За окном было ещё темно, когда Люцериса нервно разбудил Джейс в компании их кузин. Те стояли чуть позади и просили управиться его быстрее. Недолго фокусируя на них свой взгляд и расплывающиеся мысли, он пытался понять, что им от него нужно так поздно. Или же рано. Люк так и не смог определить, ночь была или раннее утро.
— Кто-то украл Вхагар.
Сонный детский мозг не мог представить, как можно украсть драконицу размером почти что с их замок. Разве она не сожгла бы похитителя дотла или не раздавила огромной лапой, когда он только попытается подойти?.. Но всё же Люк кивнул, вяло поднявшись с постели и поёжившись от холодного прикосновения ступней к полу. Проходя по коридору и стараясь создавать как можно меньше шума, они выбрались на улицу и каждый негласно стал идти чуть быстрее. Люцерис надеялся понять всё по дороге к месту пропажи, но, как оказалось, никто не пропадал и Вхагар грузно лежала на том же самом месте, где и была до этого. Люк глупо уставился на идущих рядом родственников, ему хотелось спросить, что произошло, но один быстрый взгляд на них отбил это желание. Все были серьёзными и даже злыми.
Всё стало ещё более непонятным и запутанным, когда в каменном проходе им навстречу вышел Эймонд, а Рейна и Бейла выбежали вперёд.
— Это он!
— Это я. — Эймонд отвечал, как ни в чём не бывало.
— Вхагар — дракон моей мамы! — Рейна готова была броситься на него в любую секунду, словно сама являлась юной драконицей – ноздри раздувались, а плечи поднимались выше, делая её более внушительной.
— Твоя мать мертва, у Вхагар теперь новый всадник, — его довольное лицо выглядело надменным, лицо Люка же вытянулось в осознании. Стоя позади и слушая их разговор, он начинал догадываться, что сделал его дядя.
— Она моя по праву!
— В таком случае, ты не должна была медлить, а забрать её сразу же, пока этого не сделал кто-то другой, — Эймонд улыбался, но в улыбке его не было ничего доброго. — Разве не так?
Не успел Люк повернуть голову в сторону кузин, чтобы увидеть их реакцию, как они кинулись на Таргариена и началась драка, к которой присоединился Джейс. Каждый пытался нанести удар Эймонду, но он был старше и сильнее, достаточно легко отбиваясь от чужих нападок то руками, то ногами. Пока дети перемещались повсюду агрессивным клубком, не переставали сыпаться оскорбления и угрозы. Пространство словно заполнила вода, замедляя происходящие действия – по-другому Люк не мог объяснить, почему он видел всё таким застывшим, а сам не в состоянии сделать и шагу.
В какой-то момент Эймонда повалили на землю и начали бить одновременно все разом, из-за чего всё, что он смог сделать это лишь попасть ногой Джейсу в грудь, заставляя отлететь от себя на расстояние. Люк продолжал наблюдать за тем, как они безжалостно оставляют ссадины и синяки на противнике, не желая в этом учавствовать. Он думал, что всё выходит из-под контроля, которого, скорее всего, у них не было изначально. Размышления длились до тех пор, пока его брат окончательно не вышел из себя и не достал небольшой кинжал, бросаясь в бой снова. Эймонду не понадобилось много времени, чтобы выбить оружие из рук племянника и после того, как у него это получилось, он забрался на него сверху и ударил по лицу. И пока Рейна и Бейла только собирались подойти, чтобы снова его заключить в капкан из конечностей, Джейс сам скинул с себя Эймонда и, наспех хватая в руки камень, занёс его прямо над головой дяди, казалось, собираясь убить Таргариена. От неожиданности произошедшего он, не надеясь успеть сделать хоть что-то, лишь сжался и попытался выставить руки вперёд.
Именно тогда Люцерис впервые начал действовать, так и не определившись, что заставило его ринуться к ним первым – своё собственное воображение, рисующее разбитую голову дяди или же принадлежащий ему взгляд, полный отчаяния и смирения с тем, что для него всё закончится даже не начавшись, что мечту стать драконим всадником ему удалось осуществить лишь единожды перед смертью, словно боги одарили его этой милостью на прощание.
Уже через мгновение все вокруг услышали крик и детский плач. Люк же быстро отскочил от Джейса и схватил Эймонда за плечи, прижимая к себе и следя за тем, чтобы никто не кинулся на него с кулаками снова или он сам не бросился на кого-то. Но никому уже не было до них дела – всё внимание переключилось на дрожащего от боли Джекейриса. Кузины сгорбились над ним, осматривая его плечо, в которое ударили подобранным с земли ножом. Люк не собирался делать именно то, что сделал, ему хотелось только оттолкнуть Джейса и ничего более, но тело словно двигалось само, не спрашивая на то разрешения. Сейчас кожа на лице и руках была неприятно шершавой от песка и пыли, в которых он измазался, когда Эймонд свалил его на землю в самом начале, и поэтому хотелось потереть её ладонями, чтобы отряхнуть грязь, но он продолжил хвататься за чужую одежду и вжиматься в таргариеновский бок.
Пока каждый из них паниковал и не знал, что делать, Рейна побежала за стражей.
***
Джейс сидел в кресле около горящего камина и, то ли дёргался от боли, когда мейстер прокалывал в очередной раз плоть иглой, то ли от выкриков Рейниры, от которых дрожали не только леди и лорды, но и стены замка.
— ...пострадал! Твой сын не только украл дракона у семьи, которая несёт траур, но и чуть не покалечил моего ребёнка! — не позволяя никому вставить и слова в свою гневную речь, она сокрушалась на Алисенту и Эймонда.
И если королева хотя бы пыталась вставить это слово, то Эймонд словно стоял в прострации, увлеченный Люком, который в это время дёргано пытался достучаться до своей матери, что-то ей говоря, но та только отводила от него своё платье и руки и просила подождать, пока она разберётся с этой «коварной и невесть ещё что удумавшей частью её семьи». Но он не унимался, всё больше и больше цепляясь за фигуру матери пальцами и привставая на носки.
— Это сделал я! — не выдержав пренебрежения к своим словам, он выкрикнул их так громко, что было слышно даже в самом дальнем углу зала, после чего всё же отодвинулся назад и отвёл светлые глаза в сторону, в которой находился его брат.
— Что, прости? — на этот раз рука замерла, прекратив попытки отстранить от себя навязчивого сына и Рейнира опустила глаза на Люка.
— Я поранил Джейса, — его голос то становился очень высоким, то опускался почти до шёпота в попытках сдержать слёзы.
Каждый, кто находился рядом не смел говорить, ожидая реакции принцессы или хотя бы короля, который лишь отстранённо за всем наблюдал. Казалось, мыслями он был совершенно в другом месте, далеко от всех членов своей семьи с их ссорами и разногласиями. Рейнира осмотрелась вокруг, будто сама чего-то ждала, а после медленно направилась в сторону кресла, подходя к нему всё ближе, в конце аккуратно опускаясь рядом с ногами старшего сына, словно ему могло стать больно лишь оттого, что кто-то приблизится к нему слишком сильно. Она посмотрела ему в глаза и, как могло показаться, сделала это спокойно, но сжатые губы и напряжённые плечи её выдавали. Она не хотела задавать вопрос, чтобы после услышать на него ответ.
— Милый, скажи, — она по матерински коснулась его рук, а после вложила в свои. — Это правда? То, что сказал Люк.
Джекейрис стушевался под пристальным взглядом находящихся в комнате людей, но сам зацепился только за еле держащегося Люка, который теперь в своём внимании метался между ним и Эймондом, словно просил подтвердить его слова, которые даже если и были правдой, то абсолютно горькой и отвратительной. Ему не хотелось думать, что его младший брат смог причинить ему боль, защищая дядю, который совсем недавно лишил их кузину дракона. Даже если и так, он не собирался лгать матери. Как и держать зла на Люцериса. Выдохнув, он признался:
— Да, правда, — его речь была тихой от усталости, но достаточно чёткой и уверенной, чтобы никто не просил повторить. В толпе послышался смешок. — Я хотел ударить Эймонда камнем по голове, и Люк испугался за него.
***
Когда мейстер объявил, что принцу необходим отдых, все начали расходиться по своим спальням. Никто не желал обсуждать ситуацию в присутствии действующих лиц, но всем хотелось поскорее вернуться в своё личное пространство и осудить поступки каждого, кого хоть малость считали виновным. И всё же, в проходе не было столпотворения, но если не поспешить, то можно потерять нужного человека из поля зрения. Эймонд, не желая упустить возможность, побежал за Люком, которого придерживая за плечо уводила к выходу Рейнира, уставшая от долгих разбирательств и вечных извинений с обеих сторон.
— Люк!
На его оклик обернулся не только мальчик, но и принцесса, пышущая ненавистью уже не так рьяно. Она позволила ему подойти ближе и продолжить говорить.
— Спасибо, — Таргариен держался уверенно и невозмутимо, будто бы вовсе не вдумываясь в сказанное, но можно было легко увидеть, что его благодарнось была искренней. — За то, что дважды спас меня этой ночью. Я твой должник. — на прощание Эймонд спешно обнял племянника, легко клюнув губами в кудрявый висок и так же быстро скрылся за поворотом.
Люцерис не успел ничего сказать в ответ.
