Жизнь пополам

После этого мы уселись на диван в гостиной. По телевизору как раз шел старый доштормовой фильм. Я принес пакет со сладостями, которые мы купили в кондитерской, и поставил перед Лу на столик пирожные, заявив: — Съешь, иначе Йонас прикончит нас обоих. Моя девушка рассмеялась, но послушно взялась за ложку. Я заметил, как осторожно и с удивлением она пробует лакомство, поэтому спросил: — Ты редко ешь сладкое, да? — Когда была маленькой, отец иногда приносил мне конфеты и шоколадки, — пояснила псионичка. — Потом, после его смерти, такой возможности уже не было. К тому же, Тайлеру бы и в голову не пришло кормить меня сладостями. При упоминании отчима в ее душе поднялся застарелый ужас, и я погладил девушку по спине, успокаивая. Та благодарно улыбнулась, расслабилась и продолжала: — В интернате нас, как ты понимаешь, тоже не баловали. Сладкое, разве что, могли привозить родители, а нашу социальную группу они не навещали по разным причинам. Я лишь кивнул. Да уж, после того, как мне стало известно отношение родителей из бедных семей к детям-псионикам, их нежелание навещать отпрысков в интернате удивления вовсе не вызывало. — А после выпуска ты слишком экономила, чтобы позволять себе сладкое? — догадался я. — Не то, чтобы я не могла себе этого позволить, — вздохнула моя девушка. — Скорее… мне было неловко. Те деньги, которые можно было бы потратить на подобные вещи, я отправляю маме. Мне не хочется есть сладости, думая о том, что она в это время живет впроголодь. — Поэтому ты решила, что лучше сама будешь жить впроголодь, — фыркнул я. — В некотором смысле, да, -пожала плечами Лу. — Я позволяю себе лишь самое необходимое. Мне это кажется справедливым. — Да ничего справедливого здесь нет, — возразил я. — Скажи, твоя мама где-то работает? — Нет, — смутилась моя возлюбленная. — Говорит, что из-за моего рождения образование получить не успела. А без него она не может никуда устроиться. Да и здоровье, мол, уже не позволяет. Теперь для меня все стало на свои места. Понятно, почему псионичка так стремилась помогать матери. Эта самая мать, просто внушила дочери, что именно она виновата в ее неспособности работать. Честное слово, эта женщина мне уже заранее не нравилась! — Лу, образование требуется далеко не везде, — пояснил я. — И, чем дальше от Нью-Пари, тем больше таких мест. Приведу тебе простой пример. Моя бабушка одно время работала в сфере педагогики. Начинала здесь, в городе, на должности учителя химии. А потом в одной из провинциальных школ внезапно умер директор, тромб оторвался, никто ничего не успел сделать. В общем, те позвонили в школу Нью-Пари и попросили прислать опытного учителя, чтобы поставить на это место. Директор городской школы, разумеется, спросил, почему они не могут выбрать нового начальника из своего педагогического состава. А те пояснили, что ни у одного из их учителей нет образования. — Серьезно? — опешила моя возлюбленная. — А я думала, для педагогов оно обязательно. — Как выяснилось, не всегда. В провинциях закон позволяет брать на работу и без образования. Не на руководящие должности, разумеется, но в качестве служащих — запросто. Опять же, продавцы в магазинах, официанты в кафе, уборщицы. Почти ни у кого из них образования нет. А получают они, как я слышал, неплохо. Так что проблема твоей мамы не в отсутствии образования, а просто в нежелании работать. Сколько ей лет? — Сорок три, — ответила псионичка. — Она в жизни и дня не работала. — Оно и понятно, — пробурчал я. — Зачем, если есть дочь, которой можно манипулировать? — Йонас и Доган тоже так говорят, — пожала плечами Лу. — Послушай, — вздохнул я, заглянув ей в глаза. — Я понимаю твое беспокойство за мать и желание помочь ей. Но, по-моему, забота должна быть обоюдной. Ты же слышала ее сегодня во время телефонного разговора. Она была откровенно огорчена тем, что ты выжила. Я, твои друзья и даже Мартен — мы все извелись, переживая за тебя, а родной матери все равно. Не пойми меня неправильно, Лу. То, что ты ей помогаешь — прекрасно. Однако это не означает, что нужно забывать о себе. Ты имеешь право не отказывать себе в каких-либо излишествах. Не говоря уже о том, что глюкоза помогает псионикам быстрее восстанавливать силы. Так что для тебя сладкое — это не излишество, а жизненная необходимость. — Ну, не то, чтобы жизненная, — возразила моя девушка. — Йонас говорит, что силы восстанавливаются и без глюкозы. Просто дольше. — Вот именно, что дольше, — возразил я. — А при нашей работе пси тебе могут понадобиться в любой момент, понимаешь? — Ну, наверное, поэтому Йонас и велел мне сейчас поесть сладкого, — хмыкнула моя девушка. — И я его послушалась. В кои-то веки. Мы вместе рассмеялись, и в этот момент Лу случайно испачкала кремом от пирожного верхнюю губу. Она попыталась слизать его, совершенно, казалось, не понимая, до чего соблазнительно это выглядело. Впрочем, я поспешил доказать ей это, резко притянув к себе и поцеловав сразу глубоким горячим поцелуем. Моя возлюбленная опешила на несколько секунд, а затем, откликнулась. Мы прильнули друг к другу, стремительно возбуждаясь. Я понимал, что одним поцелуем дело уже не ограничится, поэтому невольно прикинул: заняться любовью прямо здесь или все-таки отнести девушку в спальню. Лу, судя по эмоциям, было без разницы. Она просто хотела этой близости со мной. Впрочем, почему бы и нет? Сегодня в душе мы прекрасно доказали, что вполне могли сочетать нежность с легким безумием. Поэтому я осторожно потянул вверх свитер своей возлюбленной. Позволив стянуть с нее эту деталь одежды, она прервала на мгновение поцелуй и весело поинтересовалась: — Прямо здесь что ли? — Если хочешь, пойдем в спальню, — улыбнулся я. — Для тебя — все, что угодно. Лу помедлила долю секунды, а затем, хитро ухмыльнулась: — Почему бы и нет? Давай здесь. После этого она быстро стянула с меня футболку, и мы снова приникли к губам друг друга. Моя возлюбленная забралась мне на колени, и я, не теряя времени, сбросил с нее бюстгальтер. Псионичка содрогнулась в моих руках. Я опустился поцелуями вниз, к ее шее. Хотелось приласкать девушку, утопить в море теплоты. Лу поняла меня, потому что выдохнула: — Кей… я люблю тебя! Наверное, в Нью-Пари и всех его провинциях не было никого счастливее меня. Слышать слова любви от своей девушки, чувствовать эту любовь по ее эмоциям было просто прекрасно! — Я тоже тебя люблю! — выдохнул я, опускаясь губами еще ниже и угадывая ее желания. Лу качнулась на моих бедрах. О, это было потрясающе! Потом руки девушки заскользили по моей спине, а с губ ее сорвался стон. Я опустился к груди и обхватил губами горячий сосок. — А-ах! — воскликнула она, выгнувшись дугой. Руками я начал расстегивать брюки возлюбленной. Она приподнялась, без слов поняв мое намерение. Через пару секунд пальцами я проник под ее трусики и приласкал чувствительную плоть. Единый, когда только она успела так завестись? Впрочем, я тоже быстро понял, что скоро достигну высшей точки возбуждения. Но сначала мне хотелось проверить границы выдержки Лу. Поэтому я продолжал свои действия до тех пор, пока не почувствовал, что она скоро взорвется. Тогда только я опрокинул ее на спину так, чтобы оказаться сверху, и одним махом стянул с нее всю оставшуюся одежду. Лу тем временем потянулась к моим джинсам. Я помог девушке избавиться сначала от них, а потом — и от боксеров. Та немедленно обхватила рукой мой возбужденный член. Однако прежде, чем входить, я еще раз нежно поцеловал возлюбленную в губы и добавил: — Моя самая лучшая и особенная на свете псионичка! — Снова твоя «чистая правда»? — захихикала она. — Чистейшая! — заявил я, устроившись между ее ног. И вот, наконец, мы соединились. Единый, это было прекрасно! Лу застонала, и я, уткнувшись лицом в изгиб ее шеи, тоже вскрикнул. Мы начали двигаться вместе, но в какой-то момент я понял, что на узком диване лежать вот так было не очень удобно, поэтому быстро сел, усадив девушку верхом. Она ошеломленно захлопала глазами, но быстро поняла, что делать дальше, и продолжила двигаться на мне. Я позволил ей руководить, но придерживал за бедра, уберегая от слишком резких движений. И тут снова стала очевидна наша удивительная синхронность. Лу ускорилась тогда, когда мне это было нужно, и стала насаживаться на мой член еще глубже. Разрядка настигла нас одновременно. Перед глазами у меня запрыгали звездочки, и я знал, что с девушкой происходило то же самое. Наш общий крик сотряс гостиную, а через минуту мы замерли, тяжело дыша. — Единый, как же я тебя люблю! — прошептал я и провел дорожку нежных поцелуев по шее своей псионички. — Я тоже тебя очень люблю, Кей! — выдохнула она. И тогда я понял, что ошибался. Мне казалось, что заниматься любовью с Лу и заканчивать одновременно было самым большим счастьем в моей жизни. Но нет. Именно такие моменты заставляли меня чувствовать себя просто запредельно прекрасно. Когда, еще толком не восстановив дыхание, мы первым делом говорили, как любим друг друга. Это было поистине потрясающе. И я хотел целую жизнь таких моментов.