Личное Дело Света. История Вторая. Принцип Вмешательства

Москва. 16 января. 2006г. 

Приглашение в кабинет Гесера на вечернюю летучку стало для Светланы полной неожиданностью. Последние несколько дней она провела в раздумьях, твёрдо решив не совершать прошлых ошибок и не бросаться в омут с головой. Время импульсивных решений прошло, теперь нужно было действовать острожно, тем более, что проблемы Ольги всё ещё оставались тайной для абсолютного большинства иных. По правде говоря, суть этих проблем была неясна и самой Светлане, но она хотя бы знала, что с Волшебницей что-то не так. Остальные сотрудники Ночного Дозора всё еще пребывали в иллюзии, что сила Ольги ограничена решением Инквизиции. Они не знали, что произошло на суде. Не знали про иглу откачки, не знали всей степени предательства Антона. Не знали, что он фактически обрёк Светлану, потенциальную Великую и надежду Света, на смерть. Гесер не отстранил Антона, позволил ему вновь выйти в Дозор вместе с исцелённым и выведенным из магической комы Семёном. Напарники были дружны, как и прежде, и, глядя на них, Светлана не могла не спрашивать себя, осталось бы это так, если бы светлому магу была известна вся правда. Но девушка, как и все присутствующие на Суде Инквизиции, дала клятву о неразглашении, поэтому ей оставалось только наблюдать за тем, как Антон продолжает пользоваться дружбой и сочувствием коллег. Да, они помнили о его сомнительном поведении, но так же не могли забыть и о том, что Егор был его сыном. Они с Антоном не общались, но внешне это мало отличалось от тех отношений, что были у них до Суда, поэтому в Дозоре никто не обращал внимания на их, казалось бы, продолжающееся охлаждение. Только сами Светлана и Антон знали истинную глубину пропасти, разделившей их. Правда была в том, что теперь уже никому не было дела до чьей-либо частной жизни. Атмосфера гнетущего разочарования наполняла Ночной Дозор: трагедия осталась трагедией, суд не принёс триумфа, но вывел Свет на очередной виток политических интриг, что было не по нраву абсолютно всем сотрудникам Ночного Дозора, сделавших борьбу с Тьмой главным смыслом своего существования и каждую ночь рискующих жизнями на улицах города. Да, Дневной дозор был обескровлен. Да, Великий тёмный иной был мертв. Да, Светлые победили. Но горечь этой победы не позволяла в полной мере насладиться ей. Но Мел Судьбы пропал. Но Завулон получил право на усиление Тьмы. Но к дозорным приставили Инквизитора, под пристальным надзором которого им предстояло выполнять свою и так непростую работу. Все понимали, что впереди — неясное, смутное время, законы которого ещё только предстояло понять. И все чувствовали, что это будущее таит в себе множество угроз, что вся эта история не только не закончена, но лишь начинается. Офис Ночного Дозора застыл в нервном напряжении. Нехватка информации порождала обсуждения и домыслы, особенно среди рядовых сотрудников. А из памяти тех, кто был в кабинете Гесера тем страшным вечером, не стереть было момента, когда Ольга, вся в крови, потеряла сознание у них на глазах. Как бы не относились к Волшебнице, а нужно было признать, что если в Ночном Дозоре её и до истории с гостиницей «Космос» не очень-то жаловали, то после трагедии многие стали её откровенно опасаться, она была Великой Светлой, потерять её было немыслимо, особенно в свете последних событий. Тот факт, что с того вечера Ольгу так никто и не видел, не добавлял иным спокойствия. На Светлану постоянно бросали любопытные взгляды, но с расспросами никто не обращался — все понимали, что это не её тайна, и она была благодарна коллегам за это. Сама она не находила себе места от беспокойства, хоть и была уверена, что Ольга жива. Но надолго ли? Теперь, когда она знала, что именно ей под силу что-то изменить, Светлане отчаянно нужен был план. В целом, план был понятен — во-первых, выяснить, что не так с Ольгой, во-вторых, понять, что имел в виду Томаш, когда сказал, что именно она должна помочь Волшебнице и, в третьих, собственно, помочь Волшебнице. Проще простого. Правда, как реализовать этот план было совершенно не ясно, учитывая, что Ольга не появлялась в офисе, Гесер так ничего и не объяснил, а сама Светлана всё еще восстанавливалась после извлечения иглы откачки, и даже до привычного уровня силы ей было ещё далеко. В таком состоянии ей было не до экспериментов, и Светлана прекрасно понимала, что для помощи Волшебнице ей понадобится значительно больше силы, чем те крохи, которыми она располагала сейчас. В качестве компенсации ей присудили право набора силы, но Светлана не знала, как подступиться к этому — нужно было с кем-то посоветоваться и, за неимением Ольги, оставался только Борис Игнатьевич. Попасть к нему пока не представлялось возможным — в последние дни Гесер был перманентно занят, а когда появлялся в коридорах офиса, то его так обступали с текущими проблемами, что Светлана, не желая привлекать к ситуации лишнего внимания, отступала. Нужно было ждать, но неизвестно, сколько еще могла ждать Ольга в её состоянии. Что ж. Светлана и сама могла попытаться найти интересующую её информацию. На втором этаже было несколько компьютеров для общественного пользования — и пусть в публичном доступе были только общие сведения, для начала этого было вполне достаточно. — Куда спешим? — улыбнулась ей Тигрёнок, когда они столкнулись на лестнице. — В компьютерный зал, хочу глянуть кое-что, — ответила Светлана, убегая. «Удачи» от оперативницы прилетело ей уже в спину. Разговаривать не очень-то хотелось, и не потому что Светлане нужно было побыть одной, а скорее потому, что она боялась сказать что-то лишнее или выдать темы, на которые она не могла говорить. С детства она совершенно не умела лгать, и все её секреты становились достоянием общественности быстрее, чем ей бы хотелось. Поэтому она торопливо ушла от разговора во всех смыслах этого слова. Компьютер зашуршал, защёлкал, экран лениво мигнул серым, синим, и, наконец, по нему побежали латинские буквы. Светлана оглянулась — через два компьютера от неё сидел знакомый оперативник, погруженный в свои дела. Больше вокруг никого не было, и она могла спокойно поискать нужную ей информацию. Что ж. Она решила начать с главного — с Ольги. Для начала можно было изучить общедоступное досье Волшебницы во внутренней базе данных. Светлана щёлкнула на значок интернета, и, оказавшись на портале Ночного Дозора, выбрала пункт «Сотрудники». Затем: «Великие». На экране высветилось три имени: Гесер Борис Игнатьевич, Ольга и Назарова Светлана Сергеевна. Обратив внимание на то, что только у Ольги не было ни фамилии, ни отчества и преодолев искушение нажать на своё имя, Светлана кликнула на средний пункт. «Ольга. 1555 год рождения.  Семья: данные засекречены.  Инициирована в возрасте 27 лет.  Уровень: Великая.  Сотрудница Ночного Дозора Москвы с 1602 года.  Пришла в Ночной Дозор в период Смуты и голода, продолжавшегося с 1601-1603 года, спровоцированных действиями Тёмных и засильем оборотней. К 1613 году возглавляемая Ольгой операция привела к воцарению династии Романовых и стабилизации вертикали власти в России.  Была ярой противницей крепостного права, добивалась разрешения на его отмену с момента своего появления в Дозоре. В 1861 году её деятельность увенчалась успехом. В начале XX века была приговорена Инквизицией к заточению в теле совы и ограничению уровня силы. Данные о преступлении засекречены. Неоднократно привлекалась к операциям по снятию воронок, в.т.ч. в 1920, 1937, 1941, 1942, 1962 годах.  Получила частичное помилование и право вернуться в человеческий облик в результате операции по инициации Великой Назаровой Светланы Сергеевны и предотвращения разрушения Москвы воронкой в 2004 году. В 2005 году ликвидировала Великого Тёмного Егора и предотвратила разрушение Москвы запрещённым к применению заклинанием «рой».» Светлана знала, сколько Ольге лет, но читать о том, что Волшебница работала в Дозоре еще до воцарения династии Романовых, было всё равно удивительно. Сколько же она повидала на своём веку… Информации было мало, мучительно мало. Некоторые словосочетания были выделены синим. Светлана дёрнула мышкой, наводя курсор на одну из гиперссылок, кроющуюся в словах «крепостного права». Ей предстоял долгий процесс поиска иголки в стоге сена, но она была уверена, что в этих скудных записях окажется что-то, что сможет пролить свет на текущую ситуацию. — Ольга, значит, — раздался за её спиной знакомый звонкий голос. Светлана подпрыгнула на месте и сердито оглянулась на Тигрёнка. Оперативница возвышалась над ней со знающей ухмылкой, и девушка не знала, чего испугалась больше — что Тигрёнок догадалась о её особенном отношении к Волшебнице, или что она нащупала след тайны и теперь как хищница отправится по нему, выискивая и вынюхивая то, что Светлане жизненно необходимо было скрыть — Я… — голос отказывался повиноваться, к тому же Светлана и не знала, что лучше сказать в этой ситуации. — Да всё понятно, — нарочито небрежно сказала Тигрёнок, — ты Великая, она Великая. Любому стало бы интересно. Пойдём, тебя там Антон спрашивал. Антон? Светлана нахмурилась, ей трудно было представить, чтобы она зачем-то понадобилась Антону, но Тигрёнок явно куда-то спешила, поэтому Светлана поспешно закрыла сеанс браузера, выключила компьютер и пошла за ней. И вновь они оказались на той же лестнице где встретились ранее. Убедившись, что вокруг никого нет, Тигрёнок остановилась в пролёте и доверительно прошептала: — Я бы не рекомендовала тебе пользоваться офисными компьютерами, да и вообще компьютерами для поиска информации. Они все отслеживаются… Все знают, что ты что-то знаешь, и если ты не хочешь, чтобы о том, что тебя волнует, узнали все, и наши, и, не дай бог, Тёмные… Светлана похолодела, осознав свою оплошность. Начни она пристально изучать Ольгу, её наказание и возможные проблемы, это мигом бы привлекло внимание тех, кто способен отследить историю её поиска на компьютере, а, судя по словам Тигрёнка, это был вовсе не маленький круг иных. — Спасибо, — потупившись, сказала Светлана. — Правда. Тигрёнок понимающе кивнула. — Если что-то серьезное, то обратись к Толику в аналитический, он поможет. У них там мега защищённые сервера, — сказала она. — Если будет нужно, обращусь, — рассеянно кивнула Светлана. К Толику идти было нельзя. Искать информацию в публичных источниках было опасно. Расспрашивать иных — ещё опаснее. Не хватало только пустить по офису новые слухи в дополнение к тем, что уже кружили в этих стенах. Что ж. Значит, нужно было ждать. Попрощавшись с Тигрёнком и успокоив себя мыслью о том, что будь ситуация критической, Гесер не сидел бы сложа руки, Светлана отправилась на уроки в надежде, что в груде теоретического материала, которым их непрестанно пичкали, отыщется хоть что-нибудь полезное. Два часа спустя она сидела на задней парте и предавалась размышлениям, вполуха слушая лекцию о природе внушений, то есть манипуляций сознанием людей. Внушения Светлана на практике освоила ещё в прошлом году, поэтому интересного для неё здесь было мало, но тут преподавательница перешла к особенностям, которые показались ей любопытными и выдернули её из круговорота собственных размышлений. — Внушение может быть произведено не только с целью побуждения к чему-то, — вещала Валентина Николаевна старательно записывающим иным, — рассмотрим следующую ситуацию: человек тяжело ранен, он в агонии, а вам нужно получить от него важную информацию. В этом случае можно внушить человеку, что он не чувствует боли, или вовсе не умирает, а лишь упал. Мозг человека перестраивается, позволяя пообщаться с ним более продуктивно. Этот пример говорит нам о том, что воздействия могут использоваться не только напрямую, но и косвенно, и чем глубже вы понимаете их суть, тем эффективнее и вариативнее вы сможете их применять. В рамках договора, конечно. Светлана подняла руку, узрев в словах Валентины Николаевны возможность зацепиться за интересующую её тему. — Да, Светлана, я слушаю, — заулыбалась преподавательница. — А не проще было бы вылечить тяжелораненого? — как можно более невинно спросила Светлана. — Отличный вопрос! — обрадовалась Валентина Николаевна, — давайте-ка вспомним, что мы знаем про медицинские вмешательства? — Они запрещены договором, — протянула Светлана. Они уже проходили эту тему, хоть и довольно поверхностно — это был материал для второго курса. В общем и целом, исцеление было под запретом. Правда, в части, касающейся лечения иных, были значительные исключения и медицинские вмешательства вплоть до третьего уровня были разрешены официально. В случае же с людьми, даже на низкоуровневые излечения был наложен строжайшей запрет. — Правильно, но почему они запрещены? — преподавательница воодушевленно поднялась с кресла и отправилась к доске. — Важно всегда понимать, почему что-то происходит! Но прежде чем ответить на этот вопрос я предлагаю вам сравнить медицинское вмешательство, которое предложила Светлана, и внушение. Итак, в чём очевидная разница? — Уровень, — ответил молодой парень, сидящий на первой парте. Его звали Матвей, он был отличником и здесь, и в обычном, человеческом университете. К сожалению, потенциал у него был совсем не высоким — максимум шестой уровень силы — и теоретическое образование обещало стать его главным достижением. Возможно, в будущем, ему предстояло присоединиться к рядам учителей школы Дозоров — память у него была феноменальная. — Внушение отсутствия боли тяжелобольному будет максимум пятого уровня, — продолжил он, — а излечение умирающего тянет на первый. — Верно, какие ещё есть отличия? — Время? — боязливо предположила пожилая женщина со второй парты. Её звали Еленой, и вот у неё как раз был настоящий талант к врачебной магии. Потенциальный третий уровень — очень и очень неплохо. Тёмные поймали её на незаконном оказании услуг населению — за небольшое вознаграждение Елена снимала мигрени, лечила радикулит и особенно успешно изгоняла прыщи. Последние её и подвели — слава о ней стала разноситься по району, очередь стала расти, и вскоре в этой очереди оказался и дежурный наряд Дневного Дозора. — Верно, Елена, чувствуется, из опыта говорите! — сказала Валентина Николаевна. — Время! Внушение наводится за секунду, и мы сразу наблюдаем результат, а лечение тяжелораненого требует времени! Попробуйте-ка силой выпрямить и срастить хотя бы одну сломанную кость, нужна огромная концентрация, ведь лечение производится на молекулярном уровне! И не всегда у вас будет это время. Еще отличия? — Затраты силы? — предположила Светлана. Она слишком хорошо помнила, что лечение подростка отняло у Ольги столько энергии, сколько ни одному внушению и не снилось. — Безусловно. Главным образом потому, что лечение требует открытия канала для течения силы между иным и человеком. Валентина Николаевна мелом нарисовала на доске двух схематичных человечков. — Вот так выглядит внушение, — она изобразила между ними кружочек и над ним стрелочку в сторону одного из участников процесса. — Иной направляет внушение, напитанное силой, в человека. Если это будет внушение первого уровня, то силы потребуется больше, — она нарисовала над человечками кружочек побольше, — но это всё равно ограниченный и предсказуемый объем. А что же лечение? Два новых человечка появились из под её руки, между ними она нарисовала не кружок, но широкий канал связи со стрелочкой посередине. — В этом случае иной отдаёт свою силу человеку, и эта сила расходуется на восстановление тканей. Как мы уже знаем, невозможно сотворить что-то из ничего. Иные способны к магии и к вхождению в Сумрак благодаря энергии, полученной у людей. Лечение человека потребует от иного, скажем так, обратного энергетического переливания. Иной направит свою энергию на исцеление, и пока идёт лечение, по этому каналу течёт и течёт сила. И, соответственно, лечение, скажем, пятого уровня, такое как сращивание перелома, может потребовать намного больше силы, чем мощнейшее внушение первого уровня, потому что эта сила будет утекать в течение длительного времени. И чем неопытнее иной, занимающийся врачеванием, тем больше силы у него на это уйдёт. Это может быть очень опасно, особенно если не рассчитать свои возможности. Магическое выгорание — это не штука, восстанавливаться придётся многие и многие годы, да и не всем дадут разрешение на восстановление. если вовремя не остановитесь, то можете и вовсе сгореть, отдав всю свою силу без остатка. «Сгореть» — это не метафора, так что будьте осторожны и помните, что целительство не только незаконно, но и опасно! Светлана с ужасом смотрела на простые схемы, изображенные на доске. Ольга тогда сказала, что целительство — не её сильная сторона. И всё равно отдала свои последние силы тому парню… Теперь, когда Светлана понимала механизм произошедшего, ей трудно и страшно было представить, сколько Ольга могла отдать при таком длительном вмешательстве первого уровня. Неудивительно, что после спасения ребёнка она еле держалась на ногах, и что Гесер пришёл в такую ярость, услышав об этом. Если бы она знала… То что? Оставила бы ребёнка умирать? Что бы она сделала? Лекция вновь ушла куда-то за пределы её восприятия, собственные бурлящие мысли уносили Светлану своим потоком. Магическое выгорание… Теоретически, той ночью Волшебница могла не рассчитать собственные силы и отдать ребёнку слишком много. Могло ли это быть причиной всему? Нет, это могло лишь усугубить существующие проблемы, о которых говорили Ольга и Гесер и о которых догадался Завулон. Проблемы, которые обозначались болью на лице Ольги задолго до Пражских событий. Когда они начались? Во время битвы в гостинице “Космос”? Нет, наверняка раньше. Но бледность Волшебницы и явное ухудшение её состояния после той страшной ночи говорили о том, что и битва далась ей нелегко. Так когда же это началось? Все мысли приводили её к жестокому и ужасному наказанию, явно не прошедшему бесследно. Наказанию, которое Гесер допустил, и которое до сих пор мучило Ольгу. Но почему же Гесер не мог ей помочь? Вопросов всё ещё было больше, чем ответов. — Но почему же лечебные вмешательства так строго регулируются договором? — продолжала Валентина Николаевна, — почему незаконные внушения караются намного менее строго, чем незаконные излечения? Ответа не было, весь класс замер в ожидании, с интересом глядя на Валентину Николаевну. — Из-за смещения вероятностей! — наслаждаясь произведённым эффектом, воскликнула преподавательница, — видите ли, низкоуровневые внушения смещают вероятности на пути иного. Эти вероятности и так постоянно меняются, тревожа ткань реальности, но к этому Дозоры привыкли. Для этого есть специальные коэффициенты расчёта. Но лечение, даже незначительное, смещает вероятности на пути человека! Представляете, как сильно изменится его жизнь, если вы просто вылечите ему сломанную ногу! Сколько людей он встретит на своём пути, на скольких повиляет. Не говоря уже о предотвращении смертельных исходов! Выживший повлияет на будущее радикально, у него могут появиться дети, за него может выйти замуж женщина, которой было суждено встретить другого. И так до бесконечности. Поэтому если позволить всем бесконтрольно творить добро и лечить людей, то всей нашей аналитике будущего придёт конец. А этого мы допустить, конечно, не можем. Светлана уже собиралась спросить, почему человеческие жизни ценятся дешевле какой-то там аналитики, когда в кабинет без стука вошла Тигрёнок. — Извините, — без сожаления произнесла она, — Назарову требуют на летучку.