Зарисовки XIV

Пока братья гонялись друг за другом, прячась в расщелинах скал, Тиамат наблюдала за яркой, цвета полуденного неба, птицей. Та перепрыгивала с ветки на ветку и оглушительно щебетала; Тиамат хотелось поймать ее и послушать ее песню поближе, но ее эти ветви вряд ли выдержали бы, а ловить птиц в воздухе ей все еще не хватало ловкости. – Бахамут! Тиамат! Смотрите! Крик Нидхогга, младшего брата, испугал птицу – та забила крыльями, вспорхнула с ветки, и, все еще щебеча, полетела прочь. Тиамат проследила за ней взглядом и только потом отправилась туда, откуда послышался вопль. В голосе Нидхогга звучал скорее восторг, чем испуг, а значит, срочно спасать братика от неведомых опасностей не требовалось. Бахамут успел раньше: когда Тиамат подошла, оба уже сидели на земле между двух скал и с удивлением рассматривали небольшое существо у своих ног. Она, подойдя, тоже присмотрелась. Существо выглядело хрупким, у него была яркая, как закат над морем, расцветка, длинный пушистый хвост, тонкие и слабосильные ноги, а вот крыльев не было. Пахло оно – Тиамат принюхалась – довольно неприятно, и съесть его желания не вызывало. – Это что такое? – спросил Нидхогг, трогая существо когтем, и оно запищало. – Не знаю, – отозвался Бахамут. – Но это похоже на зверей из песен отца. Помните, он пел нам о том, какой был у нас дом раньше, до того, как мы родились? Там были похожие описания. Тиамат задумалась. Она тоже помнила песни отца, и действительно – там часто появлялись маленькие, слабые, бескрылые существа, которых их народ заводил в качестве домашних питомцев. – Как вы думаете, отец разрешит его оставить? – спросил Нидхогг, заглядывая в глаза обоим по очереди. Бахамут и Тиамат переглянулись, и старший брат дернул головой, мол, не спросим – не узнаем. Когда они, наигравшись, вернулись в гнездо, Аздайя, их самая старшая сестра, учила летать малышку Рататоскр – та хлопала слабыми крылышками, удерживалась в воздухе на несколько секунд, а потом все равно падала пузом на землю. Отец лежал в гнезде, свернувшись вокруг двух последних яиц – Тиамат надеялась на еще одну сестричку, уж очень милой была Рататоскр, но Аздайя почему-то была уверена, что в яйцах еще двое мальчишек – и дремал, прикрыв глаза. – Отец, – начал Бахамут, и тот встрепенулся. – Мы тут зверюшку поймали. Можно, мы ее оставим? Он посадил на землю перед отцом их добычу. Теперь существо тряслось и пахло еще хуже, но хотя бы пищать перестало, и Тиамат надеялась, что им удастся ее приручить. Отец присмотрелся, приблизив голову, потом тяжело вздохнул и заговорил на языке, которого никто из детей не понимал – ну, может, Аздайя немного, судя по тому, как она напряженно вслушивалась в каждое слово. По мере того, как он говорил, существо перестало трястись, встало на свои нелепые задние лапы и тоже что-то пропищало. Отец перевел взгляд на Бахамута. – Верните его туда, откуда взяли. – Но почему? – огорчился Нидхогг. – Ты же сам нам рассказывал, что дома мы держали похожих! Отец немного помолчал. – Это было в нашем старом доме, но сейчас наш дом здесь, а здесь такие звери – не питомцы, а скорее соседи. Я не думал, что вы столкнетесь с ними так рано, специально уединенное место выбирал... Похоже, пришло время рассказать вам о других жителях этого мира и как нам с ними сосуществовать, – он немного помолчал, а потом тихо добавил что-то, чего Тиамат совершенно не поняла. – Иначе Хайделин выкинет меня обратно. Нидхогг горестно опустил голову, но спорить с отцом не решился.