Цветные нити

      Мин Юнги родился в обеспеченной семье и жил под солнцем родительского обожания и вседозволенности. Все изменилось, когда ближе к шести годам на приеме у дяди в белом халате мальчик услышал непонятное сочетание букв — СДВГ. Постепенно окружение сменилось с родных лиц на разного рода специалистов. И можно было сказать, что препараты и коррекция поведения сработали, если бы копившиеся годами обида и гнев не вылились одним прекрасным днем, когда Юнги в свои двенадцать лет разнес собственную комнату, оставив от предметов интерьера мелкую крошку. После этого специалисты сменились, как и место жительства. Испугавшись за сына или самого сына, родители засунули Юнги в лечебницу, а затем и в интернат для альф, чтобы сохранить свое душевное спокойствие. Да, отец и мама навещали сына. Да, они вели вполне себе милые беседы, но чувство, что от него отказались, никуда не исчезало.       Когда пришло время поступать в университет, отец впервые поговорил с сыном по душам, высказав свои переживания о том, что Юнги вряд ли способен окончить учебное заведение. Доказать родителям их неправоту, ткнуть носом в их эпичный провал, когда они отослали сына подальше — вот что стало делом ближайших лет молодого альфы. Юноша поставил отцу ультиматум: или он идет учиться, или о нем можно забыть, но теперь уже навсегда, без этих псевдо-милых редких встреч. Так он и оказался на факультете бизнеса и управления и в собственном доме, который достался ему в подарок от родителей в качестве замаливания чувства вины за годы ссылки.       Его обида на весь мир послужила ему странную службу — он менял омег чаще, чем свое нижнее белье. И чем больше партнеров у него было, тем стремительнее росла его популярность среди малозаинтересованных в отношениях омег. Слава трахаря и блядуна закрепилась за альфой, но даже этому был рад молодой студент. Пусть и с таким статусом, но он был значим, хотя бы так о нем говорили. Даже с некоторым придыханием.       Одногруппник Чон Чонгук сначала дико раздражал Юнги, уж слишком ладен был, самый что ни на есть хрестоматийный альфа: красивый, высокий, сильный, спортивный, умный, популярный. При всем при этом дурной остолоп умудрялся ныть о своей несчастной судьбе. Пользуются им, видите ли, не хотят разглядеть в нем богатый внутренний мир. Тьфу! Как бесило… И в ступор вводило, потому что лично Мин Юнги устраивали беспорядочные связи без обязательств, но альфой он все же проникся.       Во-первых, ему открывалась большая вариативность в выборе омег, так как отвергнутые первым красавчиком университета искали утешение и находили его в объятиях ненасытного Юнги. Во-вторых, Чонгук разделял с ним не только душные аудитории на парах, но и спортивный зал на тренировках их баскетбольной команды, а так же светлый танцевальный класс на репетициях студенческого коллектива. Так и вышло, что тупо деться некуда было от этого образцового альфы. Ну, а в-третьих, Чонгук оказался действительно хорошим другом, которому можно было доверять, а главное, который не отвернулся от него после того, как лицезрел очередной его нервный срыв.       Образ жизни одинокого и гордого мустанга дал трещину в марте этого года — он услышал басистый заливистый смех первокурсника, а когда увидел хозяина приятного уху звука, то пропал. Сначала отмахнулся, продолжая жить как жил, потом сам не заметил, как медленно выдыхал, завидев яркого омегу. Впервые за все студенческие годы ему было стыдно за свою нелицеприятную известность. Ведь явно слухи уже дошли до голубоволосого парня, и подойди он к омеге познакомиться, тот подумает, что Юнги просто хочет Вихена в свой массивный список. Та тренировка, когда альфа увидел квадратную улыбку на трибунах, накрылась медным тазом. Он не мог сосредоточиться на игре, а только следил за хитрым взглядом, который слишком часто останавливался на самом Юнги. А когда Вихен в коротких шортиках зашел в танцевальный класс, то альфа просто сбежал, сославшись на плохое самочувствие, а на деле — спрятался в душевой кабинке, представляя, как будет брать омегу, не снимая с него эти блядские шортики, отодвинет полоску ткани в сторону и войдет по самые яйца.       А потом вечеринка… В опьянении средней тяжести Юнги сидел на диване и любовался плавными и соблазнительными движениями омеги, что привлекал внимание всех вокруг и лукаво поглядывал на альфу. Так он увлекся этим потрясающим зрелищем, что даже не заметил, как девушка оседлала его бедра и начала шептать непристойности, Юнги их просто не слышал, недоумевая о сменившемся настроении Вихена. Только когда мешающий шепот скатился на шею и превратился во влажное вылизывание его железы, до него дошло страшное — он вероятно и впрямь был интересен Ви… До этого момента. Потому как голубая макушка испарилась и растворилась в толпе, перед этим подарив брезгливую усмешку.       Юнги тогда не мешкал, скинул развязную даму и бросился на поиски того, кто в мысли забрался и устроился там весьма комфортно. Правда, нашел его уже целующимся с Чонгуком.       Конечно.       Идеальному омеге — идеальный альфа. А Юнги… Кому он такой нужен? Вспыльчивый блядун. Значит, все-таки показалось… Ведь везде, где до этого появлялся омега в поле зрения, был и Чонгук. Стало быть, Юнги надумал себе лишнего, размечтался сверхмеры. Отыскать ту самую девчонку не составило труда, и как хорошо, что ей нравилась необузданная грубость, с которой Юнги вдалбливал ее в кровать.       Это стало вопросом времени — когда омега появится в их компании. Он боялся этого дня, но когда официальное знакомство все же состоялось, то на удивление альфы, общение полилось довольно-таки легко. Оказалось, что у них много общих тем и интересов, оказалось, что его больное чувство юмора может рассмешить не только знакомых альф, оказалось, что этот гребаный омега — гребаный идеал гребаного Мин Юнги.       Возможно, именно тогда этот альфа совершил первый в своей жизни альтруистический поступок — он умыл руки, позволив этому ангелу быть счастливым с его другом, а не с его психическими расстройствами.       Когда Вихен пришел к нему за старыми конспектами, которых почему-то не оказалось у Чонгука, у него дома собралась небольшая компания, чтобы послушать что-то там, но так срать было на всех, когда в ванной он утопал в поцелуях омеги, когда этот бархатный голос так сладко и тягуче звучал от его проникновений, как красиво скривилось лицо Вихена, когда он кончал в ладонь альфы. Юнги чуть в обморок не упал, чувствуя всем телом дрожь омеги, сам кончал уже с кругами перед глазами, потому что это Вихен, потому что после всего этого Ви снова вгрызался жадными поцелуями и, сев на раковину, пятками подтолкнул бедра альфы к себе, заставляя снова возбуждаться и повторять это космическое соитие.        Юнги уже начал представлять, какими словами объяснится с Чонгуком, как будет просить у него прощения за рокировку, но то, что было потом — стало для альфы страшным сном, из которого он до сих пор не мог выбраться. Снова включиться в режим «Будь счастлив, Вихен, пусть не со мной» оказалось сложнее.       Пошел весь этот мир нахуй, Мин Юнги и не такое дерьмо жрал. Поэтому съел, запил и вписал новое имя в список омег.       — Вот такие дела, — вздохнул Чонгук после рассказа про бандитские разборки и конфликт между отцами.       — Ты должен рассказать Ви, — резюмировал Юнги, отпивая пиво. — Вместе решите, что делать.       — Ох, Ви… — альфа сполз на диване, запрокинув голову на спинку. — Я не понимаю, что с ним происходит. Сначала искры, потом один только секс, потом странное поведение, а потом вообще как будто подменили, а сейчас — непонятно…       — В смысле? — Юнги навострил уши.       — Да хрен знает, как объяснить. В нем как будто живут два разных человека. Только я подумал, что все идеально, что он открылся мне, так снова все с ног на голову.       — Точнее… — не унимался альфа.       — Ты же тоже заметил!       — Заметил… Дерганый какой-то, зашуганный был. Но меня больше его брат удивил, — сказал Юнги и заткнул рот горлышком бутылки, потому что уже успел обрадоваться тому, что друг перестал его теребить на тему секса с Тэхеном, но…       — Тебе лучше знать, — лукаво усмехнулся Чонгук. — Как так получилось вообще? Как ты его подмял под себя?       — Слушай, — устало выдохнул Юнги, — мне нечего сказать тебе на эту тему. Проехали.       — Тебе понравилось? — не прекращал донимать Чонгук.       — Проехали, я сказал, — сверкнул глазами альфа. Он был в легком ахуе, когда Чонгук и Чимин наперебой выпытывали у него подробности о сексе с братом Ви. Явно произошло недопонимание, но разрешать его Юнги не собирался. Правда никому лучше не сделает.       — Зануда, — Чонгук снова уставился в потолок и обреченно вздохнул: — самое странное — с запахом. Он пах мелиссой…       — Мгм, — промычал Юнги, сглатывая пиво с выделившейся слюной.       — А потом он стал пахнуть мятой — вкусный, пиздец. Мой альфа визжал от восторга. А сегодня снова мелиссой.       — Тебе не нравится мелисса? — неверяще уставился друг.       — Нравится, но… — будто признавался в измене, Чонгук виновато скривил лицо. — Но мята. Блядь, я б его сожрал, если бы он продолжил так пахнуть.       — А чем пахнет Тэхен?       — Ты у меня спрашиваешь? Ты же с ним трахался!       — Думаешь, я помню? — отшутился Юнги.       — Он пахнет мятой, кажется, — сел ровно альфа и похлопал глазами. — Я не нюхал, но его отец так сказал.       — Ну, либо братики ебутся втихаря и потом пахнут друг другом, либо они поменялись телами, — хохотнул Мин.       — Ебутся? — выплыл из раздумий Чонгук и помотал головой. — Не… Нет, не должны.       — Тогда… — Юнги многозначительно развел руки в стороны и рассмеялся над пораженным лицом друга, который будто тайны Вселенной постиг. — Сколько ты выпил?       — Нисколько, — нахмурился альфа.       — Все равно иди спать. Тебе бы о бате думать, а не о том, кто чем пахнет, слышишь? — поднял брови Юнги и, собрав три пустые бутылки у дивана, отправился на кухню, шаркая по полу домашними тапочками. — Пиздуй спать, Чонгук. А то приоритеты к ночи у тебя поехали совсем.

***

      Чонгук мало спал ночью, поэтому, когда компания собиралась перед парами во внутреннем дворе, ему все как один присвистывали за помятый вид. Сокджин выдал около пяти шуток на эту тему, три из которых записал в заметки в телефон. В Стендап-клубе потом опробует. Джихе и Чонен не щебетали как обычно, заглушая трелью весь шум мира, а молча стояли по разные стороны их импровизированного кружка, кажется, даже не смотрели друг на друга. Чимин, как ни в чем ни бывало, подкалывал Юнги и пугал перспективой когда-нибудь засадить ему омежий член в альфью задницу, а Мин отшучивался в ответ. Когда в воротах показались братья Ким с Хосоком, Чонгук, не дослушав, что ему говорил Джин, рванул к троице.        Как только Тэхен заметил стремительное движение в их сторону, он распахнул испуганные глаза и резко натянул на себя капюшон черной объемной худи. Взяв Хосока под руку, омега суетливо попрощался с братом, ускорился и, бросая тревожные взгляды, двинулся в другую сторону. Этого жеста Чонгуку хватило, чтобы недобро усмехнуться про себя.       — Ого, — присвистнул Вихен, складывая руки на широкие плечи, — что с тобой?       — Плохо спал. Привет, — Чонгук всматривался в лицо омеги, пытаясь отыскать ответ на самый бредовый в мире вопрос.       — Может, поцелуешь? — соблазнительно протянул Ви, медленно облизывая нижнюю губу.       — Напомни, как зовут того польского Ведьмака? — вдруг спросил альфа.       — Извини? — игривость рассеялась моментально. Думать-думать-думать… Тэхен что-то рассказывал про ту ночь на чердаке, но после словосочетания «польский сериал», Вихен, кажется, перестал слушать. Чонгук молчал и ждал, подогревая панику омеги. — А… Это… Зачем тебе?       — Забыл, — холодно ответил альфа, все еще испепеляя взглядом.       Небеса услышали Вихена. Вернее, Чимин заметил неладное издалека и набрал друга по телефону. Ви чуть глаза не закатил от облегчения, поправил взмокшую челку и весело ответил на звонок. Омега звонко рассмеялся в трубку и двинулся в сторону компании, увлекая за собой своего парня, но Чонгук мягко вынул руку из цепких пальчиков, буркнул что-то а-ля «я сейчас» и испарился.

***

      — Стоять! — гаркнул альфа Тэхену, которому оставалось пару сантиметров до дверной ручки. Чонгук медленно подходил, впившись пытливым взглядом, плечи и грудь ходуном вздымались после незапланированного забега. Восстанавливая дыхание, альфа как в первый раз рассматривал омегу, будто по кирпичикам разбирал, разглядывая каждый со всех сторон. Тэхен замер истуканом и даже не смел взглянуть на своего мучителя. Слова тоже плохо давались. Перед Чонгуком у Тэхена отлично получалось только дрожать. — Привет, Тэхен.       — Здравствуй, Чонгук, — собрав силы, омега все же зыркнул в черные глаза.       — Даже нахуй не пошлешь? Ты же ненавидишь меня… — наигранно прищурился Чонгук.       — Что? Я? — возмутился Тэхен, вскинув обеспокоенный взгляд. Вот оно… Пусть на авансцене стоял испуг, но это обожание в глазах не заметить невозможно. Омега сглотнул и насупился. — Я не ненавижу тебя, Чон Чонгук. Просто волновался за брата, — высказал заученную фразу Тэхен, — но ты его любишь, как оказалось. Поэтому можешь больше меня не бояться.       — Мне? — шагнул ближе Чонгук, заставив чуть вздрогнуть омегу. — Тебя? — еще шаг. — Можно больше не бояться? — Тэхен помялся, чуть краснея, попятился назад и уперся спиной в дверь. Альфа подошел медленно и встал почти вплотную.       — Мне нужно к куратору, Чонгук, чего тебе? — тверже спросил Тэхен.       — Ничего такого, омега… — задумчиво покусал губу альфа. Запах настолько слабый, что незаметно понюхать не выйдет. — Иди…       Тэхен выдохнул, расслабляя плечи, кивнул и уже было пошел в аудиторию, как услышал последнее:       — Тот Ведьмак — Михаил Жириновский…       — Жебровский, — на автомате поправил Тэхен и проглотил язык. Чонгук же не выдержал, с рыком подорвался к нему и уткнулся носом в железу, шумно втягивая природный аромат опешившего омеги.       — Мята, — сквозь зубы процедил Чонгук, — а теперь ты мне объясняешь, что за нахуй происходит.       — Чонгук… — испугался омега.       — Чонгук-Чонгук, а ты? Кто ты сегодня? Тэхен? Вихен? Или Хосок, может быть?       — Что ты такое несешь? — вскрикнул омега. Мозг заработал отчаянно быстро и выдал: — Если ты про мой эксперимент, то… — снова замялся: — Я изучаю нейронные связи в мозге. И просто снял показания Ви для изучения.       — И что же ты изучал? — нетерпеливо допытывался альфа.       — Да ничего такого! — Тэхен оттолкнул альфу. Невозможно думать, когда любимая смородина обволакивает все внутренности и скручивает в сладкие узлы. — Повторяю, я изучаю нейронные связи, корректировал некоторые моменты и наблюдал, как это влияет на его поведение и привычки. Вот и все. Поэтому Вихен мог быть странным, и поэтому он может не помнить чего-то.       Маленькая правда — лучшая вуаль для большой лжи. Браво, Ким Тэхен…       — А запах? Почему он пах тобой? — сбавил напор Чонгук.       — Этого я еще не знаю, — честно ответил омега, — но эксперимент окончен. Можешь не переживать.       — Спасибо, блядь… Так много разрешил мне сегодня. И не бояться, и не переживать, — Чонгук стиснул зубы. Объяснение правдоподобное, но ощущение, что его водят за нос, никуда не делось.       — Я пойду. М-можно? — произнес Тэхен, еле сдерживая дрожь в голосе.       — Больше всего я ненавижу предательство и обман. Что б ты знал… — резюмировал встречу альфа, развернулся и зашагал прочь. Не обернулся ни разу, утонув в размышлениях, и не увидел измученный неудачной влюбленностью взгляд, которым омега скользил по телу и зацепился им за левую ягодицу. Тэхен точно знал, что на ней след от его укуса.

***

      Хосоку было страшновато приходить в университет после инцидента на вечеринке. Казалось, попадись он тем быкам, они б с удовольствием продолжили его мутузить. Но день прошел спокойно.       Пары закончились, они с Тэхеном повозились еще немного с Робертом, добавив ему функцию распыления парализующего газа, чтобы хозяин в случае обнаружения вора мог дистанционно задержать злоумышленников. После выставки поступило пару звонков, которые заинтересовались разработкой, и к назначенным встречам хотелось добавить полезных функций.       Ни госпожа Сон, ни сам Хосок не смогли достучаться до Тэхена, который при упоминании нейронных связей, кажется, испытывал уже рвотный рефлекс. Хеге мягко уговаривала не бросать изучение, а найти другое применение этим знаниям, которые не приведут к общественному хаосу. Но Тэхен предпочел сосредоточиться на Роберте и весьма агрессивно дал понять о своих намерениях не возвращаться к мозгу в ближайшее время.       Непривычно было покидать универ без друга, потому как омега в какой-то момент извинился, собрал вещи и ушел. Поэтому Хосок брел по пустым коридорам, не зная, чем занять вечер. Он все же планировал провести его с Тэхеном как обычно. Во дворе он заметил знакомую компанию с вертящейся голубой макушкой. Опять Ви что-то эмоционально рассказывал, размахивая руками и осматривая своих друзей на предмет пристального внимания к своей истории. Странно было ловить взгляды Вихена этим днем. Раньше, когда Хосок не подозревал о том, что омега знает о его чувствах, было проще. Но привыкать ли этому сногсшибательному омеге к тому, что еще один несчастный альфа питает надежды в его сторону? А что сейчас? Альфа и так не самый смелый парень, а теперь… А теперь он затаился в коридорах, пялясь на Вихена через окно, и ждал, когда компания друзей уйдет. Хотя сегодня понедельник, они пришли на танцы, а занятия начинаются только в восемь. Получается, у него целых сорок минут на лицезрение своей несбыточной мечты. Хосок осмотрел компанию: Чонен и Джихе внимательно слушали, пара незнакомых лиц тоже заглядывали в рот Ви, Юнги копался в телефоне, хмурый Чонгук показался из-за угла, шел в сторону зала. Кого-то не хватает…       — Бу! — громко прозвучало в затылок, и альфа вскрикнул, подпрыгнув. Хосок сощурился негодующе, наблюдая веселье омеги.       — Чимин… — на выдохе процедил альфа.       — Ты чего тут? Опять пялишься, додик? — усмехнулся омега и погладил костлявое плечо сквозь тонкий кардиган, успокаивая.       — Пялюсь, — все еще злился Хосок. — Что мне еще делать?       — Подойти, — хмыкнул Чимин, — поздороваться. Спросить, как у всех дела или какие планы. Спросить, как чувствует себя Ви. Предложить воды, банан…       — Банан? — взметнул брови Хосок.       — Фу, озабоченный, — легко толкнул его омега, — я тебе варианты накидываю, а ты все про одно. По-тра-хай-ся! — убедительно проговорил Чимин.       — Чимин, я разберусь. Спасибо.       — Твой фан-клуб пополняется, ты в курсе? — игриво подмигнул омега. — Тебе надо только выбрать и сразу столько проблем отсеется.       — Мой? Какой фан-клуб?       — Чонен и Джихе не разговаривают с той вечеринки.       — Не понимаю, — мотнул головой альфа.       — Ты понравился Чонен, а когда Джихе натравила на тебя тех альф, они и поссорились.       — Как неудобно, — ссутулился Хосок, — я поговорю с ними. Это недоразумение!       — Называй, как хочешь, но может, если ты оторвешь щенячий взгляд от Вихена и обратишь внимание на других, то приятно удивишься, додик. — Хосок растерянно смотрел в сияющее дьявольской ухмылкой лицо и думал, что, возможно, и стоит последовать этому совету. Тем более, когда в коридоре показался альфа, в сравнении с которым он смотрелся, как образцовая хрупкая омежка.       — Чонгук сюда идет, — нахмурился альфа. Чимин последовал за его взглядом и тоже повернул голову навстречу Чону, — расстроенный.       — Эй, Гу! — задорно позвал Чимин, привлекая внимание альфы, — Еще полчаса до занятия, ты куда?       Чонгук потоптался у лестницы и двинулся к Чимину и Хосоку.       — Все хорошо? — спросил Хосок.       — Не знаю, — искоса посмотрел на альфу Чонгук и сел на подоконник, — загруз со всех сторон. Дома непонятки, еще Тэхен…       — Что Тэхен? — сузил глаза Чимин.       — Вы же заметили, что братики последнюю неделю сами не свои? — на синхронный красноречивый кивок Чонгук чуть опешил, но продолжил: — Мне казалось, что я с ума схожу, потому что единственное объяснение было слишком… м-м-м… неправдоподобным, но… Мы с Тэхеном поговорили утром, и он мне все рассказал, — устало кивнул альфа и дернулся от дружного возгласа:       — Что?       — Ну да, — смутился Чонгук, — я его немного прижал, и он рассказал про свой этот эксперимент.       Хосок и Чимин переглянулись, моментально напрягаясь. Омега поджал губы и осторожно спросил:       — И… Как ты теперь? Что будешь делать?       — Вы знали? — удивился Чонгук.       — Да я вообще охреневал, как ты сразу не понял! — возмутился Чимин, ударяя кулачком в бицепс, — Тэхен и Вихен! Это же небо и земля! Я в первый же день их расколол! А ты за неделю не понял, что встречался с Тэхеном?       — Чимин-Чимин-Чимин, — затараторил Хосок, останавливая пылкую тираду омеги, когда увидел замешательство Чонгука.       — Только не смей никому распиздеть! — не останавливался Чимин. — Иначе общественные беспорядки, хаос и конец человечеству. Это же случайно вышло! Тэхен сам еще разбирается, как он их мозги перенастроил друг на друга. И не злись на них. Просто, правда, нельзя было говорить. Я еще въебу этому задроту за болтливость! Сам рты нам затыкал и сам же разбалаболил!       — Чимин! — Хосок дернул омегу на себя, наблюдая расширяющиеся глаза альфы.       — Понятно, — не дыша выдавил Чонгук. — Зачем мне говорить, правда? Я же тупой, — неприятно ухмыльнулся альфа, — тупой и бесчувственный. Зачем объяснять мне эти сложности, когда можно на недельку подложить под меня другого?       — Чонгук, все не так просто… — тихо начал Хосок.       — Все нормально, додик, — покачал головой альфа, — мне не привыкать. Ладно, сегодня не до танцев, — стиснул зубы Чонгук и вяло поплелся к выходу. — А когда это произошло? — и для правдоподобности добавил: — Я забыл у Тэхена спросить.       — Второго сентября, — уверенно ответил Чимин.       — Второго сентября, — повторил альфа и рассмеялся истерически, — пиздец. Просто пиздец.       — Или что — влюбился? Серьезно? Ты влюблен в Чонгука? Ты издеваешься? Это самый самовлюбленный альфа в мире. Ему интересен только он сам и никто больше! Он в зеркало смотрится дольше, чем спит! Да, он красив, но такой эгоист, что ты охуеешь!       — Кое-кого напоминает, правда?       — Вау, типа, на меня намекаешь? А? Ты такой идиот, братик…       — А ты? Не идиот? Трахаться с Юнги без защиты… М?       — Гу? — вырвал из воспоминаний Чимин. — Так что ты будешь делать?       — Домой поеду. В пизду это все… — рыкнул альфа и стремительно покинул парней.       — Почему мне кажется, что случился какой-то проеб? — напрягся Чимин.

***

      Это был странный вечер и странная ночь. Чонгук, пока Юнги был на танцах, собрал все свои вещи и приехал к Сокджину. Да, он жил в небольшой квартире, но на недолгое время рад был принять друга. Казалось, внутри не осталось никаких эмоций. Они провели веселый вечер с Джином, обсуждая всякую хрень. Что угодно, лишь бы не думать о своей наивности и ничтожности… Посмел подумать, что нашел счастье, посмел раствориться в чувствах и в омеге, который его и за живое существо не воспринимал, похоже. Учиться ему еще два года. И не даст он больше себя наебывать. Ни Юнги, ни Вихену, ни Тэхену. Этих людей больше не существует.       Вопрос, когда выяснится, что Чимин взболтнул лишнего, получил ответ тем же вечером. Ожидаемо, телефон разрывался от сообщений и звонков. Надо же, как резко все захотели с ним поговорить и объясниться.       Мин Юнги: Чувак, вернись в дом. Мы поговорим. Я все тебе объясню с начала и до конца.       Ви: Чонгук, где ты? Милый, нам надо поговорить. Ответь.       Мин Юнги: Не веди себя как истеричная омежка! Приезжай домой, поговорим, как альфа с альфой.       Ви: Гуки, пожалуйста. Я отвечу на все твои вопросы. Только ответь!!! Скажи, где ты???       Ви: Я этого не хотел! Проснулся в теле Тэхена и охуел! Говорить запретили. Хосок знал, потому что зашел за Тэхеном в универ тем утром. Чимин сам догадался, а я никому сам не говорил. Ждали эти детальки, чтоб поменять нас обратно, а там все равно как-то само нас перекинуло обратно. Чонгук, я хотел рассказать, правда.       Ким Суета Тэхен: Прости меня. Я идиот.       Ви: Я буду писать, пока ты не ответишь! И если ты сейчас трахаешься с кем-то мне назло, я отгрызу твою письку!       Пак Чимин: В общем, так вышло, что, оказывается, я трепло. А ты не будь тряпкой и объявись.       Додик: Можешь не верить, но я очень понимаю твои чувства. Ты в праве злиться, но прошу тебя — никому не говори. Не переноси личные обиды на все человечество.       Ви: Могу предположить, что ты больше злишься из-за Юнги… Но уверен, что ты надумал больше, чем было на самом деле. Просто скажи, когда мы сможем встретиться.       Ви: Блядь! Ты мне в любви признался! И теперь не хочешь выслушать? Это твоя любовь? Ну и нахуй такую любовь!!! Оставь себе, истеричка!!!       Мин Юнги: Чонгук, прости, бро. Я понимаю… На твоем месте я бы тоже вычеркнул себя из жизни.       Ким Суета Тэхен: Я бы может и рассказал все и объяснил, если бы не впадал в ступор каждый раз, когда ты был рядом. Прости. Если захочешь узнать подробности, я все расскажу. Если никогда не захочешь разговаривать — это я тоже пойму и приму.       Чонгук не отвечал. Что эти люди ему сейчас расскажут? И так все известно теперь. Объяснят мотивы? А нахуя ему эти сопли, если и так очевидно, что Чон Чонгук не представляет ценности ни для одного из них. Помимо злости в голове зудели воспоминания, которые из приятных превратились в кровавое месиво. Несмотря на то, что друг предал его, омега оказался очередным самообманом, но почему-то больнее всего было проматывать то свидание на лавочке, вечер на чердаке, вечеринку в честь его дня рождения. Надо взять себя в руки. Хотят альфу-скотину? Он им его даст.       Папа: Сынок, пожалуйста, надо завтра встретиться. Это срочно.