Личное Дело Света. История Вторая. Принцип Вмешательства

В кабинете Гесера собрались все ключевые сотрудники Ночного Дозора. Было тесновато, Светлана вслед за Тигренком протиснулась в левую часть комнаты, где за спиной сидящего за длинным столом Семёна стояли Медведь с Антоном и другие оперативники. Стол был целёхонький, и ничто уже не напоминало о страшных событиях пятидневной давности. Напротив Семёна за столом расположилась довольно странная пара — очень красивый молодой человек с аристократичными чертами лица и полноватая женщина средних лет с незапоминающейся, но в целом добродушной наружностью. Светлана успела подумать, что дама больше похожа на пекаря, чем на оперативницу, но тут же напоролась на жёсткий взгляд цепких карих глаз, и потупилась, осознав свою ошибку. Ну конечно же, это были Мария Захаровна и Денис – самая элитная группа реагирования в Дозоре. Светлана не знала их лично, они редко появлялись в офисе, занимаясь сложными и запутанными делами, но она была прекрасно наслышана о них. Особенно о Денисе, который своей холодностью вызывал самые жаркие чувства у прекрасной половины Дозора. Мария Захаровна же считалась непревзойдённым профессионалом, о ней говорили с уважением, даже с пиететом. За ними стояли ещё несколько иных, многих из которых Светлана видела впервые. Должно быть, это были независимые следователи, которые, в основном, работали в городе. За столом помимо Марии Захаровны с Денисом и Семёна сидел Толик — главный аналитик Ночного Дозора и Славик — его правая рука. Здесь же был Игнат, разжалованный, но от этого не менее одарённый инкуб-переговорщик, баба Вера — штатная ведьма, постоянная резиденция которой находилась в Переделкино, и Иннокентий Михайлович, главный по артефактам и хранению. Также в кабинете присутствовал экспериментальный отдел в полном составе: двое волшебниц — ярко-рыжая Тоня и маленькая суровая Галина, а также Артур, физик по образованию, недавно принятый в эту взрывоопасную компанию. Тоня и Галина работали вместе с незапамятных времён и большую часть этого времени они скандалили. Тем не менее, в мирные периоды они умудрялись производить штатные амулеты и новые виды вооружения для световых фонарей в таком количестве, что никому и в голову не пришло бы предъявлять им какие-то претензии. Тем более, что их кабинет находился в подвале и бесконечные выяснения того, какое напыление лучше, вольфрамовое или латунное, не мешали никому, кроме новоприбывшего Артура. Этот коренастый парень с кустистыми бровями держался в отделе уже больше семи месяцев — должно быть, у него были железные нервы. Семён отодвинул для Светланы стул по левую руку от себя, и девушка, смущаясь, села. Гесер сидел во главе стола и был занят какими-то бумагами, словно ему не было никакого дела до собравшихся. Наконец он что-то подписал, поднял глаза, отметил присутствие Светланы и отложил бумаги в сторону. — Ну вот, теперь, когда все в сборе, мы можем начинать, — сказал он. От стены позади Бориса Игнатьевича отлепилась серая тень — маленький сухой старичок в неприметном костюме-тройке мышиного цвета встал за плечом Гесера и тихонько прочистил горло. Светлана узнала его: это был Винсенте Перес — инквизитор-наблюдатель, направленный в Ночной Дозор решением Верховного Суда. Он выжидающе молчал. — Я вас слушаю, — с ноткой раздражения в голосе сказал Борис Игнатьевич. — Хм, хм, — Инквизитор неприятно пожевал губами, — неловко вам напоминать, Светлейший, но здесь всё ещё нет Великой Ольги, а я бы хотел обратиться ко всем, хм, основным действующим лицам. — Великая Ольга сейчас не расположена быть здесь, в связи с чем предлагаю вам начать. — Хм, но разве вы, Светлейший, не контролируете Великую? Вы могли бы потребовать её присутствия. — Безусловно, — согласился Гесер. Винсенте выжидающе смотрел на него, ожидая продолжения, Борис Игнатьевич спокойно отвечал на этот взгляд, демонстрируя, что продолжения не будет. — Но вы этого не сделаете? — продолжал давить Инквизитор. — Нет. — Интересно… — Винсенте поцокал языком, покачал лысеющей седой головой. — Очень интересно… Видите ли, Светлейший, это вызывает некоторые вопросы… Например, не связано ли отсутствие Великой с той беспрецедентной новостью, что в Праге сегодня была объявлена Тёмная Охота. По кабинету пронёсся рокот удивления, а следом прокатилось эхо нарастающего шёпота. Гесер окинул собравшихся таким строгим взглядом, что все порождённые этой новостью звуки мигом стихли, а некоторые иные даже попыталась принять безразличные выражения лиц. Только возбуждённые, вопросительные взгляды выдавали, что было произнесено нечто поразительное. — Что происходит в Праге — вне нашей, и даже вашей юрисдикции, — ответил Борис Игнатьевич, — насколько мне известно, в зону вашей ответственности входит наблюдение за деятельностью Ночного Дозора Москвы. Или ваши полномочия были расширены? — Нет, нет, вы правы, Светлейший, это так, мои скромные догадки. Такие важные события происходят, и именно в Праге, а Великую, говорят, со дня Суда так никто и не видел… Любопытное совпадение, не находите? — протянул Винсенте. Тревога захлестнула Светлану. Похоже было, что наблюдатель всё знал, и к их и так многочисленным проблемам добавилась ещё одна. Она бросила панический взгляд на Гесера, но тот был спокоен, как скала. — У нас достаточно проблем здесь, чтобы заниматься теориями заговора, — отрезал он. — Если это всё, о чём вы хотели поговорить… — Нет, нет, вы правы — осклабился старикашка, — давайте начнём. Хотя… — он взял театральную паузу. — Раз уж мы затронули эту тему, мы могли бы спросить ту, кого в тот день видели в Праге вместе с Великой. Тишина, последовавшая за этими словами, показалась Светлане оглушительной. Как в замедленной съемке она наблюдала, как взгляды всех присутствующих сфокусировались на ней. Инквизитор тоже смотрел на неё своими пронзительными бесцветными глазами, и, казалось, видел её насквозь. Светлана судорожно сглотнула, умоляюще посмотрела на Гесера. — Я не одобряю ваш метод публичного допроса, — строго произнёс Борис Игнатьевич и добавил: — но мне и самому интересно, поэтому мы вас слушаем, Светлана, поведайте общественности, чем вы там занимались. Паника захлестнула девушку. Она искала в глазах Гесера поддержки, и вроде бы даже находила её, но она совершенно не понимала, что ей делать. Правду она сказать не могла, но Борис Игнатьевич явно ждал от неё чего-то. Правду… Смотря какую правду. Надеясь, что она поступает правильно, Светлана решилась. — Мы… Мы пили. — Что пили? – сипло поинтересовался Инквизитор. — Силу? — Водку. В кабинете раздались сдавленные смешки, кто-то даже хлопнул Светлану по плечу. — Они пили водку, — развёл руками Гесер. — Я хотел бы сказать, что удивлён, но, к сожалению, не могу. Над моральным обликом сотрудников нам ещё работать и работать. Борис Игнатьевич бросил на Светлану разочарованный взгляд, она в ответ стыдливо потупилась. — А потом, потом что было? — Не унимался Инквизитор, — или это всё? — Не всё, — пробормотала Светлана, — но, Борис Игнатьевич, я не хотела бы… — Властью данной мне Инквизицией я требую ответа! — глаза старикашки горели предвкушением победы. — Ещё были наркотики… — тихо призналась Светлана. — Экстази. Смешки в кабинете стали громче, иные смотрели на Светлану с интересом и даже с уважением. — Это что-то новенькое! — возмутился Гесер. — Отпустил, значит, на один день в Европу! — Извините, Борис Игнатьевич, я хотела с вами связаться, но не знала как, а потом было уже поздно. — Почему поздно? — с некоторой опаской спросил Винсенте, уже догадываясь, что история принимает вовсе не тот оборот, на который он рассчитывал. — Я несколько… потеряла контроль над ситуацией. И Великую тоже потеряла. — А голову ты не потеряла? — сурово спросил Гесер. — Но потом Великая меня нашла! И спасла. — От чего? — Нахмурился Винсенте. — От… Ну… От… — Светлана тянула и тянула, наблюдая, как интерес окружающих и разочарование Инквизитора достигают своих максимальных значений. — Как бы выразиться… от иных, которые хотели воспользоваться моим состоянием в развратных целях. Или уже воспользовались… Или это я… — она залилась краской. — Это с какой стороны посмотреть, там была такая ситуация… — Так жаль, что нас на эту вечеринку не пригласили, — усмехнулся аристократичный красавец Денис, и кабинет утонул в смехе иных. — Тихо! — скомандовал Гесер. — Как дети малые! Еще и Великая прекрасный пример подаёт подрастающему поколению. — Ну что вы, — сально заулыбался Винсенте, — пусть молодёжь развлекается, пробует новое, в этом нет ничего предосудительного, они же взрослые иные. Идеалы свободы… — Не под моим началом! — Гесер стукнул кулаком по стеклянному столу, отозвавшемуся жалобным звоном. — Я не допущу расцвета подобного… Аморального поведения в Ночном Дозоре! А чем всё это кончилось! Они догадались сюда заявиться! В полубессознательном состоянии, и в таком плачевном виде! Это позор! Глаза Винсенте сверкнули, он несомненно думал, что Гесер прокололся, выдал то, что старательно пытался скрыть. — Подтверждаю, — подала голос Тигрёнок, — смотреть было страшно… Светлана внутренне замерла — они ходили по самому краю: не сказав ни слова неправды, они подобрались уже так близко к истине, что еще один шаг, и всё будет кончено, выстроенный ими карточный домик рухнет, обнажив реальную картину того вечера. — Только покажись мне Великая на глаза! — бушевал Гесер. — Вы слишком строги, — просипел старикашка, — дамы просто хотели развлечься! — Вас наблюдать прислали? Вот и наблюдайте! — сердито оборвал его Борис Игнатьевич. — Что вы там хотели объявить? — О, это не займёт много времени. Инквизитор, довольный собой, уверенный, что выиграл свою первую битву, подбоченился, и торжественно заявил: — Приветствую Ночной Дозор Москвы. Меня зовут Винсенте Перес, и я назначен Наблюдателем, хм, от Инквизиции, вследствие того, что ситуация в Москве, хм, несколько… ммм… дестабилизировалась и доверие Инквизиции пошатнулось. Надеюсь на плодотворное сотрудничество — главное, чтобы всё было по закону и имело, так сказать, документальный след. — И отлично, наконец-то приведёте отчётность в порядок, — кивнул подчинённым Гесер, — особенно вы, да-да, экспериментальный отдел, я вас имею в виду. Где данные по экспериментам за последний год? Срочно сдать. — Борис Игнатьевич, но там очень много! — расстроенно подала голос Тоня. — И столько вариаций, нам что, это всё теперь описывать? — Возьмите практиканта. Возьмите двух, если понадобится! Нельзя, чтобы этот бардак продолжался! — А работать когда? — Мы всё сделаем, Борис Игнатьевич, — сказала серьезная Галя, и сурово посмотрена на Тоню. Рыжая волшебница замолчала, сверкая глазами. — За последний год? — растерянно переспросил Винсенте. — Может за весь год-то не нужно? — Нужно, нужно, — сказал Гесер вставая, — инквизиция права — распустились мы тут, иначе Вас бы не прислали, не так ли? А вдруг они что незаконное там творят в своей лаборатории? — Да я вам как-то доверяю, — неуверенно протянул старикашка. Гесер в ответ хлопнул его по плечу: — Доверяй, но проверяй! Девиз всех контролирующих органов на все времена. — Борис Игнатьевич, а нам материалы расследований тоже сдавать? — с хитрой ухмылкой спросила легендарная следователь Мария Захаровна. — А то мы тоже с этим несколько припозднились. — Всем всё сдавать! — прогремел Гесер. — Доигрались! Пятьсот лет такого позора не было, чтобы в Ночной Дозор инквизитора присылали! Кто не сдаст отчётность, тому выговор с занесением в личное дело, и попляшете вы у меня, попроситесь еще на дежурство. Поняли? Иные активно закивали, все поняли одно – Инквизитора необходимо завалить бумагами по самую лысеющую макушку. — Борис Игнатьевич, — нервно проблеял Винсенте Перес, — ну вы уж слишком буквально интерпретировали мои слова… — Ничего, ничего, — хитро улыбнулся Гесер, — пусть сдадут, а там уж вы как профессионал разберётесь, что важно, а что — нет. А теперь расходимся, — уже громче обратился он к сотрудникам, — что сидим, работать! Светлана поспешила покинуть кабинет вместе с коллегами. — Ты молодец, — уже в коридоре шепнула ей Тигрёнок, — классно придумала, мне бы такое и в голову не пришло. — Нет, вы слышали, они там Тёмную Охоту объявили! — возмущённо пробурчал Медведь, переводя тему разговора. «И отлично, — подумала девушка, — теперь не придётся подтверждать или опровергать слова Тигрёнка». — Слышали, слышали, — отозвался Семён, — ну свезло им, что… Порезвятся там. У нас тут тоже, знаете ли, дел хватает. — А что это? Тёмная Охота? — встряла Светлана. Теперь, когда эта информация стала достоянием общественности, можно было без опаски выяснить, за что Ольга, Гесер и Томаш купили молчание Дневного Дозора Праги. — Это… — начал Медведь, — ну это… В общем, это разрешенная Тёмным охота на человека. — Лицензия? — Да нет, — сказал Семён, — ну раньше просто выбирали человечка, которого нужно было убрать, и объявляли на него Тёмную Охоту. И кто их Тёмных первым до него доберется — того и приз. — А чем это отличается от лицензии? — не поняла Светлана, — просто его любой Тёмный может убить? — Это единственный шанс повысить свой уровень для многих Тёмных, — пояснила Тигрёнок, — лицензии выдают только вампирам и оборотням, тем, кто не может выжить иначе. А есть еще суккубы, инкубы, ведьмы, тёмные маги, и все они с удовольствием бы высосали людей без остатка или пустили бы их на ингредиенты. — Фу! — поморщилась Светлана, представив эту мерзкую картину. — Это ты еще в средние века не жила, — пожал плечами Медведь. — Светлые и Тёмные мобилизуются, — продолжала Тигрёнок, — Светлые следят, чтобы Тёмные не сорвались с поводка, не начали убивать направо и налево, ссылаясь на ошибку при исполнении. — Это когда сожрал случайно не того, — сказал Медведь в ответ на пораженный взгляд Светланы. — А Тёмные соответственно борются за право добраться до своей добычи, — продолжала Тигрёнок, — И Светлые не могут препятствовать им в этом. Но это всё — только внешняя часть Тёмной Охоты, и давно уже не самая важная. — В каком смысле? Светлана понимала, что Тёмная Охота должна была скрывать в себе что-то большее, что-то более ценное, чем санкционированное убийство. — Тёмная Охота спишет всё, — мечтательно заулыбался Семён. — Это в своём роде шанс для Светлых и Тёмных выяснить отношения, не развязывая войну и не вовлекая Инквизицию, — сказала Тигрёнок. — У всех есть враги, и во время Тёмной Охоты многие иные сводят счёты, представляя эти разборки как часть происходящего. И по обоюдному соглашению сторон, никто не предъявляет претензий. — Главное не лезть стенка на стенку, а соблюсти видимость законности, — добавил Семён. — Мы в свое время так знатно поголовье вампиров проредили. Их у нас в Москве, как ты знаешь, теперь не очень много, а вот во временя Союза поразвелось кровопийц мама не горюй. Правда, там и Тёмные в долгу не остались… Все как обычно — вы наших, мы ваших. Когда это, блин, кончится… А, ну его, пойду курну. Он кивнул им, прощаясь, и побрёл к выходу. Медведь и Антон, все это время молчаливо державшийся неподалёку, пошли с ним. Тигрёнок осталась. — Завтра посмотрим новости, — сказала она, — узнаем, чем дело кончится. Но Тёмная Охота в наши времена… Это сильно. Видимо знатно у них там накопилось, раз Ночной Дозор санкционировал это. Что же мог натворить этот несчастный человек, раз Светлые решили отдать его на растерзание… Она с любопытством посмотрела на Светлану, очень внимательно изучающую собственные ботинки. После, сидя в гремящем колёсами вагоне метро по дороге в Ватутинки, Светлана не переставала думать о том, что сейчас в Праге происходит что-то ужасное, нарушается хрупкий мир, а обречённый на смерть водитель черного джипа еще не подозревает, что ему не дожить до утра. Она вспомнила красивую пару, с которой танцевала, и спросила себя, как на них скажется эта ночь? Да, Ольга сотворила чудо, да, ни в чём неповинный мальчик будет жить. Но Светлане все больше казалось, что она находится в центре композиции из миллиона стоящих на ребре домино, и каждое её движение запускает безжалостную цепь, в которой одна фишка домино, падая, роняет следующую, и следующую, и так до бесконечности. Прав был Семён, казалось, что всё это никогда не кончится. Стараясь не расклеиваться, Светлана доехала до дома, окинула взглядом неубранную квартиру, забила, сварила себе пару сосисок, наскоро перекусила и забылась беспокойным сном. Ей снились пустые, растерянные глаза тёмной ведьмы-красавицы из клуба. Ей снились крики о помощи и белые вспышки фонарей, взрезающих ночную тьму. Ей снилась кровь, медленно текущая по желобкам между древними камнями мостовой. А потом, уже под утро, ей снилась Ольга.