Чёрная сирень

По своим потребностям Сэм оставался человеком весьма скромным, и никакие ужины в особняке не могли это в нём изменить. Комната, которую он снимал преимущественно чтобы выспаться (не всё же время ему занимать раскладушку в Ярде), была обставлена очень просто. Всего-то мебели, что чугунная печка, труба которой выходила в правую створку окна, заколоченную досками вместо стекла, койка, умывальник и низкий комод, под настроение служивший столом. Ещё только ступив в комнату, Сэм почувствовал, что что-то не так: вещи были на своих местах, от окна всё так же сквозило, печь никто не топил, но что-то едва уловимое изменилось. Чуть поморгав, Сэм сообразил, что упустил из виду самое очевидное — человека, что затаился на кровати, с головой накрывшись одеялом. Да, конечно, то мог бы притаиться экстравагантный грабитель или какой-нибудь сумасшедший, мало ли их в Анк-Морпорке, однако чутье Сэма уже хорошо различало угрожающие ситуации, когда надо бить или бежать, и ситуации, когда можно спокойно отвернуться и начать раздеваться. Он прекрасно понимал, что опасности никакой не существует, и более того — знал, кто притаился под одеялом, — но лишь усмехнулся про себя и сделал вид, что ничего не заметил. Расстегнув рубашку и сложив её на комод, Сэм бросил ещё один быстрый взгляд в сторону кровати. — Я тебя вижу, — улыбнулся он перед тем как склониться к умывальнику. Ответа не последовало. Некто под одеялом притворялся, что не существует и, кажется, даже старался не дышать, пока Сэм приводил себя в порядок так старательно, что расплескал добрую треть воды на пол. Он как смог вымылся по пояс (что при такой конструкции умывальника всегда было непросто), а потом тщательно почистил зубы, просто чтобы испытать терпение невидимого некто. Тот продолжал изображать, что его тут нет, пока наконец Сэм не повернулся к кровати. — Нет, серьёзно, даже ты не сможешь сделать так, чтобы выглядело, что под одеялом никого нет, когда там кто-то есть. С едва слышным смешком Хэвлок откинул в сторону тонкое штопаное одеяло. Его чёрные волосы были взъерошены, пряди падали на лицо. Он, кажется, запыхался от духоты под одеялом и выглядел чуть заспанным, как будто задремал в ожидании, но внешне он оставался практически невозмутим. — Я сделал всё, что в моих силах. — Не думаю, что ты стал бы просить ключ у хозяйки. Окно? — Было даже не закрыто на крючок. Ты не боишься воров. Сэм лишь пожал плечами. Красть у него было нечего. Большую часть оружия и доспехи — пожалуй, самое дорогое его имущество, — он после смены оставлял под замком в Ярде. Хэвлок потянулся, и Сэм увидел его голое плечо. От мысли, что Хэвлок улёгся в его постель раздетым и ждал его вот так, у Сэма что-то дрогнуло в груди. Он не ожидал такого сюрприза и, возвращаясь со смены в предвечерних сумерках (в свой выходной он в очередной раз вызвался подменить констебля Дневной Стражи, которому позарез понадобилось отлучиться), рассчитывал разве что на возможность выспаться. А тут вдруг воплощение его возмутительно неприличных грёз явилось само, разлеглось на его же кровати и — более того — поманило его присоединиться. Конечно же Сэм поспешил послушаться и улегся рядом, обнимая Хэвлока со спины. Хэвлок явно ждал его тут очень долго, под одеялом оказалось настолько тепло и уютно, что Ваймс был в полушаге от того, чтобы поддаться искушению и попросту уснуть, двумя руками прижав к себе Хэвлока. Однако стоило ему лишь коснуться обнажённой спины Хэвлока, вдохнуть запах его кожи, как вместо желания спать осталось одно лишь желание, и Сэм завёлся моментально. Да и не то, чтобы обычно ему требовался долгий разгон: объятия, поцелуи, близость разгорячённого нагого тела — и у Сэма просто не оставалось шансов. Он был очарован, и дальше руки двигались как будто по собственной воле, не задействовав при этом разум: Сэм вцепился в Хэвлока с такой силой, что, должно быть, когда разожмет пальцы, на тонкой коже проступят красноватые следы. Тихий вздох нескрываемого удовольствия не оставил и тени сомнения, что именно на это Хэвлок рассчитывал, затевая этот неожиданный визит. — Вот ради чего всё это было, — ухмыльнулся Сэм, мягко целуя Хэвлока за ухом и совершенно дурея от прикосновения длинных, тяжёлых локонов к своему лицу. — Ты имеешь что-то против приятных сюрпризов?.. — Хэвлок прогнулся в пояснице, прижимаясь ягодицами к промежности Сэма и убеждаясь, что Сэм, разумеется, никоим образом не возражает. Ещё бы он стал протестовать! Ладонь Сэма мягко опустилась на плечо Хэвлока, после чего огладила предплечье, затем — талию, и наконец опустилась ещё ниже, лапая худые ягодицы прежде чем соскользнуть меж них. Широкие горячие пальцы прижались к входу в тело, от чего Хэвлок весь напрягся в предвкушении. Сэм сглотнул, почувствовав под пальцами масло. Этого он ожидал ещё меньше, чем визита, и от мысли о том, как, должно быть, Хэвлок заждался его, лежа на застиранных простынях и подготавливая себя к свиданию, у Сэма заныло в низу живота, а остатки терпения приблизились к уровню «опасно мало». Однако в таких вопросах спешку Сэм не любил и не позволял себе подобной грубости, так что он осторожно надавил, плавно проникая пальцами внутрь, пока что совсем неглубоко, чтобы ещё сильнее распалить, но не дать желаемой разрядки — и с губ Хэвлока сорвался негромкий стон. Сэм шикнул на него, напоминая, что сейчас совершенно нет необходимости будить весь дом, и не удержался от того, чтобы чуть поддразнить: — Столь ловкий взломщик чужих окон, оказывается, подготовился ко всем возможным вариантам развития событий! — О, я просто надеялся на лучшее, — выдохнул Хэвлок, подаваясь навстречу ласкающей его руке, и, стремясь получить ещё больше и ещё глубже, сильнее прогибаясь в спине. — Да и времени имелось в избытке. Возбуждение достигло такого пика, что стало почти болезненным — и кажется, не для одного только Сэма — Хэвлок охнул так тихо и сладко, что ждать дольше было бы уже преступлением, и Сэм на ощупь нашёл в верхнем ящике комода сонки и смазку. На этот раз, очарованный всей невозможностью ситуации — Хэвлок сам явился к нему и устроил вот такой сюрприз! — Сэм не хотел спешить, чтобы как можно более полно насладиться моментом, так что двигался медленно, глубокими толчками проникая в податливое, гибкое тело. Закрыв глаза, Хэвлок дышал приоткрытым ртом — в этом положении он не мог двигаться в привычном ему быстром темпе и ему оставалось только поддаться, подчиниться, позволить унести себя в забытье. Закинув руку за голову, он запустил пальцы в волосы Сэма, заставляя того склониться ниже и прижаться поцелуем к его плечу. От размеренных движений, от жара прижимавшегося к его спине тела, голова кружилась, дыхание становилось сбивчивым и неглубоким. Хэвлок совершенно утратил представление о времени и изнывал одновременно от превышающего все разумные пределы сладкого томления и от ощущения пика удовольствия, которое всё время маячило где-то рядом, но Сэм упорно отказывался дать ему всё и сразу. Сегодня ему нужно было всего-то чтобы его вдавили в подушки, заставили поднять зад — и в пару резких движений выбили весь дух, заставляя заходиться в громких стонах, однако Сэм проявил неожиданную нежную безжалостность, Хэвлок совершенно терял разум в этом изобилии медленных, нежных ласк и наконец, чувствуя, что ему осталось совсем немного, о боги, еще чуть-чуть, Хэвлок, немыслимым образом изогнувшись, потянулся к Сэму за поцелуем. Взгляд его был затуманен от возбуждения, он даже не очень видел Сэма как такового, вздрагивая в его объятиях. И как будто Сэм мог устоять перед искушением прильнуть к этим нежным губам. Одной рукой обхватив затылок Хэвлока, Сэм привлёк его ближе, заглушая его и без того едва слышные стоны короткими, влажными поцелуями, и чувствуя, как тот напрягается всё сильнее, по мере того, как удовольствие захлёстывает его. Еще несколько плавных, глубоких движений, и Хэвлок содрогнулся всем телом, отчаянно вжимаясь губами в губы Сэма, что в свою очередь подтолкнуло того к оргазму, ведь всё это было попросту слишком хорошо, чтобы сдерживаться хотя бы секундой дольше. *** В фонаре на комоде практически закончилось масло и от этого язычок пламени за стеклом дрожал и оставлял на стенах несуразно огромные тени. Сэм чуть потрепал Хэвлока за плечи. — Ты что же, спишь? — Тот улыбнулся, не открывая глаз: — Никак нет. — Ну тогда подвинься. У меня, знаешь ли, тоже есть сюрпризы, — оттолкнув Хэвлока, Сэм свесился с кровати, доставая из-под неё свёрток. — Держи. В ткань были завернуты миниатюрный арбалет и колчан с болтами. Хэвлок покрутил арбалет в руках, внимательно рассматривая. — Двухзарядный. Клатчской работы, — Сэм показал на витиеватое клеймо мастера, выжженное на рукояти. — И, если честно, это конфискат. Он практически ожидал, что это признание разочарует Хэвлока, потому что сам в минуты душевной слабости думал, что не следовало ему забирать оружие у грабителя, что попался ему на одном дежурстве, и тем более превращать его в подарок. Впрочем, потом эти угрызения совести таяли перед мыслью о том, что Хэвлок точно по-достоинству оценит работу иностранного оружейника, в отличие от недотёпы, что возомнил себя Ловким Ночным Разбойником. На самом деле Сэм планировал сохранить подарок до Страшдества, но выдал сюрприз при первой же возможности, просто не удержавшись от того, чтобы увидеть лицо Хэвлока, когда тот получит подарок, и реакция Хэвлока его не разочаровала. — Выглядит замечательно! — Хэвлок ласково погладил рукоять и, прищурившись, сделал вид, что прицеливается. К облегчению Сэма, его, кажется, нисколько не смущала природа происхождения полученного в подарок оружия. — И кто же имел несчастье тебе повстречаться? — Какой-то аристократический шкет. Начитался боги знают чего в семейной библиотеке и решил, что грабить людей — это очень интересное дело, раз предки так охотно этим занимались. На самом деле ему повезло: его встретил я, а не напоминаемые. — Парень хотя бы выжил?.. — подняв бровь, осведомился Хэвлок. — Но ему явно потом потребовалось постирать портки. Видел бы ты его. Краснел, потел и покрывался прыщами на глазах. Жалкое зрелище. Я конфисковал арбалет, взял слово больше не причинять людям неудобств да и отправил восвояси… — его прервал едва слышный шорох, сравнимый разве что со взмахом крыла, и в потолок один за другим вонзились два болта. Не дав Сэму опомниться, Хэвлок молниеносно перезарядил и выстрелил ещё дважды. — Не надо! — запротестовал Сэм, подскакивая и отбирая у Хэвлока арбалет. — Хозяйка же мне голову снесёт потом! Если ты собираешься бесчинствовать, давай лучше это делать не у меня дома! Хэвлок выпрямился в постели и, откинув за спину волосы жестом столь изящным, что Сэм на мгновение утратил дар речи, бросил на Сэма озорной взгляд через плечо. — Тогда может быть прогуляемся по крышам?.. *** Ещё до наступления ночи первый лёгкий снег усыпал крыши и подоконники, и теперь небо казалось немного светлее. В кои-то веки Сэм действительно видел, куда наступает, хотя он по-прежнему не так хорошо ориентировался в путях, что пролегали по крышам, и не сразу сообразил, куда его привёл Хэвлок. Только мостовая под ногами — овальный мелкий гравий — подсказала, где именно они сейчас находятся. Когда Сэм наконец медленно и неуклюже слез с водосточной трубы, Хэвлок стоял посреди безлюдной, тёмной улицы и смотрел на то, что некогда было домом. От здания осталась груда припорошенных снегом развалин, из которой точно переломанные кости великана торчали балки. Ещё немного и шустрые жители Анк-Морпорка растащат все обломки. Надо же чем-то чинить собственные стены, да и печку топить. И казалось бы то была не самая редкая картина в Анк-Морпорке. Некоторые дома становились уже просто слишком ветхими, чтобы стоять и дальше. Только вот этот дом… ведь на его чердаке находилось Убежище. Там всё и началось. Воспоминания потянули Хэвлока в пугающую чёрную бездну, и он, тот, кто обычно так хорошо держал себя в руках, ощутил себя неожиданно беспомощным перед этой пропастью. Кажется, проклятье тётушки в полной мере настигло его только спустя неделю после провала Славной Революции. Когда первый шок от потери чуть утих, особую боль стали причинять беспрестанные мысли о том, что он не успел, не помог, не спас, помноженные на острое чувство полного одиночества. Нести эту ношу одному оказалось так мучительно тяжело, что Хэвлок поймал себя на желании разделить это хоть с кем-то, кто понял бы его. На младшего констебля он обратил внимание ещё когда тот ходил следом за Килем точно приблудившийся щенок. Хотя, конечно, назвать его щенком было бы оскорблением. Если уж на то пошло, он был молодой дворнягой: наглый и по-своему смекалистый, уже получивший от жизни по первое число, но не растерявший изрядной толики юношеской самонадеянности и наивности. Хэвлок помнил, как следил за Ваймсом, как приметил, что тот нашёл себе Убежище, и одним вечером набрался решимости перебраться на крышу этого дома, а потом скользнуть в слуховое окно фронтона. Просто чтобы убедиться, что он не один. Что в этом бездонном омуте скорби есть кто-то ещё. Он не ожидал, что найдет куда большее, чем просто успокоение… а теперь лежащие перед ним чёрные, грязные руины, словно воскрешали в памяти всё то отчаяние, весь тот ужас беспредельного одиночества, что охватывал его в последние дни того проклятого мая. — Снесли недели две назад. Думал, ты знаешь. — Сэм подошел так тихо, что Хэвлок не заметил его и почти что вздрогнул от изумления. — Даже удивительно, что дом простоял так долго. Говорят, его не трогали, потому что там жили призраки. — Видимо, я это упустил… — почти робко отозвался Хэвлок. Выражение его лица стало непривычно растерянным, он резко прижал ладонь к груди, как будто силился удержать нечто ускользающее, и Сэм практически испугался. Хэвлок словно проваливался в бездну кошмара и паники, превращался в того испуганного ученика гильдии убийц, который не успел, не помог, не спас — и Сэм не мог удержать его от этого падения в пустоту… Растерявшись, не зная, что делать с этой захлестнувшей Хэвлока паникой, Сэм чуть толкнул его плечом: — Идём отсюда. Здесь нам делать нечего, — однако тот не шелохнулся. Возможно, он сам поразился тому, как остро отреагировал на увиденное, но пока не находил в себе сил преодолеть жуткое помрачение рассудка, что парализовало его, сковав по рукам и ногам. Оставив Хэвлока созерцать руины и дальше, Сэм набрал в горсть ломкий первый снег. Снежок угодил Хэвлоку ровно промеж лопаток. И это наконец-то разрушило зловещие чары развалин. Пелена растерянности исчезла с глаз, Хэвлок молниеносно слепил снежок и попал Сэму в плечо, окатив того снежным крошевом. Перестрелка снежками, которая в Тенях традиционно использовалась детскими шайками для выяснения отношений в холодное время года, сейчас помогла забыться лучше любых задушевных разговоров, в которых Сэм всё равно оставался профаном. Когда ты пытаешься одновременно увернуться и швырнуть сопернику снежок в самое незащищённое место, в голове не остаётся особо места для тяжелых дум. Город притворялся спящим, страшась неназываемых, и никто не видел их, двух дураков, у которых нашлось достаточно безрассудства, чтобы играть в снежки во время комендантского часа. Взмокшие и запыхавшиеся с покрасневшими от холода щеками, они остановились только когда замерзшие руки начало сводить. Теперь глаза Хэвлока блестели не от оглушающей паники, а от азарта. Сэм не мог увидеть выражение собственного лица, но чувствовал, что щеки болят от улыбки. Потом они, крадучись, добрались до барбикана и с его высоты молча рассматривали мозаику белых пятен свежего снега и чёрных зданий, над которыми нависало мутное осеннее небо. Слабый ветер трепал выбившиеся из-под капюшона волосы Хэвлока. Сэм придвинулся ближе и осторожно обнял его со спины. *** К слову, несколькими днями позже Сэму всё-таки пришлось выслушать от хозяйки дома длинную лекцию на тему «вы хоть и стражник, но, я думала, приличный молодой человек, а приличные молодые люди не таскают оружие домой! И вы только поглядите на потолок — огромные дыры! При первой же оттепели и вовсе потоп будет!». Во избежание дальнейших претензий Сэм заделал оставленные болтами следы и заново проконопатил все швы меж досками потолка, надеясь, что под впечатлением от такого усердия хозяйка всё-таки не заметит дыр от болтов в наличнике окна.