Прикосновение первой крови

Дом был даже старше, чем казалось с первого взгляда. Они едва успели выбраться наружу, пройдясь последний раз по центральному холлу и оказавшись на улице, когда огонь уже покинул подвал. Как огромный монстр, он становился только ненасытнее и больше. С жадностью он принялся за дорогие ковры, расшитые обои, обгладывал шторы, жаром плавил картины, с которых смотрели надменные лица. Небольшой сад постепенно обволакивал удушливый смог. Дин подогнал машину к главным воротам, которые теперь были раскрыты настежь. Сэм утрамбовал сумки в багажник и тоже стоял у машины, печально глядя на девушку, которую не смел торопить. Тия осталась на дорожке, ведущей к дому. Огненные языки уже вырывались наружу, облизывая оконные ставни. Слегка вскинув подбородок, она замерла, не в силах отвести взгляд от постепенно сползающей вниз восточной стены. Казалось, весь дом, прогорая, постепенно уходит под землю — в ад, где ему было самое место. С каждым миллиметром загорающегося дерева плечи Тии постепенно опускались всё ниже. Груз, который обрушился на них вместе с воспоминаниями, случайно и так метко разбуженными последним обитателем дома, как будто спадал; но на самом деле, он стихал, укрываясь у неё глубоко в сердце, там, где был всегда. Это было больнее, чем плакать. Слёзы могли бы смыть хотя бы каплю болезненной желчи, в которую она окунулась, когда снова увидела злополучный подвал. Детские воспоминания прорвались наружу, долгие годы текущие в её жилах, и почти осязаемо рвали кожу. Прикосновения рук, чьи-то голоса, крики и смех в голове переливались от уха до уха, и казалось, по шее вот-вот заструится ручеёк крови. Тогда она была ребёнком, но сейчас, когда подсознание показывало её каждую минуту, как криво смонтированный фильм, ей хотелось выцарапать себе глаза. Годы, проведённые в этом доме, наконец явили свой отпечаток. Собственная кровь обернулась ядом и жгла каждую вену, от чего хотелось немедленно вскрыть их и выпустить из себя всё зло напрочь. Запертая отцом в той каморке, она не боялась засыпать ночью, думая, что отец её защитит. Тогда это было правдой, но теперь Тия знала — всё это время её окружали десятки мёртвых тел, и каждое из них нашло своё место в маленьком детском мозгу и дремало там ровно до того момента, когда она проснётся и всё осознает. Проснётся и осознает. Что единственное женское тепло, которое ей вспоминалось во сне — пахнущие хлебом руки, ласково поглаживающие её по голове, это не руки матери. Это руки бабушки Ханны. Руки, одной из которых она лишилась однажды накануне Рождества — отец сказал, что у бабушки развилась зараза, и руку пришлось ампутировать в больнице. Тия не помнила из этого ни мгновения, пока её взгляд не наткнулся на знакомую руку с кольцом, мирно дремлющую в подвале на полке. Проснётся и осознает, что запах, который она почувствовала тогда, в забегаловке у дороги, привлёк её знакомыми вишнёвыми нотами. Сигареты, дым которых она вдыхала и не могла надышаться… Он впечатался ей в голову бархатным смехом, с которым дядя закуривал сигарету, доставая из заднего кармана потрёпанные картишки. Для своей малышки, дочери брата, он устраивал самые восхитительные шоу с фокусами. Его улыбка, должно быть, свела с ума десятки женщин, и угасла только потому, что этот шумный мужчина чем-то помешал хозяину дома. Тие сказали, что он уехал. Будучи четырёхлеткой, недолго скучаешь, особенно, когда с тобой буквально в одной комнате живет такая же непоседливая подружка. Ровно до того вечера, пока она не забежала в подвал, в поисках запропастившейся Валери. Возможно, именно тогда она по-настоящему поняла, чем был тот гадкий солёный отвар, которым дед поил её по вечерам. Воспоминания струились по жилам, такие же тягучие и горькие, и Тия не могла отвести взгляд от горящего дома, чувствуя, что единственное, чего ей хочется — это сделать шаг ближе. Ещё один, и ещё — до тех пор, пока её тело не окажется в этом огне. Разве это не единственный способ заткнуть бездну, ревущую у неё в голове? Сэм дёрнулся, увидев, как Тия шагнула ближе к дому. Она бы сделала следующий шаг, но холодная капля обожгла ей щёку и заставила опомниться. Следом за ней другие капли оросили горячие щеки, и дождь закапал сильнее. Тия растерянно оглянулась — по листьям деревьев уверенно барабанили капли, а каменная дорожка у её ног стремительно потемнела. Небесный холод заставил боль отступить, но дом? Девушка вскинула взгляд на почерневшие стены. Танцующие там огоньки притихли, прогоняемые струями влаги. Сбоку зашуршали знакомые крылья. Кастиил материализовался почти плечом к плечу с ней и слегка прищурился, глядя на догорающее поместье. Тия лишь слегка повернула голову, глядя как ангел, не поднимая руки, быстро начертил указательным пальцем маленькую руну. Когда девушка перевела взгляд обратно на дом, то увидела, как капли дождя отскакивают от прозрачного купола, который теперь отделял огненные языки от небесных слёз. Убедившись, что ему ничего не угрожает, огонь разгорелся с новой силой, берясь за последние уцелевшие останки. Тия едва заметно кивнула в благодарность и выдохнула. Это было немногое, что смогло бы заглушить кровоточащую рану — увидеть, как догорает этот проклятый дом. Кастиил помялся, бросая на девушку взгляд, в котором неожиданно затаилось сочувствие. — То, что ты чувствуешь, это нормально, — голос ангела прорезался в тишине с небольшой хрипотцой. Тия в ответ глубоко вдохнула, позволив прохладному влажному воздуху, пропитанному гарью, полностью заполнить лёгкие, и медленно выдохнула. — Отец был прав. — Она покачала головой. — Он просил меня никогда не искать своего прошлого, даже если в один момент я очень сильно этого захочу. Просил поверить ему, просил скрываться и прятаться до тех пор, пока моя история не закончится. — Полагаю, он хотел как лучше. — Он хотел, чтобы я никогда не вспомнила, что родилась в семье чудовищ. — Разве все в твоём роду ими были, например Винс? Тия дёрнула плечом. — Этого недостаточно. Кастиил знал, что она хочет сказать. Чувствовал, как этот вопрос подступает к её горлу и начинает душить. Через секунду он сорвался с губ девушки, на вкус такой же отвратительно горький, как пропитанный ядом горения воздух. — Как я могу быть уверенна в том, что я — не чудовище? Кастиил кивнул сам себе, и неожиданно — возможно даже для себя же самого — протянул руку и сжал запястье девушки. — Я тебе кое-что покажу. Тия вздрогнула, удивлённо обернувшись на ангела, но ощутимая рябь, вдруг коснувшаяся окружающего их сада, заставила её вернуться взглядом к горящему дому. Пелена реальности в очередной раз дрогнула и начала перематываться, как видео на плёнке. Дом восстал, вырвавшись из огненного чрева, сад отряхнулся от пепла и раскинулся в своём роскошном былом цветении, в окнах замелькали огни, появляясь и угасая. Время летело быстро, едва уловимо. Тия прищурилась, пытаясь успеть разглядеть мелькающие силуэты — вспышки чьих-то образов в окнах, фигурки на дорожке у дома, посиделки в беседке, чьи-то голоса, вихрем завертевшиеся по саду. Сэм и Дин переглянулись, наблюдая. Время и для них стремительно летело назад, пока вдруг резко не остановилось, вызвав у всех кратковременную вспышку тошноты. Тия подалась вперёд. Ангел молча сильнее сжал тёплой рукой её запястье, заставляя остаться рядом с собой. Поместье Первой крови предстало перед ними во всей своей былой красе. Ещё не заросшие, выложенные гладким белым камнем дорожки вели через сад к парадному входу. Кусты красных роз обрамляли его, резные двери ещё не утратили блеска нанесённой позолоты. Дом крепко стоял на земле, величественный и прекрасный, обвитый плющом, и медленно, вместе с садом вокруг, погружался во тьму. Сумерки сгущались, последние лучи закатного солнца блеснули в окнах верхнего этажа. Несколько силуэтов мелькнуло за шторами, погас свет — обитатели дома засыпали. Возможно, только хозяин дома не спал и сейчас как раз работал в своём жутком подвале. Тия затаила дыхание. Что-то должно было произойти, но она не знала, чего ждать, и только спокойствие, которым веяло от Кастиила, удерживало её на месте. Наконец входная дверь скрипнула. Наружу буквально вывалился, неуклюже ступая, невысокий мальчишка. Он был так бледен, что это было видно даже в ночной темноте. Он замер у двери, кутаясь в куртку; ночной воздух уже проник ближе к его телу и заставлял мяться с ноги на ногу. Возможно, для него в тот момент прошла вечность, но на деле совсем скоро из дверей выскользнула ещё одна фигура. Тия вздрогнула, узнавая плавные движения бабушки Ханны. Кутаясь в знакомый шерстяной платок, она передала мальчику плотно набитый рюкзак и помогла водрузить его за спину. Ласковый, надорванный шёпот разорвал тишину. — На вокзале скажешь, что ты от тётушки Ха, — забормотала она, целуя мальчика в холодные щёки. Сердце Тии болезненно защемило. Она не видела лица Ханны, но слышала в её голосе слёзы, которые струились по её лицу. — Беги мой мальчик, доберёшься к утру, и уезжай. Инструкция у тебя в рюкзаке. Не показывайся раньше, чем он потеряет твой след. И никогда не возвращайся в город, ты слышишь? Мальчишка закивал, и выбравшись из тёплых объятий, последний раз обернулся, прежде чем юркнуть на боковую садовую дорожку и побежать к ему одному известной дырке в кованном заборе. Ханна постояла на пороге ещё немного, и, проглотив слёзы, бесшумно вернулась в дом. Ангел разжал пальцы, отпуская Тию, и смахнул наваждение лёгким движением руки, возвращая время в настоящее, где перед их глазами догорали остатки знакомого дома. — Ханна, она… — На середине фразы у девушки оборвался голос, и ей пришлось закашляться. — Ваша бабушка знала, что ни тебя, ни Валери ей уже не получится так просто спасти. Но это не значит, что она позволила себе сдаться. — Она помогла ему сбежать, а значит… Этот мальчик где-то живёт сейчас, где-то вдали от этого кошмара, обычной жизнью? — это был скорее ответ, чем вопрос, но Тия словно ещё не верила своим глазам, хотя где-то в глубине её души впервые вспыхнул маленький лучик надежды. — Раньше я думал, что всё, что тебе предначертано, уже невозможно изменить. Когда судьба написана кровью стольких людей, отклониться от курса бывает достаточно сложно. Но теперь я вижу, что это не история создала тебя, а ты сама способна написать свою историю. И теперь уже только от тебя зависит, какой будет эта история, — заключил ангел. Тия хмыкнула, опуская голову, но Кастиил успел заметить, как на её губах на мгновение появилась улыбка. Встряхнувшись, она бросила на него быстрый благодарный взгляд, и на пятках развернулась к парням. — Промокли? — Риторический вопрос заставил Дина и Сэма переглянуться, оценив промокший вид друг друга. — Да уж хотелось бы немного согреться, — отозвался Дин, распахивая дверцу импалы и грузно шлёпаясь на переднее сидение. — И пожрать бы? — Согласен, — всё случившееся всё ещё пульсировало у него в висках тонной вопросов, но поймав уже оживший взгляд девушки, Сэм позволил себе улыбнуться. — Поищем закусочную? — Я голодна как волчара, — Тия стряхнула с рубашки капли дождя и обернулась назад, на ангела. — Ты с нами? Вопрос растаял в воздухе, как и Кастиил, который снова исчез, не попрощавшись. Пожав плечами, Тия в несколько шагов достигла машины, и ни разу не обернувшись на дом, забралась на уже полюбившееся заднее сидение. — Кто за то, чтобы поужинать и вернуться домой? — Единогласно, — Дин пристукнул по рулю, заводя мотор. Импала дала задний ход, выезжая на дорогу. Мельком взглянув на остатки поместья, братья переглянулись, и в этот раз взгляды обоих можно было однозначно перевести. — Ничего не будем спрашивать, пока не расскажет сама. — Согласен. И побольше выпьем. Колеса машины зашуршали по дороге, и совсем скоро ветви деревьев поглотили дорогу назад, скрывая свой маленький секрет в дождливых объятиях. Сфера, созданная Кастиилом, лопнула, выпуская удушливое облако дыма, которое едва поднялось над деревьями и снова было сбито жирными каплями дождя к земле. Среди сада остались только угли и очертания дома, в котором теперь нельзя было найти никаких намёков на прошлое и следов обитателей дома. Тия наконец глубоко выдохнула, откидывая голову на спинку сидения и прикрывая глаза. Больше никто и никогда не увидит этот дом и не сможет в него вернуться. Даже она.

***

Ангел материализовался в каком-то рандомном парке. Оказавшись на скамейке недалеко от пруда, он уловил крики детишек на детской площадке и играющую неподалёку музыку, но его разум очень быстро вытеснил посторонние звуки, оставив только шелест растущего у воды камыша. Бурлящая последние пару дней в его жилах кровь постепенно успокаивалась, и ангел выдохнул, глядя на проплывающих мимо него уток. Если можно было сказать, что то, что он ощущал, было волнением — то стоило так и сказать. Неподдельный ужас и страх будущего коснулся его, листающего книгу жизни, когда имя Винса позволило ему наконец найти нужные страницы. Окунувшись в текст с головой, он едва не захлебнулся в нём. Его собственные пальцы, перелистывающие страницы, как будто покрылись кровью, которой была пропитана история первых. В ней почти не осталось живых, чьи-то имена были стёрты и никогда не упоминались всуе. Книга могла бы пролить свет на сотни загадок в истории, но ангела они совершенно не интересовали. Пробегая по строчкам, он пытался найти какие-то проблески, чтобы зацепиться за них и увидеть возможные пути для девушки, в чьих жилах текла не просто кровь первых людей, не просто кровь бывших любимчиков бога, было в ней что-то больше, что ангел чувствовал, но никак не мог объяснить. Важно сейчас было только одно — увидеть, что почувствует она, когда ужасы её семьи так же захлестнут её с головой. Ангел надеялся, и почти что верил, что в пророчество закралась неточность, что Тия, как наследник могущественного рода сможет сыграть более сильную роль, чем вестницы апокалипсиса. Пока на небесах пытались трактовать старое пророчество, ангел помнил, что зло имеет множество лиц и истоков, и, если обратить своё внимание только в одну сторону — можно проиграть всё. Тем не менее строки пророчества постоянно всплывали у Кастиила в голове. Почему Тия — грязное дитя? Разве её кровь не считается избранной и разве не её чистоту так хранила вся её семья? Что имеется ввиду под божьим светом, который она должна узреть, чтобы не стать слугой Дьявола? С этим ещё предстояло разобраться, а пока ангел сидел на скамье среди людской суеты и тихо вдыхал воздух, пропитанный сыростью. Эта история только начинается, и ангел чувствовал — и небеса, и ад совсем скоро будет наполнен слухами о последней из первых. Её будут искать, каждый в своих целях, и взор тысяч ангелов и демонов снова обратится к Винчестерам, если они точно решат связать свои беспокойные души с таинственной девчонкой. Начнётся великая охота за силой, скрытой в крови первых людей, за памятью рода, хранящей в себе сотни чужих секретов, и остаётся только догадываться о грядущих испытаниях и открытиях, на пороге которых они оказались. В этот раз ангел точно знал, что хочет быть их участником. И возможно, если он не упустит больше ни мгновения, то найдёт ответ на каждый из вопросов, которые наверху нельзя произносить вслух.