Семь смертных грехов. Альтернатива.

Время с создания на Британии небес и преисподнии: 1460 лет. Элизабет проснулась. Под боком снизу был ледяной каменный пол, сверху - рогожевое покрывало, хорошо сохраняющее тепло. С одной стороны у богини все что только можно было окоченело, с другой - кололо и щипало от жары (тут могла быть шутка про микроволновку, но ее не будет). Было где-то 8 часов утра или больше, Элизабет незамедлительно встала. Подумав, она оттащила покрывало к стене и завернулись в него, подстелив под себя краешек рогожи. Она провела в полудрёме два или три часа. Завтрак успел остыть, пока богиня в полусонном состоянии грелась у стены. Овсяная каша на воде - довольно пресная, но сытная, пусть даже на подобии жижицы. Элизабет совсем позабыла об эксперименте, который должен вот-вот начаться... Мелиодос опаздывал. Бессонница, вызванная ночными размышлениями, немного подкосила чувство времени и эмоциональное состояние. Словно сонная муха, он рассеянно искал одежду, и, даже не смотря на заботу Чандлера, забыл про завтрак. Свет свечей и огромной масляной лампы освещал комнату старшего принца. Он погрузился в раздумия о своих чувствах к брату и новой подопытной. С одной стороны - его сильно влекло к младшему. Он объяснял это все "братской любовью". Он не мог не замечать препятствий со стороны брата, но он знал, что Зелдрис делает это только потому, что считает это чем-то сверхъестественным. Свои предпочтения Мелиодос ставил выше ограничений Зелдриса, а тот в свою очередь изо всех сил старался поддерживать ту стенку, которая отделяет младшего от сильных и чувственных порывов старшего. Пусть Зелдрис не отвечал открытой взаимностью, но, будучи оскорбленный действиями старшего, вполне мог бы вызвать того на дуэль. И эта оговорочка была лучиком надежды для Мелиодоса. С другой стороны - незнакомое и очень симпатичное существо, таких соблазняющих форм. Кроткое и пугливое, оно могло стать верным союзником или даже партнёром в делах демона. Всего лишь надо уверить ее в схожести их стремлений, не поддаваться на провокации со стороны ее народа, и завоевать ее доверие. Сказать по правде, у Мелиодоса были планы на обоих, мол не получится с одним, получится с другой или наоборот. В голове дымкой всплывали обрывки мысли :"Эксперимент...". Мелиодос мгновенно сорвался с места, попутно застенчивая рубаху, и направился прямиком в подземелье. Зелдрис ещё не проснулся. Ему снился страшный сон. Вокруг темно. Собственных рук не видно. Где-то вдали мелькае жёлтый свет. Огромными массивами он проплывает мимо, рассекая тьму. Зелдрис чувствует лишь боль. Она кратковременна - как укол, вот начало и сразу же конец. Но в тоже время постоянна - уколов тысячи, и многие бьют по стопам ранам, в одни и те же места. Кто-то смеётся - а Зелдриса протыкают копьями. Кто-то заплакал - а Зелдриса пронзили саблями. Тело сковало, аппатия завладела разумом. Словно в тумане, послышался голос брата : "Я... так... Рад за тебя!". Сделалось и больно и хорошо. Всплыли воспоминания об озере. Закололо подбородок, губы, нос - все, чего касался брат. Закололо приятно, словно это замёрзло, а потом резко согрелось. И тут, сделалось так больно, что сердце застучало быстрее, чем отбивают дробь палочки по барабану. Руки задрожали и... Зелдрис очнулся в холодном поту. Это плохой сон, не более. Не реальная боль, не реальные слова брата. Зелдрис считает, что Мелиолос использует его как игрушку, не принимает как брата. Видит лишь как объект своего интереса и только. Младший принц решил окончательно проснуться и начать новый день. Ни с того ни с сего он вспомнил слова Гельды : "Он же твой брат! Родная плоть и кровь! Прислушайся к его истинным чувствам. Ты должен понять его. Кроме него у тебя не останется никого." Вчера Зелдрис рассказал про странное поведение Мелиодоса, и после этих слов случился такой диалог. - Я не могу его понять. К сожалению или к счастью, я не озобоченный идиот, который помещался на своих интересах, совращении родственника и экспериментах. Он невыносим! - Ну что ты так его... Знаешь, у меня была сестра, ее звали Валесса, она всегда ко мне прислушивалась. Всегда была чувствительнее и чувственные меня, она была понимающей и терпеливой, - с печатью произнесла Гельда. - Она полюбила некого вампира Удрияма, он и она были из разных по достоинству домов вампиров и поэтому Вэсси решила сбежать вместе с ним. Через несколько месяцев она вернулась. Понурая и измученная она кинулась к родным и близким. Но вместо примирительных объятий и извинений, она попыталась съесть меня и отца. Озверевшую, ее бросили в темницу и на следующей же неделе распяли, оставив ее во власти рассвета, - закончила вампирша. Спустя мгновение она прибавила. - За эту неделю она перестала быть мне сестрой, я больше не могла представить ее как подобную мне вампиршу с высоким статусом и благородным происхождением. Горько стало на душе Гельды. Слезливая история ничему не учила, лишь показывала реалии мира сего, ни чего больше. "Ну вот и зачем мне это все? История ни к чему не ведёт, не несёт морали, она бессмысленна!" - с негодованием подумал принц. Может Гельда хотела показать, что не смотря ни на что, ее сестра оставалась отзывчивой до конца. Их отношения были здоровыми. Без всяких смущающих моментов. Это делало их особенными в глазах Зелдриса. Этому глухому тугодуму ни чего не докажешь. Замок сотрясло. Зелдрис выглянул в окно. Признаков вторжения не было. Значит это Мелиодос опять опыты затеял. Ладно бы у него хоть что-то получалось, а то ведь из рук все валится. А этот упорнее адского кабана. Оставалось лишь надеяться, что запланирован один лишь эксперимент. Элизабет услышала шаги, скорые и тревожные. Она приоткрыла глаза, зазвенела металлическая цепь и связка ключей. Мелиодос вошёл в камеру и обернул богиню темной сферой. - Ого! Какая же ты ленивая! Съела завтрак и спит! Нет, что бы попытаться сбежать, а она сидит! - возмущался Мелиодос. Улыбаясь покорности подопытной, он зашагал в конец коридора, противоположный к выходу. Элизабет закачалась в сфере, следовавшей за принцом. Каменные стены сменились отшлифованным красным камнем. Перестало пахнуть сыростью, крики тварей умолкли - они пришли к лабораторному залу. Огромная, глубиной в три метра яма была так же облицована красным камнем. Сфера опустилась на дно этой ямы и рассеялась. Элизабет встала на ноги и стала пристально наблюдать за Мелиодосом. Он прыгнул вслед за богиней и отошёл на добрые 10 метров. - Это суть эксперимента! Для тебя она будет особенной! За выживание и хорошие результаты полагается награда! - крикнул принц. Он сложил руки перед собой. Его лицо и руку покрыла тьма, затем она соскальзнула с тела Мелиодоса и превратилась в сферу маленького размера. Больше она не просвечивалась, и казалось состояла из одной только тьмы. Мелиодос повел рукой в сторону Элизабет, и шар полетел к ней. Инстинкты подсказывали ей, что сфера не сделает ничего хорошего, и Элизабет увернулась от сферы. Но не тут то было. Шар поменял траекторию и снова полетел в сторону Элизабет. Пока она соображала, сфера приблизилась и прожгла в руке богини дыру, пройдя насквозь. Рука засветилась и плоть начала восстанавливаться. Шар же рассеялся. - Мгум... Ты обладаешь регенерацией... - задумчиво произнес Мелиодос. В одно мгновение он просиял. - Так это же замечательно! Значит на тебе можно использовать более мощные заклинания! На радостях, Мелиодос позабыл о чувстве меры. Сначала его рука, покрывшаяся тьмой, превратилась в длинный хлыст, и Мелиодос начал молниеносно размахивать над и возле Элизабет, нанося ей рваные раны. Они впрочем заживали довольно быстро. Мелиодосу этого показалось мало, он создал несколько темных сфер и соединил их в одну. Элизабет проело бы насквозь, но она, уворачиваясь, пыталась ослабить это заклинание своей магией лечения. Сфера уменьшалась и наконец исчезла. Богиня облегчённо выдохнула. Мелиодос ухмыльнулся, и из ниоткуда материализовались несколько таких же больших сфер. Элизабет снова напряглась. Предстояло рассеять их все и не попасть под нерассеянные. Затем тьма в руках Мелиодоса стала змеевидной формы. После нескольких часов подобных пыток, Мелиодос прекратил эксперимент, сославшись на удачные показатели и пообещал наградить хорошим ужином. Зелдрис встал перед зеркалом и задумался. "Зачем я так вырядился? Для брата. Зачем мне врать самому себе. Я хочу выглядеть красиво всегда и везде. Ну сюда можно ещё добавить с кем угодно. Да!" Черная рубашка, изумрудный делает, черные брюки, длянный темно зелёный плащ. Определенно это и есть красота. Черные и жёсткие волосы торчали пучком, с ними ничего сделать не удается. - Так ты готов? - жизнерадостная моська высунулась из-за двери. Зелдриса передёрнуло. Как он посмел без разрешения войти в комнату!? - Мелиодос! Кто дал тебе право врываться сюда когда тебе вздумается? Может я чем-нибудь личным здесь занимаюсь! - Ооой, да чего я там не видел, - самодовольно ухмыльнулся Мелиодос и теперь уже полностью показался из-за двери. - В смысле видел?! - Зелдрис готов был броситься на старшего с обвинениями и угрозами о расправе. Вот только Мелиодос и бровью не повел на рык младшего. Все так же стоял и улыбался. - А ты чего так вырядился? Мы же не на свиданку идём, - Мелиодос подмигнул и едва сдерживался, чтобы не засмеяться от вида рожицы младшего. Сам Мелиодос выглядел естественно. В обыденной белой рубахе, расстёгнутой сверху на три пуговки, черные брюки на подтяжках. Откуда же он их достал? Чандлер сделал их из обгоревшей кожи адских свиней. Поэтому они черного цвета. Зелдрис аж покраснел от злости и гнева. Он огляделся на предмет метательных орудий, но к сожалению Кьюзак унес их на задний двор. - Все-все, не дуйся, а то лопнешь, - хохотнул старший. Он взял Зелдриса за руку и повел к выходу. - Пошли, а то не успеем на Ночные Лепестники посмотреть. "Они зацветают раз в год, в самый разгар лета. Распускаются на закате и цветут ровно ночь, после чего обращаются в пепел на рассвете. Зарницы, пускаемые цветами, не удавалось видеть никому даже в самых прекрасных снах, ибо иное название этих Лепестников - Взрывные Огнецветы." - так говорил о них месяца два назад Мелиодос. Сидя на лужайке, он рассказывал брату о преданиях исказочных историях, связанных с цветами папоротника, розами Джостера и другими. Зелдрис вникал во все сказанное, поскольку брат не часто стал рассказывать что-то о своей жизни после работы. Таких же теплых и уютных вечеров стало меньше. Намного. - Давай давай! Я тебе ещё столько покажу! - как же преображался братец Мелиодос после рабочего дня. Свирепый воин и суровый стратег превращался в мальчика с глазами, излучающими искры радости. Уставший Мелиодос ложился в кровать и не шел на контакт. Ребенок в душе старшего не просыпался и в те дни, в которые Зелдрис летал к Гельде. Да полуночи он сидел за чертежами и записями, в поисках наилучшего решения задач. Душа Зелдриса уходила в пятки от вида неулыбчивого и хмурого Мелиодоса, но таяла и растекалась теплым ручьем по телу при виде доброго и отзывчивого мальчика, любящего и понимающего своего младшенького. Вечерний воздух дунул в лицо Зелдрису уже ночной прохладой. Земля отдыхает после палящего солнца. Тропинка ведёт в сосновый лес, такой тихий и безжизненный, что накатывает невольная расслабленность и спокойствие. Лужайка с лепестниками уже не за горами.