Научимся.

Тао порхал по школьному двору, что-то мурлыкая себе под нос. – Воскресенье, воскресенье… О, воскресенье! Наи, воскресенье! – Эм? – окликнутая девушка озадаченно покосилась на брата, останавливаясь подле него. – Наи, Наи, моя милая Наи… – парень, с воодушевлением пританцовывая, вытянулся перед ней и наклонился, чтобы заглянуть в глаза. – Ты же придёшь ко мне в воскресенье? – Завтра? Приду… А, – она вдруг улыбнулась, – ты хотел сказать, к директору? – Он не будет против… – отмахнулся Тао. – К тому же и так ребята наверняка наведаются… – Да? Они вроде собирались куда-то… – Неважно. Возражения не принимаются, – поджал губы хакер, выглядывая из-за чёлочки. – Я сопротивляюсь, что ли? – усмехнулась Наи. – Конечно, я всеми руками и ногами за совместный выходной. – Отлично! Тогда, как проснёшься, мне звякни. Я тебе номер… – Тао, – тихо перебила его девушка. – Мне не с чего тебе звонить. Забыл? – О, – поразился хакер, – не с чего? Как??? Как так?! Средство связи должно быть всегда! Человек без коммуникации не человек! – А кто же? Тао не слушал. Он соображал. – Так, – решившись, повелительно вздёрнул острый подбородок хакер. – Сегодня же я тебя обеспечу всем необходимым. Позор, позор! Моя сестра – моя! – ходит без банальнейшего телефона! – Тао, – Наита в удивлении изогнула бровь, – ты же не собираешься покупать мне телефон? – С-собираюсь, – с прелестной запинкой признался парень. Девушка вытаращилась на него и быстро сказала: – Не вздумай. Зачем? Я сама куплю, деньги есть… Просто пока спокойно без него обхожусь… – Какой «спокойно», нэ?! – в грузинской манере возмутился Тао. – Ничего не спокойно! А как же я буду желать тебе сладких снов по вечерам? – Кхм… До сей минуты это тебя не очень волновало… – скромно напомнила ему сестра. – А сейчас волнует! Всё, не перечь старшим! Школьница фыркнула. – Слушаюсь и повинуюсь, о великий Старший Брат! Ты только как Феррари мне надумаешь купить, знай: прав у меня ещё нет. – А что тебя не устраивает? – То, что ты собираешься потратить на меня деньги! Тебе их девать некуда? – А вдруг? – нахально подбоченился Тао. – Зарплата, знаешь, какая большая? Я трачу, трачу, а она не кончается! Обидно даже… – Тао, ты… – Наи опять фыркнула и обречённо вздохнула. – Ладно. Хорошо. Будь по-твоему… Только не слишком дорогой, ладно? – Нет, что ты! Девушка смиренно поблагодарила его и поспешила в школьный корпус. Довольный Тао, фальшиво что-то насвистывая, после нескольких минут насыщения свежим утренним воздухом неторопливо последовал за ней. «Какая же у меня замечательная сестрёнка! – тихо умилялся он, прогулочным шагом двигаясь к зданию школы. – Бережливая, заботливая, скромная… Сокровище!» Успел обдумать, какими хитроумными приспособлениями снабдит телефон для «сестрёнки» (среди тех – разумеется! – будут датчики слежения и, кхм, электрошокер. Последний – так, на всякий пожарный). Встретил хмурого и сонного М-21, из-под спутанных серых волос взирающего на холодный утренний мир. Третий раз за утро парень жизнерадостно пожал ему руку. Зря он это сделал. Вечером ему предстоит узнать, что ту маленькую камеру на южном балконе таки расколотит взбесившийся оборотень. Правильно. Ибо не дело. Но пока что все камеры были целы, Тао пребывал в замечательнейшем настроении, и будущее ему казалось исключительно радужным. На какое-то время глобальные проблемы в виде различных вражеских организаций и регулярно съезжающих с катушки модифицированных померкли. Разве можно в такое прекраснейшее утро думать о чем-то подобном? Нет, не нужно и даже нельзя. Ведь столько добрых и мирных вещей были достойны внимания! Маленькие повседневные минутки, бытовые вопросы, столь обыкновенные, но оттого не менее ценные и трогательные! Например, сейчас, легко взбегая по ступенькам крыльца, хакер в красках представлял лицо Наиты, когда он сообщит ей, что отныне будет полностью оплачивать все её расходы. Заранее предвкушал возмущение девушки, гадал, как же она будет отпираться, но всё равно знал, что из этого спора выйдет победителем. Ещё бы: лучший способ добиться от человека того, что требуется, – это поставить его перед фактом. Именно так Тао и собирался поступить… … А камеру можно будет и новую поставить! __________________________________ Такео топтался возле входа в кинотеатр. Его обтекали люди – редкие по причине раннего воскресного утра. Мужчина вежливо посторонялся, пропуская их, и испуганно косился по сторонам. Переминаясь с ноги на ногу, он в который раз окинул себя взглядом, проверяя, не запылились ли ботинки, не вылезает ли из-под пальто ворот свитера и не задралась ли брючина на левой ноге. Он зря волновался: ничего ниоткуда не вылезло. «Наверное, прийти за двадцать минут было не самой лучшей идеей… – думал Такео. – К тому же, Тао говорил, что девушки всегда опаздывают…» Если честно, мужчина смутно представлял, что ему делать. Как себя вести, что говорить – для снайпера бывшего DA-5 это являлось непостижимой загадкой. Судя по печальному опыту с бедными школьницами, лучшим выходом для мужчины было молчать. «Молчи и улыбайся», – как-то советовал хакер. «Легко сказать… – тоскливо размышлял хвостатый. – Если что, всегда можно сбежать… Да неудобно как-то…» Он вздохнул. «Что за фильм хоть?» Такео припомнил: Наита утверждала, что боевик. Мужчина перечитал надписи на афишах и пришёл к выводу, что им на премьеру. В нескольких метрах мёрз молодой человек, прижимающийся к куцему букетику в отчаянной попытке согреться. «Тоже девушку ждёт», – предположил фиолетоволосый. Это «тоже» вдруг ясно отразилось у него в голове, и он порозовел. «Может, и мне надо было цветы купить?» – вдруг встревожился снайпер. Замёрзший собрат явился с каким-никаким, а букетом. «Да, точно… Наверняка надо было…» – Такео хмуро уставился на парня. Через несколько минут к тому подошла девушка. Молодой человек радостно стиснул её в объятиях: неизвестно, чего ему хотелось больше – пообниматься или погреться. Девушка восторженно приняла помятый букетик, и пара поспешила в тепло кинотеатра. Мужчина грустно проводил их взглядом. «Сбегать, что ли, до цветочного магазина?» Не успел. Его тронули за плечо, и послышался мелодичный женский голосок: – Доброе утро! Такео обернулся, одновременно и успокаиваясь, и сильнее нервничая: – Доброе! Рыжая девушка в красивом зелёном пальто солнечно улыбнулась: – Давно ждёте? – Н-нет, – соврал хвостатый. – Недавно сам пришёл… – Хорошо. Тогда… пойдёмте? – А, ага. Пока Такео терялся, Черри взяла инициативу в свои руки: аккуратно уцепилась за его локоть и ненавязчиво подтолкнула мужчину к входу в здание. Снайпер опомнился, согнул руку – чтобы даме было удобно за него держаться – и изобразил приветливую улыбку. На большее его пока не хватило. Но рыжая девушка, видимо, того и не требовала. – Не правда ли, сегодня слишком холодно? – очаровательно передёрнув плечиками, первой нарушила молчание она. – Да уж… - хвостатый открыл перед ней дверь и зашёл следом, осторожно ту придерживая. – На следующей неделе снег обещали… – пробормотала Черри и, взглянув на часы в холле, мгновенно переменила тему: – До начала сеанса ещё пятнадцать минут… Где подождём? «А есть какая-то разница?» – растерянно подумал Такео. – Вы правы! Совершенно никакой… «Я сказал это вслух», – понял мужчина и поскорее предложил: – Давайте здесь посидим… – Хорошо, только нужно пальто в гардероб сдать… – рассеянно напомнила рыжая, оглядываясь по сторонам. Хвостатый оценил её деликатность и положил ладонь девушке на плечо, чуть направляя: – Гардероб там, – показал он на табличку-указатель. – А! Точно… – заулыбалась она и призналась: – Я по утрам жутко невнимательная… – Бывает… Снайпер постепенно оттаивал. Они добрались до гардеробного закутка, сняли верхнюю одежду, получили бирки от ворчливой и невыспавшейся женщины, буквально выхватившей у них пальто, и уселись на диванчик в холле. – А что у вас на щеке? – этот совершенно невинный вопрос заставил Такео вздрогнуть. – А, упал… – не покривил душой фиолетоволосый, потирая кожу ладонью. – Болит? – с искренним сочувствием посмотрела на него Черри. – Нет, уже почти прошло, – заверил её мужчина. – Что ж вы так… Беречь себя надо, – девушка, понимая, что тема для спутника не очень приятна, бодро спросила его: – А вы боевик как жанр любите? – Бывает интересно посмотреть… – задумавшись, честно ответил хвостатый. – Правда, мне их и в жизни хватает… – спохватился и добавил: – На работе. Там что только не случается… – А вы работаете?.. – с живостью поддержала эту тему девушка. – В школе Е Ран, – мужчина чуть помялся и, рассудив, что «охранник» внушает меньшее уважение, уклончиво пояснил: – В… отделе безопасности. – Ого, у вас, наверное, каждый день что-нибудь происходит? – доверительно склонила голову рыжая. – Мне Наита рассказывала… – Да уж, скучать не приходится, – добродушно усмехнулся Такео. – Работать с детьми, особенно такого возраста… Это, верно, очень непросто. Нужно знать грань: где необходимо обойтись лишь словами, где можно отвесить подзатыльник… Школьники в вечном предэкзаменационном стрессе, срываются… Ох, ваша работа заслуживает уважения! Снайпер скромно покивал. – А… вам самому-то нравится? Просто бывает, что человек не любит то, чем занимается… Это… поистине печально. – Я… Такео замолчал, сверяясь с ощущениями внутри себя. «Действительно… а… как?» Ощущения оказались самыми что ни на есть позитивными. Мужчина улыбнулся. – Я люблю свою работу. Что-то внутри него оживилось, и он, расслабляясь, заговорил: – В школе я работаю не так давно. Первое время было как-то непривычно, странно… Я же раньше совсем по другой специальности!.. А потом… – фиолетоволосый улыбнулся. – Потом ничего. Понравилось. Полюбилось. Иногда мне кажется, что нет ничего лучше работы с детьми. Я люблю детей… Невинные, беззаботные птенцы! Одна проблема – экзамены сдать. Впрочем, по некоторым не скажешь, что это их особо волнует, – он усмехнулся. – А что же… со школьницами? – хитро прищурилась Черри. – Или с учительницами молоденькими? Сильно работать мешают? Непонятливый Такео по-детски недоумённо поднял брови. Девушка понаблюдала за реакцией, тепло посмеялась и, повернув голову, воскликнула: – Что же это мы? Вон, запускают уже! – Ох, действительно… Они пристроились в конец небольшой очереди (на этот раз мужчина сам взял Черри под руку, чтобы в толпе не затерялась), отдали билеты и погрузились в сумерки кинозала. – У нас… двенадцатый ряд… А, вот, это последний, – девушка первой стала протискиваться между вереницами кресел. Близко к середине ряда она остановилась. – Пришли, – отогнула мягкое сиденье и села. Такео повторил её действия и, прежде чем откинуться на спинку, для удобства перекинул хвост через плечо. Конечно, этот жест не остался без внимания. – У вас шикарные волосы, – сказала Черри. – Да? Спасибо, - хвостатый неуверенно засмеялся. – Это очень необычно. Но, безусловно, роскошно. Привлекает взгляды людей, не правда ли? Снайпер бесхитростно признался, что лучше бы остался незамеченным. – Вы сама скромность! Редкое качество в наше время… Впрочем, давайте о другом. Та… очаровательная девушка – Сейра, да? – которая была с вами тогда в магазине… Она иностранка? – Вроде того… Скажете, много нас, иностранцев, нынче? – Отнюдь. Это абсолютно нормально. Мы живём не в закрытой стране, значит, приезжие люди всё равно встречаются… Нет разницы между национальностями, вам так не кажется? – Полностью поддерживаю. Рад, что вы… такого мнения. – Я тоже рада, что я такого мнения… – засмеялась рыжая. – Я… – Такео совершенно расслабился, и его потянуло на разговор, – иногда удивляюсь, насколько в вашей стране толерантные люди. – Да? – Да. Вежливые, культурные, гуманные… Даже поразительно, что люди – не единицы, а именно большинство – могут быть такими… – Мне, как кореянке, приятно это слышать! – Вы урождённая кореянка? – Я-то да… По родословной, правда, кого только не было… – Ясно… Я почему спрашиваю: просто в самую первую минуту (ещё там, в магазине) вы очень напомнили мне одну мою… р-родственницу. – Родственницу? – Я ошибался. Вы совершенно не похожи! Вы другая. Это… хорошо. – Хорошо, что хорошо. Такео настолько осмелел, что уже несколько минут рассматривал свою собеседницу, не отводя глаз. – Вы… простите меня, но я решительно не умею делать комплименты девушкам… – покаялся он. – Что же так? – Да вот… Язык ещё не совсем хорошо знаю. Как-то попытался… такого наговорил! Бедные девочки… До сих пор стыдно. – Это намёк? – с хитрецой в голосе спросила рыжая. – К-какой намёк? – Я с радостью научу вас, как правильно говорить девушке комплименты – только попросите. – А… ладно. Вы бесконечно добры! Черри посмотрела на него и вдруг воскликнула: – Нет! – прижала ладони к быстро пунцовеющим щекам и замотала головой. – Вы… как вы можете так улыбаться??? – Что-то… не так? – испугался мужчина. – Я… нет, всё, я больше не буду… – Только попробуйте! – сердито отняла руки от лица девушка. – Даже не вздумайте прекращать, ясно?! Пожалуйста, улыбайтесь всегда! – Это… ваше первое наставление? – Такео послушался. – Если вам так угодно, да… Ну, вот, вот, опять! Отвернитесь! Нет же, не отворачивайтесь! Я… сама отвернусь! Ах, так я не буду вас видеть… Нет уж, ни за что не отвернусь… – она пофырчала. – Буду смотреть на вас и краснеть, так и знайте! … В зале полностью погас свет. Люди заняли свои места и ожесточённо захрустели попкорном. Экран стал показывать привычную для частого зрителя рекламу грядущих фильмов. На последнем ряду сидели, синхронно поглядывая друг на друга и улыбаясь, фиолетоволосый мужчина и рыжая девушка. Что ж, удачного им просмотра… ___________________________________ Отношение к воскресенью у М-21 было двойственное. Обожания и бесконечной благодарности седовласого выходной добивался тем, что позволял подольше поваляться в кровати утром, не слоняться по школьному двору в поисках очередных немыслимо шустрых разгильдяев днём и вкусно-вкусно поесть вечером. Замечательный день? Замечательный! Однако крайнее неудовольствие вызывали маленькие кричащие обстоятельства, которые нежданно-негаданно заваливались в дом, нагло обыгрывали во всевозможные игры, дружно доводили домовладельца до состояния тихой истерики разбрасываемыми крошками, пожирая очередную дрянь из шуршащих пакетиков, и уходили лишь под вечер, оставляя большую гору грязной посуды. А мыть кому? Правильно. Но сейчас М-21 блаженствовал. Нашествия ордена имени св. Шинву дому удалось избежать: ребята в качестве празднования выходного дня отправились в кино. Разумеется, Рея и ноблесс взяли с собой. Франкенштейн тихо увязался следом. (Оборотень почти наяву видел эту картину: зал кинотеатра, шумная компания, растянувшаяся во весь ряд; Шинву до неприличия громким шёпотом что-то втолковывает сидящему возле него Рейзелу, который вежливо слушает, элегантно наклоняясь к пареньку; девочки поминутно перешучиваются, Сейра же заинтересованно наблюдает за происходящим на экране. А Регис, Регис сидит как на иголках и постоянно озирается по сторонам, не в силах понять, почему ему так неуютно. Причина его дискомфорта – тёмная ужасающая аура, которая наполняет весь зал. Это Франкенштейн, напряжённо прячущийся за спинкой кресла тремя рядами выше: так выражается его несогласие с действиями Шинву, неловко опрокинувшего на Рейзела ведёрко с попкорном…) Что удивительно, Такео тоже пошёл в кино. Правда, утром. Зато с девушкой. (Как Тао ни пытался выведать у товарища, кем является его спутница, снайпер стоически держал язык за зубами. Только пунцовел ушами и скрывался в своей комнате под предлогом чистки оружия.) К походу в кино Такео готовился основательно. Встал в четыре утра, педант волосатый, и полтора часа шумел в ванной – сначала водой, потом феном. Столько же времени бегал по дому с «тихим» шёпотом: «Где же этот проклятый утюг?!» - и угомонился лишь тогда, когда этот самый утюг в него недвусмысленно полетел. Когда мужчина, тщательно причёсанный, выбритый и накрашенный сильно пахнущий каким-то одеколоном (разбуженный и раздражённый оборотень унюхал даже из закрытой комнаты), закрыл за собой входную дверь, жители дома вздохнули спокойно, радуясь, что, наконец, можно поспать. В итоге завтрак – нонсенс! – был подан и съеден часом позже, чем обычно. Сейчас М-21 спускался в гостиную. Заветный томик манил его всю неделю, но та выдалась очень и очень насыщенной, так что печатному изданию пришлось подождать. Ничего, сейчас настало его время. Мужчина уже представлял, как развалится на диванчике, откроет книгу и проведёт часок-другой-четвёртый, наслаждаясь ею в тишине, покое, а главное, одиночестве… Диван был занят. Из-за его спинки виднелась русоволосая головка, склонённая чуть вперёд. Седовласый на автомате сделал несколько шагов. Видимо, он топал слишком громко, потому что Наита услышала его и обернулась. На её губах заиграла робкая приветственная улыбка, ещё секунда – и девушка сказала бы мужчине что-нибудь доброжелательное. М-21 постоял, в безмолвии таращась на неё, опустил голову… развернулся и пошёл прочь. Изумление Наиты захлестнуло его со спины, как морская волна, окатывающая с головы до ног. Послышался звук сминаемой кожаной обивки дивана – девушка вскочила, – а вслед за ним в лопатки ударило: – Что?! Что изменилось?!! Седовласый встал как вкопанный, кончиками пальцев крепко сжимая книгу. – Да, теперь вы знаете! – с обидой и горечью воскликнула Наи. – И что из этого? Что изменилось?! Мужчину очень заинтересовало сочетание розовых тапочек с серыми носками, и он тщательно рассматривал свои ступни. – Почему что-то вообще должно меняться?! Какие-то… несколько слов… Не конец же света! Совершенно, совершенно… не понимаю! Почему так?! Если… если моё общество стало вам крайне неприятно, так и скажите. Но вот так молча избегать, уходить – это… – Наита задохнулась, – … это просто нечестно. М-21 сжал челюсти, развернулся, быстро и сердито дошагал до кресла возле дивана и плюхнулся в него, рывком раскрывая томик где-то посередине. Девушка искоса посмотрела на него, медленно уселась, опустила невидящие глаза на какую-то белую тряпку в своих руках (Тао не так давно жаловался на отсутствие половины пуговиц у своей рубашки – видимо, это была она самая) и застыла. Громовая тишина. Слышно было не только тиканье часов на дальней стене, но даже как сталкиваются в воздухе несуществующие пылинки, элегантно оседая на предметы мебели. Дуэт же вдохов-выдохов и вовсе казался неимоверно громким. Седовласый высидел ровно четыре минуты, за которые не перелистнул ни одной страницы, после чего не выдержала уже Наи: – Сидите, – бросила она ему, поднимаясь. – Сама уйду. Оборотень не отрывал взгляда от книги (кажется, перевёрнутой), пока шаги не стихли. Отшвырнул её куда-то в сторону, издавая раздосадованный нечленораздельный звук, согнулся пополам и зарылся пальцами в волосы, подёргивая пряди. – Чёрт, чёрт, чёрт! Выдохнул, утих. Короткий приступ сомнения и жгучего чувства вины сменился болезненной, но прочной уверенностью. Мужчина откинулся на спинку кресла, проводя ладонями по лицу. «Нет, всё правильно. Так надо. Так проще… Пусть. Пусть злится, обижается. Это лучше… Да, держись подальше от меня. Всё верно…» М-21 твердил это себе уже не раз и, похоже, сам поверил мысленным убеждениям. Он подумал. Действительно подумал – как она ему и сказала. Вот только второе её поручение он выполнил не до конца. Точнее сказать, вообще не выполнил. Невозможно передать то, что творилось у него в душе последние дни. Непрерывная борьба – даже грызня – с самим собой, на какое-то время вернувшая ему былую замкнутость и отчуждённость; копание, ковыряние в себе; одни и те же вопросы, одни и те же ответы. «Нет, – говорил себе мужчина. – Нет, нет и нет. Это невозможно». Думать о том, что же «невозможно», он опасался. Слишком уж это смахивало на утопию. «А если?..» - робкий вопрос и сразу же поспешный неумолимый ответ: «Никаких «если». Нет, нельзя». «Нет», «нельзя» и «невозможно» - эти слова заняли почётные первые места в мыслях М-21. А, да, ещё «бессмысленно» и «опасно». Именно ими седовласый убеждал себя – и убеждал, надо сказать, успешно. И коронное: «Так будет лучше». «Лучше» - это сделать так, чтобы девочка и близко не подходила к нему, оборотню. Чтобы даже не вспоминала про него, не беспокоилась, не… не переживала. Из-за него ей и так угрожает опасность. И чем ближе она к нему, тем выше риск. Позавчерашнее нападение на Такео лишний раз доказывало, что все они живут, увы, не в мирное время. Организация, Союз, ССРД… Модифицированные люди, учёные-психопаты. Оборотни, которые выходят из себя при малейшем эмоциональном всплеске и крушат всё и всех вокруг. Школьнице с удивительно синими глазами не место в этом мире. Она должна быть среди людей – обыкновенных уравновешенных людей, – а не водиться с несдержанными экспериментами, чудом сбежавшими из лап своего создателя. И… любить ей нужно какого-нибудь ровесника. Нормального жизнерадостного парня, который сможет и понять, и поддержать; парня, который не покрывается шерстью, не опасается полнолуния и не срывается по пустякам. Того, кого не ищет правительственная организация с целью немедленного устранения, того, в чьей груди бьётся человеческое сердце. И М-21 под это описание точно не подходил. «Меня нельзя любить, – отчётливо понимал он. – Особенно тебе». Этой фразой, надолго ставшей его лейтмотивом, его смыслом, доводящим чуть ли не до сумасшествия, мужчина прикрывался, как щитом. Одна тёплая улыбка – и тут же: «Меня нельзя любить». Один долгий взгляд в его сторону – и: «Не-а, нельзя» Одно движение точёной кисти, потянувшейся к нему и мгновенно же отдёрнутой, – и опять: «Нельзя!!! Нет, никак!.. Никак…» Оборотень сам воздвигал эту броню. Сознательно наматывал вокруг себя колючую проволоку, скрипел зубами от её шипов, болезненно впивающихся в кожу, но не прекращал – напротив, вязал туже. Если вдруг даст слабину – он сильнее натягивал. Зачем? Глупый вопрос. Так надо. Чтобы не сорваться, чтобы не было этих долгих размышлений о скользких, но жутко манящих, притягательных вещах. Нет. Всё в них – мираж. Опасный, убийственный мираж, который завлекает обессиленного путника в самое сердце пустыни – оттуда ему не выбраться. Это… ловушка. Ловушка для двоих, причём той, другой, придётся в сто раз хуже, чем седовласому мужчине. Какие чувства? Какие могут быть чувства?! На войне не до глупостей. Долой сентиментальность, долой, чтобы не размякнуть! Слишком многое… было неправильно, слишком многое было потеряно в этой жизни. Нет, определённо не до глупых чувств… Да только трудновато было отвлечь себя от них. И проволока оказалась не такой прочной… За эти несколько дней длинноволосая девушка надёжно засела в голове М-21. Сработал старинный психологический механизм: чем больше человек пытается о чём-то не думать, тем… больше думает… Мужчина разговаривал с Наи. Мысленно. Он говорил ей то, что не смел сказать вслух. Убеждал, просил… Будто оправдывался. Угрожал, внушал, уговаривал, но она не слушалась. Она никуда не девалась. Никуда не исчезала. Упрямая девчонка… Сама же, сама же шагала к этому обрыву! Неужели… не видела, что земля под её ногами уже осыпается? Конечно, не видела. Потому что не помнила. Если бы помнила, даже бы не приблизилась. У М-21 иногда появлялось сумасшедшее желание напомнить. Или лучше – показать. Преобразовать руку – одной было бы вполне достаточно - да выдвинуть когти. Проще некуда! Что-то всё-таки останавливало. Возможно, тихий шёпот: «Не испугается…» «Почему я? Зачем именно я???» И правда, почему? Почему он, какой-то… охранник? Недооборотень без прошлого, без будущего? Неудачный эксперимент, не имеющий право называться человеком, неспособный к искренним чистым взаимоотношениям, угрюмый, ехидный ёж, который умеет лишь огрызаться да отмалчиваться, убегая?! Почему? В чём причина? За что его любить? Сам мужчина не понимал. Сам он не видел у себя никаких качеств, которые в нём могут нравиться. Ничего, за что можно было любить «до сумасшествия, до потери рассудка»… О, да… Он помнил каждое её слово. Наита – смелая девчонка. М-21 в этом давно убедился. Не побоялась. Подошла и призналась. Чисто, открыто, искренне. А он? Что он? Он не в состоянии даже поговорить с ней! По-человечески объяснить… не важно, что объяснить, чушь какую-нибудь придумать, в конце концов! Что соврал, что женат, что дети есть, что религия не позволяет! Но нет. Это ведь не в его компетенции… Ему под силу угрохать сильнейших бойцов правительственной организации, но поговорить с девушкой – выше его возможностей. Трус! Да, чёрт возьми, трус!!! Испугался. Что бы ни говорил, что бы ни думал, всего лишь испугался. Страшно стало от того, что только могло бы произойти. Струхнул и предпочёл убежать. Предпочёл придумать миллион аргументов для «невозможно». Придумал и поверил. Жалкий трус. Заставил себя забыть чувство, наполнившее его тем утром. Чувство… эйфории и будто бы даже окрылённости… …Он никогда до этого не испытывал ничего подобного. Утонуть, раствориться в эмоциях, которые захлестнули его, своим теплом легко ломая внутренние барьеры, было до пугающего приятно. Кажется, оборотень в те минуты почувствовал себя самым настоящим человеком. Он… волновался, как подросток, так же по-детски радовался, забываясь… Всё внутри него готово было петь и ликовать… … Как же быстро он опомнился! Как быстро понял, что его душевное спокойствие и равновесие в опасности! Как быстро вспомнил про сотни и сотни помех… И вроде бы всё было логично в его сложившейся системе самоубеждений, и вроде бы всё из того - правда… Почему тогда сейчас, в этот самый момент, запрокинув голову на спинку кресла, М-21 казался самому себе последним подонком??? ___________________________ – Шинву! – возмущённо зашептала Юна. – Попкорн! Парень отвлёкся, осоловело уставился на девушку, ойкнул и стал старательно стряхивать с её коленок рассыпанный им же попкорн. – Шинву, – с безграничным терпением посмотрела она на школьника. – Я сама. – Извини, – смущённо отпрянул парень и переставил ведёрко с попкорном в другой подлокотник. – Всё, я убрал. – Да тихо вы! – обернувшись, незлобно шикнула на парочку Суйи, сидевшая рядом ниже. – Прости, – хором ответили ей. Из динамиков послышался душераздирающий вопль. Все разом притихли и забыли, о чём вообще речь. (Знал бы седовласый, насколько он был прав, представляя картину «кино и компания»…) – Ох уж эти человеческие фильмы… – делая вид, что совсем-совсем не испугался, тихо бурчал себе под нос Регис, вжавшийся в кресло и скрестивший руки на груди. Позади него восседал Кадис Этрама ди Рейзел, поэтому юный ноблесс пытался будто бы стать ещё меньше ростом, что бы не дай Бог не загородить Рею обзор. По правую руку от Региса расположилась Сейра. Из всей семёрки собравшихся только она (ещё, пожалуй, Суйи) уделяла фильму всё своё внимание: смешной мужчинка в красно-зелёном свитере, показывающий подросткам, почему-то от него убегающим, свою красивую перчатку, верно, предназначающуюся для жарки мяса на мангале, вызывал у неё неподдельный интерес. Правда, она всё ещё не могла понять, почему на некоторых моментах зал дружно вздрагивает и ойкает. Наверное, слишком резкие громкие звуки были тому причиной. Место позади Сейры занимал Шинву. Они с Ик-Ханом осадили Рейзела с обеих сторон. Рей не знал, на кого смотреть: он переводил взгляд с Шинву на Ик-Хана, с Ик-Хана – на Фредди, а от Фредди его опять отвлекал Шин. В данную минуту Рыжик учил своего молчаливого и недалёкого одноклассника, как правильно кидаться попкорном. – Смотри, – хитро прошептал товарищу парень. – Берёшь, прицеливаешься и кидаешь, – он наглядно продемонстрировал первые два пункта. – Это ужасно весело, не правда ли? Рей отмолчался. Он долго рассматривал подсунутое ему в подлокотник ведёрко попкорна и под подбадривания рыжего товарища медленно взял кукурузное зерно двумя пальцами. Вопросительно глянул на Шинву – тот закивал, – вздохнул. На экране в это время Фредди со спины подкрадывался к очередной старшекласснице. Рейзел задумчиво и чуть растерянно скользнул взглядом по рядам впереди. Вновь обратился к зерну, будто интересуясь, как попкорн относится к полётам. – Вон в ту девчонку, – усиленно советовал Шин, – им такое нравится. Серьёзно тебе говорю! Они только рады, когда им оказывают такое внимание! Кидай, не сомневайся. Своё мнение о развлечениях нынешней молодёжи Кадис Этрама ди Рейзел оставил при себе и тем не менее послушно прицелился. Мраморная рука царственно пустила в полёт поджаренное кукурузное зерно… Попкорина попала прямо по лысому блестящему затылку одного внушительного мужчины тремя рядами ниже. Обстрелянный вскочил и в ужасе заорал фальцетом. Два высоких визга – его и из динамиков – слились воедино. По залу прокатилось дружное аханье; кто-то последовал примеру первого зачинщика и тоже вскрикнул. Фредди с непередаваемым выражением лица полоснул свою жертву когтями перчатки. – Убивают! – послышался чей-то жалобный возглас. Более спокойные зрители задних рядов ехидно и во всеуслышанье согласились с этим утверждением. Лысый мужчина сконфуженно кашлянул и, даже не оглянувшись в поисках виновника происшествия, скорее уселся обратно. Шинву, давясь от смеха, покровительственно хлопнул Рея по плечу: – Красава! Вот это зрелище было, а? Только надо было всё-таки в девчонку… – ухмыльнулся парень, переглядываясь с Ик-Ханом. – Впрочем, это уж на цвет и вкус, как говорится… Но, получив два укоризненных взора – от черноволосого соседа и Юны, – он приумолк. Рей сокрушённо моргнул. Регис раздражённо передёрнул плечами, фыркая. Суйи, посмеиваясь, покачала головой. Сейра продолжала невозмутимо смотреть на экран. Фредди удовлетворённо оскалился, разделавшись с крикливой девицей. Внезапно Рейзел стал подниматься. – Ты куда? – прошипел Рыжик. – Мне нужно извиниться… Школьник дёрнул товарища за рукав, заставляя опуститься обратно в кресло. – Какой «извиниться»? Ты его видел?! Делать больше нечего? – Мне нужно извиниться… – повторил Рей. – Ой, дурак… – про себя протянул Шин, но однокласснику сказал другое: – Сиди. Пока фильм не кончится… Представь, – добавил он, поскольку брюнет по-прежнему не желал садиться, – ты его ещё больше напугаешь? Он ведь тогда вообще в штаны наложит! Лучше уж при свете… Рейзел понятливо сел… Рыжий парень довольно кивнул и тихо-тихо пробормотал, разваливаясь в кресле: – А там и забудешь, поди… У него в кармане внезапно что-то зажужжало. – Ой, блин… – Шинву вытащил светящийся и вибрирующий телефон. – Смс-ка… О, – вытаращился он, увидев адресанта. – Парни, я сейчас… Отдавив ноги всему ряду, школьник выбрался в проход и шустро потрусил к выходу из зала. Дело в том, что в пришедшем сообщении директор-ним просил его выйти. Не чувствуя беды, парень выскочил из кинозала… Вернулся он минут через десять. Притихший, погрустневший и побитый… жизнью. – Кто звонил? – с любопытством спросила Юна усевшегося Рыжика. – Директор… – очень тихо ответил школьник. – И? – Ближайший месяц у меня отработка… Из динамиков донёсся злорадный смех Фредди Крюгера… __________________________________ В те минуты, когда седовласый бился затылком об мягкую кресельную спинку, хакер ласково гладил по голове Наиту, которая сидела у него на кровати и отчего-то хохотала. На полу хакерской обители валялась растерзанная девушкой подушка. К порче имущества Тао отнёсся философски: уж лучше подушка, чем он сам. Наи заявилась к нему фырчащая и рассерженная, кинула на брата его рубашку (парень с перепугу промямлил что-то благодарственное), и… и началось. Синеглазое торнадо пронеслось по комнате бедного Тао, отчаянно топая, хлопая себя по бокам ладошками, то замирая, то снова срываясь с места, воинственно схватило робко протянутую ему струхнувшим парнем подушку и, несколько раз швырнув её на пол, что-то раздражённо бурча, успокоилось. Пыхнуло и примостилось на краешек кровати хакера, застенчиво к тому прижимаясь, а потом вдруг засмеялось. Тао, обрадованный тем, что стихийное бедствие утихло, нежно погладил сестру по волосам. – Что-то случилось? – осторожно спросил он. Наита выдохнула и преувеличенно бодро затараторила: – Ха! Ничего не случилось! С чего ты взял, что что-то случилось? Ничего не случилось, совсем ничего не случилось. Разве что-то должно случиться? Нет, ничего, совсем ничего! Хакер покивал, делая вид, что верит. Девушка незаметно погрустнела, переводя дух. Уже гораздо осмысленней и спокойней, но, кажется, обращаясь к самой себе, а не к брату, и даже будто бы вопросительно сказала: – В самом деле… ничего же… не случилось… Чего это я? Устроила… там… и тут… Заторможенно поднялась с кровати и, ни слова больше не говоря, вышла из комнаты, оставляя вконец растерявшегося Тао мучиться в догадках. Быстро сбежала по лестнице. Когда она перешагнула порог гостиной, мужчина, заслышав её издали, уже поднялся с кресла. Оба замерли в нерешительности; ещё секунда – и измучившийся седовласый бросился бы просить прощения, но… Но Наита сама всё испортила. Она шагнула к нему. – Извините меня, – тихо и уверенно проговорила девушка. Её слова будто когтями полоснули мужчину. – Что? – переспросил он, как если бы надеялся, что ему послышалось. – Я прошу у вас прощения, – повышая голос, настойчиво повторила Наи. – Мне… не следовало так вести себя. Простите. – Зачем ты… Зачем ты это говоришь? – хрипло отозвался М-21. – Зачем? Я… Я была непростительно резка. Мне не следовало… – Не унижайся, – отчеканил седовласый, поморщившись. Наита нахмурилась. – С каких пор искреннее извинение считается унижением? Их взгляды столкнулись. Подёргивающиеся мускулы на лице мужчины были признаком его внутреннего противоречия. – Перестань, – наконец сказал он, словно на что-то решившись. – Не извиняйся. Тебе нельзя, ты… себя теряешь. Не заботься. Отпусти. Я… я не стою. Отпусти, – его голос всё более наполнялся сырым равнодушием. – Оставь. Оставь это. – Я… не совсем вас понимаю… – Что тут непонятного? – внезапно неприятно и надменно пошевелил верхней губой седовласый. – Твои чувства не взаимны. К тому же ты далеко не единственная в своём роде, поверь. Девушки в твоем юном возрасте часто подвержены влюблённости. И, как правило, недолгой. Так что всё это бессмысленно. С мазохистским удовлетворением наблюдая за переменившейся в лице девушкой, он продолжил; его тон стал поучительным, как у преподавателя математики, отчитывающего ученицу за нерешённый пример. – Ты не должна извиняться. От твоих извинений мне ни горячо, ни холодно, понимаешь? Где же твоя девичья гордость? Мне всегда казалось, что ты ей в полной мере обладаешь. Так что не трать себя и своё время на человека, которому ты практически безразлична. Наита ощутила резкую нехватку воздуха. – Вы… сами-то верите в то, что говорите? – Верю, – спокойно ответил М-21. Внимательный наблюдатель, не отягощённый грузом стихийных эмоций, заметил бы, что мужчина, пока говорил это маленькое и убийственное слово, не дышал. Внимательностью Наи обделена не была, но сейчас у неё перед глазами помутнело и размылось; девушке пришлось употребить всю свою силу воли, чтобы не покачнуться или, чего хуже, не упасть. – Хорошо, – вымолвила она после долгого молчания. Вскинула подбородок и с достоинством и расстановкой добавила: – Спасибо. За честность… – едва заметная насмешка прозвучала в последнем слове. – И… что же мне теперь делать? – Делать? – чуть не растерялся М-21, но удержал холод в голосе. – Да. Как мне быть? Мои, – акцент на «мои», – чувства не изменятся. И что же? Скажите… – саркастическая, кривая улыбка. – Я… не вправе тебе указывать. Но для твоего же блага было бы лучше изменить отношение ко мне. – А говорите, что не вправе указывать! – воскликнула Наита, засмеявшись. – А если я не хочу? Что тогда? Если я не хочу менять? – Дело твоё, – пожал плечами мужчина. – Тогда я считаю себя свободным от всяческих обязательств. Длинноволосая окончательно окаменела. Она закрыла глаза, как бы отсекая себя от этого мира и от жестокости человека перед ней. Седовласый кивнул, повернулся и, посчитав разговор оконченным, удалился куда-то в сторону прихожей. Через полминуты послышался хлопок закрывшейся входной двери. Наита осталась стоять посередине гостиной в одиночестве. Она долго молчала – её губы чуть подрагивали, – судорожно и рвано дышала. Вдруг сжалась и крикнула: – Всё равно не буду! Не буду, понятно?! Не буду… Выслушав тишину почти пустого дома, сорвалась на шёпот: – Не буду плакать. Всё равно не буду, понял? Не дождёшься… Хватит. И… не перестану. Ни за что не перестану… Как.. как ни старайся! – Что не стараться, Наи? – спросил подобравшийся со спины Тао, по-отечески кладя ладонь ей на плечо. – А… что ещё ты слышал? – Только последнее. Школьница потрясла головой. – Всё равно неважно. Она мягко накрыла руку хакера своей. Брат с сестрой помолчали. – Тао, - вдруг тихонько спросила Наита. – Аджосси… ищут? Почему он совсем не скрывается? Парень помрачнел. – Можешь не отвечать… – печально улыбнулась длиннокосая. – Пока. Потом, как придумаешь, что соврать, расскажешь… – Мне обязательно врать? Девушка подумала, опуская руку с плеча. – Это зависит от того, что именно придётся говорить… Но довольно. Ты же… мы же хотели вместе этот день провести. Зачем отягощать его столь серьёзными беседами? – Да уж… Ладно, чем займёмся? Наи с силой потёрла щёки ладонями. – Не знаю, – гораздо бодрее ответила она, – это же ты у нас массовик-затейник. – Однако! – возмутился Тао. – Что ж, – он цепко сжал плечо девушки сильными пальцами, – я-то придумаю… Только потом не жалуйся! – О, этот зловещий тон! Только учти: дом директора-нима после всего должен остаться невредим! – Ну-у… Это уж как получится. – Тао. Ты меня понял. – Да понял, понял… – парень лучезарно улыбнулся, тихо-тихо бормоча: – Что я, дурак – подрывать дом, в котором живу? Нет, мы к соседям пойдём… – А, в самом деле, – иронично согласилась Наита. – У соседей можно. – Тогда пошли наверх. Запасаться гранатами. – Мне уже жалко соседей. Бедные люди… Парень, похехекивая, первым стал подниматься по лестнице. Школьница, послушно плетясь следом, смотрела на его спину…

«Тао. А знаешь, я вчера опять Вестара видела. И он сказал, чтобы я уезжала отсюда: меня ведь… убрать хотят».

– … А после соседей мы отправимся покорять весь город! Местные казино, разумеется: их обчистить – раз плюнуть…

«А ещё, Тао, человек, которого я люблю, только что сделал мне очень больно».

– … там же всё на лохов рассчитано!

«Но я не уеду…»

– А потом, уже серьёзно, можно в парк аттракционов сходить. Или в кино: будем поддерживать традицию!

«… всё равно не уеду. И плевать, что будет».

– Ты меня слушаешь? – Угу…

«И даже если он на самом деле служит Кромбелу…»

– Чего ж так невесело?

«… и даже если я правда ему безразлична…»

– С чего ты взял? Очень весело! Ты учти только, что темнеет сейчас всё раньше…

«… и даже если моя жизнь – лишь сон…»

– Успеем! Да и ты помни, что с тобой пойдёт мастер спорта по дзюдо, каратэ…

«…пусть она останется такой, как сейчас, хотя бы последние свои дни…»

– … боксу…

«И да, Тао, я не оставлю. Ни тебя, ни ребят… ни его. Ни за что не оставлю».

– … бегу и… – И вранью, – ехидно добавила Наита. Хакер обиженно засопел, толкая дверь. – Не уважаешь ты меня! – Зато люблю. На это Тао было нечего возразить, и он оттаял. – А серьёзно. Наи, давай, в кино? – Чтобы тихий семейный выходной перерос в шумный общественный? – Да не, мы не в то, куда ребята пошли. Или… Ар, я не знаю! Я иссяк, – поник парень. – А столько идей было, – поддела его девушка. – Казино, город… Соседи. – Ты что-то имеешь против кинотеатра? – Нет. Абсолютно ничего. – Тогда решено. Пойдёшь домой переодеваться? – А… надо? Бальное платье, дилижанс?.. – По мне, и так хорошо. – И это мне говорит парень с накрашенными ногтями… – А мне нравится! – не обиделся Тао, демонстрируя школьнице растопыренные пальцы. – Дистрофик ты мой готический… – нежно рассмеялась Наита. – Пошли, пошли в твоё кино. – Ага, я только соберусь… Девушка взглянула на то, как он заметался по комнате, выуживая отовсюду какие-то непонятные приспособления, вздохнула и уселась на кровать, предполагая, что ждать придётся немало. «Тао, Тао…» Внезапно хакер прервался, подскочил к Наи и скользнул по её лбу сухими губами. – …Я тебя тоже. И большего не нужно. А после как ни в чём не бывало стал раскладывать миникомпьютеры по карманам, насвистывая. «Спасибо тебе». Сказать про Вестара всё равно будет нужно. Но не сейчас. Не сегодня. На сегодня потрясений хватит. В такое замечательное воскресенье полагается радоваться, а не предаваться никчёмной депрессии! … А погрустить можно и потом. Когда Тао не увидит. _______________________________________________________ Такео, жизнерадостный до неприличия, шагал по тропинке, ведущей к особняку Франкенштейна. День прошёл на ура. В кино был интересен не столько сам фильм, сколько комментарии к нему рыжей девушки. Снайпер, сам того не замечая, вовлёкся в процесс «комментирования», и драматичный пафосный боевик для этих двоих превратился в комедию. Правда, под конец к ним оборачивались раздражённые шушуканьем и смехом зрители, но это так, мелочи. Такео был собой вполне доволен. Всё, что люди делают на свидании, он выполнил: в кафе сводил, в парк тоже, до дома довёл. Да, поначалу он жутко стеснялся, но Черри – очень милая и приятная в общении девушка, и хвостатый расслабился с ней настолько, что сыпал шутками, воодушевлённо и в красках преподносил особо интересные истории из своей жизни (преимущественно той, которая началась после гибели DA-5); много говорил, много смотрел и много смеялся. Ничего лишнего, как смел надеяться, не ляпнул, так что раньше времени Черри от него не сбежала… Кстати, благодаря некоторой неправдоподобности показываемого фильма Такео обнаружил в спутнице ещё одно безумно приятное достоинство, которое его действительно порадовало… « – Да кто этот фильм снимал, домохозяйка?! – возмутилась девушка во время одной из экшн-сцен боевика. Такео недоумённо воззрился на неё, и она пояснила: – У этой модели отдача – мало не покажется, а этот костлявый дистрофик даже не пошатнулся! – Верно, – с удивлением согласился снайпер. – И курок у револьвера не всегда спускают… Постыдились бы хоть: на крупном плане такие грубые огрехи! – А вы… откуда такими сведениями располагаете? Выяснилось: несколько лет назад Черри завоевала звание кандидата в мастера спорта по пулевой стрельбе; но, к сожалению, из-за серьёзной травмы ей пришлось навсегда оставить спорт. – Честно, не ожидал, – позже признался Такео. – Представить такую… - он замялся, тщательно подбирая слова, – …изящную, женственную девушку, методично и хладнокровно стреляющую по мишеням… – Что, – усмехнулась рыжая, – думаете, раз девушка, то и винтовку не удержу? – Нет, что вы! Я… – мужчина сконфузился, – я не хотел вас обидеть. – А вы и не обидели. Я такое часто слышу… – со смехом посетовала Черри. – Что поделать: мужской шовинизм…» Снайпер вобрал в себя морозный воздух и повыше натянул шарф. Придумывая, как будет отмазываться от Тао, он приблизился к дому. Вдруг увидел приросшего спиной к забору М-21. Тот сидел на земле и, очевидно, мёрз. – Эй, ты чего? – окликнул его Такео, подходя. – А? – испуганно вскинул голову оборотень, выдыхая белесое облачко пара. – Примёрз, говорю? – Нет, – неприветливо и кратко ответил седовласый. – Пошли, чего сидеть… Как ни странно, М-21 послушно поднялся. – Давно гуляешь? – Не помню. Такео первым зашёл в дом. – На будущее: такой способ закалки не очень действенный. Попробуй холодный душ по утрам. – Настроение хорошее, да? – мрачно осведомился седовласый, скидывая тапочки. Подумал, понял, что сделал что-то не то, поморщился и, вытерев их о коврик у порога, надел снова. – А у тебя, я смотрю, нет. – Отстань… – устало огрызнулся оборотень. – Случилось что-то? – фиолетоволосый, ввиду замечательного настроения, был само терпение. – Нет. – Ох… Хорошо. Такео оглянулся, прислушался и спросил оборотня: – А что, дома больше никого… М-21 жёстким шагом направился к балкону. – … нет? – самому себе досказал конец вопроса хвостатый. Пожал плечами и, пробормотав: «Ладно, сам поищу», – побрёл наверх. Спустя несколько минут раздастся звук чего-то скрежещущего, потом бьющегося, ломающегося, затем - гулкие удары (будто кто-то с силой прыгает, нарочно топая), и после шрамованный, воровато озираясь, поплетётся за совочком, чтобы убрать останки несчастного устройства… В этом доме порядок должен поддерживаться несмотря ни на что.