***
Lorn — Set Me Free
Прекрасное могло бы быть утро. Хосок предпочёл бы остаться с Чимином спать до следующего месяца. Думал, что уже можно выдохнуть спокойно и расслабиться, наконец. Вторые сутки он на ногах и чувствует, как с каждым часом сил становится всё меньше, однако не в этом заключается основная проблема. Основная проблема — его пасут словно барана за стенами, где, казалось бы, должна быть шепчущая свобода. Хосок предельно ясно понял, что Тэхён от него просто так не отвяжется. Вернувшийся, один из якорей их спецотряда, будет продолжать маниакально преследовать, следить и угрожать, из-за чего покоя можно не ждать — именно то, что сейчас и происходит на марш-броске. Если дело отложить, то позже обязательно нагрянут неприятные сюрпризы внутри стен, а это хуже всего, ведь свобода действий ограничена. По этой причине Хосок выбрался за пределы, где точно никто из людей не помешает. По этой же причине решил подыграть авантюре напарника, раздумывая о своей. Всё становится сложным, касаемо людей, и даже на ровном месте можно нажить врагов. Что-то совсем не поменялось с тех пор, когда Мир был ещё относительно нормальным: живых было больше, чем трупов, и трупы те лежали спокойно в земле. Сейчас всё наоборот. От остальных, везущих телеги и их сопровождающих охранников, они давно отделились. Как и было положено плану, разбрелись по периметру. Вроде бы обстановка ровная и спокойная, Тэхён действительно сносил головы с плеч каждому мертвецу, кто внезапно или не совсем, нападал на них. Защищал, выполняя чётко распределённую обязанность. Хосок делал ровным счётом ничего, кроме как с усердием вёз дерьмо, скрипя резиновыми перчатками, и реагировал на каждый шорох разваливающегося гнилья в лесу. Оглядывался на парня, как легко он затыкал всем голодные рты, пронзая насквозь. Казалось, Тэхён делал это с закрытыми глазами или уже спал, в неком лунатизме бродил, быстро и хладнокровно расправляясь с нечистью. Вместе с тем выдрессированный и всегда начеку: на любой шаг в неположенную сторону реагировал мгновенно, приказывая идти исключительно по его велению и направлению дула автомата. Хосоку не хватало только гремящих кандалов и мешка на голове, а Тэхёну — смачного хлыста для подгоняющих и контролирующих ударов пожившей скотины. Сложно будет убить такого. Хосок и не смел бы думать об убийстве живого и столь способного человека, который наверняка на грани обморока сейчас. Ему приказали уйти на положенный отдых, как это сделали все, в том числе и их главный — Чимин, но нет. Тот сам себе на уме. Гиперфиксированном. Тэхён — ещё один выбравшийся из Ада, неадекватный в своей твердолобости, бредовой одержимости, скрывающий эмоции, чёрт, и выглядит именно так: сквозь копоть и смердящий ужас, его глаза поблёскивали без добра. Но до чего спокойный со стороны. Хосок понимает его и всех других, ведь и сам из Ада родом, однако ясно чувствует, что Смерть дышит ему в затылок исключительно в этом юном лице, загоняет в угол непринуждённо. Медленно. Буквально идёт позади него. Несложно было догадаться и сделать выводы, что таило в себе показательное выступление напарника перед тем, как ворота открылись. Более того, изначальное направление, которое Тэхён так чётко обрисовывал широкими жестами, почему-то изменило свой курс. Именно у них, двоих. Хосок прекрасно ориентируется в пространстве леса, из его памяти не сотрутся ориентиры, сколько бы он ни просидел внутри стен. Чётко понимает, что будь это действительно безобидным заданием, траектория их движения была бы куда проще. Мертвецы уже не кажутся такой опасной угрозой по сравнению с живым и резвым парнем в военной форме, который пасёт и шагу в сторону ступить не позволяет. Если Хосок считал, что Чимин «отбитый на голову контрактник в прошлом, и ещё хуже — нынешнем», то сейчас чувствует, что ошибался. Чимин ещё цветочек, сохранивший глас рассудка и раскидавший стычку у ворот, пусть и не мягкими с пыльцой методами. Методы были ожидаемыми и предсказуемыми, Хосок понял, что буквально предугадал его реакции и действия, пусть и знает его толком всего ничего. Чимин прост для понимания, нужно было лишь привыкнуть к его всеобъемлющей очаровательной особенности. Всё познаётся в сравнении. Именно от Тэхёна неизвестно, что и в какую секунду ждать — вот здесь настоящая опасность. Возможно, он сейчас выстрелит в спину или снесёт голову. Если так, то почему медлит? Хосоку ясно одно: Тэхён предсказуем в своей непредсказуемости. Действия притаившегося чёрта не сочетаются с тем, что исходит из его нутра. Он уловил этот шлейф диссонанса с самого начала, непонятно только было, что с этим делать. Видимо, Чимин знает, иначе как ещё объяснить безусловное ему подчинение и авторитет. Не удивляется, почему в принципе Тэхён выжил и всё ещё жив в этом обречённом для всех Мире. Приспособленный к чему угодно, но только не в знакомстве с ним. Они шли и идут молча. Атмосфера и без того нагнетала своим давлением, шуршанием мёртвого леса, их жителей и безграничностью вариантов, которые могут вот-вот случиться. — Медленнее. — Очередное от Тэхёна. Растягивает слова своим басистым голосом. — Медленнее иди, говорю. Я устал бегать, нам некуда торопиться. Гуляем пока ещё. Хосок останавливается, немного наклонившись, сильно сжимает ручки телеги и сосредотачивается на еле как передвигающем ноги мертвеце в их сторону. Тот уже в десяти шагах, инстинкты велят немедленно разобраться, даже оружия не потребуется: достаточно чуть-чуть ловкости и тупости со стороны гнилого недоразумения. Вместо этого слышит, как Тэхён расслабленно отступает, а после в двух шагах резкий звук удара рассекает перепонки. Брызги вязкой черни запачкали левую сторону лица. Медленно повернув голову, Хосок видит разрубленную пополам голову и торчащее лезвие. Тэхён умело управляется с чужим мачете, однако ладонь с автомата всё равно не убирает. Уставший до смерти вояка никак не успокоится, и когда же его накроет эта усталость? В конце концов, должен быть человеческий предел. — Ты совершаешь ошибку, — шепчет Хосок, подтирая свежую грязь со своей щеки резиновой перчаткой. Гипнотизирует пустым взглядом дёргающийся труп, а затем поднимает глаза на спокойного, как удава перед охотой, Тэхёна, который не спешит вынимать оружие. — Ошибку совершил ты, когда пришёл сюда. Я лишь исправляю последствия, пусть и с опозданием. — При таком раскладе вернётся кто-то из нас один. — Верно. — Тэхён ударом с ноги избавляется от гнилой туши, и та падает на землю уже без движений. — Но пока что ты катишь, от тебя всё равно должен быть какой-то толк. Твой мачете я тебе не верну, думаю, Чимину передам. Надеюсь, не сильно расстроится, а то уж слишком беспокоился о тебе. — Сильно расстроится, уж поверь. Мы ведь можем и вдвоём вернуться с тобой, — Хосок не теряет надежды достучаться всё же. Наконец, услышал в открытую чужие намерения. Понимает, что Тэхён в своей голове что-то окончательно решил. Его действительно не отпустила ситуация, когда они только вернулись, а именно — вмешательство Чимина, который пошёл против расстрела и, мягко говоря, отдал приказ этого не делать, прийти в себя. Парень в себя не пришёл до сих пор, на приказы явно плевать хотел, выжимает максимум из ситуации с развязанными руками и прёт напролом — хоть в чём-то схожий дух. Хосок начинает понимать всю тонкость жёсткой диктатуры, именуемой здесь дисциплиной. Все люди сходят с ума по-своему, и он не исключение, и Тэхён — тем более. Сколько суток он не спал, а сколько не ел? Что пережил за этот месяц и до сих пор переживает? Хосок и правда не хочет убивать этого парня, и вместе с тем на чаше весов сейчас расположились его и чужая жизнь. При других обстоятельствах, месяцев так три назад, без лишних слов подставился бы под свой же мачете или дуло автомата. Поблагодарил бы искренне и от всей души, ведь сдохнуть самому вечно не получалось. Сейчас же обстоятельства кардинально другие, потому что его Жизнь обрела вес благодаря одному человеку. Словно появился хоть какой-то смысл, дарящий осознание — Жизнь всё ещё нужна. Впрочем, Хосок уверен, нет никакой гарантии, что этот человек не пойдёт против него со своими, ненавистными ему, приказами за убийство Тэхёна. Наверняка эти двое близкие друг другу люди, друзья, помощники, собратья по выживанию. Статус близости не имеет значения. Чимин пойдёт по головам, если усомнится и почует малейшее дуновение опасности сколько не за себя, а за общину в целом. Его рука нисколько не дрогнула, чтобы на последних силах отрубить голову старику, которого знал не первый год. Что же будет с ним, если знакомы чуть больше месяца? Хосок не осуждает, ведь сделать хотел ровно то же самое, однако Чимин растопчет свою именитую любовь. Переключатель в его отбитой черепной коробке наверняка погасит Свет. Чимин вовсе не врал о том, что не следует пользоваться этими чувственными привилегиями. В таком случае, Хосок успел решить: сопротивляться не будет. Пусть Чимин убьёт его и сделает это так, как душе угодно. Пусть издевается, играет в футбол его отрубленной головой и забивает голы, прыгает и веселится. Натянет его мёртвое тело пугалом на штырь, чтобы отпугивать других таких же пугал, предварительно обтрахав и напичкав гнилую тушу спермой. Так Хосок любит Чимина. Это точно любовь, не иначе, Хосок так чувствует. Замечательная привилегия в выборе собственной Смерти, правда, она выйдет несправедливой, но справедливости в Жизни никогда не было. Такая же иллюзия, как и безопасность. Тысячи и тысячи ходов, выходов, лазеек и проектирование событий наперёд змеями ползали в мыслях, пока он молча шёл. Каким бы ни был исход, все они сошлись в одной точке — себя убить не позволит на этой прогулке. В мертвечине творится людской хаос, в котором… Хосоку необходимо адаптироваться. Стать «ебанутым дикарём» ему несложно, потому что не переставал им быть. — Не будем совершать ошибок. Это же глупо. Кстати, сколько тебе лет, Тэхён? — Пытается разглядеть лицо сквозь родную грязь и убогость, которую тот принёс на себе по своему возвращению. — Мне двадцать пять и этого достаточно, чтобы прибрать бардак, который ты здесь устроил. — Тэхён резким движением подставляет лезвие к горлу своего подчинённого, очутившись за спиной. Второй рукой крепко схватил за волосы, таким образом оттягивая шею назад. На землю капает заражённая пахучая кровь. Одного пореза достаточно, чтобы получить свободу навсегда. И всё-таки Хосок отказывается от этого сегодня, слегка посмеиваясь. Тело его, на удивление, расслабилось в чужой хватке. — Какой бардак? — шепчет в ответ, сканируя взглядом местность. — Дураком не прикидывайся. — Тэхён убирает лезвие, а затем с локтя бьёт промеж лопаток. — Кати уже. Хосок на удар не реагирует агрессией. Он вообще никак не реагирует, стукнувшись грудью о телегу. Чуть было головой не нырнул в разлагающийся суп, в который выпал припрятанный нож. Хватается за ручки и продолжает катить вперёд, как и было велено. — Нет, подожди, мне всё-таки интересно. — Не заговаривай мне зубы, как это сделал с Чимином, ну, а… — Тэхён тяжело вздыхает, на мгновение прикрыв глаза. Чувствует, если ещё два раза сделает подобное, уснёт стоя или вовсе упадёт. Потеряет связь с Миром. — Намджун, с ним даже стараться не нужно, клянусь, я люблю этого мужика всем сердцем, но какой же он наивный добряк. Людям свойственно ошибаться в людях, но ничего страшного. Всё поправимо. Нет человека, нет проблем. И тебя быть не должно. Так что… — Ты несёшь полнейшую чушь, хоть и довольно молод, даже моложе Чимина. Мозги должны быть ещё свежими в двадцать пять лет, вроде как. — Хосок морщится, сплюнув в сторону. Повышенное слюноотделение всегда мучает его, если гнильё совсем рядом. — Просто до идиотизма бредовая хуйня, Тэхён, честно. Откуда ты это придумал? Тебе реально нужно отдохнуть. — Чушь? Бред? Придумал?.. — Тэхён не спешит за ним, разгуливая вразвалку, однако глаз не сводит, сверлит взглядом спину свысока. — Ну, конечно же, это бред, но почему-то пиздец начался именно с твоим появлением. Какое же, блять, совпадение, что община чуть не рухнула в твоём присутствии, и, самое главное, в наше отсутствие. Какая же чушь, что мы вернулись и увидели, как наш дом разбит и двадцать один человек погибли. Какое же, блять, совпадение, когда я поговорил с людьми и услышал, что ты чуть не зарубил ребёнка. Полнейший просто бред я выдумал, а сколько ещё таких совпа… — Всех поняты́х допросил? — перебивает Хосок, не выдержав. Его на смех пробирает от выборочных фактов обвинения, поданных в выгодно-удобном соусе в поисках виновного. Останавливается и оборачивается, слегка облокотившись на ручки, тем самым наклонив телегу под своим весом. — Чтобы найти настоящего преступника, необходимо допрашивать всех поняты́х, детектив ты недоделанный. Преступник уже найден, и тебе пора успокоиться и смириться, потому что ваш судья немедленно вынес приговор. Или ты не согласен с Чимином? — ухмыляется, отчётливо помня их разногласие и то, как Тэхён вынужденно утихомирил свой враждебный недоверчивый пыл. — Я, лично, полностью согласен, я прямо патриотом стал! Думал, мне уже поздно. А с Намджуном ты согласен? Главным свидетелем, который вместе со мной пытался спасти девушку?.. Имени не знаю. Увы, старик полоснул ей по гортани на наших глазах, там было без вариантов, к сожалению. Тэхён учащённо дышит в ответ, всеми фибрами души источая гнев, что так усиленно пытается сдержать. Словно прогоняет настигший врасплох морок. Хосок ощущает и видит это, не совсем понимая, что именно из многочисленного, сказанного им, вывело. Он в принципе поражается своей многословности с этим парнем. Тот задел за старую и глубинную рану. — Чего тебе ещё надо, чтобы ты, наконец, от меня отстал? По-хорошему, имею в виду. Тэхён ни в какую. Глухой непробиваемой стеной, ровно и спокойно чеканит: — Ты псих. Мне плевать, какое наказание я буду нести за это и понесу ли вообще, потому что я защищал, защищаю и буду защищать это место. Мне плевать, что для этого нужно делать: убивать манекенов или людей, понимаешь? — Кивает на телегу. — Кати. — Понимаю и ещё как, я поэтому и хотел убрать старика, но для тебя, как стороны обвинения, доказательств и фактов недостаточно, — всё же продолжает диалог Хосок, однако с места не сдвигается. — Впрочем, ситуация бывалая, ничего нового… — Начинает аккуратно, потихоньку копошиться в поиске ножа, лезвие которого упёрлось промеж каких-то частей тела, лежащих там. Взгляда с Тэхёна не сводит, смотрит точно в уставшие глаза напротив. Лишь на миллисекунды задерживает внимание на автомате, висящем на ремне через плечо. Парень на глазах будто растворяется, дунешь на него и рассыплется и… Всё же это иллюзия.ZHU — Lost It
— Ты дикарь и псих, и только слепой идиот этого не видит. Ты угроза для общества, — Тэхён тянет монотонно и устало, однако взгляд его острее любого лезвия. Хосок искренне и от всей души смеётся, ему так хочется узнать о себе побольше фактов. — Почему же? Приведи пример. — Издеваешься? — недоумевает Тэхён, сжимая мачете дрогнувшей ладонью. — Нет. Просто у тебя проблемы с логикой и фактами, поэтому я стараюсь тебя понять. — Понимать здесь нечего. Ты кинулся на ребёнка, уверен, на кого-нибудь ещё. Я видел твои бешеные глаза, ты бы точно убил Чимина, а я никогда не позволю этого сделать. Мне жаль, что я не прицелился в твою голову тогда, и сейчас приходится действовать обходными путями. У Хосока уже болят губы от напряжения, ведь пытается сдержать свой смех и расползающуюся улыбку во все тридцать два. — Разочарую в твоих расследованиях, но мои бешеные глаза ты неверно расцениваешь. Абсолютно не в ту сторону пошёл. Тэхён, правда, ты бредишь. Ты не о том думаешь, торопишься. Хорошо, я преступник, Билл соучастник, я заговорил всем зубы, но я ненавижу разговаривать… А мотив у меня какой? После недолгой тишины и чужого замешательства в несколько секунд, Хосок ещё раз оценил обстановку, а затем начал тихо свистеть под нахмуренный сопроводительный взгляд Тэхёна. — Психам не нужны мотивы. — Согласен. — Кати, блять! — парень теряет терпение, наращивая злость, из-за чего резко срывается с места и сокращает дистанцию, подойдя ближе. — Думаешь, кто-то придёт тебе на помощь? — И снова угрожающе прикладывает лезвие к горлу. — Тебя никто не услышит. Хосок продолжает свистеть как ни в чём не бывало, пользуется чужими эмоциями, выбившими из равновесия. Выглядывает, как ожидаемо шестеро мертвецов мелькают за чужой спиной. — С чего ты взял, что я зову на помощь живых людей? Они мне не нужны. — Пси-и-их… — тянет Тэхён шёпотом, чутко слыша голодные морды позади. Они ковыляют и рычат, созывая ещё больше мертвецов. — Как только Чимин этого не видел, блять, почему он вообще впустил тебя?! — Прекрасно понимает, что нельзя оборачиваться на отвлекающие манёвры, когда напротив стоит главная угроза, пусть и без оружия. Якобы. Хосок смеётся громко в лицо: — Чимин видит всё и даже больше, а ты… — Наклоняет голову вбок, без страха порезаться. — Чего застыл? Позволишь им тебя сожрать? — забавляется, распыляя чужое внимание. Крепко хватает нож, который, наконец выдернул не глядя, молниеносно подставив лезвие к глотке напротив. — Ещё пять метров и они тебя разорвут к ёбаной матери. Я им тебя подарю. Молча стоят, слушая с благоговением, как арава начинает толпиться вокруг всё больше. Сверлят друг друга взглядами, словно проблем поважнее на данный момент вовсе не существует. Ни Хосок, ни Тэхён, не убирают наставленные под глотки лезвия разной длины и толщины, но в одинаковой степени смертельной угрозы. Дикарь оценивает обстановку, понимая, что она явно на его стороне: за чужой спиной намного больше стучащих пастей, они ближе, ревут от голода, спотыкаются. На это был его расчёт, ведь за всю прогулку те выскакивали именно со стороны так называемого напарника. Тэхён, почувствовав, что больше не может терять ни секунды, вынужденно разворачивается и наносит сильный удар первому мертвецу, который быстрее всех успел подобраться. Хосок, заприметив мелькнувшую уязвимую спину перед ним, прокручивает нож в руке, и, так же, не теряя ни секунды, наносит удар по чужому виску рукоятью. Тэхён сразу же падает на колени, до последнего пытаясь сопротивляться сознанию, что покидает его от нанесённой травмы. Матерится в бреду с закатанными глазами, но ладонь всё равно расслабляется, из-за чего мачете выпадает. — Ты приспособленный к выживанию, но с людьми всегда сложнее, чем с манекенами, как ты говоришь, согласен? Это тебя и погубило. — Хосок хватает Тэхёна за шиворот куртки и тянет, подоспев, не позволяет упасть лицом в землю, волочит, отбиваясь от мертвецов ловко подобранным мачете. Неужели вернулся к хозяину клинок. К напарнику гнилых тоже не подпускает, обрубая всё, что попадает в поле зрения: головы, руки, ноги, пальцы, туловища. Те так и норовят пожрать именно его, наверное, потому что молодость веет свежестью. Немного расчистив поле для манёвров вокруг себя, Хосок поднимает расслабленное тело, которому уже абсолютно плевать, что происходит вокруг. Схватив под руки, заваливает. — Тяжёлый… — шепчет впопыхах, озираясь по сторонам и стараясь действовать как можно быстрее. Голодные морды ждать не привыкли. Как обычно, всё стабильно. Укладывает Тэхёна в телегу поверх вонючего месива, чтобы за края не вывалилась ни рука, ни нога. Всё должно быть целым, компактно сложенным. Хосок считает, что Тэхёну уже всё равно, где и в каком гнилом свинарнике валяться. — Смотрю на тебя и как в зеркало гляжу. Голодные морды ждать не привыкли, поэтому ему приходится снова отбиваться, чтобы выиграть немного времени. Принять очередной контрастный душ из мертвецов, своего рода ритуал причащения. Ощущение, будто они в моменте плодятся и тут же рождаются, прямо чудеса что ни на есть. Скоро их количество перевалит за сотню. — Разочарованный и сбитый жизнью… подросток? Я тоже такой, только мне чуть за сорок, вспомнил вот недавно. — Хосок снимает ремень с Тэхёна, который продолжает лежать калачиком, а затем натягивает на себя, мельком проверив автомат. Затем прощупывает торс и ноги на предмет любых других вещей и возможного оружия. — Может, я тебя нагулял, как Чимин? Он ведь не знал, может, я тоже чего-то не знаю? Или не помню? — истерический смех накатывает с собственного выданного. В ответ ожидаемое «ничего». Тэхён слился с пустотой, не слушающей его. Его выражение лица умиротворённое, даже ресницы не подрагивают. — Не дай Боже, упаси, ни одному ребёнку на свете такого папашу. С первых секунд рождения клеймо. — И всё же Хосок внимательно блюдёт боковым зрением, когда голодные пересекут допустимую черту дистанции. — А я тебе сразу сказал, садись в коляску. Ты отказался, а я предупредил. Чужие игрушки отбирать нехорошо. — Не отвлекаясь от дела и увлекательного монолога, ударяет ногой ползучее разложение практически у него под носом, окончательно превратив в кашу. — Рано ещё! — обращается к падали. — Завтрак ещё не готов. — Складывает ладони Тэхёна крестом на груди. — Или обед? Я уже не понимаю. Обед… — Желудок сворачивается от голода до тошноты. Он снова с ног до головы в дерьме. Пожалуй, только руки остались чистыми из-за надетых перчаток по локоть. Забрав у Тэхёна всё, кроме одежды, хватается за ручки телеги и с усердием катит груз вперёд со словами: — Как говорится: «Шагом, марш!» — Пригласительным жестом зазывает. Громко свистит и разгоняется, срываясь в бег. Маневрирует между деревьями, придерживая ладонью грудь Тэхёна, чтобы тот не выпал на резком повороте. Юный вояка лежит согнутым, совсем беспомощно и безобидно, у него даже слюна изо рта успела вытечь. Хосоку приходится ещё и голову поддерживать. Марш-бросок выдался с повышенной сложностью, потому что приходится ещё и отбиваться, а не просто везти. Ухо востро, глаза на выкате. Кажется, со всех углов повылазила нечисть на его зов. Стая мертвецов зашипела, образовав куполом гул в пространстве. Теперь буквально повсюду, куда ни погляди. Они всегда были везде, только не подавали признаков. Напролом бежит к обрыву, подтягивая всех зевак за собой. Те будто по команде исполняют приказы главного командира, но в одну ногу не маршируют. У Хосока мелькают мысли только о том, как же он устал, как же хочется уснуть беспробудно на год, однако приказ свой выполнит безукоризненно: сбросит мусор, очистит землю, как и было велено.***