Гиацинт

       Эрик резко нагнулся к полусидячей у его ног девушке, позволяя ей увидеть своё лицо во всей красе и искажая карикатурное уродство ещё более ужасной улыбкой. Кристина уловила едва заметный звук натянувшейся ткани, прозвучавший столь громко, что она вздрогнула, желая закрыть уши руками: его шёпот, его голос, всё, что исходило от Призрака, звучало в её голове так, будто она находилась в нескольких шагах от тысячи разом выстреливших орудий.       Не в силах отвести взгляд, Кристина наблюдала за ним в немом ужасе.       Едва ли её тело было способно ответить на действия этого человека, едва ли её слово могло повлиять на безумца, что когда-то был её миром и наставником. Когда-то он делал Кристину счастливой, наполняя её жизнь радостью. Теперь же он превратил всё в игру, услаждая собственную похоть, сводя девушку с ума и заставляя презирать себя за невинность и мягкость, обращённую в сторону неумолимой жестокости.        Высокий рост вкупе с тощим телом делал из него ничто иное, как ужасающее подобие человека, существо, что тщетно пытается им казаться. Кристина была погружена в омут янтарных глаз и этот кошмар увлекал её лишь глубже. Эрик намотал белокурые волосы девушки на руку, крепко врезаясь в её голову пальцами. Лишь когда появилась боль и кожу головы стянуло, Кристина застонала, вцепляясь в запястье мужчины ослабшей рукой. — Вы снова отводите взгляд, Кристина? Как в тот самый раз, когда ваша бестактность перешла все границы и вы сняли с меня маску? Вы ведь так хотели это увидеть, почему же я вижу на вашем лице слезы? — Он улыбнулся так широко, что тонкая, желтоватого цвета кожа мумии, более сравнимая с пергаментной бумагой, казалось, вот-вот разорвется, треснет, раздвигаясь в стороны и делая Эрика еще более уродливым, чем он есть. — Ох, игра света и теней! Трепещи же, Творец! Ты выплюнул из своего чрева нечто настолько ужасное, что был не в силах благославить его! Прекратите дергаться, или будет больнее!.. Вы же знаете, что я стараюсь не врать вам.       Кристина понимала, что еще немного и она вот-вот потеряет всё имевшееся в ней самообладание – поведение Эрика меняло её не в лучшую сторону. Психическое здоровье мужчины больше походило на расшатанный болт: Эрик то смеялся, то начинал плакать, что взывало к той самой жалости, которую испытываешь, когда видишь бьющуюся в агонии собаку: она в последний раз дергает лапами в некой попытке убежать, когда как её голова размозжена колесом кареты. Кристина помнила, как он божился и клялся, что не причинит ей боли, падал в ноги, но как только появилась возможность – нарушил своё обещание, нападая и наслаждаясь её беззащитностью. Он лишь "старался" — и был не слишком усерден.       Огромное количество раз он обманывал Кристину, утверждая, что все его действия абсолютно оправданы. Да что уж там говорить, ведь он возомнил себя Ангелом Музыки! Кристина, от горя уже давно потерявшая блеск юности, вверила Эрику свою судьбу и жалела об этом с таким отчаянием, которое поразит даже самого жестокого. И сейчас этот Ангел, а некогда и сама жизнь держал Кристину за волосы, как провинившегося котенка за шкирку. — Эрик!... — Безуспешно пытаясь вырваться она царапала его руки.       Бледно-желтая кожа мужчины покрылась бороздами и чуть порозовела, но он не обращал внимание на незначительные сопротивления, продолжая говорить неизменно ровным голосом: — Вы ведь тоже слышите это? Здесь не нужно и подтверждения моей догадки, ведь я знаю, что там и перс! Его голос мне хорошо знаком. — Задумавшись над следующими словами, Эрик вдруг улыбнулся, уводя взгляд в сторону. Он был окрылен чувством собственного превосходства, но как-будто все еще пытался скрыть это от Кристины, смутившись и обрадовавшись своему коварству. — Так поделом им! Они посмели придти ко мне и нарушить спокойствие моего подземелья. Кто их просил об этом? Перс... ох, перс! Неужели не нашлось кого другого вместо этого иноверца? Он всегда считал, что у него есть право следить за каждым моим шагом, но единственное, что нас теперь связывает – это общий интерес! — Мужчина обеспокоенно взглянул на Кристину и более не стал удерживать её, отпуская ослабевшую девушку. — Кристина... ты бледна как смерть. Впрочем... едва ли это лишь моя вина. — А чья же еще?.. — Прошептала девушка охрипшим горлом. Она едва дышала, сидя на полу и ослабшими руками собирая взлохмаченные волосы. Её пальцы путались в вихре белоснежных кудрей. — Знаете, Кристина... а почему бы нам просто не насладиться моментом? Как громко звучат их крики... даже вы, моя дорогая, более сдержаны! — без каких-либо усилий Эрик потащил Кристину к стулу из красного дерева, стоявшему тут же в комнате. Он усадил девушку, а после бесцеремонно обхватил её руки, больно сжимая запястья.       Кристина сжала зубы, но не издала стона боли, стойко выдерживая натиск Призрака. — Я ничего не слышу... о чем вы говорите?       Эрик проигнорировал вопрос девушки, начиная новый монолог вкрадчивым, сладким голосом. Ах, если бы кто-то еще мог это увидеть! Ужасное зрелище, поражающее своей карикатурностью: голос, коим достоин обладать лишь Нарцисс, доносился из этой кошмарной, неживой головы. В наивном ожидании чревовещателя, что вынырнет из тени и очарует зрителя своей красотой, Кристине было все больнее возвращать себя к мысли о реальности и голоса, и внешних данных его обладателя. — Ваш Рауль страдает... но вы и сами это понимаете. О, страдания описывать всегда я рад, однако мне жаль вас, хоть вы и не заслуживаете моей жалости! Но знаете, что я думаю об этом? Мальчишка – грешник, за что и горит в моей собственноручно созданной печи! Это персональный ад для таких... — он оборвал себя на полуслове и Кристина заметила, как на его напряженном лбу с выступающими венами прокатилась вниз к скуле прозрачная капелька пота. — Но через некоторое время он может вступить со мной в схватку. Даже интересно, кто из нас будет выглядеть более устрашающе! Я ведь верно думаю, Кристина? Будете ли вы любить этого несчастного юношу после того, через что пройдет его тело?       Эрик ухмыльнулся, когда увидел, какая мука выразилась на её изможденном лице. Мужчине больше не требовалось слов, чтобы это понять. Кристина чувствовала подступающую к горлу тошноту и казалось, что она вот-вот свалится, поддерживаемая лишь его руками. — Вы, верно, купились на его смазливую внешность? Для такой молоденькой девушки... ну да, да... Лучше посмотрю, что с ними, пока вы еще можете сидеть без моей помощи.       В янтарных глазах кипела затаенная ненависть, обращенная к узникам жаровни. Эрик нехотя отпрянул от Кристины, чья теплота его охмелила и он даже на мгновение позабыл, что собирался сделать. Неспешно приблизившись к лестнице, ведущей к смотровому окошку, он на мгновение остановился, чтобы улыбнуться и взглянуть на Кристину с ехидством. Его руки дрожали, когда он спускался обратно, а глаза так восторженно сияли, что можно было подумать, будто сам Господь принес ему радостную весть. Уже давно стояла тишина и не было слышно криков. Кристина понимала, что шанс на выживание людей был слишком мал. — Я ошибался, удивительно, что я мог ошибаться настолько сильно! Ваш любимый, конечно же, давно погиб, изжарившись, как маленький цыпленок! Полтора часа в печи. — Оставьте его! Для чего он нужен вам? — Кристина перешла на шепот и на последних словах её голос резко оборвался. — Прекратите это... ‌— О, моя милая!.. — в его голосе появились язвительные нотки. — Я бы уже давно исполнил ваше желание, но, чтобы удовлетворить и себя, прежде мне нужно убить моего соперника. — Как вы жестоки! — Вы говорите о жестокости?! Вы так хорошо лгали мне всё это время, что я почти поверил, будто Эрик — этот живой труп мужчины – достоин оказаться в ваших объятиях. Эрик отвратителен вам, но вы решили пройтись по душе Эрика кинжалом, прежде чем воткнуть его в самую сердцевину! Вы бы лучше нежились в холодных руках мертвого, но прекрасного, этого... этого Рауля! — Нет, нет... вы не правы! — Отчего же? — Успокаиваясь, спросил Эрик почти равнодушно, но Кристина не ответила и он повел головой. — Мне очень жаль вас. — Эрик замолчал, вглядываясь в лицо девушки поблескивающими в темноте янтарными пуговицами глаз.  — Когда-то вы сочувствовали мне и любили, но это время давно прошло, а потому и спасать мальчишку я не желаю... но в первую очередь я обязан Персу. И хотя это обязательство уже достаточно исчерпано, мне бы не хотелось посвящать ему заупокойную мессу... — Так значит вы спасёте их, Эрик? — спросила Кристина с надеждой. — Мой ангел... — Эрик почувствовал, как в нем что-то надломилось и он до крови прикусил губу. — От самого себя?.. — Прошу вас! Если они еще живы, вы должны дать им шанс. Вы ведь сжигаете их заживо! — Кристина... я должен ненавидеть вас, но не могу, сколько бы не внушал себе эту ненависть. Не столько слова, сказанные обо мне у Лиры Аполлона, сколько украденный поцелуй заставили меня переживать мучительную агонию. Я... Эрик страдал от своего уродства так, как никогда прежде! Вы меня презираете, но ваше отвращение делает меня привязанным к вам только сильнее, и знаете... — Эрик, нет! Я не чувствую того, о чем вы говорите!.. — ей было сложно слушать его. Порой он был самой музыкой, ласкавшей слух, а порой – невыносимым скрежетом. — Тогда что же ты лжешь даже тем, кого любишь? Нет, молчи! Нет, нет! Я знаю, что ты на самом деле чувствуешь ко мне, я знаю даже больше твоего, но прошу... у меня есть лишь один вопрос!.. Что ты станешь делать, если мальчишка умрёт?       Кристина замерла, чувствуя, что если бы не стул, она тотчас же свалилась бы на пол. Что если?.. Нет, невозможно! Ей было страшно даже думать об этом: каждый раз сжималось сердце, когда она вспоминала Рауля и его нежные объятия. Иногда он снился ей по ночам, вызывая боль после пробуждения. В те редкие моменты она мечтала и вовсе не просыпаться: проснувшись, приходилось терпеть холодные стены комнаты, неизбежно давившие на нее. Она пыталась тщетно обмануть себя, придумывая различные оправдания, пытаясь возненавидеть Рауля, чтобы стать хоть немного счастливее в том месте, где она поневоле оказалась. Но разве могла она ненавидеть юношу, зная, что за ее благополучие он не раздумывая готов отдать жизнь? Зачем верить в то, что он может умереть, если все еще ощущаешь на губах его дыхание?       Некоторое время Кристина тупо смотрела на Эрика, обдумывая. Мужчина видел, как её щеки теряют цвет, но какой блеск и решительность обретают глаза. Любит ли он ее так же, как Рауль, или обладать кем-то, владеть душой и телом существа, что бессильно перед лицом ужаса – истинная цель Призрака? — Я умру вместе с ним.       Эрик посмотрел на неё широко раскрытыми глазами и пьяно покачнулся, но удержался на ногах. Продолжая сверлить Кристину взглядом, мужчина зло улыбнулся и из раскушенной губы вниз по заострённыму подбородку потекла кровь, но он этого не заметил. Что можно было ожидать от создания, подобного Эрику? Бывают ли такие? Эти глаза! Они говорили больше, чем эмоции и слова, но она увидела, как всего за секунду потускнели яркие звездочки, некогда прожигавшие ее душу насквозь. — Я могу посмотреть, что с ним? — Кристина не выдержала наступившей тишины. — Кристина... — С его губ чуть не сорвалось:"голубка моя", но он сдержался, понимая, что это ни к чему. Эта девушка просто спасает своего возлюбленного, а другого ей и не нужно! Она вся, её красота, её голос... а ведь когда-то это принадлежало ему одному! Но Эрик был не из тех, кто так просто отступает. Теперь перед Кристиной должен был встать выбор: кузнечик или скорпион.       Мужчина сделал девушке знак рукой и она тяжело встала. Покачиваясь, Кристина без малейшей тени прежнего страха приблизилась к Эрику и он, едва касаясь девичьей спины, подвел её к двум эбеновым шкатулкам, стоявшим на камине. Она стояла, с суровым вниманием глядя на шкатулки, пока Эрик с благоговением окидывал взглядом вьющиеся у ушей белокурые волосы. Они еще немного постояли в тишине, пока Кристина не повернулась к нему, всем своим видом задавая немой вопрос. Девушка больше не боялась его, набравшись мужества, которого никогда прежде в себе не замечала. — Эти шкатулки... насколько внимательно вы осмотрели их? С виду они абсолютно одинаковы, но то, что находится внутри, может оказаться чем угодно. — немного повозившись, Эрик осторожно открыл шкатулки и то, что она увидела, удивило Кристину – это были насекомые. Но дело в том, что настоящими насекомыми они не были: кузнечик и скорпион, искусно вырезанные из бронзы, выглядели почти живыми за исключением неестественного цвета. — Вам нравится? Оно и понятно, ведь эти создания сделаны в Японии еще более великим мастером, чем я. — Что мне нужно сделать? — Поставьте себя перед выбором: решите, что вам ближе. Вы же не столь наивны, чтобы ожидать, будто я прикажу вам играть с ними? — Это я понимаю, — Кристина нервно сжала пальцы. Её раздражало, когда он начинал беспричинно язвить. — но что это значит? То есть… — Я ненадолго оставлю вас наедине с этими прелестными зверушками. — Развернувшись, Эрик произнес тоном, полным восторженного триумфа, показавшегося Кристине искуственным, как и всё, что он делал после её ответа на его вопрос: — Кузнечик прыгает высоко. О, это безобидное животное является убийцей! — Стойте! — с неожиданной быстротой Кристина схватила и стиснула руку Эрика в своей — Выбор! В чем он заключается? Что будет, если я выберу одно из насекомых? — Вы так хотите знать? Эрик думал, вы из той породы женщин, что обожают разгадывать загадки... — К чему всё это? Вы напрасно глумитесь надо мной! — Ну хорошо, я скажу вам: кузнечик прыгает высоко, верно? Это может значить лишь то, что он поражает большое пространство! Слышите? Бочки с порохом трещат... они ждут своей очереди! — Так значит, если... вы что же, собираетесь всё здесь взорвать? —Девушка повела плечами, словно пытаясь стряхнуть с себя нервозность. — А скорпион? — Нет, нет! Любовь моя, если вы выберете скорпиона, мы взлетим на небеса!       Кристина была озадачена: Эрик ставил перед ней выбор, в котором оба варианта представляли из себя то, чего бы ей совершенно не хотелось. Много жертв, или же только одна? — Так значит мы погибнем, как и в случае выбора кузнечика?.. — Конечно нет, Кристина! Вы станете моей женой и больше никто не умрет, поверьте мне на слово. — Эрик нагнулся к ней, выдыхая слова, как приговор. — Но попрошу поторопиться: мы теряем время. — Что?.. Вы правда думаете, что я должна выбирать между смертью и жизнью с вами? — Она выпустила его руку. Кристина посмотрела на Эрика как на идиота и на её лице возникла невеселая, нервная улыбка. Она знала, к чему всё приведет: заточение в подземелье наедине с Эриком: похоронная процессия, что может затянуться на долгие годы. Это добровольное желание лечь в гроб при жизни, бальзамирование еще живого тела.       Девушка задрожала. Она прижалась к стене, обитой шелком, и сплела руки в немой мольбе. — Выбирайте, Кристина, или я сделаю это за вас. — Он расставлял слова с холодной расчетливостью и его взгляд лениво, но внимательно блуждал, охватывая её всю. — Чем вы можете поклясться? О, демон! Как же я могу тебе верить после всего того, что ты сделал со мной? — Это будет перерождением для нас обоих – клянусь своей жизнью. Не тяните с этим. — Боже милостивый... — Девушка развернулась к шкатулкам и её рука нерешительно потянулась к скорпиону.