Puppy devotion

—Вы... Вы отпустите меня? В голосе Фредерика Чилтона сквозит неприкрытая, слепая надежда. В чем-то даже наивная. —Отпущу. Только сперва... Преподам вам урок, доктор Чилтон. Наивной эта надежда была в основном потому, что безмерно глупо было полагать, будто поехавшая Зубная Фея ("Дракон, как же", — саркастично хмыкает про себя Фредерик) отпустит его с миром. Фредерик отчаянно мычит и дергается, когда Доллархайд в два прыжка оказывается у него перед лицом. Но прежде, чем маньяк успевает что-то с ним сотворить, со стороны дверного проема доносится приглушенный шум. Дракон резко оглядывается на звук - и тут же оказывается отброшен мощным ударом в челюсть. Нападавший хищной кошкой выходит из тени, и Чилтон с изумлением узнает своего бывшего сотрудника (позже, по совместительству, пациента). Кстати, именно из-за последнего его статуса он и запомнил его имя: Мэттью Браун, 27 лет, рост 184, вес 75, холост, венерическими заболеваниями не болел. Если бы не медицинская карточка пациента Балтиморской лечебницы для душевнобольных, Фредерику было бы глубоко наплевать на имя очередного медбрата. В каком-то смысле, пребывание в клинике в качестве пациента сделало этого человека гораздо интереснее в его глазах. И теперь этот человек сцепился с Зубной Феей (да, Фредерик мстительно продолжает его так называть. Если он по какой-то счастливой случайности сегодня выживет, то его новый бестселлер будет называться не "Красный Дракон: восхождение дьявола", а "Зубная фея: импотент и жертва инцеста". Из принципа.) Все то время, пока длится борьба, Чилтон за этим наблюдает с открытым ртом. Только когда Дракон отступает к выходу и скрывается окончательно, оставив Мэттью трясти головой от сильного удара, к Фредерику наконец возвращается дар речи. —Как ты выбрался из лечебницы?! Мэттью поднимается с пола, отряхивая больничный комбинезон от грязи и крови. Произносит лениво, с еле заметной насмешкой: —Вы оставили после себя клинику в плачевном состоянии, доктор Чилтон. Даже доктор Блум не успела привести все в порядок, — от Мэттью не укрывается гримаса отвращения на лице психиатра, которая сопровождает его слова об Алане, и он легонько улыбается, — Пришлось устроить небольшой спектакль с участием шариковой ручки, камеры наблюдения и двух охранников, но оно того стоило. Была даже мысль освободить доктора Лектера, но я все еще слегка на него рассержен. Так, самую малость. Мэттью явно забавляет тщательно скрываемый ужас на лице Фредерика. Он садится возле него на корточки. Чилтон внутренне холодеет. Мэттью делает небрежное движение рукой, и в ладони оказывается небольшой выкидной нож. Бывший психиатр с трудом удерживается от неподобающего хныканья, когда Мэттью Браун пододвигается к нему с этим ножом в руке, и вместо этого торопливо выкрикивает: —Постой, что ты?.. Не надо! Пожа... Фредерик не успевает договорить - нож вплотную приближается к коже, и он с ужасом чувствует металлическое лезвие, пробирающее до мурашек своим холодом. А потом совершенно ожидаемо следует боль. Только низведенный до состояния шока Чилтон не сразу понимает, что эта боль вызвана разрезаемой клейкой пленкой, которой он намертво прикреплен к креслу. А когда все же понимает, с удивлением смотрит на своего бывшего подчиненного. Тот продолжает методично делать надрезы, хирургически точные, с завидной для такого человека аккуратностью. Так, чтобы причинить меньше боли, насколько это возможно. Отсоединив большую часть Фредерика от кресла, Браун отодвигает нож и просто вертит его между пальцами, позволяя психиатру окончательно освободить оставшиеся участки кожи самостоятельно. И пока Чилтон отдирается от кресла, Мэттью все так же сидит на корточках возле него. Таращит хищные свои, ледяные глаза, в которых будто застыли острые булавки - не пристально, больше с любопытством. Как ребенок обычно разглядывает ёлочную игрушку на дереве: спасибо, что хоть пальцем не трогает. Потом вдруг начинает бегло осматривать его тело, и Чилтон очень надеется, что это он так проверяет на наличие других повреждений. Потому что если нет, то ему очень не нравится этот внимательный осмотр. Словно угадав его мысли, Мэттью со всей смехотворной серьезностью интересуется: —Он делал с вами что-то, кроме поделок из клея? —Не успел, — бурчит Фредерик, смаргивая подступившие у глазам слезы от отдирания особо болезненного участка кожи. —Хорошо. Медбрат снова возвращается к обычному взгляду, как у любопытного щенка, и Фредерик чувствует подступающую мигрень. Он бы не удивился, если бы тот еще и обнюхивать его начал. Не без стонов боли ему таки удается совладать с остатками клея, и с облегченным вздохом он наклоняется вперед - тут же опасливо замирая. Странный медбрат (бывший, к счастью) по-прежнему продолжает на него пялиться. Фредерику внезапно становится очень неуютно. Не настолько сильно, как когда ему угрожали откусить губы, но все же... А потом происходит это. Видавший многое в своей жизни Чилтон был уверен, что его уже ничем не удивить - однако его бывшему работнику это удается. Мэттью Браун вдруг медленно наклоняет голову вперед и слегка тыкается лбом куда-то в область его коленной чашечки. Фредерик даже сначала думает, что Дракону все-таки удалось осуществить свой план насчет его многострадального организма, и это все просто очень странная коматозная галлюцинация. Но тут Мэттью поднимает голову и смотрит на него - преданно, с явно заметным самодовольством. Кладет подбородок ему на колени - и Фредерику отчего-то кажется все это похожим на абсурдный сон, где убийца как-то жутковато, по-животному выпрашивает у него похвалы. Но, с другой стороны, в его жизни случались и гораздо более странные происшествия. И, надо признать, конкретно это было даже не самым неприятным. Он осторожно протягивает ладонь и слегка треплет Брауна по коротким жестковатым волосам (как собаку, ухмыльнулся бы Фредерик, если бы только не был так напуган). Психопат подставляется к его руке и ластится, не переставая поигрывать в пальцах ножом. Фредерик вдруг что-то вспоминает. —Разве ты не собираешься его добивать? — нервно спрашивает Чилтон, бегая глазами по помещению, словно в любой момент на него мог выскочить еще один серийный убийца. Мэттью пожимает плечами: —А надо? Я могу его выследить, но это означало бы оставить вас без защиты. Опасно, — он чуть раскачивается взад-вперед на корточках, совершенно (но обманчиво) расслабленный, — но если вы хотите, конечно... —Нет! Не хочу, — испуганный отклик Фредерика прозвучал слишком уж быстро, поэтому он откашливается, пытаясь скрыть смущение, — Я сторонник крайне гуманных методов поимки и лечения преступников, так что... Не надо его убивать. И уходить тоже не надо. Медбрат щербато скалится, как довольная дворняжка: он-то прекрасно знает, какие гуманные методы лечения практиковал доктор Чилтон на своих пациентах. Пускай его бывшее начальство и представляло собой напыщенного болвана, - думает Мэттью, пристально пожирая глазами Фредерика - но что-то в нем определенно было. Не совсем угрожающее, скорее - потенциально опасное. Возможно, дело было в его непомерно раздутом эго, в погоне за удовлетворением которого Чилтон был способен на действительно паскудные поступки. Прямо как он сам. Мэттью мечтательно щурится, машинально обхватывая тонкими пальцами свое запястье. Ему бы не помешал такой друг. Чилтон сглатывает: —Вынужден признать, что я не совсем тот "друг", который тебе нужен, — упс, неужели он сказал это вслух? Какая досада. Ну ладно. —Снимите, — кивком головы он указывает на левую половину лица Фредерика - и последнего поражает, с какой непринужденностью звучит эта просьба. —Что? Н-нет! — он яростно защищается, что есть силы сцепив руки в замок, хотя Мэттью даже не предпринимает никаких попыток сорвать с него протезы силой. Попыток не предпринимает, но смотрит все так же неотрывно. Требовательно. Фредерику кажется, что, если потребуется, он может так сидеть хоть до утра. Поэтому в конце концов он сдается. Стараясь не смотреть на подчинённого-пациента, медленно подносит руку к лицу. Через минуту он уже без маски - только Мэттью, он и его изуродованная половина лица. —Красивый, — Браун бормочет, задумчиво кусая тонкие губы, — вы зря это скрываете, доктор Чилтон. Так ваша внешность куда интереснее. Есть в ней какой-то, — он коротко ухмыляется жуткой своей улыбкой и взмахивает рукой, — шарм. Чилтон не может не поёжиться: он и в обыденной ситуации находил весьма пугающим, когда его беззастенчиво раздевали глазами. Но когда это делали опасные психопаты посреди места преступления - да еще в непосредственной близости от других, не менее опасных психопатов - это делало ситуацию в высшей степени неуютной. И все же это до сих пор кажется сюрреалистическим сном. У Мэттью Брауна должны быть очень спецефические вкусы, если ему нравилась отсутствующая челюсть и молочно-белый глаз с провисшей в нижем веке кожей... Фредерик и сам старался не смотреть лишний раз в зеркало, избегая своего обезображенного лица - а Мэттью, как ни в чем не бывало, продолжает с любопытством его разглядывать, так, словно увидел впервые в жизни. —Ваши шрамы не уродуют, — Чилтон с трудом сдерживает отрывистый вздох, едва кончики пальцев Брауна касаются рубца на животе, — они... Дополняют. Как трещины на битом фарфоре: иногда они могут образовывать действительно... Любопытный... Узор. Мэттью продолжает легонько водить пальцами по поджившей коже - вверх, вниз - и Фредерик выдыхает через приоткрытый рот. —Потрясающая работа. Мэттью вдруг поднимает на него взгляд, и хотя он по-прежнему пугающе-острый, Чилтон не может от него оторваться. А через пару секунд чувствует, как его аккуратным рывком ставят на ноги и тащат к выходу. Фредерик пытается сопротивляться, но как-то вяло. Он оправдывает это жуткой усталостью от эмоциональных потрясений. Только интересуется на автомате: —Куда мы... —К вам домой. Возьмем все, что вам надо, и покинем город. Фредерик решает не уточнять, что будет, когда за ними придет ФБР - вернее, за одним Мэттью, это же он тут единственный осужденный псих. Чутье подсказывало, что Браун убьет любого, кто посмеет отнять у него Фредерика. И, если быть совсем с собой честным, Чилтону даже весьма льстило подобное проявление привязанности. В конце концов, ему это было в новинку. Однако он все же вынужден узнать еще кое-что: —А... Потом? Мэттью в раздумье наклоняет голову набок. —Потом я убью ближайшего заправщика, чтобы забрать его одежду и пополнить запасы бензина, и поедем дальше. —Замечательный план, просто превосходный, — хмуро бормочет Фредерик, — только бога ради, убивай его как-нибудь так, чтобы я не видел. Меня уже тошнит от крови и трупов. Мэттью снова со своим дурацким ребяческим смешком пожимает плечами: —Ладно. Но вам тоже придется для начала одеться. Возьмете мой комбинезон или убьем по пути какого-нибудь счастливого обладателя костюма от Armani? С величайшим ужасом (возможно, еще более сильным, чем когда его схватил Доллархайд) Фредерик вспоминает, что на нем нет одежды. Все это время не было. И до сих пор нет. Он беспомощно открывает-закрывает рот, как выброшенная на берег рыба. Какое-то время Мэттью наблюдает за этим с поистине чеширской ухмылкой, а затем спокойно бросает: —Не переживайте так, доктор. За все время работы на вас я тщательно изучил ваши нелепые вкусы в одежде. Здесь недалеко должен быть элитный ресторан, куда ходят толстосумы в пиджаках ценником больше, чем их жизни... — тут в глазах Мэттью мелькает озорной блеск, — Достанем вам Armani. Фредерик послушно позволяет увлечь себя за руку своей только что приобретённой, преисполенной чрезмерного энтузиазма дворняжке. Возможно, не только Уилл Грэм любит собирать бездомных псов.