Помолвленные.

Эйфория от ночной западни сменилась разбухающим внутри груди удовлетворением, подпитываемым тяжестью тела на руках. Команда шумела, но шкворчание их отдавалось приглушённо, едва слышимо, как и буйство моря. Брызги волн изредка падали на лица, заставляли морщиться и постоянно вытираться. Пара капель упала на щёки Эйры, потревожив мирный сон. Она с трудом открыла глаза, натыкаясь на физиономию Дагура. Веки почти закрыты, но маленькие щёлочки выдавали его пристальный и одурманенный взгляд: зрачки расширились, практически полностью вытеснили зелёную радужку. Заметив её пробуждение, берсерк медленно растянул губы и глубоко вздохнул, свободной ладонью обхватил челюсть и часть щеки. Она поёжилась, стараясь сползти с его колен, но хватка на спине предостерегающе усилилась. — Ты проснулась, — сладко изрёк Дагур. — Я хотел разбудить тебя раньше, но ты так мило цеплялась за меня во сне. Ещё и в моей тунике... Пальцем подхватив воротник рубахи, Дагур оттянул край и отпустил, легонько пробегаясь до самого подола. Собственничество захлестнуло берсерка, и прилипчивый влюблённый не мог оторвать ни то что рук — глаз. — Что произошло? — она спросила саму себя, оглядываясь. Берсерк самодовольно склонил голову набок, помогая Эйре вспомнить прошлую ночь одной только ядовитой ухмылкой. Сейчас же они находились на палубе: Дагур сидел на бочке и бережно держал на руках невесту. Приглядевшись, Эйра заметила, что к мачте соседнего судна кто-то крепко привязан и порывалась встать, сместив центр веса. Берсерк, ни капли не удивившись, просто обхватил её под рёбрами. — Я ни в коем случае не против, но лучше не елозь на мне, — Дагур рассмеялся, игриво потрепав чёлку травницы. — Знаешь, есть определённые последствия... — его перебило резкое шиканье. Он случайно задел её левый локоть, отчего она скривилась и сжалась. Вчерашняя хватка одного из берсерков острой болью отозвалась в суставах. Дагур рассеянно оглядел невесту, не понимая, что могло вызвать судорогу. Не сделал же он ничего... Подавившись воздухом, берсерк налетел на неё с расспросами, на что травница указала на руку, замотанную серыми лентами. До невозможности аккуратно Дагур развязал ленты и замер, когда спавшая ткань обнажила огромное жёлто-фиолетовое пятно, расползающееся с середины предплечья до локтя. Отчётливые следы пальцев, хватки рук, которые Дагур тут же захотел вырвать. Лицо его опустело и посерело, левый глаз, покрытый синими отметинами, задёргался. — Кто? — зрачки затряслись, а рот приоктрылся. Вспомнив, как вчера ему передали Эйру в бессознательном состоянии, Дагур наконец понял, что ударилась невеста вовсе не сама. Он усадил её на бочку и встал, напрягшись как сталь. Выискав вчерашнего воина, вождь направился к нему, вынимая двусторонний топор. Эйра успела увидеть лишь как он замахнулся и закрыла глаза, скривившись от тошнотворного звука разрубания плоти и крика. Хруст костей поднял желудок к горлу. Берсерки стихли, слушали невнятную для неё речь вождя и наблюдали за расправой, но травница закрыла ушли, несмотря на адскую боль в локте, и сильно зажмурилась, моля богов, чтобы всё как можно скорее кончилось. Шаги и нежное похлопывание по спине напугали и вытащили из безопасной, спасительной зоны, и Эйра открыла глаза, ужасаясь. Дагур, чьё лицо, руки и грудь украшали пятна крови, широко и зубасто улыбался с распахнутыми, чуть ли не вываливающимися глазами. Он уставился сверху вниз на зажатую Эйру, не сводя взгляда с округлого лица, не моргая. Очень тяжело, шумно и прерывисто дышал. Обхватив трясущиеся челюсти обеими руками, Дагур мгновенно приблизился и смял губы возлюбленной своими. Он настойчиво протолкнул вовнутрь язык вместе с кровавым привкусом металла и соли. Чуть склонившись набок и углубив поцелуй, берсерк не сдержал гортанного стона, вызвавшего неуместный трепет во внутренностях Эйры. Влажно и горячо, но предательски хорошо до головокружения. Она сжала ремни, поддерживающие броню берсерка, собираясь оттолкнуть наглеца. Дагур воспринял это по-своему, хмыкая и втягиваясь её в объятия, мягко коснулся повреждённого локтя. Эйра прогнулась, откидывая голову, и отодвинулась от него на соседнюю бочку, прикрывая шею ладонью с желанием погасить поднимающийся в глотке визг. Продолжая скалиться, берсерк чересчур медленно облизнулся и сглотнул. Алая капля скатилась с его лба и попала в глаз, разорвав пристальный зрительный контакт. Он выругался, зажмурившись и вытираясь рукавом, а Эйра заглянула за его спину, скривившись: огромная бордовая лужа, в центре которой без движения лежал берсерк с расщелиной в плече. — Он?.. — травница коснулась щеки, судорожно счищая подсыхающую кровь. — Может быть, а может и нет, — Дагур беспечно пожал плечами и рассмеялся. — Не знаю, не знаю! — воин позади захрипел, на что берсерк склонил голову в профиль, украдкой осмотрев почти мертвеца. — О, живой, гляди! Как удачно, что он ещё поживёт с такими увечиями, — он пробежал пальцами по лезвию кинжала в кармане. Никто из берсерков не решился протянуть руку сослуживцу. Они отводили взгляды, так как получили очевидное послание от вождя, и продолжали молча выполнять обязанности. И Эйра не могла винить их, так как сама застыла на месте. Ноги примёрзли и отказывались двигаться, вдруг отяжелели до тонны. Язык присох к нёбу, губы до сих пор покалывало, и даже острая боль помутнела на периферии сознания. Но хуже всего запах — резкий медный, отличающийся от привычного запаха крови, к которому она успела привыкнуть за время врачевания. Скорее всего, из-за агонии с аккомпанированием болезненных стонов, дёрганных конвульсий. Дагур перекрыл обзор, как ни в чём не бывало, и поднял Эйру на руки. Травница не сопротивлялась, смотря куда-то в пустоту. Корабли пришвартовались, и берсерк сошёл на землю с невестой на руках. — Ведите его, — Дагур шикнул остальным, и Эйра наконец очнулась. Стоика вытолкали на сушу, скованного цепями, с копьями у горла. Отца уже уводили в противоположную сторону, но в последний момент их взгляды встретились, и травница дёрнулась, выкручиваясь из рук Дагура. Он, словно общаясь с капризным ребёнком, терпеливо вздохнул и похлопал её по голове. — Цветочек, успокойся, мы почти пришли, — берсерк с лёгкостью подкинул невесту, поудобнее ухватившись за неё. — Пусти, — хлопок по шлему, — моего, — толчок в плечо, — отца! — невесомый для него удар по лицу, но ей это знать необязательно. — Иногда ты бываешь такой сложной, Эйра, — Дагур, в щёку которого с силой упёрлась её ладонь, продолжил идти, не шелохнувшись. — Ты можешь навредить себе, если продолжишь. — Я наврежу тебе, если ты не отпустишь меня и моего отца! — травница схватилась за рыжую косу и со всей дури дёрнула, вызывая у Дагура шипение. Смертельные страдания одного из подчинённых всплывают перед глазами у девчонки, и она на мгновение жалеет о своём решении. Берсерк поёжился, поджав губы, чтобы сохранить самообладание. Поставив Эйру на ноги, Дагур усмехнулся и тыкнул её в нос, точно подбадривая малыша. — Ты сама-то в это веришь, милая? — он развёл руки и вскинул подбородок, самоуверенно ухмыляясь. — Давай, попробуй. Ударь-ка меня как следует! Уроки самообороны с берсерком практически ничему не научили травницу, разве что внезапным манёврам. Но какой тут может быть элемент неожиданности? Одной конечностью даже двинуть не может, что ещё остаётся? Разве что... Идея родилась так же спонтанно, как и новообретённая решимость. Эйра кинулась вперёд, опираясь на левую ногу, выглядя так, точно собиралась врезать в челюсть правым кулаком. Вот только в последнюю секунду сменила положение, намереваясь ударить травмированной рукой в кадык. Однако берсерк перехватил её за запястье, закрутив Эйру как в танце, и теперь прижимал спину невесты к грудине. Практически ювелирно обхватил ладони, не касаясь синяков, и насмешливо фыркнул. Без злобы, скорее, искреннее забавляясь и веселясь. Берсерк склонился, зарываясь лицом в выпавшие из кос локоны. — Мило, — низкий шёпот защекотал уши, — но рискованно, даже самонадеянно. Поверь, от удара ты пострадала бы куда сильнее, чем я, — берсерк коснулся мочки губами. Её почти взбесило то, как непринуждённо и легко он говорил. Эйра ринулась вперёд, пытаясь впиться зубами в руку, держащую запястья. Дагур умилился, поддаваясь, и позволил укусить себя. Это ещё больше усугубило состояние безнадёжности. Он не считал её даже подобием угрозы. Эйра сжала челюсти, почти прокусив кожу, но остановилась из-за резкого выдоха Дагура. Проклиная сострадание, она обернулась, думая, что встретится с перекосившейся от боли миной. Но он с приоткрытым ртом и малиновым лицом завороженно рассматривал укус и довольно промычал, когда холодный воздух коснулся влажной, повреждённой кожи. Эйра с недоверием и шоком уставилась на него, затем на след от зубов, уже краснеющий. Он испытывал... удовольствие? На языке всё ещё остался солоноватый вкус его кожи, теперь заполнивший весь рот, спускающийся ниже по горлу. Чёлка прилипла ко лбу из-за холодного пота, неприятно лезла в глаза и кололась. В его блестящем взгляде читался немой, но тем не менее насмешливый вопрос: «И как я тебе?». Но он смолчал, предпочитая хитро ухмыляться растерянной невесте. Покусанная рука удобно уместилась над поясницей Эйры, притягивая к боку, чтобы они продолжили путь. Она побеждённо понурила голову, соображая идеи для нового плана. И что только творилось в его извращённом сознании?.. Дагур надолго сбил возлюбленную с толку, вынуждая безвольно тащиться рядом. Эйра плелась, едва не спотыкаясь в собственных ногах. Обзор сузился до земли и ботинков — крошечное видимое пространство, немного замыленное. Её завели в одну из комнат восточного крыла, обставили стражей у двери и заперли. Окна, как единственный источник света и возможного побега, заранее заколочены. Не оставили ни одного оружия, даже булатные щиты и вилки забрали. Обычно терпеливая и спокойная Эйра сейчас готова была разгромить эту комнату, начав со стола. Дагур обещал вернуться чуть позже с бинтами и мазью, так пусть обрадуется небольшой перестановке. Удивительно, как легко маленькая травница может перевернуть всю мебель в состоянии ярости, да ещё и проклиная всё на своём пути. Определённо дурное влияние берсерка.

<center>***

</center> Быть лидером тяжело. Особенно, когда ведёшь войну с племенем твоей упрямившейся невесты. Дагур отдал последнее распоряжение о патрулировании юго-западной бухты, куда всадники в решат наведаться в первую очередь. Предсказуемые и очень уж надоедливые детишки. Один из которых — черноволосый на Ужасном Чудовище — осмелился подобраться слишком близко к возлюбленной. Вот с кого стоит начать. Он хихикнул и направился к покоям, где, как Дагур думал, нетерпеливо дожидалась невеста. Забрав мешок с листьями алоэ и корнем желтушника, вождь остановился у двери, встречаемый нервными выражениями лиц подчинённых. Интуиция подсказывала, что что-то не так, и Дагур нахмурился, призывая их говорить: — Сэр... она отказывается есть и пить, — мужчина поднял миску. — Дай сюда! — раздражённый берсерк вырвал тарелку. Закатив глаза, он открыл дверь и пинком захлопнул, остановившись у порога. Всё перевёрнуто, сломано и разбито. Сердитая Эйра сидела на остатке одеяла в центре комнаты, скрестив руки на груди и ноги в позе бабочки. Она буравила стену грозным, кипящим негодованием взглядом, отказываясь признавать присутствие Дагура. А он, не обращая внимания на погром и небольшой беспорядок, сел рядом и поставил миску с чашкой перед травницей. — Сладкие запечённые яблоки. Ты же любишь, — он придвинул ближе, заглядывая ей в лицо. — Поешь, а я посмотрю твою руку, — берсерк едва ощутимо подбил костяшками колено Эйры, стараясь привлечь внимание. Но она молчала, сжимая пальцы у предплечий. Жалобные бурления желудка и пересохшее горло травница игнорировала так же, как и рядом сидящего Дагура. Он не оценил этого и ущипнул переносицу, прикрыв, казалось бы, латунные веки. — Мне не хотелось этого делать, но... — берсерк вздохнул, разглядывая обломки стола, — если ты будешь продолжать упрямиться и отказываться есть, то твой отец может не досчитаться нескольких пальцев. Травница побледнела так, что веснушки теперь напоминали грозди рябины на снегу. Медленно повернувшись, она обмякла: плечи и голова поникли. Ладони в поражении скатились по локтям на пол. Дагур понял, что она сдалась, и поднял миску, поднося ложку со сладкой долькой яблока к розовым губам. — Наверное, неудобно есть одной рукой, — он постарался смягчить тон, как только мог. Унизительно. Эйра открыла рот, косясь в сторону. Пряный аромат печёных яблок заставил истечь слюной. Предательская реакция вынудила сглотнуть и подчиниться, съедая лакомство. Сладость вспыхнула на языке, приятно обволакивая. Послевкусие кислинки освежало, придавало сил измождённой Эйре. За десять минут Дагур скормил ей всю тарелку, напоил водой и теперь принялся за травму. — Ауч, — травница непроизвольно дёрнулась, не сдержав писка. — Тш-ш, — он утешающе потёр её спину, — впредь буду аккуратнее, обещаю. Растолчив корень и листья, Дагур нанёс кремовидную субстанцию на гематому, почти не касаясь кожи пальцами. Мазь жгла, но действовала, и тупая боль сменилась слабым онемением. Покалывающий участок бережно замотали тканевыми бинтами, закрепив надёжным узелком. — До свадьбы заживёт, — он усмехнулся, целуя перевязанный локоть, но Эйра отдёрнула руку. — Ну чего ты? Всё ещё обижаешься? Травница отвернулась, неизменно продолжая молчать. Дагур сдержал недовольное ворчание, вознося руки к потолку и мысленно обращаясь к богам. Мышцы сжались, а пальцы свело, отчего руки теперь напоминали кривые грабли. Скрючившись, он схватился за голову, пытаясь заглушить нарастающее гудение. Внезапно всё затихло и опустело, пришла оглушительная ясность. — В молчанку играем? — берсерк понизил тон на октаву, разжигая беспокойство. — Ну что ж, давай посмотрим, смогу ли я разговорить тебя. Он двинулся вперёд, коленями упираясь в пол, и обошёл её, вцепившись в рубаху. Эйра откинулась назад, но хватка на тунике остановила движение, возвращая к Дагуру. Берсерк небрежно скривил губы в ухмылке, склонил голову к шее, опаляя горячим дыханием. Эйра впилась ногтями в выступающую кожу предплечий Дагура, но это только сильнее раззадорило его. Извиваясь, травница ударила по шлему, откинув головной убор в другой конец комнаты. Он прокатился с громким металлическим звяканьем, столкнувшись с обломками стула. Запутавшись в рыжих волосах, Эйра попыталась оттянуть его голову от шеи, сдерживая нарастающее смущение. Однако он прильнул ближе, присосавшись к тонкой коже под визг Эйры. В мозгу произошло короткое замыкание, как от удара Скрилла. Биение сердца громко барабанило в голове вместе с причмокивающим Дагуром, который прикусил плоть. Он опустился ниже и втянул краснеющую кожу у ключиц, со всей страстью оставляя отметины. Места, которых он коснулся, покалывали и горели. Эйра пискнула, пытаясь сдержаться и не заговорить. Нет, она не собирается проигрывать, не сейчас. Но что тогда... — В моей тунике ты выглядишь ещё привлекательнее, — берсерк прошёлся языком от ключицы до челюсти. — Так подкупающе... — захрипел Дагур, прикусив край ушка. Он потянул за её косу, заставив вскинуть подбородок и обнажить больше участков кожи. Зажав рот ладонью, Эйра зажмурилась, пытаясь представить себя дома под одеялом, вдалеке от нынешнего положения. Но от этого сделалось хуже. Не видя его движений, она заметно вздрогнула от ощущения зубов у надплечья. Открыв глаза, Эйра встретилась с томным взглядом Дагура. Жар вспыхнул не только на лице, но и внутри. Берсерк перед ней совсем не похож на дурашливого, но милого ребёнка, которого она знала. — Всё... — с придыханием прошептала травница, дрожа от очередного прикусывания. — Всё, перестань, — она надавила на его плечи. Дагур подчинился, довольно ухмыляясь. Коснувшись веснушчатой щеки тыльной стороной ладони, он с благоговением осмотрел сначала любовные метки, затем румяное лицо. Овальный подбородок, светлые брови, вздёрнутый нос, припухшие губы и ореховые глаза. Если бы берсерк умел рисовать, то определённо бы запечатлел этот момент. Нужно вырезать это изображение в сознании, чтобы точно не забыть. — М-м, уже сдаёшься, милая? — Дагур оттянул свой правый наплечник. — Разве мы не только начали? — Ты всегда был таким? — Эйра поднял тунику к шее, закрывая уязвимое место. — Скажи правду, ты действительно внутри настолько чёрствый или просто пытаешься таким казаться? — Какой интересный вопрос... — настроение его с соблазнительного перешло в усталое. — Я не сделал ничего несправедливого. Твоя семья обманула меня, выставила идиотом перед племенами. Ты же знаешь, что такое честь для берсерка, — он уселся, упираясь руками в колени. — И это я ещё умалчиваю о драконах. — Мы не хотели войны, а драконы... — ...убили твою мать, которая отдала жизнь, защищая вас, — перебил берсерк, помрачнев. — Мерзкие твари готовы убивать даже детей. И то, что вы приручили парочку, не меняет их отвратительной природы, — Дагур замолчал. Больная, очень больная тема. Мама спасла их с Иккингом в одну из налётов, когда двойняшки спали в люльке, пожертвовала собой. Сама Эйра кроме испуганного, мертвенно-бледного лица и надрывного крика матери ничего не помнила о той ночи. Иногда она приходила во снах с размытым лицом и невнятными словами. После этих сновидений Эйра просыпалась в слезах, спускаясь к отцу или брату. — Моя мама была бы рада узнать, что люди больше не враждуют с драконами, — она с силой сжала ноги. — В отличии от того, что её потенциальный зять решил истребить весь Олух, а меня забрать силой, — недовольно фыркнула под конец травница. — Эйра, могло ли быть по-другому? — отрезал Дагур непривычно холодным голосом. Она поджала колени к груди, положив на них подбородок, и обняла себя. Засосало под ложечкой. Изнывающая душа обессиленно упала на плечи, придавив угнетённую чувствами травницу. — Я вышла бы за тебя по своей воле, не отреагируй ты так на драконов, — Эйра опустила веки, не пропуская слёзы наружу. Дагур поднял голову, распахнув глаза. Нижняя губа задрожала, в носу неприятно закололо. Он быстро заморгал и попытался вернуть ровное дыхание. Неудачно. — Ты бы?.. — он поперхнулся комом в горле. — Я имею в виду, что после всего этого? Я думал, что... — Дагур, — она оборвала его нечленораздельную речь, — ты всегда был так мил и добр со мной. Конечно же я согласилась бы, — Эйра склонила голову. — И то, что произошло за последние полгода... Я не верю, что это правда ты. Отсутствие реакции вынудило травницу посмотреть на него, и на секунду она не поверила увиденному. Дагур сгорбился, зарываясь пальцами в волосы, и обронил надтреснутую маску самоуверенности. Глаза, полные редкой для него беспомощности, поднялись к Эйра. С годами она видела эти эмоции у Дагура всё реже и реже. Печаль. Слабость. Уязвимость. Он казался сейчас настоящим, живым. Просто запутавшийся мальчишка, на которого возложили огромную ответственность, заставили пропустить этап юношества и рано повзрослеть. Вдруг берсерк прижал её к себе, слабо подрагивая. Она неуверенно раскрыла руки, приобнимая за плечи, и отчаянная хватка на её лопатках и талии усилилась. Неужели Эйра наконец смогла достучаться до него? Сначала ей показалось, что он всхлипывает, но жалобный звук перерос в вспышку взрывного смеха, напугав Эйру. Дагур поднял влажное улыбающееся лицо. Нездоровый оскал вернул всё на свои места и напомнил, что он болен. Очень серьёзно болен. И лишь на краткий миг, когда болезнь отступила, Эйра успела заметить, что берсерк показал настоящего себя. Это значит, что её Дагур всё ещё был где-то там, просто глубоко запрятался и уснул. Но сейчас... — Я знал, знал, — вскричал берсерк, — что ты любишь меня! — он уткнулся вспотевшим лбом в её собственный, не переставая таращиться. — Это единственное, что действительно имеет значения. Остальное не важно, — рассмеявшись, Дагур поцеловал невесту в нос. — Я никогда тебя не отпущу. Даже это не заставило прекратить питать надежду, почти угасшую, но всё же колышущуюся. Ведь она умирает последней. Первой гибнет вера, а затем любовь, но надежда будет держаться до конца. И пока второй компонент не рассыпется в прах, Эйра не перестанет надеяться.