Hole-in-one!

      Тело как камень.       Веки залило мёдом.       Сознание потонуло.       Мир вокруг обозначал себя только отзвуками снаружи обездвиженного тела. Глухим гулом до мозга доносились чужие разговоры: сначала тихо и едва различимо, потом бессвязные звуки начали образовываться в слова и предложения, но всё такие же смутные в своём значении. Что-то о черепе, что-то о состоянии, что-то о везении. Обрывки фраз медленно обретали целостность и смысл. Джереми начал различать голоса. И среди них пару раз проскакивал один болезненно знакомый.       За день до того, как Джереми очнулся.       Первый раз было темно и тихо: он сначала бы и не понял, что вообще проснулся, если бы не почувствовал резкую сухость в правой части лица: и странное тепло в левой. Тело всё также не слушалось владельца. Он мог лишь оглядывать палату взглядом единственного глаза. Его горло нервно втянуло воздух, издав сиплый вздох: поодаль от его постели стояли, сидели, лежали тёмные фигуры. В ушах застучал пульс: Джереми зажмурился. Зажмурился до того, как в комнату через тонкие шторы парадом тонких красных лучей проник рассвет. Ощутив ласковые касания солнца на своём веке, мужчина, наконец, смог повернуть голову в сторону и задремать на неизвестный срок.       Снова очнулся он от заботливых прикосновений женской руки и острой боли в левой руке. Джереми недовольно прошипел раньше, чем снова открыл глаз, что и вызвало у медсестры радостный возглас:       — Поздравляю с пробуждением, мистер Блэр! — с улыбкой воскликнула она. — Потерпите, пожалуйста, я должна сменить вам капельницу…       Джереми кивнул, наблюдая за тем, как молодая девушка копается в его левой руке, укутанной бинтами чуть выше запястья: он задержал дыхание, когда игла медленно въехала в его вену у локтя. Он попытался что-то сказать: и тут же запнулся о собственное обезвоживание, но нашёл в себе силы, чтоб произнести просьбу принести попить:       — Можно… стакан? — он тут же закашлялся. Резкая режущая боль прошлась по сухой глотке.       — Ах да, конечно, мистер Блэр! — завершив работу над капельницей, медсестра удалилась: и в течение минуты вернулась со стеклянным стаканом, в котором болталась белая пластиковая трубочка. Медсестра, поправив фартук, подвинула табурет поближе к лицу Джереми и поднесла к нему стакан. Он тут же без раздумий жадно присосался к трубочке. Прохладная вода приятно освежила обезвоженное горло.       — Как самочувствие, мистер Блэр? Вы провели в коме где-то пару дней уж точно, — спросила медсестра, как только мужчина закончил пить.       — Никакое… Я себя не чувствую. Тяжело. — Джереми ответил с тяжёлым вздохом, снова откинув голову на подушку. После стакана воды потихоньку начало проясняться и зрение: лампа на потолке обрела не только смутную серую квадратную форму, но и детали. Сквозь полупрозрачные шторы и крону дерева за окном по комнате скакали игривые дневные солнечные лучи.       — На боли не жалуетесь?       — Я пока не знаю, я своё тело плохо чувствую, — он снова прикрыл веко. Яркий дневной свет давил.       — Сегодня к вам придут гости, сможете их встретить, мистер Блэр? Если вам всё ещё хочется спать, я могу дать вам что-нибудь, в вашем состоянии это даже полезно, — медсестра поставила опустошённый стакан на тумбочку.       — Эээ… — Джереми задумался: какие ещё гости? Кто к нему намылился? Скорее всего, отец или мать. Кто ещё мог его посещать? Перебирая иные варианты в голове, мужчина либо не верил, либо не хотел верить в них. Непонятно, как только его родня так быстро добралась до Ледвилла. Если он сам конечно в Ледвилле. Но увидеть родных в такой момент было бы очень даже кстати. Поразмыслив ещё с несколько секунд, он кивнул в ответ на вопрос.       — Чудно! Ваши друзья Вас посетят через пару часов, я уверена, они будут просто счастливы знать, что Вы пришли в себя! — медсестра воскликнула с улыбкой. — Если я вам понадоблюсь — нажмите на кнопку на тумбочке. Я должна обойти других пациентов.       Тут же девушка лёгким шагом упорхала из палаты, закрыв за собой дверь, оставляя Джереми в тишине наедине со своими мыслями. Он посмотрел в окно: в стекло постукивали ветки. Снаружи выл ветер, нагоняя тучи.       Какие ещё друзья?

***

      —Дружище, здравствуй! — в палату резко ввалилась знакомая каштановая кудрявая макушка в розовой рубашке с белым халатом на плечах. В ушах Джереми снова застучал пульс, но он не нашёл в себе силы двинуться, только резко втянув в себя воздух. — Я так за тебя переживал, ты не представляешь…       Высокий мужчина подвинул к себе табуретку, плюхаясь на неё рядом слева от плеч своего друга, и тут же продолжил говорить, пока Джереми продолжал молча наблюдать за ним.       — Ну как ты? Когда проснулся? Мне никто не сказал, между прочим, что ты очнулся! Я бы мигом к тебе прилетел, друг мой! — проворковал Рик в своей мурчащей манере. — Ты чего вообще такой бледный? — спросил он, склонив голову в сторону: он провёл рукой по щетине Блэра. — Тебя совсем тут не лечили?       — Ты… Ты сначала объясни, какого хрена это всё было?! — Джереми хотел поднять голос: вышло не слишком хорошо. — Ты… Ты меня чуть не прикончил, уёбок!       Резкие слова заставили привычную улыбку сползти с лица Трагера. А ритм писка кардиометра предательски поднялся.       — Ох, Джереми… Я… —На несколько секунд воцарилась тишина, нарушаемая стуком веток в окно, которую прервал Блэр:       — Ну что?       — Я… Прости меня, пожалуйста. Я не знаю… — Ричард замялся, перемежая свою речь со вздохами. — Я не знаю даже, что на меня нашло… Знаешь, я так испугался после того, что я натворил. Нет… О нет, нет, нет. Я испугался того, что я наделал. — Мужчина аккуратно, почти невесомо взял левую ладонь Блэра в свои руки. — Мне тоже больно и… Противно. Мне очень жаль. — Он издал дрожащий вздох, опуская взгляд на свои руки.       Снова наступила неловкая пауза. Мужчина уставился в потолок, размышляя над чужим раскаянием. Трагер та ещё крыса. Джереми попытался установить зрительный контакт, пытаясь высмотреть во взгляде серых глаз игру: но встретившись с Риком глазами, засомневался в своих же подозрениях. Лишь слегка.       — И что прикажешь мне делать с этой информацией? — напряжение в голосе Блэра спало: его брови слегка сдвинулись к центру лба. — Нытьём глаз мне не вернёшь.       — А тут, друг мой, ответ весьма прост… — Рик машинально гладил его пальцы, заточенные в бинтах и гипсе. — Давай постараемся уладить это здесь. Я бы мог оплатить тебе всё, что необходимо, и дело с концом, но…       — У меня есть страховка, спасибо.       — Да-да-да, вот и я о чём. Давай оставим это… — Трагер слегка прокашлялся, понижая тон до заговорщического, и наклонился к подушке Блэра. — Давай это будет между нами. Если наша агентура… — он сделал многозначительный жест, указав большим пальцем руки за спину. — Вдруг про это пронюхает, то ни тебе, ни мне это в радость не будет. И в конце концов, я… — Рик на несколько секунд замолчал, не отпуская руки Джереми из захвата, и поднял глаза от его ладони. Пальцы Рика продолжали мягко проводить линии по ней. — Я правда прошу у тебя прощения.       Сквозь голоса снова прорвался стук ветвей за окном, ставший ещё более настойчивым вкупе с нарастающим ливнем. Небо угрожающе темнело и выглядело чёрным в контрасте с фарфорово-белой палатой. Где-то вдалеке мерцали белые вспышки. Люминесцентные лампы монотонно жужжали.       — Ладно. Я… Да. — То ли от телесного истощения, то ли от простого нежелания устраивать разборки, Блэр не желал спорить. Нехотя приняв масляные речи Ричарда, он смиренно кивнул как бы в подтверждение. — Только не подумай, что я купился.       — Конечно. — Рик усмехнулся, и чуть прижал большим пальцем по пальцам Джереми, заточенным в бинтах и гипсе.       — Скажи, у тебя болят пальцы?       Кардиометр снова подскочил.

***

      Дождь за окном постепенно стихал. Дверь палаты медленно скрипнула, выдернув Блэра из дрёмы.       — Кого там ещё принесло? — протяжно спросил он, поворачивая голову. В дверях замер Вейлон Парк, одетый в белый халат. Его русая макушка изрядно взмокла, а в руках он держал небольшую корзинку с фруктами. Всего было понемногу: несколько яблок да груш, апельсины, киви, немного персиков и нектаринов.       — Мистер Блэр, вы так быстро очнулись? Вот повезло Вам, — Вейлон непроизвольно улыбнулся, услышав признаки жизни от начальства.       Корзинка еле слышно приземлилась на тумбочке. Джереми измождённо вздохнул.       — Хорошая попытка, но у меня аллергия на цитрусы.       — Простите…