её уничтожить. От вспыхнувших перед глазами жутких картин арки смерти и запрокидывающегося в неё под натиском заклинаний тела крёстного в переносице неприятно засаднило и пересохло в горле от волнения. Талия до сих пор вскакивала посреди ночи от преследующих её кошмаров и своими криками будила соседок, так что время от времени ей приходилось уходить ночевать в Выручай-комнату. Зачарованная комната располагалась на восьмом этаже и появлялась перед волшебником только в случае крайней необходимости. Когда Талия вышла из ванной комнаты, её уже поджидала у дверей встревоженная Гермиона Грейнджер. Её кудрявые каштановые волосы мягким плащом развивались при быстром шаге. — Ты чего восьмёрки крутишь, как пчела? — нахмурилась Поттер, поправляя пояс махрового халата. — Профессор Дамблдор прислал тебе письмо, — отчеканила Гермиона, передавая чуть смятую в руках бумагу подруге. — Он просит тебя сегодня прийти к нему в кабинет, чтобы обсудить какое-то очень важное дело. — Даже ста лет не прошло, как Дамблдор вызвал меня в свой кабинет, — Поттер закатила глаза и сложила руки на груди. — Только сегодня вспоминала его — и вот он лёгок на помине. Но какого чёрта он вызвал меня на ночь глядя?! Порой мне кажется, что зловещий тайный план директора состоит в том, чтобы довести меня до состояния острого желания выйти в окно или утопиться в Чёрном озере. — Не говори так, Талия! — испуганно ахнула Гермиона. — Может, он хочет рассказать тебе что-то о предстоящих планах министерства по борьбе с Тёмным лордом? В любом случае, пожалуйста, после встречи с ним расскажи нам с Роном обо всём. Мы обязательно поможем, как бы трудна задача ни была. Талия ничего не ответила. Она поднялась в комнату, переоделась в джинсы и рубашку и отправилась на встречу с директором. Звук небольших каблучков и шарканья подошв проносился по тёмным коридорам, погружённым в гнетущее молчание — ни дать ни взять плохое предзнаменование. Особенно дурным знаком стало неожиданное появление Пивза из-за двери кабинета профессора Слизнорта с чернильницей в руках. Своими маленькими противными глазками он сразу же заприметил Поттер, застывшую на месте в ожидании чёрных шуток полтергейста. Ведьма подумала, что Пивз сейчас начнёт горланить, призывая профессоров посмотреть на бессовестную нарушительницу школьных правил, но вместо этого он только зло ухмыльнулся, подлетел поближе и перевернул чернильницу прямиком на белоснежную рубашку Поттер. «Так гораздо лучше, чем если бы он начал орать на весь замок», — заключила Талия, с грустью осознав, что за одно мгновение её новая рубашка превратилась в половую тряпку и что она по глупости не захватила с собой волшебную палочку. Не дождавшись никакой реакции со стороны Талии, Пивз недовольно что-то пробормотал себе под нос и улетел. За пять лет и три месяца учёбы просто невозможно не привыкнуть к нападкам наглого полтергейста и выявить его слабости: Пивз терпеть не мог, когда на него не обращали внимания или игнорировали его жестокие шутки. Студентам приходилось тратить много сил и терпения, чтобы вывести полтергейста из себя и заставить его исчезнуть из поля зрения, хотя порой это стоило им болезненных синяков под одеждами. — Ну и катись отсюда, чучело летающее, — презрительно фыркнула Поттер вслед полтергейсту и пошла дальше. Пустынный восьмой этаж по неизвестной причине вызвал в груди ведьмы бурю крайне постылых эмоций. Наверное, всё потому, что она уже несколько раз посещала пристанище знаменитого волшебника и директора школы — и все те визиты носили исключительно негативный характер. «Да что ты будешь делать?!» — раздражённо подумала Талия и спряталась в тени рыцарских доспехов, вовремя заприметив вдалеке тощую фигурку профессора предсказаний. Сивилла Трелони шла по коридору и тасовала на ходу старую засаленную колоду карт. — Двойка пик — конфликт, — бормотала профессор, вытаращив глаза на карты. — Семерка пик — дурной знак. Десятка пик — вооружённое столкновение… милая прапрабабушка Кассандра! Грядёт что-то ужасное — и смерть скоро воцарится в стенах нашего замка. Притяжение времени и обещание… игры разума и разлом пространств… что-то просочится в эту реальность и погубит её… — профессор встрепенулась, развернулась и пошла в обратную сторону. — Нужно вернуться к себе, иначе молодой брюнет, враждебно настроенный по отношению к гадателю… Сивилла Трелони растворилась во мраке. Убедившись, что больше никто из профессоров не вознамерился гулять по пустым ночным коридорам, Талия перешла с шага на бег и скоро попала в небольшое ответвление коридора, ведущее к башне директора. Кабинет профессора Дамблдора располагался в директорской башне, представляющей собой систему из трёх малых башенок ступенчатой геометрии. Вход в башню охраняла говорящая горгулья, мордой напоминающая летучую мышь, только в семь раз крупнее. Она встрепенулась и вытаращила на ведьму пустые глазницы. — Кислотные леденцы, — произнесла заветные слова Поттер, и горгулья отпрыгнула в сторону. За крыльями вырезанного из камня существа стена разошлась, и показалась движущаяся винтовая лестница. Талия ступила на нее и начала плавно подниматься кругами к двери с медным молотком, которая вела в кабинет Дамблдора. Ведьма отчётливо помнила круглую, очень просторную комнату, полную разнообразных звуков, портретов прежних директоров и таинственных серебряных приборов на вращающихся столах. Поменялось ли что-нибудь в кабинете директора после её последнего визита в том злосчастном году? Талия постучала в дверь. — Войдите, — раздался приглушённый голос Дамблдора. Поттер схватилась за ручку двери и дёрнула её на себя, заставляя петли жалостливо заскрипеть. Директор сидел за своим столом в глубокой задумчивости, так что ведьма не сразу решилась вторгнуться в его личное пространство. Когда профессор заметил притаившуюся в уголке ученицу, он дружелюбно улыбнулся ей и жестом указал присесть на стул напротив него. Талия окинула взглядом чёрное пятно на руке директора, которое с начала года стало значительно больше и явно доставляло ему жуткий дискомфорт. — Вы в порядке, сэр? — невольно вырвалось из уст Талии. — Наблюдая за вами издалека, я пришла к неутешительному выводу, что с каждым днём вы всё больше увядаете, да и шепотки слизеринцев о благотворительных сборах на ваши похороны что-то не звучат слишком обнадеживающе. Что же касается студентов других факультетов, то они очень переживают за вас и боятся, что с вами произойдёт нечто ужасное. Очевидно, что после вашей смерти у Волдеморта окончательно развяжутся руки и он не преминет напасть на школу. Студенты опасаются возможного скорого нападения и предпочитают прятаться либо в тёмных углах библиотеки, либо в своих гостиных. Конечно, кроме слизеринцев, им-то терять нечего. — Вот, значит, какие настроения сейчас сотрясают стены замка, — тяжело вздохнул профессор. Его некогда блестящие голубые глаза померкли, как исчезают звёзды на предрассветном полотне неба или как гаснет надежда после долгой отчаянной борьбы, из которой нельзя выйти победителем. Осунувшееся лицо директора не на шутку взволновало Поттер. Дамблдор поднял уставшие глаза на застывшую в кресле ученицу. — В конце концов я позвал тебя не для того, чтобы обсуждать школьные сплетни, а для чего-то более… удивительного. Помнишь, как на четвёртом курсе ты стала невольной свидетельницей судебного приговора сторонникам Волдеморта? В этот раз тебе предстоит ещё раз окунуться в омут памяти, но уже с другой целью — изучить врага. По лицу ведьмы пробежала тень неуверенности. Она прекрасно знала, что одной из основных задач мракоборца является нахождение слабых сторон противника и его полное уничтожение, потому что сама собиралась после окончания школы работать в аврорате. Разве ей недостаточно просто знать, что Волдеморт — отбитый на всю голову придурок старческого возраста, который любит убивать, пытать и не чувствует ничего, кроме ненависти и злости по отношению к другим людям, мерлинову бороду к чертям подери?! «Дамблдор бы точно не стал меня звать к себе на ночь глядя без особых причин», — задумчиво прикусила губу Талия, складывая руки на груди. Стало быть, она поспешила с выводами… Дамблдор поднялся из-за стола, подошёл к небольшому шкафчику под сопящими портретами предыдущих директоров и поманил ученицу за собой. Одной рукой профессор отворил дверцы шкафа, и перед глазами ведьмы предстал неглубокий каменный сосуд, опоясанный по краю резными древними письменами и символами. От содержимого исходило яркое серебристое свечение, похожее на мягкий лунный свет. За два года омут памяти ничуть не изменился, разве что теперь постепенно приобретал в глазах Поттер титул раздражающей головной боли — разумеется, до злокозненного Драко Малфоя и профессора Снейпа ему было ещё очень далеко. Талия Поттер наблюдала, как профессор с трудом откупорил небольшой флакончик и вылил всё содержимое прямиком в белесые дымы омута памяти. — Сейчас мы с тобой отправимся на прогулку по аллее воспоминаний Боба Огдена, — протянул профессор Дамблдор и кинул мимолётный взгляд на ученицу, как будто внезапно поддался сомнениям. — Но самым необычным для тебя здесь является только моё разрешение на это путешествие. Талия скептически посмотрела на директора. — И кто же такой этот Боб Огден? — поинтересовалась Поттер, вставая рядом с директором у омута памяти. Белый дым так и манил притронуться к нему. — Бывший сотрудник группы обеспечения магического правопорядка, — поведал Дамблдор. — К счастью, я успел разыскать и убедить его доверить мне эти воспоминания прежде, чем он покинул этот мир. Сейчас мы с тобой будем сопровождать его при исполнении служебных обязанностей, пожалуйста, встань рядом и не отходи от меня далеко в пространстве воспоминаний, Талия, — директор махнул рукой в сторону артефакта. — После тебя. Поттер подчинилась. Она встала рядом с директором — плечом к плечу, — сделала глубокий вдох и окунула лицо в дымчатую серебристую субстанцию. Ведьма мгновенно ощутила, как пол ушёл из-под ног; она начала падать, падать и падать, пролетая сквозь расплескавшуюся океаном тьму, пока её ботинки не коснулись песка изъезженного тракта, а в глаза не ударил ослепительный солнечный свет. Не успела она поморщиться от яркого, подобного незабудке, неба, как между ней и дорожным указателем приземлился Дамблдор. Когда глаза Талии привыкли к свету, она увидела невысокого полненького человечка в очках с невероятно толстыми линзами, из-за которых его глазки казались крошечными, как у крота. Он читал надписи на деревянном указателе, торчавшем из колючих кустов ежевики слева от дороги. И всё это не говоря уже о том, что он был разодет в странные и плохо сочетающиеся друг с другом вещи, как это часто бывает, когда неопытные волшебники пытаются выдавать себя за маглов; в данном случае наряд составляли гетры и сюртук, надетый поверх полосатого трико. Боб Огден несколько секунд изучал табличку с направлениями дорог, цокнул языком и обречённо поплёлся по пустынной дороге — упустить его из виду было невозможно даже при большом желании. Поттер перевела взгляд на табличку и прочитала: «Грэйт-Хэнглтон, 5 миль» на одном указателе и «Литтл-Хэнглтон, 1 миля» — на другом. Дамблдор и Талия последовали за Бобом Огденом. Они долго шли вдоль живых изгородей под огромным голубым небом за толстенькой фигуркой, на удивление быстро сокращающей расстояние до заветной деревушки. Вскоре дорога повернула вправо и круто пошла под уклон, открывая вид на раскинувшуюся у подножий двух холмов равнину, на которой примостилось небольшое поселение. Вне всякого сомнения, это был Литтл-Хэнглтон. Огден затрусил рысцой вниз по склону, увлекая директора и ученицу за собой. Брови ведьмы удивлённо поползли на лоб, когда они прошли мимо поворота на деревню и свернули на узкий просёлок, который за кустами был почти незаметен. Вокруг просёлка росли старые корявые деревья, отбрасывающие на землю сплошные жуткие тени и странный холод — ни дать ни взять проход в потусторонний мир. Видимо, сотрудник министерства в своё время подумал о том же, потому что в одно мгновение в его руках оказалась волшебная палочка. Вскоре дорога вывела к рощице, на которой покоилось обветшалое неприметное строение, поросшее мхом и крапивой. Черепица уже давно осыпалась, местами через дырки проглядывали стропила, стёкла были забиты пылью и грязью. Талия бы непременно усомнилась, что кто-то вообще здесь живёт, однако небольшая струйка дыма или пара, проходящая через чуть приоткрытое оконце, говорила о своеобразной готовке — сильно пахло горелым. Огден неуверенно ступил в тень деревьев, скрывающих неказистый домик, как вдруг в его глаза бросилась прикованная гвоздем к двери мёртвая змея. — Вас сюда никто не звал, — послышался чей-то враждебный голос. В тот же миг с ветви одного из деревьев спрыгнул человек, одетый в лохмотья. У него были такие густые волосы, такие грязные, что не было никакой возможности определить их цвет. Во рту не хватало нескольких зубов. Маленькие темные глазки косили в разные стороны. Талия не могла осуждать Огдена за внезапное отступление на пару шагов назад и крепкое нежелание вести беседу со столь страшным человеком. — Э-э… доброе утро, сэр. Я прибыл из Министерства магии… — Вас сюда никто не звал, — повторил странный человек. — Простите, сэр, но я вас не понимаю, — испуганно промямлил министерский работник, вытаращив на собеседника глаза. Талия нахмурилась. По её мнению, собеседник Огдена выразился вполне себя ясно — надо быть совершенно глупым, чтобы этого не понять. — Ты, вероятно, понимаешь, о чём он говорит? — вдруг спросил у ученицы профессор, подталкивая её к несуразной мысли. Если учесть те два факта, что они сейчас пытаются выяснить слабые стороны Тёмного лорда и что к двери строения безжалостно прибита змея, то вывод становится вполне очевидным. — Змеиный язык… — задумчиво протянула Поттер. — Этот странный человек — родственник Волдеморта? — Полагаю, Волдеморт приходится ему племянником, — пожал плечами Дамблдор. Внимание Талии вдруг привлёк странный звук, похожий на удар по лицу. Поттер посмотрела на упавшего на землю Огдена, над которым возвышался с ножом в руках его чудаковатый собеседник. Огден с трудом поднялся с земли, с ужасом глядя на человека с ножом и пытаясь остановить рукавом сюртука вытекающую из носа жёлтую противную жижу. — Морфин! — раздражённый голос, казалось, жутким призраком пронёсся по рощице. Из дома, если его ещё можно было так называть, вышел пожилой человек. Он с безумной силой захлопнул за собой дверь, так что ведьма с министерским работником подпрыгнули на месте, с деревьев опали на ледяную землю несколько листьев, а прибитая гвоздем змея закачалась маятником. Вышедший человек ростом был ниже первого и сложен довольно странно. Очень широкие плечи и длинные руки в сочетании с блестящими карими глазами, жесткими короткими волосами и морщинистым лицом делали его похожим на старую, мощную обезьяну. — Из министерских псов, так? — хмыкнул старший человек, злобно скаля на незваного гостя зубы. — Это частное владение. Вы вломились без приглашения — и по праву получили по своей противной роже. Не стоит удивляться, что моему сыну пришлось защищаться. — Защищаться от чего, осмелюсь спросить? — прогундосил Огден, вынимая из кармана сюртука носовой платок и вытирая жидкость из-под носа. — Вы, я так понимаю, мистер Мракс? — От всякой разной дряни, которые суют свои длинные носы не в своё дело, и от маглов, — мистер Мракс повернулся к своему сыну и кивком головы указал ему на дверь. — Ступай в дом. Не спорь. Морфин недовольно поморщился, но всё же подчинился приказу отца, отданному на парселтанге. Пока сын Мракса-старшего тянул время своим уходом, Огден воспользовался мимолётной возможностью взмахнуть волшебной палочкой, чтобы вылечить нос, из которого до сих пор текла противная гнойная жижа. — Вы ведь чистокровный волшебник? — с вызовом поинтересовался Мракс-старший у министерского работника. — И видел я уже такие носы у нас в деревне. — Причём здесь статус моей крови? — холодно ответил Огден. — Клянусь мерлиновой бородой, что в гноящихся носах жителей виноват исключительно ваш сын, как и в утреннем инциденте. Я здесь по очень важному делу! Меня послали к вам по поводу серьезного нарушения магического правопорядка, которое было совершено здесь сегодня, рано утром… — Ладно, ладно! — внезапно повысил голос Мракс. — Заходите в дом, будь он проклят! В доме, как оказалось, были три крошечные комнаты. В две из них можно было пройти через главную комнату, служившую сразу и кухней, и гостиной. Талии невольно вспомнился чулан под лестницей, в котором она жила почти до одиннадцати лет, и в нём было значительно уютнее, чем в этой убогой постройке, скрытой от людских глаз. Особенно ужас наводили его жители: Морфин сидел в потрёпанном кресле у очага и вертел в толстых пальцах гадюку, нашёптывая на змеином языке: «Змейка, змейка, поиграем? Пошипим-ка вместе, а не то Морфин осерчает, на двери подвесит». В углу раздалось тихое шуршание. Талия вдруг заметила, что в комнате есть еще один человек — девушка в рваном сером платье точно такого же цвета, что и грязная каменная стена у нее за спиной. Она стояла рядом с закопченной до черноты печкой, на которой что-то кипело в горшке, и передвигала какие-то жалкие горшки и сковородки на полке. У нее были тусклые, безжизненные волосы и некрасивое бледное лицо с грубыми чертами. Глаза у нее, как и у брата, косили в разные стороны. Девушка выглядела чуточку почище, чем двое мужчин, но Поттер подумала, что никогда в жизни не видела у человека такого обреченного взгляда. Наверное, быть счастливым в подобной семье можно только при условии полного безумства. Как будто услышав мысли Талии, девушка посмотрела в её сторону, и на лице несчастной в одночасье появилось удивлённое выражение. Поттер попятилась назад. «Она смогла увидеть меня?!», — ужаснулась ведьма, не сводя глаз с сестры любителя прибивать змей к двери. Нет, поспешно покачала головой Талия, ей всего лишь показалось — девушка ведь на самом деле не могла увидеть её. Это абсолютно невозможно. — Это моя дочь, Меропа, — неохотно представил девушку Мракс Огдену на его вопросительный взгляд. На приветствие министерского работника Меропа Мракс ничего не ответила, только повернулась ко всем спиной и принялась продолжать передвигать горшки на полке. Талия заметила, что у девушки не то от напряжения, не то от страха дрожали руки — обессиленным пальцам чудом удавалось передвигать горшочки на жалкие миллиметры. Неожиданно очередной горшок, который передвигала Меропа, выскользнул из рук бедной девушки и с оглушительным звоном упал на пол. Меропа бросилась поднимать горшок. — Правильно, хватай прямо лапами с пола, как последнее магловское отродье! Зачем у тебя волшебная палочка, бестолочь неповоротливая? — ноздри Мракса-старшего раздувались от злости. От страха перед ним покрасневшая дочь вновь выронила горшок. Трясущейся рукой она вытащила из кармана волшебную палочку, направила на горшок и чуть слышно скороговоркой пролепетала заклинание, от которого горшок полетел через всю комнату, ударился в противоположную стену и раскололся надвое. Морфин разразился безумным смехом, а отец заверещал. — Почини его, дура безмозглая! Огден в растерянности смотрел на развернувшуюся картину. Он видел, как Меропа, проглатывая слёзы, бросилась к осколкам горшка. Она собрала осколки в одну кучку и осторожно поместила их на подол серого платья, прошла через всю комнату и выкинула их в ведро для отходов. Огден чувствовал, что Мракс-старший с трудом сдерживается, чтобы не кинутся на несчастную девушку, но вместо этого он решился отыграться на министерском псе, выливая свою ядовитую желчь через слова. — Твое счастье, что подвернулся добрый дядя из Министерства! Может, я и совсем тебя сбуду с рук, может, он не побрезгует женушкой из сквибов поганых… — Мистер Мракс, — обратился к хозяину семьи Боб Огден, доставая из-за пазухи маленький свиток пергамента и разворачивая его. — Морфин нарушил закон волшебного сообщества! Его вызывают в Министерство на слушание дела… — Это что, преступление — проучить зазнавшегося мелкого магла?! — взъерепенился Мракс-старший, угрожающе скрипя жёлтыми зубами. — И кто вы такой, чтобы куда-то вызывать моего сына? А может, вы думаете, что наша семья — какие-то помои на отшибе мира? — Огден отвернулся от летевшей в его лицо слюны изо рта разъярённого главы дома, а потом в замешательстве отпрыгнул назад, когда средний палец Мракса очутился у него прямо перед носом, демонстрируя чернильно-чёрный камень. — Видели? Знаете, что это такое? Знаете откуда? Несколько столетий хранилось в нашей семье, вот из какой древности мы ведем свой род, и все это время храним чистоту крови! На камне вырезан герб Певереллов! Знаете, сколько мне предлагали за эту вещицу? — Понятия не имею, — буркнул Огден, и тогда Мракс-старший разозлился пуще прежнего. Он бросился к Меропе и схватил её за горло — министерский работник не сразу понял, что он держал её за серебряную цепочку медальона, как домашнюю собачонку. — Видели? — злорадно протянул он. — Эта вещица досталась нам по наследству от самого Салазара Слизерина! — Всё это очень здорово, — промямлил Огден, с ужасом глядя, как Меропа отчаянно хватала воздух ртом. — Здорово, что вы бережёте память предков, но в любом случае ничего из этого не относится к делу о вашем сыне Морфине… — Морфин вновь разразился смехом, пока Меропа безвольной куклой болталась в руках отца и задыхалась. Красная полоса на шее несчастной стала кровоточить, и Огден взволнованно затараторил: — Очевидно, что наши разговоры ни к чему не приведут, по поведению вашего сына ясно, что он нисколько не раскаивается в своих поступках, однако он должен прибыть в Министерство по делу четырнадцатого сентября на слушание по обвинению в колдовстве, осуществленном в присутствии магла, с причинением ущерба и неудобств вышеупомянутому маглу… Мракс-старший сплюнул и недовольно засопел. Он резко отпустил цепочку медальона, и его собственная дочь с глухим стуком упала на пол — ей потребовалась пара секунд, чтобы прийти в себя и быстро ретироваться в самый тёмный угол убогой лачужки. — Небось уже успели подчистить рожу магловскому отродью да в его мозгах пошарить, — фыркнул глава семьи. Огден пропустил язвительное высказывание Мракса-старшего мимо ушей и зачитал: — Морфин осуществил по отношению к маглу наговор или заклинание, от которого тот покрылся крайне болезненной сыпью, — чётко проговорил министерский работник, и на его слова Морфин вновь отреагировал беспечным смехом с нотками безумия. — Ваш статус крови не играет значительной роли пред законом. Морфин поморщился. — Это вы уж лучше у моей сестрёнки спросите, — хмыкнул он, бросая на Меропу презрительный взгляд и кривя рот в злобной усмешке. — Всё заглядывается на это магловское отродье, по садам шарит, когда мимо на своей лошадке проезжает, пялится на него, как одержимая. А вот этой ночью-то… — Морфин заулыбался ещё сильнее, заметив отчаянные покачивания головой сестры с просьбой помолчать, и перешёл на змеиный язык: — Высунулась в окошко и поджидала, когда он мимо проедет. Братец не даст соврать, верно, сестричка? Меропа побледнела. — Высунулась в окошко посмотреть на магла? — хрипло повторил Мракс-старший. — Моя дочь, наследница великого рода Салазара Слизерина по прямой линии, заглядывалась на магловское отродье?! — Так я его достал, отец, — отмахнулся Морфин, самодовольно ухмыляясь. — Подловил этим утречком. Меропа, сестричка, понравился ли тебе этот магл, с головы до ног обсыпанный болезненной сыпью? — и разразился безумным смехом. Мракс-старший яростно взревел и бросился на дочь со словами об осквернительнице чистой крови, схватив её за горло морщинистыми пальцами. Талия испуганно ахнула, а Огден поспешно взмахнул волшебной палочкой — и глава семьи отлетел в сторону, налетел на стул шлёпнулся навзничь. Морфин страшно взревел, вскочил с кресла и кинулся на министерского работника, размахивая своим излюбленным кровавым ножом и беспорядочно кидаясь заклинаниями. Огден бросился наутёк, и Талия с Дамблдором поспешили за ним. Прикрывая голову руками, Огден выскочил на большую дорогу, по которой на своих лошадях ехала молодая пара. — Почему же твой отец не сможет снести эту чёртову лачужку? — спросила у очень красивого мужчины девушка на серой кобыле. — Порой мне кажется, что… подожди, там что, змея к двери прибита?! — Должно быть, этим сын промышляет — я тебе уже про него говорил, — ответил мужчина на прекрасном гнедом коне. — Не смотри туда, любимая! И после слова «любимая» из поросших высокой стеной кустов выскочил Огден, врезался в бок гнедого скакуна и повалился наземь. Молодая пара рассмеялась, глядя вслед убегающему рысью Огдену с развевающимися фалдами сюртука. Дамблдор схватил Талию за руку — и они вместе взмыли в темноту, а потом снова очутились в кабинете директора. Поттер подошла к креслу напротив стола и устало плюхнулась на него. Голова жутко болела и раскалывалась, точно кто-то вбивал гвоздь молотком в её череп, как это делал Морфин с несчастными змеями. Но всё же что-то не давало ей покоя… — Что же случилось потом с той бедной девушкой? — спросила Талия у профессора. — К счастью, она выжила, — кивнул Дамблдор, понимая волнение ученицы. — Огден трансгрессировал в Министерство и через пятнадцать минут вернулся с подкреплением. Морфин с отцом пытались оказать сопротивление, но их одолели, забрали из дома, и в конце концов они были осуждены Визенгамотом — в том же судебном зале, в котором и тебя министерство пыталось убрать с дороги, как причину беспорядков в волшебном мире. За Морфином уже числилось несколько нападений на маглов, его присудили к трем годам в Азкабане. Марволо, который ранил Огдена и еще других сотрудников Министерства, получил шесть месяцев. — Марволо… Марволо… — бормотала Талия. — Разве это не второе имя Волдеморта? — Верно, — вновь подтвердил Дамблдор. — Марволо приходится Волдеморту дедушкой, хотя они никогда друг друга не видели. Те люди, которых ты видела в воспоминаниях, являлись последними представителями старинного рода Мраксов. Всё это безумство, жестокость и неуравновешенность появились вследствие многочисленных родственных браков, а любовь к роскоши привела некогда богатый род к ужасной нищете и грязи. Если ты поняла, то Марволо был сильнее привязан к Морфину, чем к дочери Меропе. — Значит, Меропа — это мать Волдеморта? Но я не понимаю, как так получилось, что местный красавец-аристократ положил на неё глаз. Если только… — Конечно же, это мои предположения, — мягко перебил ученицу профессор, — но в этой истории имеет место быть применение любовного зелья — амортенции. Возможно, в один из жарких дней она подмешала приворотное зелье в стакан воды и позже передала его в руки Тома Реддла-старшего. Но как бы то ни было, через несколько месяцев они поженились, и жители деревни не могли понять, как такое могло произойти, тем более что отец Волдеморта встречался с красавицей Сесилией, которая ехала рядом с ним на серой кобыле. Но удивление Марволо после возвращения из Азкабана было гораздо сильнее — он-то думал, что дома его будет встречать преданная дочь с горячим обедом, но в итоге он получил только ещё больше запустевший дом и прощальную записку от Меропы. С тех пор он никогда не произносил имя дочери, даже когда находился на смертном одре. Талия задумчиво потёрла подбородок. Удивлённый взгляд Меропы вдруг возник в её памяти. — Так значит, они всё-таки поженились? — вопросила Поттер, пытаясь выкинуть из головы дурные мысли. — И у Меропы был от Тома Реддла-старшего ребёнок… но что случилось с Волдемортом после его рождения? — Отец бросил его мать до рождения сына, а мать умерла через час после родов, — ответил профессор Дамблдор. — Меропа из последних сил добралась до приюта, где потом остался жить до своего совершеннолетия Том Реддл-младший. Я так думаю, что в какой-то момент Меропа перестала опаивать отца своего ребёнка любовным зельем, искренне надеясь, что этот самый ребёнок станет связующим звеном в их семье. Однако Том Реддл после «открытия правды» сбежал от жены и вернулся домой в Литтл-Хэнглтон. Он всё время говорил, что его «обманули» и «завлекли», хотя, наверное, понимал, что находился под действием чар — его удерживало от этих слов лишь нежелание ещё больше усугублять свою репутацию, иначе бы его просто приняли за сумасшедшего. Полученная информация просто не укладывалась в голове Поттер. — Ну, думаю, на сегодня достаточно, — Дамблдор устало вздохнул. — Возвращайся в спальню и хорошенько отдохни, Талия, потому что все эти путешествия по закоулкам памяти сильно выматывают, а их будет довольно много. Кстати, я почистил твою прекрасную рубашку от чернил — полагаю, это проделки Пивза? Талия удивлённо посмотрела на чистую рубашку, на которой до недавнего времени красовалось противное чёрное пятно. Поттер дрожащим голосом поблагодарила профессора, вскочила с кресла и направилась в сторону выхода, как вдруг её взор привлекло золотое кольцо с чёрным камнем, лежащее между странных серебряных приборов. Именно такое кольцо красовалась на среднем пальце Марволо Мракса. Но что оно делает у профессора Дамблдора? — Сэр, — обратилась к директору ведьма, — это кольцо… когда оно у вас появилось? — Не так давно, — хрипло ответил Дамблдор. — Собственно говоря, за несколько дней до того, как я забрал тебя от дяди и тети и мы отправились к Слизнорту. — Это кольцо связано с тем, что сейчас происходит с вашей рукой? — А вот эту историю ты услышишь уже в другой раз, моя дорогая Талия, — лукаво улыбнулся профессор. — Спокойной ночи! Талия ничего не ответила и вернулась в спальню. Она очень долго пролежала без сна в одном глазу за бархатным алым пологом своей постели, обдумывая каждое сказанное директором и Огденом слово, но в итоге перед глазами всё так же нагло рисовалось испуганное бледное лицо дочери Мракса. Как бы ей ни было жалко эту ведьму как человека, она не могла простить её за бессовестное применение приворотного зелья и рождение её злейшего врага. Именно из-за ошибки одержимой любви на свет появился монстр, который разрушил тысячи судеб и жизней, а теперь грозит убить не только её, но и всех, кто дорог её сердцу. И даже если бы Меропа вдруг воскресла и принесла перед пострадавшими людьми искренние извинения за преступные деяния своего сына, навряд ли бы её кто-то простил — ещё ни одно слово не могло вернуть к жизни любимого человека. Талия тихо отодвинула балдахин, встала с кровати и подошла к окну. Тучи почти развеялись, открывая вид на грустную луну и чёрные воды озера. Поттер давно не наблюдала столь тихую и спокойную картину, да и жизнь её нельзя было назвать особенно спокойной. — Это лишь затишье перед бурей, — прошептала Талия, прикасаясь ладонью к морозным узорам на стекле.