Жизнь пополам

Мы вымокли до самого белья, поэтому пришлось просто собрать всю одежду и загрузить в аппарат. Необходимости в сушке не возникло только у непромокаемых вещей — моей куртки и рюкзака Лу. Поэтому, надев другие джинсы, я взял эти самые вещи и вернулся в гостиную. Девушка, уже надевшая мою рубашку, стояла у окна. Обернувшись на стук двери, она пояснила: — Хороший вид. Я мысленно с ней согласился, имея в виду вовсе не пейзаж. Лу выглядела великолепно. Мокрые волосы закрутились кудряшками и рассыпались по плечам, рубашка едва прикрывала бёдра, а осознание того факта, что под ней ничего не было, путало мысли. Положив куртку и рюкзак на диван, я подошёл, обхватил свою девушку за талию и выдохнул ей в губы: — С тобой этот вид кажется ещё лучше! — Льстец! — рассмеялась она, обняв меня за шею. Я заглянул псионичке в глаза и заявил: — Клятвенно заверяю, что говорю только правду и ничего, кроме правды! Молча, Лу приподнялась на мыски и поцеловала меня в губы. Мы крепче прильнули друг к другу, и я почувствовал, что снова возбуждаюсь. Крэп, никогда не думал, что девушка в моей рубашке будет так на меня действовать! И, что самое потрясающее, она тоже начала заводиться, быстро углубляя поцелуй. Наши тела как будто загорелись. На мне не было верха, поэтому я мог острее ощущать любимую девушку. Мои руки опустились ниже, к бёдрам Лу, а оттуда — под рубашку. — Ты не включала камеры обратно? — выдохнул я, прервав на мгновение поцелуй. Псионичка посмотрела на меня затуманенным взглядом и отрицательно покачала головой. — Это хорошо, — улыбнулся я. — Не придётся выключать заново. Иди ко мне! С этими словами, я снова поцеловал её сразу глубоким и требовательным поцелуем. Наши чувства почти осязаемо воспламенились. Я сам не заметил, как закинул ножки своей девушки себе на бёдра и понёс её в сторону спальни. При этом мы продолжали неистово целоваться. Разгоревшаяся страсть была такой сильной, что обстановка квартиры полностью вылетела у меня из головы. Примерно на середине пути я ударился ногой о кресло. На мгновение пришлось прервать поцелуй. Я выругался, а Лу встревоженно посмотрела мне в глаза, нежно погладив по щеке. Уже одно это заставило моё сердце забиться чаще. А девушка ещё и ласково спросила: — Больно? У меня перехватило дыхание. Единый, эта прекрасная псионичка с каждой минутой всё сильнее меня потрясала! Я был готов свести землю с небом ради одной только её улыбки. А она так любила меня и заботилась обо мне, что это просто окрыляло. Лу была дерзкой, сильной и даже грубоватой. Но в то же время она могла быть доброй, нежной, самоотверженной и заботливой. Её душа была так глубока, что, казалось, я мог в ней утонуть. При этом мне и в голову не приходило сопротивляться. Я был готов вечно утопать в омуте под названием Лу Рид. Моя любимая, моя единственная, моё счастье и моя жизнь! — Даже сломай я ногу, — выдохнул я, — это не остановило бы меня сейчас! Наши губы снова встретились, и я шагнул дальше. Наконец, мы упали на кровать, но там Лу внезапно забралась на меня сверху и спросила: — Позволишь кое-что попробовать? Я никогда раньше этого не делала, но с тобой… — Конечно, — мягко прервал её я. — Ты можешь делать со мной всё, что захочешь. Я весь твой. Девушка радостно улыбнулась и снова поцеловала меня в губы. Но я даже ответить толком не успел — она скользнула поцелуями вниз, к моей шее. Мне оставалось лишь с интересом наблюдать за тем, как псионичка проводит губами и языком ещё ниже, по моей груди, по кубикам пресса, подбираясь к самому поясу джинсов. Всё это вызывало море удовольствия и возбуждало меня невероятно. А еще я знал, что Лу собиралась сделать, — её эмоции об этом буквально кричали. Знал, но и не думал останавливать. Это желание было абсолютно искренним, пропитанным любовью, заботой и стремлением доставить мне удовольствие. Поэтому, когда Лу стала стаскивать с меня джинсы, я лишь помог ей. А потом за ними последовали и боксеры. Лу неуверенно коснулась рукой моего возбуждённого члена, и очень скоро он оказался у неё во рту. Я застонал. О, это было потрясающе! Горячий ротик моей девушки ласкал головку, а рукой она скользила по тому участку органа, который не помещался. Я содрогался от удовольствия и чувствовал, как Лу от этого возбуждалась сама. Наконец, в один момент я понял, что долго не продержусь, поэтому воскликнул: — Всё, Лу! Остановись! Прошу! Девушка быстро поняла и подползла обратно, к моему лицу. Я снова поцеловал её в губы. Многие говорили, что это должно было быть противно. Только я чувствовал лишь знакомый и родной вкус поцелуя моей любимой псионички. Ничего лишнего. Мы перевернулись, и это позволило мне тоже начать расстёгивать пуговицы на рубашке, в которую всё ещё была одета Лу. При этом поцелуями я опустился ниже, провёл губами по шее девушки и стал целовать те участки кожи, которые открывались. Впрочем, обнажив её грудь, я всё же задержался, чтобы провести дорожку нежных поцелуев от одного соска к другому, а сами соски обвести языком. Псионичка выгнулась и воскликнула: — Кей! Только не останавливайся! — Ни за что! — выдохнул я в перерывах между поцелуями. Затем, мои губы скользнули еще ниже. Расстегнув последние пуговицы рубашки, я лизнул пупок своей девушки и приблизился к её промежности. Мне не нужно было спрашивать разрешения — оно читалось в эмоциях Лу. Поэтому я тут же припал ртом к самой чувствительной точке и с удовольствием ощутил, какое наслаждение это ей доставляло. Стон псионички тоже прозвучал для меня прекрасной музыкой. Я продолжал эти ласки до тех пор, пока не почувствовал, что мы оба дошли до крайней степени возбуждения. Рубашка полетела в сторону, а мы снова переплелись руками и ногами. Я медленно и осторожно скользнул внутрь. — А-ах! — одновременно застонали мы и начали двигаться. Нам не составило труда поймать общий ритм и подстроиться друг под друга. Единый, это было прекрасно! Просто удивительно, как люди могли так подходить друг другу. Мы с Лу были в идеальном симбиозе. Казалось, один точно знал, что через секунду сделает второй, и наоборот. Наше дыхание смешалось, даже сердца, похоже, бились в унисон. Разрядка тоже настигла в одно время. Мы вместе задрожали, а потом закричали. Наши тела изогнулись и замерли, переплетясь. Я зарылся лицом во влажные волосы своей девушки, пытаясь отдышаться, а она уткнулась мне в шею. Наконец, я сумел восстановить дыхание и, всё еще оставаясь глубоко внутри, нежно поцеловал псионичку, а потом прошептал ей в губы: — Я люблю тебя! — Я тоже тебя люблю, Кей! — на выдохе ответила она и ещё крепче обхватила меня за шею. Мы снова перевернулись и устроились поудобнее, прижавшись друг к другу. Я укрыл нас одеялом и сказал: — Спорим, Гектор сейчас костерит нас последними словами? Хотя Приор, наверное, уже объяснил, что к чему. — Это в том случае, если Баретти реально к начальнику за разъяснениями пошёл, — заметила моя девушка. — Судя по тому, что я слышала во время вашего утреннего диалога, он о таких вещах спрашивать просто не рискнёт. Я живо представил, как этот уверенный в себе, но немного наивный мужчина, отчаянно краснея, спрашивает у Мартена, давал ли тот разрешение на наш с Лу роман, и расхохотался. — Перед Даниэль только неудобно, — призналась моя девушка. — Она-то, вообще, не знала о… нас. Вспомнив об этой девице и вчерашнем разговоре с ней, я мигом посерьёзнел и мягко ответил: — Ну, она уже знает. Приор говорил со мной о тебе в её присутствии, и выглядело это так, что его помощнице ничего не стоило сложить два и два. А ещё, Лу, тебе следует быть с ней поосторожнее. Вчера, пока я ждал новостей о вас с Жонсьером, Даниэль решила немного поболтать. И из этого разговора мне кое-что стало известно. — Например? — удивилась моя девушка, приподнявшись на локте. — Например, то, что она, оказывается, псиоников ни во что не ставит. Ещё и думает, что это нормально. — Ничего себе! — охнула телекинетичка. — Тогда почему со мной она поддерживала нормальные отношения? Мне даже казалось, что мы… подружились. Я чувствовал, что Лу было неприятно думать о Даниэль плохо. Но тот факт, что она поверила мне без колебаний, тронул до глубины сердца. Я притянул возлюбленную к себе ближе и пояснил: — Мне тоже так казалось. Но, как выяснилось, понятия дружбы в лексиконе этой девицы просто нет. Говорила мне что-то про жениха, которого застукала со своей лучшей подругой за неделю до свадьбы. Полагаю, после этого она перестала верить в дружбу. А с тобой общалась, наверное, потому что хотела ко мне через тебя подобраться. От Лу полыхнуло ревностью. Мысль о том, что я был интересен Даниэль, ей явно не понравилась, что, впрочем, неудивительно. — Что значит — «подобраться к тебе через меня»?! — медленно и по слогам спросила моя девушка. Я успокаивающе погладил её по волосам и ответил: — Ну, вчера Даниэль стала делать мне недвусмысленные намёки. Не поверишь, но у неё даже хватило наглости положить руку мне на колено! Я чуть с дивана не свалился. Наверное, даже без пси мне бы удалось распознать то, как эти слова рассердили Лу. Но скрывать мне было нечего, поэтому я быстро добавил: — Не переживай, мне удалось объяснить ей, что у меня есть девушка, изменять которой я не могу и не хочу. Тут как раз и Приор вышел. Надо признать, он очень помог. Наверное, без него я бы куда дольше отделывался от наглой девчонки. Представляешь, она сперва решила, что я гей! Вот уж, чьей самоуверенности остаётся только позавидовать, правда? Лу понемногу успокаивалась в моих руках. Возможно, рассказ о домогательствах Даниэль был лишним, и мне бы стоило сохранить его в секрете. Только я не хотел ничего от своей девушки скрывать. В конце концов, она рассказала мне о самом страшном событии в своей жизни. Нет, никаких секретов друг от друга у нас не будет! — Наверное, Даниэль просто не с чем сравнивать, — заметила псионичка, когда её ревность окончательно улеглась. — Если жених, действительно, изменил ей, вероятно, теперь она думает, что все мужчины такие же. — Возможно, — согласился я, потянувшись к губам Лу. — В любом случае, нашей коллеге придётся найти другой объект интереса. Мне, кроме тебя, никто не нужен. С этими словами, я снова поцеловал возлюбленную, окончательно поставив в разговоре точку. Мы оба понимали, что всё равно будем ревновать друг друга. Но нас удивительным образом это устраивало.