Помолвленные.

Второй день, размывая дороги и берег, шёл беспрерывный дождь, а небо печально хмурилось, отражая всеобщее настроение архипелага. Гневная туча перекрыла свет острову берсерков, погрузив жителей в густой, непроглядный полумрак. Внезапные громыхания пугали скот и маленьких детей, изредка плакавших из-за бесконечных ливней и гроз. Молодой вождь молчаливо восседал в пустом доме, едва освещаемым тлеющим костром и двумя полусгоревшими свечами. Парафин стекал вниз, имитируя горячие слёзы. Белёсые капли застывали у медного основания подсвечника, скатываясь в мутные подтёки. Одна свеча склонилась ко второй в попытке соединиться огоньками, но другая меньшая свеча погасла. Затем потухла и вторая. Не понятно, от тяжёлого дыхания или сквозняка, но берсерк погрузился в полутьму. Поймав себя на мысли, что видит себя и Эйру даже в сгоревших свечах, Дагур дёргано сбросил их со стола. Свечки ударились о стену и рухнули куда-то на пол. Берсерк откинулся назад, хрустнув скованным позвоночником. Он ругнулся, потирая глаза, и встал, решив расшевелить очаг костра. Берсерк присел, опираясь на одно колено и кочергой тормоша угольки. Дагур подбросил древесину, распалив огонь, желая так же легко распалить и чувства внутри. Вождь оглянулся, осматривая стопку бумаг на письменном столе. Муторная работа с единственным разнообразием в виде планирования мести утомляла. Вспомнив о пропущенном ужине, он повернулся к котелку с безвкусной жижей, которую бессовестно переварил, забыв вовремя снять с огня. Задумался об Эйре. Он вывалил субстанцию в глиняную миску заметил две разбитые свечи. Они лежали вместе, треснутые и потухшие, но сажевые фитильки их переплелись. Внутренности ёкнули, заставив бережно подобрать парафиновые осколки, не размыкая хрупкой связи. Грубые руки вспотели от безосновательного страха перед разрыванием сгоревших ниток. Дагур выдохнул, когда с трудом получилось перенести все осколки на стол. Пусть они потухли, сгорели и треснули, но держались вместе. Разве это не прекрасно? Дагур хмыкнул, забавляясь сравнением. Тяжесть частично сошла, сменившись переживаниями влюблённости, запретных отношений и расстоянием между собой и невестой. Он не был легкомысленным, но до конца отрицал мысль о её свободном решении. Эйра просто не могла поступить так, смешав их долгую, наполненную доверием и взаимопониманием историю с грязью. Берсерк откинул глупые мысли, заново принимаясь за работу вождя, изредка поглядывая на сцеплённые свечки. Это необычно воодушевляло. Дагур чувствовал, как они передавали свои потухшие огни в его твёрдую грудную клетку. Гулкий тройной стук в дверь — и эфемерное утешение испаряется перед глазами. Берсерк выругался. — Да кто там? — Дагур с размаху треснул руками по столу, встал и подошёл к порогу, резко открывая дверь. — Ваша Остервенелость, вы будете довольны, — мужчина с меньшими рогами на шлеме потупил взгляд, не решаясь встретиться с вождём. — И что это? Что? Иккинг? Ночная Фурия? — он облизнулся, — Эйра? — Нет, ваша Остервенелость, — мужчина опомнился, не желая встречаться с гневом, — н-но это не менее важно. — Так скажи уже, остолоп, — Дагур повысил голос, скрестив руки. — Это, — воин понизил голос, словно стараясь не спугнуть новость, — Скрилл. Вождь застыл, не веря услышанному. Дракон их народа, символ ярости и бесстрашия, дар Тора! Последний раз его видели, когда Дагур был ещё несмышлёным мальчишкой. — Где он?! — вождь оживился, с предвкушением глядя на берсерка, и оттолкнул его в сторону, дабы увидеть воплощение молнии. — Да, сэр... — берсерк сглотнул, вспоминая проигрыш в жребии, когда команда выбирала того, кто сознается вождю в промахе. — В этом и кроется проблема... Океанская синь трепыхалась после прошедшего ливня, омывая пришвартованные корабли. Берсерки стояли на палубах, выжидая объявления вождя. Дагур не заставил себя долго ждать, выходя вперёд и цепко обхватывая капитана судна, потерпевшего крах, за руку, чтобы поднять её вверх. — Братья мои, это исторический день для племени берсерков, — торжественно начал он. — После многих летов поисков капитан Ворг нашёл Скрилла! — аплодисменты и ликование загремели в ушах, остановившиеся из-за вскрика Ворга. Дагур сжал его ладонь, выворачивая пальцы мужчины, заставляя его скрутиться и упасть на пол, корчась от боли: — И по такому случаю я даже готов простить ему, что он забыл забрать Скрилла и вашу будущую королеву для меня,— перестав улыбаться, Дагур оскалился и в последний раз толкнул скривившегося мужчину, возвращаясь к речи: — На протяжении веков Скрилл олицетворял нашу силу, нашу мощь, нашу свирепость, — тон нарастал с каждым словом. — До тех пор, пока у Иккинга и его маленького драконьего клуба есть наш дракон и моя невеста, мы не успокоимся. Мы заберём их из его хрупких и маленьких ручонок... И уничтожим Ночную Фурию, — Дагур взревел, встретив обратный отклик поддержки своей армады. Он заберёт Эйру назад, даже если это будет последним, что он сделает. Олух всполошился, охваченный новостью об объявлении войны с берсерками и нахождением замёрзшего дракона, который мог оказаться вполне живым. Эйре не нужно было даже растапливать лёд, чтобы узнать морду хорошо знакомого дракона, вырисовывающегося на эмблеме её красной повязки. Правое предплечье, на котором покоилась эмблема со Скриллом, сжалось. Ткань стала слишком тугой. — Я услышал достаточно, — её отец встал. — Это просто повод, чтобы Дагур пошёл на войну. — Один из, — обронил Иккинг, получив осуждающие взгляды. — Я не только его одержимость Эйрой имею в виду, но и кровную месть со мной, жажду смерти Беззубика, его шизанутость, — перечислил он, загибая пальцы. — Он и без этого вполне готов начать войну. — Вы все знаете, как я люблю помахаться кулаками, но почему бы просто не отдать им эту замороженную тушку? — встрял Плевака. — Потому что, благодаря высокой температуре тела, Скрилл может десятилетиями оставаться во льдах живым, — Эйра случайно перебила Рыбьенога, уронив пустые глаза в пол. — То есть... вы хотите сказать, что этот дракон всё ещё может быть живым, а вы оставили его на Забияку, Задираку и Сморкалу? — спросил вождь. — Ладно, это звучит хуже, когда ты озвучил это, но хэй, он заморожен в куске льда. Что может случиться? Сразу после слов Иккинга прогремел грохот со стороны арены. — В следующий раз, когда я скажу что-то подобное, тресни меня, — обратился он к Эйре. — Обязательно, — кажется, она начинала понимать Забияку и Задираку. — Какой у нас план? — Свалим всё на Сморкалу, — Забияка настороженно ответила, разглядывая выпавшего изо льда дракона. Лимонник насторожился, остановившись перед входом на арену. Он зашипел, дёргая рогатой головой, отказываясь входить. Эйра вскинула брови, дав сигнал Разнокрылу отступить. Она доверяла его интуиции больше, чем собственной, и не зря, ведь через мгновение молния ударила в камень рядом, раскалив булыжник докрасна. Крупное, тёмно-фиолетовое, шипастое пятно промелькнуло под решёткой и исчезло в синеве. Эйра успела разглядеть только очертания, вспоминая тот же символ на парусах берсерков. И поясе Дагура. — Это они, — Сморкала указал на близнецов, выгораживая себя. — Эй, он украл наш план, — Задирака скрестил руки в обиде. Мысли о последнем выбились из-за вопля Разнокрыла. Эйра вздрогнула, прижимаясь к встревоженному Лимоннику. Дракон сжался, потерянно рыча и оглядываясь. Внезапно он начал бурлить, выплёвывая кислоту, как будто его тошнило. — Тише-тише, мальчик. Он уже ушёл, — она положила ладони под пасть, медленно почёсывая вставшую дыбом чешую. Чешуя Разнокрыла могла растягиваться и сжиматься, отражая солнечные лучи с разной шириной, позволяя ему сливаться с окружающей средой или менять цвет под настроение. Сейчас взбешённая ящерица перекрашивалась каждую секунду, то бледнея, то чернея. Беззубик, заметивший паникующего Разнокрыла, подбежал к дракону, успокаивающе мурлыча. Ночная Фурия ткнулась мордой в переливающегося собрата, утробно урча. Лимонник юркнул под крыло Беззубика вместе с Эйрой, сливаясь с угольной чешуёй. Бо́льшая ящерица обвила их, прикрывая хвостом и правым крылом, продолжая мурлыкать. Лимонник успокоился, благодарно лизнув лоб Фурии. — Молодец, братец, — Иккинг похлопал Беззубика. — Что это с ним? Никогда не видел Лимонника таким взволнованным. — И я сама не видела, — донёсся голос Эйры между переплетённых драконов. — В последний раз нечто подобное случилось только... Она высунула голову, вылезая из ловушки с задумчивым видом: — Когда мы устанавливали железные стойки и металлическую статую, которые приманили молнии. — Молнии! — двойняшки одновременно воскликнули, вскидывая руки. — Так Разнокрылы боятся молний? — подошедший Рыбьеног оглядел уже успокоившегося ящера. — Но почему? — Металл притягивает молнии, а вода проводит их, — Эйра положила ладонь на морду Лимонника. — Может быть, кислота как-то по-особому реагирует с молниями? Разнокрыл утвердительно булькнул, вылезая из спасительного кокона, всё ещё угольно-чёрный. Беззубик и Лимонник относились друг к другу как старший брат к младшему, как и их наездники. Стоик вздохнул, выходя с арены. За ним шли отчитанные Иккингом Сморкала с близнецами. Эйра не решалась смотреть в сторону отца. Не после их предпоследнего разговора. Запечатанное письмо, готовое к отправке, с расторжением помолвки всплывало каждый раз, как они встречались глазами. В последнее время травница боялась бумаги, а в особенности писем. — Что такое, пап? — Иккинг обернулся. — Когда я был маленьким, отец усаживал меня на колени и рассказывал сказки. Я думал, что это просто сказки, — Стоик нахмурился. — Какие сказки? — одноногий наездник мысленно сжался. — Флотилии берсерков атакуют, запряжённые драконами, которые обрушивают молнии с небес и сжигают всё до тла, — Эйра прислушалась, вспоминая все рассказы Дагура. — Ты же не думаешь, что берсерки могут управлять Скриллом? — Я не думал, что возможно оседлать Ночную Фурию, сын, — Стоик покачал головой под мурлыканье Беззубика. — Он знает, как это сделать, — Эйра подала голос, отрешённо осматривая море. — Дагур не попытается. Он сможет. — Мы найдём его раньше, — усевшись, Иккинг подал знак всадникам на вылет. Полчаса полётов не дали плодотворных результатов, заставив всадников бесцельно кружить над Олухом. Лимонник держался молодцом, храбро разыскивая пропавшего дракона вместе с остальными. Он определённо заслужил хорошую порцию отлично прожаренного мяса после того, как всё закончится. — Есть идеи, что мы будем делать, когда найдём его? — Астрид озвучила всеобщий вопрос. — Мы его ловим, приручаем, дрессируем, — на словах Иккинга всё было так легко, — держим подальше от Дагура, чтобы он не смог использовать его против нас. — О, да. Звучит достаточно просто, — ответила она с явным сарказмом. — На самом деле, — вклинился Рыбьеног, — у Скрилла есть ряд недостатков. Согласно книге драконов, он не может перенаправлять молнии, если находится в воде. — Да, главное самому не оказаться в воде с его разрядами, — Эйра погладила Лимонника. — Это всё замечательно, только где эта дурацкая штуковина? Мы уже несколько часов кружимся вокруг острова, я умираю с голоду, — Сморкала закатил глаза, жалуясь. — Сморкала, ты только что непреднамеренно подал гениальную идею, — Иккинг просветлел. — Конечно же, — он самодовольно улыбнулся, но съëжился через секунду. — А какую? — Что первым ты делаешь, когда просыпаешься утром? — Ха, ну сначала я иду... — Нет, он не про это, — одёрнула Эйра. — А, — Сморкала хихикнул, слегка треснув себя по шлему. — Ем! — Рыбьеног, — обратился Иккинг, — что Скрилл предпочитает есть? Приземлившись на овечьей ферме Молчуна Свена, всадники, как могли, расспросили немого работягу. Место пострадало от разрядов, тут и там вырисовывались трещины. — Это Молчун Свен? — Сморкала оглядел двухметрового викинга. — Пожалуй, я больше не буду воровать у него овец, — посох оказался прямиком у его горла. — Он немой, а не глухой, — шепнул Рыбьеног. — Свен, ты видел, куда улетел Скрилл? — Иккинг прервал расправу над всадником. Фермер поднял посох и указал по направлению бури, тянущейся от крайних вод Олуха до открытого океана. Лимонник сжал пасть, но решительно фыркнул, успокоив всадницу. Эйра кивнула Иккингу и взлетела с остальными, перегруппировавшись. — Смотрите! — закричала Астрид, уворачиваясь от молнии, которая уже перенаправилась в сторону Эйры. — Лимонник, вниз! — дракон покорно нырнул, сложив крылья. — Вау, — воскликнул Рыбьеног. — Это было потрясающе! — Конечно, если под потрясающим ты имел в виду ужасающе! — вскрикнул Сморкала, над шлемом которого сверкнул разряд. — Следуйте за мной, — скомандовал Иккинг. — Я собираюсь нырнуть в облака и выгнать его оттуда, чтобы мы вместе смогли загнать его в воду. — Осторожнее, — предостерегла сестра, следя за улетающим. Челюсти подсознательно сжимались при каждой вспышке молнии, иногда силуэты Скрилла и Ночной Фурии мелькали в грозовых тучах, подсвечиваемые ветвистыми молниями дракона. Через минуту Скрилл выплыл из облаков, едва не сбив Кривоклыка в воду под крики Сморкалы. Травница всколыхнулась вместе с Разнокрылом, разъярившимся от, хвала Тору, мимо проскочившей молнии. Каждый по очереди подгонял Скрилла к морским волнам, хлеставшим щёки даже на десятиметровой высоте. Лимонник ловко уворачивался, опасный дракон почти упал в воду, но внезапно пролетевшая сетка едва не сбила их. Строение разорвалось, а Скрилл вновь взлетел ввысь. Всадница огляделась, уже зная, кого увидит. — Сюрприз-сюрприз, Иккинг, Эйра! — Дагур возвышался на выступе палубы, вальяжно ухмыляясь и поддразнивая. — А теперь, — лицо его окаменело, быстро сменив выражение с ребячливого на смертоносное, — убери свои изящные ручонки от моего Скрилла и верни мне невесту. Сейчас же! — он зарычал, скомандовав берсеркам атаковать. — Ещё предложения? — Эйра крикнула остальным, маневрируя меж стрелами. — Отступаем, уйдём из зоны досягаемости, пока они не перезарядились, — Иккинг махнул рукой. — Полностью согласна с тобой, братец. А! — рядом с лицом проскочила стрела. — Не стреляйте в неё, идиоты! — он закричал и замахнулся топором в сторону стрелка, желая перерубить на две части, но отвлёкся, засмотревшись на отступающих всадников. Вражеские корабли скрылись из поля зрения, и они приземлились на выступающую из-под тревожной глади моря скалу. Лимонник чихнул, повертев головой. Запах разрежëнного, полного свежести воздуха смешался с солёным бризом океана. Волосы Эйры, что не до конца вплелись в две косы, наэлектризовались и распушились. Сморкала тоже распушился и отстранённо уставился на далёкую точку. — Сморкала, ты в порядке? — тихо спросила Эйра, получив в ответ непонятное бормотание. — Он в полнейшем порядке, ты видела молнию, которая попала в него? — Задирака хлопнул себя по колену. — Шматрлнав, — повторил наездник Ужасного Чудовища к всеобщему замешательству. — Ничего необычного, — съязвила Астрид, заработав очередную белиберду от викинга. — Хорошо, он не в себе, — бедный мальчишка вновь выругался непонятными звуками. — Мы не понимаем, что ты говоришь, Сморкала, — Иккинг устало вздохнул. — Нет, понимаем, — Задирака встрял. — Я понимаю постударномолниеносный Сморкальский, — гордо вскинул подбородок он. — О Тор, — Иккинг хлопнул себя по лицу. — Сколько в этого ребёнка попадала молния? — Достаточно. Около двенадцати, — перевёл Задирака, округлив глаза. — Что, правда двенадцать? — Швамл бварл задрблграг! — Он говорит, — вторил Задирака под ухмылку Сморкалы, — "Хватит болтать, Дагур весь мой, а Задирака — самый крутой." Вряд ли он имел в виду последнюю часть, потому что Сморкала приподнял бровь и скривился, неспособный внятно отрицать. Эйра с Астрид переглянулись, синхронно кивая и взлетая. — Ну, вы слышали викинга. Астрид, Сморкала, Рыбьеног, займите корабли берсерков. Эйра, — брат сглотнул, продолжая говорить, — Лимонник не переносит молний, держитесь подальше от Скрилла и... — ему очень неприятно было говорить следующую фразу, но мальчишка собрался, — и, раз Дагур от тебя глаз оторвать не может, перемести его центр внимания со Скрилла на себя. Только не попадитесь. — Спасибо, братец. Я знала, что на тебя всегда можно положиться, — Эйра преувеличенно сильно откинулась назад, театрально вскидывая запястье ко лбу. — Близнецы и я пойдём за Скриллом. Если Дагур подберёт его первым, то второго шанса уже не будет. — Будь осторожен, — Эйра поднялась, вырвавшись из своей сценки. — Металл притягивает молнии, а на вас с Беззубиком их больше, чем на нас всех вместе взятых, — предостерегла Астрид, провожая всадника взглядом. — Давай, мальчик. Полетели, — Эйра шепнула Лимоннику, более чем довольному плеваться кислотой во вражеские посудины, чем быть поджаренным молнией. — Эйра, — крикнул берсерк, простодушно раскрыв руки, словно она с особой радостью сейчас бросится к нему в объятия. Но она проскочила мимо, скандируя дракону палить по металлу и основаниям мачт под безумный хохот Дагура. Это определённо помогло остальным всадникам, так как сейчас все сети летели прямиком в Лимонника с Эйрой. Зато ни единой стрелы или пушечных ядер, за что она была почти благодарна. Небо окрасилось алым заревом, выгнав Скрилла из-за туч. Разящая рептилия издала рёв, собирая все имеющиеся молнии и выстреливая ими в Беззубика. Ночная Фурия ответила тем же с шумом выпуская плазменный залп. Заряды встретились, ежесекундно сжавшись и взорвавшись, откидывая всех драконов в воздухе. Удар сбил Лимонника, отправив их на деревянную палубу с громким стуком и треском. Эйра соскользнула с седла ещё в воздухе и, ударившись головой, она кувырком прокатилась по твёрдой поверхности. Разнокрыл, получивший разряд молнии, жалобно заурчал. Он поднял растерянную морду, выискивая глазами хозяйку. Эйра шлёпнулась около мачты, больно ударившись головой о древесину. Мир поплыл, тошнота подступила к горлу. Всадница кое-как нашла в себе силы перевернуться на бок, стараясь обогнать подбегающих мужчин. Очертания мира смазались, звук приглушился, наполнив уши мерзким звоном, но Эйре удалось разглядеть Лимонника, вяло махнув ему рукой. — Уходи, — веки слиплись. — Уходи... — Вождь, что нам делать с Разнокрылом? — Пусть улетает, — Дагур перепрыгнул через борт, приближаясь к скривившейся Эйре. Он знал, что освобождение ящерицы поможет выслужить благодарность в будущем. Берсерк опустился на колено, аккуратно приподнимая голову возлюбленной. Затылок под пальцами стал влажным и тёплым, и берсерк застыл, уловив запах меди. Дагур судорожно осмотрел руку, покрытую липкой бордовой жидкостью. Повернув её голову, чтобы положить правую щёку на ладонь, берсерк смахнул косы, приглядевшись к ране. Небольшое ранение, хотя шишка разрослась. Облегчённо выдохнув, он встал и поднял её, бережно прижимая к груди невесту. Эйра потеряла сознание под вскрики окружающих берсерков. Последним воспоминанием стало утешительное объятие и лоб Дагура, прижатый к ней. Он что-то шептал, утыкался носом в волосы и нёс возлюбленную, погружающуюся в темноту. Берсерк отдал командование капитану и спустился в личную каюту, ногой отворяя и закрывая дверь. В каюте царил беспорядок, игнорируемый одурманенным любовью и местью берсерком. Он положил её на кровать, достаточно большую и непривычно мягкую для берсерка, но удобную для Эйры, ради которой начинил покрывало овечьей шерстью заранее. Безукоризненная интуиция заставила его издать смешок и встать. Бочонки, наполненные пресной водой, очень понадобились в этот раз, как и бинты с лекарствами из сумки Эйры. Берсерки сражались с кровоточащими травмами, отсечёнными конечностями и хворью, но Дагур откинул эти мысли, принимаясь за работу. Смыв кровь, очистив раны и деликатно нанося целительные крема, берсерк забинтовал раненый участок, обвивая белую ткань вокруг лба и затылка. Надёжно закрепив повязку, он опустился ниже, чтобы проверить лодыжку путём осторожных вращений. Всё ещё повреждена. До чего же хрупкая его невеста. Берсерк хихикнул, втирая мазь в кожу. — О, посмотри на нас, — нарушил тишину Дагур, обращаясь либо к спящей Эйре, либо к богам. — Это и есть любовь, верно? Пришлось отлучиться на несколько часов: разобраться с насущными проблемами, такими как потеря Скрилла и разгром кораблей, выбросить парочку идиотов за борт и получить известие о предложении изгоев. Устав до беспамятства, молодой вождь вернулся в каюту, где всё ещё беспробудно спала его невеста. Шлем отложили на стол вместе с пряжкой, бронёй и ленточными ботинками. Он редко раздевался или разувался перед сном, предпочитая дремать в полусидячем положении. Всегда настороже. Оставив на себе нательную рубаху с исподними штанами, берсерк сел, мягкая постель прогнулась под ним. Масляную лампу затушили, защёлку в оконце закрыли, погрузив комнату в привычный полумрак. Дагур лёг, точно деревянный кол, прямо и сжато. Вес его прогнул постель. Справа тихо сопела Эйра, ощущение проваливающихся мехов совсем рядом с ним нервировало. Так странно, ведь он и раньше спал с ней в одной кровати, иногда выкрадывая девчонку из собственного дома. С её желанием, конечно. Но это отличалось, щекоча внутренности горящими углями. Страшно посмотреть направо, увидеть её так близко. Размышления привели к одному-единственному ответу — всё изменилось. Они перестали быть детьми, выросли, испытывая теперь уже взрослые, не всегда объяснимые чувства. Берсерк испугался, не понимая, что сделает, если увидит её лежащую рядом, спящую. В его покоях. В его кровати. В его руках. Он сглотнул, вытирая подступивший ко лбу пот. Одеяло укрывало Эйру до головы, скрывая девушку практически целиком. Но даже периферийным зрением можно разглядеть крохотные очертания, выступающие на покрывале. Дагур пересилил себя, медленно повернув голову и боязливо разглядывая свою невесту, в неизведанности, пугаясь испытать чуждые эмоции. Но тревога внутри растаяла при виде мирного лица возлюбленной. Курносый нос слабо подёргивался, пухлые губы чуть приоткрылись. Умиление охватило душу. Он мог бы любоваться так всю ночь, если бы глаза не закрывались от веса ответственности, тянущей вниз. Берсерк приподнялся, заползая под одеяло, и случайно коснулся рукой её руки, остановившись. Холодные, как сталь. Нахмурившись, он обвил девичью талию руками, прижимая к себе снежную принцессу. Косички совсем растрепались, а потому берсерк расплёл их, забавляясь весёлыми кудряшками. Притянув невесту поближе, Дагур закрыл глаза, довольно зажмурившись. Всё почти так, как он мечтал с самого детства. Не считая, конечно, небольшого казуса с любовью к драконам и предательство Олуха, но у монеты всегда две стороны. Она не виновата, что поддалась влиянию брата и отца. Дагур и сам понимал, что значит давление от окружающих. Физически не мог разозлиться на неё, да и не хотел. Маленькая глупышка слишком добра для своего же блага. Доверилась семье — о какая ошибка! — ведомая разрушительной наивностью. Но сейчас он рядом, готовый раскрыть глаза, вернуть их прежнее доверие. Довольная ухмылка растянула губы. Да, сейчас она была с ним, спала на твёрдой груди и утыкалась в хлопковую рубаху берсерка. Ждать свадьбы оставалось недолго, ведь обговоренное число неуклонно приближается. Срок почти пришёл, скоро можно будет пожинать плоды своего терпения. Но Дагур решил повременить, желая сперва заполучить Скрилла, расправиться с Иккингом и Ночной Фурией. Можно казнить мальчишку перед свадьбой, чтобы брак на крови убитого предателя укрепился. На удачу. Эйра пошевелилась во сне, обхватывая ногой бедро берсерка, вогнав в краску непоколебимого воина. Забыв как дышать, Дагур прикусил губу и закрыл глаза, восстанавливая самообладание. Волосы пощекотали лицо, заставляя довольно жмуриться. Последний раз потрепав каштановые кудряшки с имбирной сладостью, берсерк счастливо задремал. Отдалённые песни чаек с переливами высокими, тонкими, но изредка низкими и протяжными. Плески волн, как говор беспокойного моря, бились о борт. Качка корабля, совсем как в детской колыбели, не утихала, наоборот, усиливалась, заставляя ресницы трепыхать. Глаза открылись, притупленный взгляд забродил по незнакомой комнате. Не совсем понимая, как здесь оказалась, Эйра лениво пошевелилась, но замерла, остановленная тяжестью на талии. Голова заболела. За спиной что-то горячее и тяжёлое, из-за чего постель проседает. Её саму придавило громоздкой рукой, сжавшей от её движений сильнее. Сон почти полностью отступил, и разум прояснился. Она могла сейчас находиться только в одном месте, с одним человеком. Лёжа на боку, травница попыталась пошевелить конечностями, онемевшими от бездвижного сна. Но Дагур почувствовал движение, попытку отдалиться и сбежать из объятьев. Чуткий сон сошёл, берсерк приоткрыл глаза, в замешательстве глядя на лежащую рядом девушку, словно забыл о вчерашнем дне. Движение заставило Эйру участить попытки и потянуться вперёд, вырываясь из капкана, но Дагур среагировал быстрее, возвращая невесту в постель. Мысли тоже соизволили проснуться вместе с воспоминаниями, все произошедшие события промелькнули в очнувшемся сознании. Он сжал объятия, притягивая Эйру к себе, прижимаясь грудью к маленькой спине. Она пискнула: онемевшие конечности стрельнули иголками. Дагур услышал, без слов потянувшись к её рукам, разминая затёкшие участки. Горячее дыхание коснулось уха, его лицо уткнулось в волосы. Эйра дёрнулась, желая сказать хоть слово, но сухое горло сжалось, а потому Дагур опередил её. — Доброе утро, милая, — низкий утренний голос с ощутимой хрипотцой вскружил бабочек внутри. Её перевернули; помолвленные оказались совсем рядом, едва не касаясь лицами друг друга. Дагур сонно и взмыленно уставился на невесту, небрежно ухмыляясь. Рыжие волосы распушились, лезли отовсюду, но он игнорировал их, предпочитая глазеть на возлюбленную. Эйра подняла одеяло выше, прячась по нос под смешок берсерка. Мысль вспыхнула вместе с головной болью. Забыв о смущении и песке в глотке, травница прочистила горло и всколыхнулась: — Что с моим драконом? Дагур нахмурился и закатил глаза, раздражённо пробунив ругательство под нос. — И первое, что ты скажешь, конечно же будет об этой треклятой ящерице, — он цыкнул скрипучим ото сна голосом. — Я отпустил его. Судорожно выдыхая, Эйра закрыла глаза с облегчением. Лимонник в порядке, а значит, и остальные тоже. Её притянули ближе, возвращая в реальность. Только сейчас, когда его пальцы погрузились в кудрявые из-за постоянного заплетения волосы, Эйра заметила, что косы распущены. Берсерк намотал длинный локон на палец. — Давай забудем о выдумках твоего брата и этом маленьком недоразумении с ящерицами? — он говорил шероховатым, но от того приятным голосом. — Дагур, никто меня не надоумил, — она запнулась. — Ещё до того, как мой брат приручил Беззу... Ночную Фурию, я не хотела убивать их. И ты знал об этом. — И раньше я ломал голову, не понимая — почему, — Дагур сжал руку на её талии. — Не хотела, потому что твой брат... — Да нет же, — Эйра повысила голос. — Иккинг сам пытался убить дракона. Мне первой не захотелось, Дагур! Травница дрогнула, не осознавая собственной громкости, пока не замолчала. Она прикусила губу, уводя глаза вниз. Правда выбилась с губ, тяжело осела по всей комнате и обволокла Эйру коконом из тревоги. Дагур молчал, переваривая слова, не шевелился и отрешённо моргал. — Хочешь сказать, что лгала намеренно? Притворялась? — берсерк покачал головой. — Какая глупость! Ты ведь любишь ме... — он споткнулся в словах. До Дагура наконец дошло, что ответно она никогда не сознавалась, а в той лживой атаке драконов лишь нерешительно согласилась. Неуверенность, однако не подступила, наоборот ушла, а сам он рассмеялся, приподнялся на правом локте и хитро скривил бровь. — Ты просто боишься признаться, да? — Мы не об этом говорим, Дагур, — багрянец рассыпался по коже. — Это было сознательно, понимаешь? Он пытался увести разговор, сменить тему. Опять. Всегда всё сводилось к тому, что ловко берсерк маневрировал меж слов, выстраивая диалог, как сам того желал, чему бессознательно научил и Эйру. Дагур смотрел сверху вниз немигающе. — Ты бы не сделала это, ведь... — Я никогда не говорила, что у меня есть чувства к тебе, — она выкрикнула, прервав очередную безумную триаду, мгновенно пожалев об этом. Конечно, она что-то чувствовала, но не могла понять — любовь или детская влюблённость? Забота, определённо, но более серьёзные вещи хранились глубоко внутри. Особенно после вынужденной лжи. Если это и правда любовь, то жизнь стала бы сложнее для них обоих. Если бы он только разлюбил её — стало бы куда проще. Не хотелось думать об этом. Пусть она скажет ему часть правды, хоть и неполную. Дагур моргнул медленно, с губ сошёл долгий, протяжный выдох. Сознание помутнилось, заморозив на месте. Он поджал губы, до боли стиснув челюсти, словно пытался сдержать дрожь и вой. Неуравновешенное состояние Дагура колебалось, как и он сам. Грубые пальцы смяли ткань одеял. Берсерк внезапно отомлел и бросился вперёд, нависая над испугавшейся Эйрой. Она дёрнулась и взвизгнула, онемевшие конечности ожили и затрепыхались, случайно ударяя берсерка, однако он никак не отреагировал, продолжая ловить нежные руки. Берсерк прижал её ладони своими к простыни, опираясь и не позволяя сдвинуться, возвышаясь над скованной от надвигающегося крика Эйрой. Она хотела что-то сказать, но... Он прижался к её губам. Неуклюже, быстро клюнув и оставшись в этом положении. Эйра замерла, а лёгкие отключились. Берсерк пошевелился, тонкие, обветренные губы пробовали целовать, искали вкус и нежность, но девушка окаменела, не шевелясь, совершенно смущённая для каких-либо действий. Дагур почувствовал это, смягчив напор, на секунду почти размыкаясь, прижимаясь вновь. Он расслабил челюсти, слаще касаясь припухших губ, слегка подрагивающих. Эйра неуверенно ответила, колеблясь из-за правильности решения. Но двинуться вперёд оказалось приятнее, чем оставаться на месте. Извиваясь под ним, Эйра робко шевельнула губами. Оба не умели целоваться, медленно пробуя что-то новое для себя. Берсерк обучался быстрее, сладко упиваясь их первой нежностью. Дагура охватил жар, танцующий в груди и животе. Он хотел забыть о традициях, не дожидаться свадьбы и пойти дальше, углубить их любовь. Гонимый желанием, берсерк услышал едва слышимый всхлип. Несмотря на мысли и чувства в сердце и теле, Дагур разомкнул губы, прервав поцелуй, и отступил, чтобы подняться. Он был берсерком, а не монстром. Красные, запыхавшиеся и безмолвные. В другой ситуации наверняка бездумно счастливые, но глаза её блестели, готовые излиться слезами. Сначала Дагур растерялся, почти принялся извиняться, но заметил вовсе не страх, а усталость. Непонимание. Она так запуталась во всём. Особенно в отношениях с берсерком, вызвавшим далеко не детские чувства. Он частично успокоился, лёг, уткнувшись лицом в выпирающие ключицы, и прикрыл глаза. Эйра плакала не из-за него, точнее, не из-за его предыдущих действий. Поцелуй, произвёдший такой сильный эффект, который оба точно надолго запомнят. Дагур позаботился об этом. — И слова не нужны для доказательства, — удовлетворённо промычал Дагур. Доказательство. Первый поцелуй вместо признания, сладко-горько вырванного из недр крохотного сердечка. — Ты сейчас в растерянности, — он просунул руку под её спиной, обнимая. — Но ты не можешь отрицать чувств. Рано или поздно, ты смиришься, — берсерк говорил обманчиво шелковистым голосом. — Я люблю тебя. Любит. И хочет, чтобы она смирилась с убийством драконов, её брата и отца. Эйра вжалась в постель, застигнутая врасплох бурей эмоций. Он, прижавшись щекой к ключице, мог слышать ритмичные удары, ускоряющиеся с каждой секундой. Травница пошевелилась, задев бедро Дагура, и замерла. Утро, возлюбленная в кровати, первый поцелуй. Его глаза расширились, сам он напрягся и стыдливо сместил положение тела. Вовлечённый в чувственный момент, берсерк забылся. Дагур поднялся, неловкость и смущение повисли душным воздухом. Он вполоборота встал с кровати, поправляя нательные штаны, накидывая верхнюю одёжку с юбкой, рубахой и поясом. Дагур решил не надевать наружные штаны, слишком тесные для нынешнего положения. — Я... Кхм, — он кашлянул, восстанавливая самообладание. — Я принесу завтрак, — ему удалось глянуть на неё краем глаза. Дагур ещё раз поправил пояс, спрятав неудобство и скрыв румянец за уже надетым шлемом. Эйра застенчиво молчала, разглядывая кончики пальцев. Он вышел и судорожно выдохнул, подозвав двух берсерков: — Никого, кроме меня, не впускать, — приказ, который нарушать им очень не хотелось. Дагур вышел на палубу. До острова ещё пара миль. Всё никак не мог успокоиться, кровь напоминала кипяток. Теснота тканей неуютно сжала твёрдое тело. Он треснул по мачте, решив сместить центр внимания с прекрасной невесты на что-то противное, чтобы успокоить разгорячившийся разум. «Думай, думай, думай», — Дагур судорожно соображал. Один из воинов заржал, подавившись медовухой, и вытошнил её же на борт. Дагура передёрнуло, скривило от мерзкой жижи и лоснящейся физиономии мужчины. Размяв кулаки, молодой вождь сбросил как тяжесть с плеч, так и неудобство блаженного пробуждения. Ему определённо полегчало. Отдав приказ доложить о приближении к острову, берсерк вернулся в каюту с деревянным подносом, парой чашек и мисок. Он предупредительно постучал три раза и осторожно открыл скрипучую дверь. Несмотря ни на что, Дагур оставался уважительным, как только мог. Заглянув в каюту, берсерк любвеобильно улыбнулся. Эйра сидела там же с задумчивым, нечитаемым выражением. — Дорогая, пора завтракать, — бархатно пролепетал берсерк, поднос лежал уже на конце кровати. — Как твоя голова? Она подняла колени к груди, голова действительно разболелась после ухода Дагура. Вчерашнее падение и сильная качка усугубили положение. За время его отсутствия Эйра успела сменить бинты и заплести косы, попутно подыскивая пути отступления. Окошко в карме корабля маленькое, но достаточное по ширине, чтобы Эйра могла пролезть. Однако бултыхаться посреди океана не входило в планы, потому оставалось только дожидаться, попутно собирая информацию. — Спасибо, — травница взяла миску с тушёными овощами, до сих пор пытаясь прийти в себя от произошедшего. — Где мы? — уставившись в рагу, она экспериментально перемешала его ложкой. — Остров изгоев, — Дагур разделил трапезу с ней, решив отказаться от привычной порции мяса с утра. — Забрать то, что принадлежит нам, — ответил он на немой вопрос, зачерпнув капусту с редькой. Скрилл. Вот почему они здесь. И если бы он хотел забрать дракона силой, то навряд ли сейчас бы мирно завтракал рядом с ней, пока корабли причаливают к берегу. Это означало, что Дагур собирается заключить соглашение с ещё одними заклятыми врагами Олуха. Но зная характер обоих предводителей, договор не пройдёт гладко. Он наверняка что-то задумал, и ей нужно узнать, что именно. Нужно собраться. Ради собственного острова и семьи. Откинуть эти мысли, запереть подальше и разобрать, когда всё кончится. Если кончится. — Тебе не кажется, что Элвина не зря назвали Вероломным? — а вдруг получится заговорить? — О, ты беспокоишься за меня, моя милая, — протянул он с изумлением. — Не волнуйся, я знаю, что иметь с ним дела стоит... продуманнее, — Дагур подобрал слово, задумчиво ухмыляясь. — Договор с ним — рискованное дело, даже если ты и продумаешь всё до мелочей, невозможно знать наверняка, что он выкинет, — Эйра поделилась мыслями, но Дагур вместо того, чтобы стать серьёзным, начал гоготать. — Я знаю, что ты задумала, — чутко проговорив, он покачал головой и положил ладонь на её макушку. — Ты умна, но тебе не провести и не переубедить меня, дорогая. Я получу Скрилла, а Элвина... — Дагур провёл пальцем у горла, блеснув оскалившимися клыками. — И затем доберусь до Олуха. Ложка выпала из пальцев, и бульон расплескался, брызнув на её рубашку. Берсерк, словно и не говорил прошлых слов, заботливо отложил миску и встал, доставая одну из своих туник. Когда он вынул ткань, что-то вывалилось из шкафчика. Эйра пригляделась и удивлённо ахнула. Тот самый связанный ею медведь, подаренный на первой встрече. — Ты до сих пор хранишь его... — у неё не было слов. — Конечно. Я храню все твои подарки, — ответил он тихо, с оттенком внезапно нахлынувшей печали. Медведь растрепался, нитки местами порвались и обнажали шерстяную набивку. По грубым стежкам видно, что его пытались залатать, но медвежонок скукожился сильнее. Дагур взял игрушку, деликатно осматривая со всех сторон, и угрюмо фыркнул. Все эти десять лет он засыпал с плюшевым зверьком, изрядно потрепав нити и ткань. — Я могу его зашить и подлатать, — Эйра выглянула за его спиной, осторожно забирая медведя в свои руки. — И я тоже храню подарки, ты и сам знаешь, — кулон качнулся на её шее в подтверждении. — Сможешь? Я пытался, но как видишь, — Дагур неловко хихикнул. — Я не мастер в вышивании. Она утвердительно кивнула, осматривая масштаб трагедии, как вдруг вспомнила, как именно игрушка оказалась в её руках. Дагур доставал тунику, чтобы Эйра... — Кхм, — в горле запершило. — Рубаха, — напомнила Эйра. — А? Да, точно! Вот, держи. Тебе будет великовата, но меньше у меня нет, — туника легла около её коленей. — Когда поженимся, у тебя будут сотни платьев и любая другая одежда! Эйра медленно кивнула, уклончиво соглашаясь, прямо смотря на него пару-тройку минут, пока до непонятливого берсерка не дошло, что следовало бы и отвернуться. Едва не подпрыгнув от осознания, Дагур поспешил отвернуться, тихо извиняясь за затянувшуюся неловкость. Железная выдержка не подпустила мысль о подглядывании, как и всегда. Здесь Эйра могла ему полностью доверять. Дагур верно подметил — рубаха великовата, но её тканевая перевязка на груди поверх его туники прижала мешковатую одёжку. Грубоватая, не такая мягкая, как её собственная, но удобная. Заправив края в пояс и юбку, Эйра похлопала берсерка по плечу. Собственничество при виде возлюбленной в его одежде заиграло в голове, как и вновь подступающая жара, которую Дагур кое-как остудил небольшим избиением. В дверь постучали, отвлекая берсерка. Эйра подхватила игрушку и сунула в свою походную сумку, накидывая лямку на плечо. — Сэр, мы прибыли, — доложил приглушённый из-за двери голос. Дагур взволнованно встал, утягивая за собой Эйру, и резко распахнул дверь, едва не сбив стоящего перед ней берсерка с ног. Нетерпение сочилось из него, захватывая всеобщий дух многочисленной армады. «Иккинг, ребята. Вы должны успеть», — травница сжалась от раскрывающегося пейзажа. Чернеющий из-за бури Остров изгоев, покрытые пеплом сгоревшие деревья и обглоданные огнём скалы. И конечно же, гнилой оскал Элвина, поджидающего гостей у пристани. Боги покинули её.