Помолвленные.

Полумрак хижины прорезали редкие лучи, криво опадающие на бревенчатый пол. Ветки, подвешенные бечёвкой, вениками торчали во все стороны. Густой аромат елового леса и горьковатых мазей застыл в воздухе. В котелке бурлила полупрозрачная кашица, а на столе строгими рядами расположились витиеватые коренья. Цветные нитки ручейками расплылись по древесному покрытию. В дверь робко постучали, и травница отвлеклась от вышивки. Она скинула с себя сотканное полотно и встала, стряхнув остатки нитей. Дверца скрипнула, и в проёме показалось нервное лицо Сморкалы. Юноша поджал голову и плечом толкнул дверь, придерживая пястье левой руки. Прокашлявшись, викинг пробежался взглядом по убранству хижины и остановился на подмастерье хозяйки. — Привет? — язык прошёлся по сухим губам. — Ну-с и как тут у тебя дела? — Что на этот раз, Сморкала? — она приветственно кивнула и подошла ближе, сосредоточившись на покраснении его руки. — Сколько ещё раз с тобой нужно говорить о мерах безопасности? — травница отвернулась, чтобы пошариться в шкафчиках. — Это даже не из-за меня! — оборонительно проворчал викинг. — Близнецы постарались. Ой попадись бы они мне сейчас... Эйра хмыкнула и вынырнула из шкафчиков с бинтами и маленьким флаконом. Медные волосы рассыпались по спине частыми волнами. Две мелкие косы позади и две спереди смешались с распущенными прядями, чёлка щекотала краюшки глаз. Она указала на дверь и вышла за испытателем оружия, вдыхая непривычно свежий воздух. Сморкала, уже выучивший порядок действий, уселся на табуретку и поднял раненую руку. Сев рядом, травница провела кончиками пальцев по множеству краснеющих пятен под шиканье викинга, однако не решающегося возразить. Частый посетитель целительницы в связи с травмоопасностью новой работы прекрасно знал, что лучше не жаловаться. Они сидели в тишине, прерываемой внезапными полувизгами мальчишки. Наконец, он сдался: — Выглядишь так себе, — Сморкала поднял бровь. — Сидишь целыми днями тут, раз в неделю летаешь до острова целителей и обратно. Совсем скоро прирастёшь и корни пустишь, — всадник замолчал, выжидающе глядя на травницу. — Дома вечный хаос, все остальные заняты. Чем ещё заниматься? — спустя минуту молчания произнесла Эйра, завязывая узелок бинтов. — Кто кроме меня тебя латать будет? Да и не хочется ничего делать, — она вздохнула и положила подбородок на стол. Викинг почесал затылок, благодаря травницу, и вздрогнул, заметив на себе пристальный взгляд ящерицы. Разнокрыл бесшумно свесился с крыши, таращась на всадника. Беспокойный дракон хлестал потёртые временем брёвна длинным хвостом. Лимонник перевернулся плашмя, открывая брюхо солнцу, и слабо зарычал, продолжая вертеться. С уголков пасти вышли кислотные испарения. — А с ним-то что? — Сморкала положил ладонь на нос взволнованного ящера. — Миграция Разнокрылов, — Эйра подняла голову. — На него давит чувство отдалённости от стаи. «И не на него одного», — Сморкала хмыкнул, решив не озвучивать мысль. Лимонника, Разнокрыла с нехарактерным для его вида окрасом, изгнали. Жестоко, особенно для драконов, для которых стая на первом месте. Викинг переводил взгляд с одного страдальца на другого, нерешительно дёргая пальцами. В такие моменты его бесила собственная некомпетентность и неумение завязать разговор о душевных проблемах. Ну он же викинг, в конце концов! — Ну, может вы полетаете вместе? — казалось, это всё же смогло заинтересовать безучастную ко всему Эйру. — Знаешь, чтобы ему стало полегче и всё такое. Травница дважды моргнула и обратила внимание на встревоженного дракона. Лимонник уже практически сполз с крыши, держась одним только хвостом. Урчание Разнокрыла вернуло Эйру в реальность, отрезвив мысли, — её малыш переживает и беспокоится, пока она торчит в четырёх стенах, погруженная в собственные тяготы жизни. Нет, так нельзя. — Да... Да, я думаю, мы можем слетать и посмотреть, где там Йохан. Он задерживается, — она спряталась от глаз Сморкалы, подойдя к Лимоннику. — Йохан? А зачем он тебе? — мальчишка играючи скрестил руки. — А как же наш клуб нелюбителей этого торгашки? Чем он тебя подкупил?! Викинг фыркнул от смеха, но Эйра не ответила тем же, напрягшись. Травница сжала подол юбки и до всадника дошло, что это точно связано с... одним человеком. Он сглотнул и сделал шаг назад. Тема настолько больная, что даже близнецы не рисковали поднимать её. Тем более, не сейчас, когда юная травница в таком состоянии, постепенно ухудшающемся. Горькая ирония в том, что та, кто помогает людям выздороветь, саму себя излечить не в силах. — Кое-что. Ничего важного, не бери в голову, — она повернулась к нему лицом, даря слабую улыбку. — И кто сказал, что я покинула наш клуб? Он мне всё ещё не нравится, — Эйра кратко рассмеялась, забираясь в седло вставшего на лапы Лимонника. Сморкала довольно поднял подбородок, поставив руки на пояс, и прикрыл глаза. Он мог гордиться собой! Наконец эта затворница вылезет из своего драконьего логова, как и раньше. Насколько ему помнилось, девчонкой она почти и не проводила времени дома: всё по лесам, да по горам. Через силу домой не загонишь, в отличии от Иккинга. Сейчас же старший брат ежедневно бороздит просторы океана на пару с Ночной Фурией. Поменялись местами, как солнце и луна. Разнокрыл взмахнул крыльями, с радостным гудением уносясь в небо. Сморкала помахал им на прощание и решил поскорее убраться из хижины, пока не пришла главная хозяйка. С ней у него отношения строились чуть хуже, чем с её ученицей. Мальчишка вздохнул: прошло почти три года, а она всё никак не стремилась вернуться в жизнь, застыла и погрузилась головой в учёбу, ничего не замечая. И оставаясь незамеченной.

***

Эйра навещала его каждый год в надежде, что сможет ещё чего-то добиться. С посещениями её лицо тускнело. И Дагур с каждым годом видел более взрослую и более грустную версию Эйры. В последний раз он не мог оторвать от неё глаз, забыв как дышать или говорить. Если бы не железные оковы... Несмотря на толстый плащ, скрывающий миниатюру девушки и верхнюю часть лица, Дагур подмечал, как она взрослела и менялась. И не только она. В том году на его день рождения Эйра подарила прядь собственных волос, сплетённых в подобие браслета. Даже если это и не было оружием, которое помогло бы ему сбежать, берсерк с дрожанием в руках принял подарок, упиваясь косой на своё запястье. Свои же волосы он срезал, отказываясь сознаваться по какой причине. Как и не раскрыл обстоятельств, при которых получил шрам на лице. Порез начинался с нижней части скулы, шёл выше, разделяясь на две вети — одна прорезалась до брови, вторая пролегла к вискам. Он всегда уходил от ответа, меняя тему на то, какие красивые у Эйры волосы или глаза. Задаривал комплиментами, игнорируя вопросы о шраме. Его искренняя очарованность блестела в зрачках, сливаясь с безумным мерцанием. Зелень глаз стала ярче. И в полумраке камеры зловеще горели два хищных огонька, как и зубастая улыбка. И письма. Ей удалось добиться обмена письмами спустя пару месяцев после того, как его бросили за решётку. Поначалу это были бесчисленные уговоры и просьбы о помощи для побега. Но после заявления о том, что, если Дагур продолжит в том же духе, она перестанет писать, быстро прекратил. Хотя чуть позже... начал выражать свои мысли с меньшим стеснением. Невозможность быть рядом с любовью всей жизни довела его одержимость до предела. «...Я касаюсь себя, думая о тебе. Представляю, что это ты, что ты рядом, что могу коснуться и тебя. Попробовать губы на вкус. В последний раз, когда я проверял, помнится, они были сладкими и мягкими. Следует перепроверить спустя такое долгое время.» «И не только губы. Целовать каждый сантиметр твоей нежной кожи, ловить веснушки, пока ты жалуешься на щекотку. Руки так и чешутся от желания сжать тебя, потискать бы как котёнка! Первым, что сделаю, когда выберусь из этой гнилой помойки и увижу тебя, так это обниму со всех сил.» «Но не волнуйся, я буду нежным. Я же не хочу сделать тебе больно, милая. Только если ты сама не попросишь об этом, конечно.» Она сглотнула, переваривая содержание трёх последних абзацев письма. Такое... Такое бесстыдство! Когда Эйра впервые пожаловалась на то, что писать о подобном совершенно некультурно, берсерк парировал тем, что ему не пришлось бы писать об этом, не сиди он за решёткой. Он был не прочь продемонстрировать мысли вживую. Больше она не касалась этой темы, пропуская пошлости мимо строк, не отвечая на них. Но читая. И Эйра солжёт, если скажет, что слова не вызывали трепет. Неуместный и по большей мере нежеланный, заставляющий краснеть как Разнокрыл на поле маков. Неприличный, но трогающий душу, щекочущий внутренности. И подлец наверняка знал, что творит. Приближался день посещения, и она даже не знает, как будет смотреть ему в глаза. В такие озорные и глумливые глаза... Лимонник заурчал, и травница наклонилась к нему ближе. Ящер парил низко, почти касаясь водной глади — тучи сгущались, начал хлестать дождь, а ветер гневно метался по бескрайнему океану. Выбрались полетать, называется. Словно сама погода был против того, чтобы они выходили из дома. Эйра заметила небольшой каменистый остров, выглядывающий из-под воды неровными глыбами. Остатки сытного ужина Вопля Смерти. Разнокрыл нырнул между скал в щель. Небольшая пещера, где Лимоннику пришлось свернуться калачиком. Они продрогли и прижались друг к другу. Медные волосы потемнели от влаги, противно прилипли к лицу. Одежда неприятно холодила кожу, заставляя чесаться и дрожать от падения температуры тела. Разнокрыл чихнул, обливая каменную стену кислотой. Внезапный гром заставил вздрогнуть обоих. — Не пугайся, молния сюда не попадаёт. Я надеюсь... — грозы вызывали у дракона и наездницы неприятные, очень болезненные воспоминания. Из походной сумки Эйра вынула немного бумаги, сухие ветки и бинты, которые послужили отличной основой для костра. Кремень, маленький камушек, несколько раз чиркнул о другой камень, но искра всё никак не хотела появляться. Травница нахмурилась, сосредоточенно ударяя шероховатым камнем о твердый пол, а Лимонник положил голову на лапы и грустно булькнул. — Хэй, малыш, ты даже и не вздумай мне тут расстраиваться, — она оставила занятие, положив ладонь на его череп. — Не важно, что у тебя нет огня, как и не важно, что какие-то там дикие драконы не оценили твою потрясающую раскраску. Ты мой самый любимый привередливый дракон, Лимонник. Какая разница, что там у других на уме? — она обвила чешуйчатую шею и уткнулась в загривок. Разнокрыл заурчал, довольный лаской. Вот его настоящая стая, настоящая семья. Он лизнул её щёку, убедившись, что не оставил ни капли кислоты в слюне. Хриплый из-за его долгой заброшенности смех разразился по крохотной пещерке вместе с радостным бульканьем дракона. Эйра сощурилась, наблюдая за лужицей у щели в камнях. — Давай-ка испробуем наш секретный приём, а, мальчик? — она указала на лужу, и Разнокрыл кивнул, подползая к воде. — Только аккуратно, мы же не хотим, чтобы тут всё взлетело на воздух? Травница достала бечёвку, оставила один конец у незажжённого костра, второй поднесла к луже, а сама спряталась в углублении пещеры. Лимонник выпустил равное количеству воде кислоту, и прогремел взрыв. Бечёвка опалилась от внезапного повышения температуры, а Эйра кинулась раздувать огонь. Спустя секунды пламя уже плясало, даря долгожданное тепло. — Мы отличная команда, — она почесала за его ушком, вызывая у ящерицы восторженное урчание. Он обвился вокруг костра, крылом поджимая Эйру к себе. Дракон больше не бил стены хвостом, не рычал с тревогой, лишь спокойно нежился у источника тепла. И травница ощутила этот покой, так надолго оставивший её много лет назад. Может, всё ещё образуется? Она легла рядом с Лимонником, вцепившимся всеми четырьмя лапами в наездницу. Спокойствие. Они задремали в крепких объятиях. Ливень шёл всю ночь, успокоившись лишь с восходом солнца. Утром они подкрепились лососем, пойманным Лимонником, с гордостью предоставившим пропитание всаднице. А ведь и Разнокрыл заметно изменился за три года, хотя своей ворчливости и гордости не потерял. Всё такой же упрямый, но более собранный. Рассудительный. Общение и времяпровождение с Беззубиком хорошо влияет на него. — Давай вернёмся домой? Может и Йохан уже прибыл, пока мы тут. Или совсем скоро прибудет, — Эйра потянулась и взобралась на Разнокрыла. — Он сдержит своё слово. А если нет... Она сглотнула и закрыла глаза. Всё зависит от того, нашёл ли странствующий по архипелагу торговец её заказ. Разнокрыл выгнулся и потянулся длинной мордой в лицо всадницы. Эйра послала ему нежную улыбку и расслабилась. Главное, что Лимонник рядом, семья в безопасности, остров процветает и всё хорошо. А Дагур... Рано или поздно берсерк поймёт, что она права. Никуда он не денется, время на план ещё остаётся. Не сбежит же он.