Welcome home where you are welcome

Когда Кассиопея открыла глаза, всё вокруг было мутным. Свет слепил даже через закрытые ставни, казалось, что её голова напичкана тоннами ваты, готовой раскрошить крепкие кости головы: при любом движении было ощущение, что швы* черепа вот-вот лопнут, оголив мозг для обнимающей прохлады комнаты. Отказавшись от попыток хотя бы пошевелить глазами, девушка просто закрыла их и продолжила лежать на коленях друга, тихо постанывая от головной боли и мерзкой тошноты, крутящейся в районе груди. Густой склизкий ком алкоголя, отказавшегося усваиваться, хотел выбраться наружу, но организм сдерживал его, заставляя понемногу растворяться в стенках желудка. Похмелье немного отпустило, продолжая всё ещё давить на тело, как давление глубоко под водой давит на морских обитателей. При этих мыслях Кассиопее вспомнилась рыба черт, о которой она вычитала очень давно, в очередной раз пытаясь сбежать от реальности. Слабая нотка смеха сорвалась с её губ и тут же сменилась на болезненный стон — боль резко ударила в затылок. Стараясь не двигаться, Кассиопея так и лежала, потеряв счет времени. Может, сейчас всего лишь 9 утра, а может, уже обед или даже вечер, понять было сложно. О том, что время шло, её оповещало только ритмичное тиканье часов, доносившееся с кухни. Наконец, она почувствовала, как Уолли завозился, а через пару мгновений потянулся и зевнул. Уолли: — Доброе утро. К: — Доброе, — страдальческим голосом выдала девушка, зажав голову руками. Уолли: — Совсем всё плохо? — парень перешел на шепот, чтобы звук так сильно не резал по ушам. К: — Ага, мне кажется, если бы я умерла, было бы и то проще. Хихикнув, художник положил руку на лоб девушки, он осторожно её гладил: — У меня есть обезболивающее, давай принесу. Получив в ответ лишь кивок, он осторожно встал, подложив подушку вместо ног, и направился на кухню. По меньшей мере его не было, наверное, минут 10, как показалось Кассиопее, но понять она не могла. Наконец, она увидела нависшую над собой тень, прикрывшую под завесами век сумрак комнаты. Кое-как оперевшись на локти, девушка попыталась сесть, но вышло это плохо: она без сил откинулась на спинку мебели, протянув руки к своему спасению. Холодная вода приятно оросила горло, смыв остатки слизи и утихомирив головную боль хотя бы немного. Проглотить таблетку было сложнее, но и с этим удалось быстро разобраться. Вернув стакан, Кассиопея обратно легла, закрывая глаза руками. К: — Каким чудом ты вообще стоишь? Уолли: — Ну, я чувствую себя уже лучше, чем несколько часов назад. К: — В моем городе тебя бы назвали ведьмой. Уолли лишь рассмеялся и снова куда-то ушел, вернувшись в этот раз почти сразу. Он принес с собой мокрое холодное полотенце, которое быстро положил на лоб девушки. Та пискнула от неожиданности, а после смиренно продолжила лежать. Уолли: — Тебе хотя бы лучше? К: — Да, теперь я хотя бы могу тебя слушать и не умирать от шума, ура-а, — последнее прозвучало с тонкой ноткой сарказма. Уолли: — Ну и славно. Подсев поближе к голове подруги, Уолли осторожно прижал пальцы к её вискам и начал нежно гладить их, едва касаясь. От массажа напряжение в голове быстро спало, мысли стали хотя бы немного проясняться. Наконец, Кассиопея смогла открыть глаза — светобоязнь ушла вместе с давлением в затылке. Конечно, тяжесть ещё присутствовала, но по сравнению с тем, что было, девушке казалось, что она даже хочет жить. Повернув лицо в сторону друга, Кассиопея уставилась тому в глаза и долго смотрела, пытаясь найти ответы на вопросы, известные только ей самой. К: — Что вчера было? — голос слегка дрожал. Уолли отвел взгляд, уставившись на растрепанные волосы девушки: — Тебе подробно или как? К: — Давай поподробнее, только скажи, ради всего святого, у тебя есть твой чай? — подруга повернулась на бок, продолжая смотреть на синеволосого, — если да, можешь принести, пожалуйста, а потом всё рассказать? Пить хочется дико, только сахар не клади, хорошо? Уолли: — Да чай-то есть, сейчас принесу, погоди тогда, ещё нужно что-то? К: — Нет. Когда парень удалился, девушка осторожно села и взяла в руки зеркало: нарисованное лицо её уже не пугало, казалось, оно стало даже родным. Яркие красные полосы помады, размазанные на губах и щеках, привлекали внимание больше. На секунду ей представился белый грим и клоунский нос, она хихикнула. Опустив зеркало немного ниже, её глазам представилась необычная картина, она не понимала, что чувствует при виде бордовых пятен, спускающихся под её кофту. Заглянуть ниже у неё не хватило смелости. Сзади послышались шаги, через минуту она уже держала в руке кружку и сидела в теплом пледе, который притащил ей Уолли. К: — Спасибо, чай как всегда безупречен. Уолли: — Благодарю. К: — Кхм. так что вчера было? Парень вздохнул, на секунду Кассиопее показалось, что в его глазах блеснула нотка разочарования, которую он быстро скрыл привычной улыбкой: — Ну, мы долго играли и пили, из-за чего вопросы и задания становились только веселее. Джули загадала тебе накраситься, как, говорю дословно, роковой женщине, — Уолли хихикнул на этом моменте, вызвав смех и у Кассиопеи, — а поскольку косметики у меня нет, в жертву пошли мои краски и кисти, зрелище было правда смешным, половина валялась на полу. К: — Ахаха, ну, в принципе, не так уж и плохо, наверное… — девушка бросила взгляд на несколько баночек краски, стоящих на комоде, внешний вид оставлял желать лучшего после вчерашней проделки. Уолли: — Потом прошло ещё два или три круга, я не помню, и ты загадала, чтобы я поцеловал любого из присутствующих, кто мне больше всех нравится, когда он останется один, — от глаз Уолли не ускользнул легкий румянец, выступивший на лице Кассиопеи, — потом ты пошла на кухню, я не помню зачем, кажется, ты захотела пить… не вспомню, правда. Ну я и решил, что лучше момента не будет, быстро поцеловав тебя в шею, собирался закончить, но ты не очень-то хотела меня отпускать, тогда я и переключился на губы, ты мне ответила взаимностью, — девушка закрыла красное лицо руками, — дальше дело пошло веселее и ты, кхм… позволила снять с тебя всё, что было наверху… Если тебе это поможет успокоиться, говорю сразу, что выглядишь ты шикарно!!! А после нас отвлекли гости, и мы договорились продолжить начатое, когда они уйдут, но ты уснула быстрее, и как бы вот. Кассиопею пробил истерический смех: — Боже… какой стыд… прости, я не думала, что все дойдет до такого… позор мне, ахахах, я не могу, а-а-а-а-а… Девушка накрылась одеялом с головой, продолжая смеяться и визжать, хотелось провалиться от стыда под землю. Так бы и сидела она там, если бы Уолли не убрал край с головы и не протянул кружку с чаем. Уолли: — Это успокаивающий сбор, выпей. Сев рядом, художник гладил подругу по голове, пока та пыталась прийти в себя после услышанного. К: — Я. я… я даже не знаю, что сейчас сказать, в мыслях такой ком… Уолли: — Я бы хотел знать, что ты чувствуешь после всего этого… К: — Не знаю, мне просто очень стыдно перед тобой, — «Пизда мелкая, с проблесками мужика.» Пронеслось в голове у девушки. Уолли: — Это я понял, конечно, но сейчас я говорю не об этом. Кассиопею на секунду прошиб холодный пот, когда до неё дошло, про что именно говорит друг. То, о чем она вчера читала в книге, то, какие истории находила в библиотеке приюта. Кажется, он говорил о чем-то большем, чем просто дружба. К — Я. сложно… как ты знаешь, у меня никогда не было дома или друзей, поэтому мне не знакомо чувство любви, мне нравится с тобой общаться и проводить время, нравятся объятия или когда ты меня гладишь, твой голос… но я не знаю, как назвать всё это… можешь дать мне несколько минут подумать и разобраться в себе? — девушка с надеждой посмотрела на художника. Уолли: — Конечно, — даже на расстоянии слышалось, как его сердце билось. Всматриваясь в лицо парня, девушка видела приятный румянец и небольшие следы ямочек на щеках, когда он улыбался. Добродушный взгляд следил за ней, не отрываясь ни на шаг. В эту секунду Кассиопее захотелось, чтобы её обняли, как кошка обнимает своих котят. Она прижалась к другу, который без слов сделал то, чего ей захотелось. Нежное тепло пронеслось по всему телу, осев где-то в сердце. Его растрепанная прическа, которую он ещё не успел уложить, придавала особый шарм. Перед глазами предстала картина проведенного вместе вечера в палатке за просмотром аниме, отдых на озере, та игра и рассказ о том, что Кассиопея держала в себе долгие годы. К: — Я… Я плохо разбираюсь в чувствах и во взаимоотношениях, но мне кажется, что ты значишь для меня больше, чем остальные. Вся моя жизнь состояла из бесконечной череды негласной борьбы за жизнь со сверстниками, всегда было соперничество: ты или тебя. С тобой у меня такого нету, думаю, я бы уступила право на жизнь тебе, если это было бы необходимо, ты заслужил это больше, чем я. На глазах Уолли выступили прозрачные слезы, сползшие змеями по желтым щекам: — Я прожил здесь много лет, весь район — мои друзья. Друзья, с которыми я не могу разделить тайны и секреты — только провести вместе время, веселясь и радуясь. Тебе же, кажется, я могу рассказать и показать больше, как и ты мне… Ещё с первого дня, как я тебя увидел, моё сердце пропустило пару ударов, тогда я, кстати, обвинил в этом жару. Но наш день на озере, не знаю, как объяснить… ты мне нравишься, Кассиопея, очень. Мне кажется, тебе я могу доверять. К: — Уолли… ты такое лучезарное солнце. Можно я расскажу тебе кое-что, сильно меня беспокоящее? Уолли: — Конечно, я весь во внимании. К: — Город, откуда я приехала, он другой… Парень вопросительно уставился на девушку. К: — Это сложно объяснить, но там нет разноцветных деревьев и перламутровых озер или рек… — Кассиопея быстро достала телефон и показала немногочисленные фотографии, на некоторых была она сама. Уолли: — Кхм, это ты? К: — Да… не очень похоже, правда? Художник принялся сравнивать фотографию и то, что видел перед собой. Уолли: — Ну, сейчас твой взгляд стал более живым, это меня радует. К: — Да, спасибо, мне стало здесь намного лучше, но я всё равно не могу понять, почему всё здесь такое… Уолли: — Хм… ты когда-нибудь слышала о теории существованиия параллельных Вселенных? Глаза девушки округлились, воспоминания из литературы вспыхивали в подкорках мозга. Уолли: — Ты сюда приехала как, на машине? К: — Да, меня привезли… Я же выиграла поездку сюда в лотерее, ну и вот. Уолли: — Пошли посмотрим. Художник встал, поправив свой воротник, и протянул руку девушке. Ледяные пальцы дотронулись до руки Уолли, тот недовольно глянул на соседку: — Сказала бы хоть, что замерзла, а? К: — Да я не замерзла, просто я же говорила, что у меня анемия, так что холодные руки и ноги — мои вечные спутники. Уолли: — Ну, значит, придется тебя почаще греть, пошли? Сцепив пальцы в замок, двое и не заметили, как вышли за пределы арки с надписью «Welcome home». Теперь вела Кассиопея, устремленно ища хоть какие-то следы дороги, по которой она приехала сюда. К: — Я… я не понимаю, здесь был асфальт… а сейчас просто шелковая трава… Осмотревшись по сторонам, Уолли осторожно дернул Кассиопею: — А твоя машина была, случаем, не желтого цвета? Кассиопея кивнула, а после перевела взгляд туда, куда указывал Уолли. В кустах, наполовину скатившись в овраг, стоял тот самый автомобиль. Следы ржавчины исполосовали полусгнивший металл, дверь была сломана, из-под неё пробивалась высокая трава, насмешливо огибая металл. Природа забирала в свои недра то, что когда-то было добыто из земли. Не веря своим глазам, Кассиопея на шатающихся ногах подошла к машине и дотронулась до капота: — это был не сон. К: — Но. я же буквально неделю назад приехала… не могло такое произойти за неделю… не могло ведь, да, Уолли? — тонкая струна надежды натянулась на роговице, готовая лопнуть в любой момент. Уолли: — 50 лет назад к нам приехал человек на этой машине… пожил у нас 5 лет, а потом так же бесследно исчез, как и появился. Кажется, это был 74 год, я сейчас уже не вспомню. С тех пор была полная тишина, никто не приезжал и не уезжал, мы мирно и тихо жили. Кассиопея заглянула сквозь разбитое переднее стекло и увидела черную шляпу. Такая же была на водителе, который её сюда привез. Осторожно пройдя сквозь высокую траву, девушка дотронулась до ржавой двери, та мерзко заскрипела. Взяв с сиденья шляпу, она показала её Уолли: — Когда я сюда ехала, на голове водителя была эта шляпа… Губы девушки дрожали то ли от волнения, то ли от страха. Уолли: — Давай вернемся? Тучи сгущаются и ветер сильный, ты можешь простудиться. Ничего не сказав, Кассиопея подошла к парню вплотную и уперлась головой в его грудь, по местности пронеслись тихие всхлипы: — Получается, я никогда не вернусь домой? Уолли: — Я не знаю… К: — Проведя здесь всего неделю, я думала о том, как мне хочется отсрочить тот день, когда на горизонте появится автомобиль. А сейчас я окончательно запуталась… Уолли принялся гладить макушку девушки, которая казалось совсем маленькой сейчас: — Но ты ведь можешь остаться здесь со всеми нами, со мной… К: — А как же мой дом? Уолли сделал минутную паузу, обдумывая всё происходящее, пока Кассиопея медленно сползала на траву: сил стоять уже не было. Спохватившись, художник быстро поднял девушку на руки, та и не сопротивлялась, в глазах читался страх. Уолли: — А что у тебя дома такого, чего нет тут? К: — Ничего… Уолли: — Тогда оставайся, ты ведь сама сказала, что там у тебя нет никого и ничего, а здесь всё, чего ты только пожелаешь. Услышав всё это, на мгновение дыхание замерло. А правда, для чего Кассиопее возвращаться? Жить под мостом, обедая раз в 2 дня? Слоняться по улицам и прятаться по подвалам холодной зимой, в ожидании, пока государство соизволит дать квартиру? Погруженная в собственные мысли, девушка и не заметила, как была уже дома у Уолли, который всю дорогу насвистывал какую-то успокаивающую мелодию. На часах было только четыре. К: — Знаешь… кажется, я окончательно поняла, что испытываю к тебе большее, чем просто симпатию. и ты прав, я хочу здесь остаться. Уолли: — Тогда ты станешь моей второй половинкой, с которой я смогу разделить не только кров, но и яблоки? — парень хихикнул, упоминая последнее. К: — Конечно, если ты готов иногда смотреть что-то со мной и читать, а ещё ты мне до сих пор должен картину! — девушка нарочито ткнула того в грудь несколько раз. Уолли: — В таком случае, хм, с тебя поцелуй, с меня картина, пойдет? Девушка наигранно поставила руки на бока и начала возмущаться: — Какой наглый, вы посмотрите! Может Вам ещё чего предложить? Уолли: — Ой-ой-ой, мадам, ну предлагайте, я выберу. К: — Ну уж нет, поцелуя тебе хватит. Уолли: — На первое время сойдет. Кассиопея не придала значения словам и едва слышно сказала: — только вот целоваться я не умею… Уолли: — Ой, ну вчера, знаешь ли, я уж было думал, что это тебе загадали кого-то поцеловать, а не наоборот. И к слову… Кассиопея не дала договорить художнику, немного наклонившись и прижавшись своими губами к губам Уолли, который собирался ещё что-то сказать и явно засмущать Кассиопею. Та нерешительно продолжала прижиматься, не понимая, что делать дальше, пока Уолли слегка не приоткрыл рот, соседка последовала его примеру. Через пару минут парочка наконец смогла сплестись языками, когда девушка наконец поняла принцип. Поглаживая щеку лучезарного парня, Кассиопея, кажется, сейчас сияла от счастья. Чувства, доселе не являющиеся из недр из подсознания, наконец пустили корни в травмированное молодое сердце. Тянулись секунды, минуты, отбиваемые часами, а девушка всё не давала парню отстраниться. Что-то новое уже засело в её подсознании, что-то, подпитываемое теплом мягких губ, мелодичным голосом, теплым взглядом и обещанной заботой. Хотелось танцевать, петь и создавать что-то прекрасное, светлые чувства впервые за столько лет отчаяния смогли занять лидирующие позиции. Эйфория накрывала с головой при каждом новом поцелуе, девушке хотелось провести так вечность, но всё-таки ей пришлось отпрянуть, кажется, не раньше, чем через десять минут. На лице Уолли читалась блаженная улыбка, та самая, которую Кассиопея видела в моменты, когда тот смотрел на яблоки. Уолли: — А говорила, что не умеешь, ай-ай, как не стыдно так обманывать. Девушка показала язык, скорчив смешную моську: — Бе-е, вредина, где мои картины-ы-ы, а-а-а? Кассиопея толкнула парня на диван и легла сверху, не давая тому шанса на побег: — Всё, жду прямо сейчас, не дам встать, пока не увижу. Уолли драматично повторил уже известный прием, притворившись мертвым. Тонкие пальцы быстро добрались до боков актера и принялись щекотать их. Закушенная губа говорила о том, что тот кое-как сдерживается, девушка поднажала, вынуждая художника рассмеяться. Уолли: — Ладно, ладно, уговорила! Будет тебе картина, но ты будешь рисовать со мной. Продолжая щекотать, Кассиопея смотрела в глаза парня: — Ты же знаешь, что я не умею, м-м? Пытаясь закрыться, тот с трудом отвечал сквозь смех: — Научу-у, что ты прям, а, сделаешь основу, а я добавлю от себя деталей. К: — Тя-яжко. Уолли: — Отказы не принимаются, так что пошли, дорогая моя, сама начала этот разговор. Кассиопея продолжала лежать, не сдвинувшись ни на миллиметр. Ворча, Уолли кое-как встал и потащился на второй этаж, поддерживая руками объект воздыхания, ворчащий и вцепившийся в него мертвой хваткой. Добравшись до дальней комнаты, художник уставился в глаза девушки. Уолли: — Ну что, мадам, слезайте, сейчас что-нибудь да сделаем. К: — Не-а, рисуй так. Уолли: — Криво получится, и тебе бы не помешало смыть следы вчерашней краски, м-м? — парень ткнул в нос девушки. К: — А я забыла? Уолли: — Именно. К: — Интересно, насколько плохо сейчас это всё выглядит, хм-м… Уолли: — Ну… в принципе… К: — Ну, честно говоря, ты опять весь в краске, — проблеснула самодовольная улыбка. Уолли: — Не-е-ет, за что-о. К: — А всё, я пошла, ха, рисуй. Если я вернусь и шедевр не будет готов, пеняй на себя. Найдя в череде дверей ванну, Кассиопея удивилась её размерам: целое джакузи. Отойдя от шока, она подошла к мраморной раковине, сделанной в виде ракушки. Вкрапления белого на серой основе напоминали следы молнии или сети паутины. Намылив лицо, девушка отметила, как много средств по уходу у Уолли. Легкое чувство стыда прошлось морозом вдоль позвоночника от мыслей, что дома у Кассиопеи стоял какой-то шампунь и лежала пара кусочков обычного мыла. Наконец, девушка вышла из ванны, сияя чистотой. Вспоминая вчерашнее, чувство стыда всё ещё отказывалось её покидать, но на душе было легче от мыслей, что её поняли и приняли. Впервые за все годы её жизни. Ворвавшись в мастерскую, Касси рассмеялась, увидев, как парень, сконцентрированный на работе, резко подскочил от шума. К: — Ахаха, прости-прости. Уолли: — Ещё раз так сделаешь и тебе конец, оболью краской и мыться придется уже целиком. К: — Ой-ой, ну я просто в ту же секунду тебя обниму и всё, ха! Какого черта у тебя там такие хоромы, блин? Уолли: — Ну, в своё время рисовал на заказ, из города, о котором я говорил, приходили хорошие гонорары за мои картины. Так почему бы не сделать всё покрасивее? К: — Хм… надо бы тоже чем-то таким заняться и обустроить всё у себя, а то всё печально, хе-хе, — девушка неловко посмеялась. Уолли: — Я помогу тебе, с чем нужно будет, так что не стесняйся обращаться. К: — Спасибо. Только сейчас Кассиопея переключила внимание с лица парня на картину. Морская синева, переливающаяся всеми оттенками фиолетового и черного, словно шевелилась. Казалось, что вода движется, течет. Белые светящиеся полосы ползали по картине и переливались. Уолли: — Я подумал, что тебе нравится всё в космической стилистике, а я люблю море, вот и сделаю два в одном. Как завороженная, девушка не могла отвести взгляд от каждого движения кисти по холсту. Словно звезды в небе, на картине появлялись медузы в длинных юбках невиданной красоты. Светлые, переливающиеся тысячами оттенков, они держались в толще воды, плавно двигая свои пестрые щупальца. Наблюдая за работой мастера, девушка не замечала, как время отсчитывает свои шаги, неминуемо приближая ночь. Когда солнце нагло заглядывало в открытое окно и наблюдало за парочкой, наконец, картина была практически готова, осталось добавить лишь несколько деталей. Уолли: — Хочешь попробовать? К: — Я… не думаю, что смогу, только испорчу. Не спрашивая, художник посадил Кассиопею к себе на колени и вручил ей кисть, осторожно взяв ту за руку: — Это не сложно, давай, я помогу. Неуверенно поднеся кисть к холсту, девушка начала внимательно рассматривать, что она хотела бы добавить от себя. Уолли терпеливо ждал, наблюдая за ней и поглаживая её руку. К: — Хм… может добавить что-то на подобие звезд, плывущих по течению и огибающих медуз? Уолли: — Давай. Девушка взяла со стола палитру и принялась намешивать ведомые только ей самой цвета, создавая разные оттенки, чтобы добавленное не слишком сильно выделялось. Конечно, всё это было сделано не без помощи Уолли, который частенько направлял руку девушки под нужным углом. Наконец, картина была готова, осталось только дождаться, когда она высохнет. К: — Ого, волшебно… Уолли: — Именно, теперь, надеюсь, довольна твоя душенька? К: — Ещё спрашиваешь, я в жизни ничего прекраснее не видела. Уолли: — Ну а как же я, м-м? К: — Хм… — девушка оценивающе взглянула на художника, — ладно, допустим, так уж и бы-ыть, уговорил. Уолли фыркнул и поцеловал Касси в районе уха, от чего та захихикала: — Щекотно вообще-то. Уолли: — Да-да-да, знаешь ли, за такое, — указал он на картину, — имею право, при том что, думаю, не только на безобидный поцелуй за ушком. К: — А чего вам ещё надобно, сударь? Уолли: — Хм-м, ну мне нужно подумать. Повернувшись к возлюбленному лицом, Кассиопея прижалась и обняла его, положив голову на плечо. Приятный запах корицы и цитруса дурманил голову, хотелось застыть в этом моменте на вечность. Из этого состояния её вытянул ласковый голос и осторожные поглаживания по голове. К: — Я раньше и не замечала, какой у тебя красивый голос… с ума схожу от этих приятных звуков, когда ты что-то говоришь. Парень смущенно хихикнул. К: — Я наконец-то смогла тебя смути-ить и вогнать в краску, ура-а. Уолли: — Можешь считать это своей маленькой победой, но я всё ещё не придумал, что ты мне должна, хм-м. Ничего не ответив, Кассиопея прошлась ласковыми поцелуями по линии подбородка художника, кажется, тот даже перестал дышать от такого. Отодвинув воротник рубашки, она провела языком вдоль шеи, почувствовав, как Уолли слегка задрожал от такого. Подняв глаза, зрелищу предстали залитые красным щеки, отчего девушка немного хихикнула, а после принялась вновь ласкать чувствительную кожу ключиц и шеи. До её слуха донеслась едва слышимая пара стонов, которые быстро угасли в комнате, оставляя после себя приятный шлейф. Луна стыдливо спряталась за тучей, пока Кассиопея вовлеченно продолжала целовать возлюбленного: — Теперь ты доволен? Уолли: — Хочу ещё, — блаженный голос с тонкой ноткой хрипоты прозвучал возле самого уха. К: — Мы, кстати, опять все в краске, хе-хе, — девушка быстро переключилась на губы, продолжив поцелуй, начатый ещё в гостиной. Когда пара наконец смогла друг от друга оторваться, часы пробили девять. Уолли: — Что может быть лучше чая с молоком и печеньем, правда? К: — Именно, но мне так не хочется уходить отсюда. Уолли: — Внизу диван явно поудобнее, давай. К: — Хорошо, но в этот раз чай делаю я, а ты просто ждешь. Уолли: — Договорились. Парень удобно расположился на диване, закинув ногу на ногу, и смотрел в сторону кухни, в которой периодически мелькал силуэт Кассиопеи. Наконец, она принесла небольшой поднос с чайником и 2 чашками. К: — Я нашла какой-то виноградный чай, добавила туда листья черники и щепотку корицы, думаю, тебе понравится, — наполнив обе кружки, девушка протянула тому горячий ароматный чай. Уолли: — У тебя опять руки холодные. К: — Да? Я не замечаю уже, привыкла… — она неловко улыбнулась, любуясь недовольным лицом. Уолли: — Тебе холодно? Я могу принести одеяло. К: — Нет-нет, всё в порядке, спасибо. Синеволосый решительно встал и подошел к двери, высматривая что-то на деревянном косяке: — На улице только 6 градусов, замерзнешь… может останешься? К: — Почему бы и нет? Но ещё одной ночи на диване я не выдержу. Уолли: — У меня всё равно три спальни, так сказать, выбирай любую. И да, не спрашивай зачем, мне просто надо было заставить чем-то комнату. К: — Спасибо, но сначала я хочу поесть, — девушка взяла со стола сахарное печенье и принялась довольно им хрустеть, иногда облизывая губы от крошек. Наконец, когда ужин кончился, а пустой чайник гордо стоял на подносе, Касси быстро унесла посуду и вернулась в гостиную, выжидающе смотря на Уолли. Уолли: — А? К: — Спальня. Уолли: — А, точно, я уже немного забылся, прости. Поднявшись с места, он пошел на 2 этаж, Кассиопея не отставала ни на шаг. Тихие скрипы Дома пугали её, его живое присутствие везде нагоняло холодок. Уолли: — Выбирай любую, — он указал рукой на 3 двери. К: — Могу я посмотреть? Уолли: — Конечно. Быстро обойдя 3 комнаты, Кассиопея вернулась обратно: — Мне понравилась вот эта, — она указала на дальнюю дверь, — Вид из окна там просто мечта, я могу вечно смотреть на это озеро… Уолли: — Ну, хорошо, без проблем, но это моя комната. К: — А… прости, я не знала… Уолли: — Если хочешь, можешь спать со мной, всё-таки мы теперь с тобой в отношениях, да и в палатке уже было что-то подобное. Только в этот раз, надеюсь, ты не зарядишь мне пяткой в лоб? Я не переживу второго раза, — в голосе звучали явные нотки стеба. К: — Ну, если вы, мистер, не ляжете опять так же, то я подумаю. Уолли: — Хорошо, иди тогда, я пошел в ванну и переоденусь сразу. К: — Емае, я и забыла, у меня пижамы же нет… Уолли: — Ой, да чего я там не видел, ложись так. Девушка уставилась на него, смиряя взглядом и фырча. Уолли: — Да шучу я, шучу, наверное, кхм, в моем шкафу найди что-нибудь, а я пошел, всё. Вернулся художник, по меньшей мере, через час. Его волосы и кожа сияли, теперь-то Кассиопея поняла, что всё, увиденное в ванной, стояло не для красоты. К: — Да ты прям сияешь, красавчик. Уолли: — А то, не хочешь тоже помыться? К: — Не знаю, можно, наверное. Уолли: — Ну, где ванна ты знаешь. Соседка кивнула и скрылась за дверью. Через несколько минут, когда Уолли уже устроился и читал какую-то книгу, он услышал возмущения и крики о том, что второго полотенца нигде нету. Уолли: — Ой, я забыл, сейчас принесу, прости-прости! Подойдя к двери, он учтиво постучался и подождал, пока девушка высунет руку. В ярком свете ванны он увидел небольшой участок тела, вытянутую фигуру, блестящую из-за воды. Без всего лишнего Кассиопея выглядела ещё лучше. Из мыслей его вытянула рука, схватившая полотенце и быстро закрывшая дверь. Наконец, девушка зашла в комнату, Уолли удобно сидел в кресле, слегка задремав, пока читал. Он не заметил, как Касси вошла. Не желая его беспокоить, она залезла под тяжелое одеяло и уснула, открыв глаза только в полночь из-за яркого света Луны. Она не сразу поняла, что спит в объятиях парня. Теперь его лицо было расслабленно: исчезла привычная улыбка. Он показался ей ещё красивее, длинные синие волосы были разбросаны по подушке, ресницы тенью укрывали глаза. Осторожно поцеловав его в губы так, чтобы не разбудить, она улеглась поудобнее и уснула, закинув на художника ногу. Кажется, на его лице промелькнула тонкая улыбка, или ей это показалось.