Семь смертных грехов. Альтернатива.

Время с создания на Британии небес и преисподней: 4452 года. Утро. Прекрасное время суток. Британия жила спокойной жизнью, ничто не нарушало привычный устой распорядка дня. Летом солнце ярко светит, рано встаёт и заставляет подниматься обитателей той далёкой земли. В августе уже веет осенней прохладой, накатывает непонятная тоска, энергия улетучивается, оставляя место ленивой нерасторопности. Окрестности Лионеса даже по меркам сказочного мира слишком рано окрашивается в яркие цвета — золотые листья березы тут и там кружат, бордовые «ладошки» клёна одиноко перелетают с места на место, дубы редеют, сбрасывая охрянистые, волнистые по краям листочки. Все стремится к осени. Вода в водоёмах мутнеет, рыба уходит на дно — все постепенно замирает. Сладкий запах разбудил Мелиодаса. Обычная, даже унылая, суббота сразу приобрела толики счастья. Просыпаться трудно, учитывая, что суббота — выходной, что старший обычно поздно встаёт, и, что разлепить глаза казалось невозможным подвигом. Всемогущие руки протёрли получше глазёнки, и Мелиодас смог увидеть этот мир. Определенно пахло тестом, сладким ягодным ароматом и чем-то ещё. Хозяин трактира был не гурманом, что бы различать запахи настолько чутко и безошибочно. Желудок напомнил о пустоте внутри, ноги коснулись холодного пола и понесли их обладателя на кухню. Зелдрис ненавидел, когда готовил Мелиодас. Но они же живут вместе, значит просто не любил. Поэтому готовку он взял на себя. До Бана ему ещё далеко, но на днях он хотел вместе с братом побывать в гостях у них с Элейн, попить чаю, поболтать, а лично он хотел узнать фирменные рецепты, а так же попроктиковаться под присмотром таланта. На завтрак в это утро должны были быть хрустящие большие кольца из слоёного теста с заварным ягодным кремом и шоколадной глазурью. Это десерт, а основа — овсяная каша с орехами и ягодами. Специально для этого Зелдрис встал пораньше, зная Мелиодаса, приготовил овсянку первой, а за десерт принялся позднее. Крем настаивался, колечки сохли, а хозяюшка-заботушка отдыхал. Услышав на лестнице шаги, Зелдрис раздосадованно вздохнул. Сюрприз не удался. — Ммммм~ вкусно пахнет, — протянул Мелиодас, усаживаясь за стойку. — Что малыш Зел готовит? — Кхм… — все ещё непривычно слышать ласковое обращение, щеки моментально порозовели. — Колечки с кремом, — Мелиодас оживился и сел попрямее, облизываясь. — И овсянку. Старший обиженно сдулся. Вот надо было сказать про самое вкусное в начале, да? — Злюка, — буркнул обиженный. — Не понял, это я-то злюка? — Да. — Значит встаю раньше обыкновенного, готовлю сюрприз, а этот… Сладкоежка портит весь мой замысел и называет меня злюкой! До чего же это я дожил? Зелдрис наполняет кремом колечки и раскладывает их на противень, бормоча под нос что-то о своём и надув губы. Сзади цепкие руки прижимают его, и голова Мелиодаса ложится ему на плечо, утыкаясь носом в шею. — Чего ты? Не обижайся, я же любя, — он чмокнул того под ухом. — Моя хозяюшка меня прощает? Резкий кивок, и всё опять на кругах своя. Оставшийся крем пришлось скормить Мелиодасу. Ну как пришлось — он его стащил. Этот проныра знает, что глазомер у Зелдриса хороший, что он заметит пропажу драгоценного продукта, что он на него не рассердится, и пользуется этим, что бы позлить! За год совместной жизни Зелдрис уже привык к таким выходкам братца, поэтому, как только с кухни пропадало что-то сладкое, Зелдрис давал себе вволю набурчаться на Мелиодаса. Последний потом долго извинялся, но все повторялось. — И вообще, овсянка стынет! — выйдя из своих мыслей, напомнил Зелдрис. Старший поморщился и сел за стол. В детстве повар при дворе готовил прекрасно, но овсянку — как повезёт. Отвращение на лице было рефлекторным действием. Перед ним на стол опустилась дымящаяся глубокая тарелка. Густая, как мёд, каша была посыпана орехами, ягодами, на горке этого добра большая клубника. Аромат всех этих продуктов таким манил слизнуть хотя бы поверхность, не перемешивая красоту такую. — Ешь, чего застыл? — младший уже засовывал в рот третью ложку своей порции, пока Мелиодас пялился на свою тарелку. Рассеянность можно было объяснить тем, что в их единственный выходной в неделе прибудет весь отряд Семи смертных грехов, за исключением Эсканора конечно же. Гостей будет многовато — Мерлин, Бан, Диана, Кинг, Гаутер, король Артур, и постарается прийти королева Элизабет. Мерлин обещала, что еду они с Артуром достанут, и что заморачиваться не надо. Элейн вымоталась, и Бан уговорил ее не тратить силы ещё больше, а отдохнуть дома. — А когда ждать гостей? — так, невзначай спросил Зелдрис. — Ну… Обещались быть в пятом часу, — жуя завтрак, ответил Мелиодас. Как только они стали жить вместе пост главы семьи занял разумеется Мелиодас — он решал крупные проблемы, регулировал конфликты, а всем мелким — уборкой, готовкой занимался Зелдрис. Иногда он ворчал, заставляя старшего помочь с мытьём посуды. — Оооох,… Придётся всю таверну выскрести до блеска, — раздосадованно вздохнул Зелдрис. — Ну я же помогу, а значит уже не так сложно будет! — оптимистично заметил старший. Младший лишь закатил глаза и отставил пустую тарелку в сторону. Кольца будут ещё готовиться час, а план «Б» кажется оказался нужным. Сладкая булка белого хлеба с медом и киселём. Самое то, особенно теплый кисель — Зелдрис не любил холодный, он казался ему липким и противным. Мелиода протараторил слова благодарности и помчался в комнату. Его одежда, знакомая всем членам отряда Семи Смертных Грехов, висела не тронутая в самом дальнем углу шкафа — за такой промежуток времени не помялась и выглядела только что с иголочки. Мелиодас перевесил ее на дверцу шкафа и с каким-то настальгичным упоением достал зелёные сапожки. Зелдрис тоже подоспел, но вместо своей красной формы вынул из гардероба действительно новую одежду. Если у Мелиодаса была белая свободная рубаха, красная удавка, тёмно-зеленый делает, болотные бриджи и сапожки, то у Зелдриса была бардовая рубаха со строгим черным галстуком, к галстук прилагалась золотая брошь в виде большого рубинового цветка на золотой цепи, которая могла крепиться как к галстуку, так и к рубахе, и черные брюки с туфлями. Как в детстве. Мелиодас настаивал на смене этого комплекта на что-нибудь другое, и младший пообещал пересмотреть все варианты. «Всё-таки мы дома, а гости — мои давние товарищи, которые меня каким только не видели! Чего стесняться и прихорашиваться?» — слова старшего звучали неубедительно. «Твоим широким плечам пойдёт что-то свободное, может даже приталенное.» — с этим ещё как-то можно было согласиться. — Зелдрис, а может одинаково оденемся? Что думаешь? — Это, пардонте, как? — Ну смотри, я буду в обычном своём. Белая рубаха, там, вон красный галстук, и тэ дэ. А тебе я предлагаю одеться почти как я. Только я же говорю, тебе нужна приталенная рубаха… Щас найду… — Мелиодос утонул в шкафу. Зелдрис уселся на кровать и стал ожидать, наблюдая со стороны. Старший выдернул какую-то белую блузку и с торжественным видом вручил ее брату. — Пусть тебя не смущает тот факт, что ее носила Элизабет. Не волнуйся! Она ей в свое время не подошла! И к тому же оказалась мужской. Гаутер с Кингом отказались такую брать, а Бан… Он просто… Он просто Бан. Он вообще такое не знает ни а глаза, ни на ощупь. Так что примеряй! Зелдрис с недоверием оглядел хвалебную рубашку, но решился примерить. Он ее накинул и подошёл к зеркалу. Мелиодас и правда подразобрался в моде — несмотря на то, что это пробовала носить девушка, на младшем это смотрелось неплохо, даже элегантно. — Мне кажется… Она сильно облегать будет, — с смущением высказал свое мнение Зелдрис, и как бы скукоживаясь. Мелиодас отрицательно помотал головой. — Тебе только кажется, все супер! Откуда-то ещё появился красный галстук, тёмно-зеленые брюки и такая же желетка. Запасы одежды Мелиодаса иногда пугали младшего. — Все! Мы все приготовили, а теперь есть время заняться своими делами. Зелдрис вынул из духовки колечки, сложил их на большое блюдо и понёс в комнату. Пускай после них останутся крошки - приберут позже. Под выражением "своими делами" Мелиодас всегда подразумевал съедание десерта в кровати, чтение Зелдриса вслух и свое лежание на нём. В этот раз так и было. Перед чтением они съели все хрустящие колечки и отставили блюдо в сторону. Зелдрис выбрал книгу, уселся поудобнее, прочистил горло; Мелиодас забрался к нему под бок, так, что носом утыкался в предпоследние ребра, и подставил волосы под руку младшего. Отдых начался. Спокойный, тихий, но глубокий, уверенный и низкий голос Зелдриса успокаивали старшего, признаться честно, он получал что-то среднее между обычным удовольствием и возбуждением от этого, но старался не думать об этом. Пальцы накручивали немного отросшие локоны Мелиодаса, и это тоже делало последнего счастливым. Он как кот иногда впивался пальцами в ткань одежды Зелдриса, демонстрируя напряг, но удовлетворённый, томительный. Тогда младший любил издеваться над ним; рука переходила с макушки за шиворот и поглаживала затылок, чесала за ухом, щекотала загривок. Мелиодос покрывался мурашками и сильнее вжимался в брата. Зелдрис едва сдерживал смех, видя как заводится старший. Он знал, что тот не станет принуждать его, не сделает ничего плохого и противоправного без согласия младшего. Когда слышалось сопение, Зелдрис переставал читать вслух и читал далее про себя или присоединялся и тоже спал. После пробуждения обычно младший находил себя прижатым к старшему, последний во время сна сжимал его как игрушку. Зелдрис вдыхал полной грудью аромат Мелиодаса и временно погружался в дремотную негу. Ещё его всегда раздражало, что Мелиодас при любых обстоятельствах, когда спал, носом искал его шею, а руки тянул к... В общем туда, куда не следует! Это Элизабет позволяла себя лапать как рукам угодно, но Зелдрис не Элизабет! И он прямо говорил об этом старшему, угрожал обидеться и уйти спать в другую комнату, но как выяснилось, или скорее пришлось смриться — это уже на уровне рефлексов или инстинктов. Зелдрису оставалось только надувать щёки и губы, завязывать руки в узелок на груди и сидеть скукоженным, «злым ёжиком». Мелиодас извинялся, обещал отучиться, но пока что не получалось. Единственное что поменялось, так это грубое сжатие на «просто руки положил и просто прижал к себе». Это был прогресс, и не маленький. Но иногда всё-таки этот прогресс совсем не ощущался, и даже наоборот. — Мелиодас! Ты мне зад сжал так сильно, что у меня теперь синяки! — орал по таким случаям Зелдрис после душа из ванной на всю таверну. — Да? Покажи! — Хрен тебе! Мило, неправда ли? Да, ничего нет уютней доброй семейной ссоры. Истерики, извинения — всё это отдавало домом, пахло родным и тёплым… Время тик-такало, и вот уже пол четвёртого. Зелдрис тормошит макушку старшего, и тот, зевая, смиряется с должным вставанием. М-да… Опасения Зелдриса были не напрасны. Рубашка действительно ОЧЕНЬ сильно обтягивала. Во-первых: было не очень удобно. Во-вторых: Мелиодас животно облизнулся и повторил своё «супер». Желетка немного исправляла ситуацию со стороны. Старший говорил, что: «Этот желет отлично ляжет к спине и талии, подчеркнёт фигуру и прикроет стеснение». Мелиодас совершенно не вырос из своей годовалой одежды. Все как влитое. Одевшись, они спустились вниз. — Мне кажется неплохо было бы перемыть все бокалы, — задумчиво произнёс Мелиодас. — Зачем все-то? Сколько нас будет? Девять? Вот девять и перемоем. — Ты явно не учитываешь, что Бан не пил месяца два, а потом вливать в себя будет с четырёх кружек. А то и с восьми! — усмехнулся хозяин трактира. — Ну да… Ты прав. — Так: я протираю столы — ты можешь бокалы. Пойдёт? Зелдрис кивнул. Мелиодас смочил большую тряпку, отжал ее как следует и уступил место у раковины младшему. Хозяин трактира начал с самых близких к выходу столиков. Медленно вымеряя каждый миллиметр, он неспешно протирал стол, чуть вдавливая тряпку в поверхность. В другую руку он взял совершенно сухое полотенце и вытер водяные разводы. Стол, и без того блестящий, засверкал с новой силой своею лакированной поверхностью. Зелдрис тщательно вымывал каждый из огромных пивных бокалов. Мелиодас специально заказал набор таких больших и похожих на бочонки, а так же подарочную кружку с символом каждого из грехов. Каждая помимо герба отличалась особенным оформлением: для Мерлин — из темно-фиолетового мутноватого крепкого стекла с спиральными наружными стенками — как потоки магии, полосы закручивались, а на единственное ровное место, помимо ручки, был приштампован мини-герб — символ Греха Чревоугодия — алая свинья. Для Гаутера — нежный, мягкий розовый хрусталь с многочисленными пузырьками внутри. Ярким розовым выделялся знак Греха Похоти — пурпурный Баран. Кружка Бана — из яркого алого стекла, простая, но с прожилками, как у листьев — символ Греха Жадности — рыжий Лис. Кингу — ярко-шоколадная древесина с зелёным гербочком — Грех Лени — бурый Гризли. Диане — мягко-апельсиновая хрустальная, покрытая выступами — будто земляными — символ Греха Зависти — земляной Змеи. Про Эсканора тоже не забыли — золотого цвета с ярким бордовым Львом — знаком Греха Гордыни. Обе кружки — и Эсканора и Мерлин — предназначались волшебнице. Пускай решает что с Эсканоровой кружкой делать. Мелиодас не распаковал такой своеобразный сервиз, ждал подходящего момента. Стеклянные «бочонки» скрипели под пальцами от чистоты, но Зелдрису казалось кружки недостаточно сверкают. Он натирал, натирал, натирал. Слева подошёл Мелиодас и стал наблюдать. Младший затёр усердней, думая, что брат недоволен. Тот внезапно выключил воду и подошёл ближе. Зелдрис в недоумении поглядел на него. Старший прижался всем телом к младшему, обвил рукой талию и повернул его к себе лицом. Внимательно взглядевшись, он сказал: — Извини, больше не могу… Зелдрис зажмурил глаза и почувствовал, в какой глубокий поцелуй его вовлёк Мелиодас. Сопротивляться не было сил, мысли не собирались в связанные предложения, в голове крутились лишь пустота и растерянность, а телом двигали инстинкты и рефлексы. Аж дух захватило от пыла и требовательности старшего. Мелиодас приподнял и посадил Зелдриса прямо возле раковины, носом проникая под воротник, а руками задирая нижние края рубахи. - Н-ет... Сейчас гости п-придут... А ты тут такое т-творишь... Кряхтение младшего вроде бы вразумило Мелиодаса. Он, успокаиваясь от внезапного навождения, просто ткнулся в шею Зелдриса и прижал того к себе. - Прости, я... Не знаю, что на меня нашло... Конечно же Зелдрис не сердился. Дальше поцелуев они никогда не заходили - было страшно перед неизвестностью. Зелдрис боялся что неизведанные границы погубят или изменят его. Но Мелиодас не только одобрял это, но и всячески поддерживал. "Настанет однажды такой момент, когда азарт и любопытство будет сильнее чувства страха, и ты перешагнёшь через эту границу самостоятельно без моей помощи." - он убеждал и себя и младшего в этом. Бывало, что Мелиодас срывался и начинал приставать, но почти сразу же останавливался. Словно он хотел именно заставить Зелдриса перейти его черту страха перед неизведанным. Рамки и правда растворялись, но слишком медленно. Младший с одной стороны корил себя за робость, а с другой - хотел, что бы Мелиодас позволил ему зреть столько, сколько он сам того захочет. Последнее даже требовал на регулярной основе во время приставаний. До прихода гостей оставалось минимум 15 минут, а почему минимум? Потому что пунктуальностью никто из Семи Смертных Грехов не отличался. Итак, менее четверти часа свободного времени, а у Зелдриса измята рубаха. Мелиодас предложил не снимать желет, а просто открыть окна если будет жарко. М-да, девиз дня: "Сначала делаем, потом думаем". Этот вечер - непростая встреча. Так как Мерлин является по сути дела королевским магом, она имеет право и все надлежащие полномочия священника. Да-да, Мелиодас собирался завести с ней наедине разговор об их с Зелдрисом помолвке. Свадьбы естественно не будет - шума много, к тому же официально вроде как такой брак не разрешён в Лионесе - Бартра всё ещё размышляет над этим вопросом. Зелдрис не любил шум, скажем прямо ненавидел, а уже если дело касалось из совместной жизни, то он вмиг превращался в помидор и со смущением просил закрыть эту тему и просил ни с кем, даже с волшебницей её не обсуждать, не говоря уже о посторонних лица. К слову, Мелиодас тоже не был любителем публичности, а потому оба решились ограничиться помолвкой. *Извините, что так резко... Ну хоца мне, оцень хоца.* Просто она дала бы начало конкретной официальности их отношений, и, как думал Мелиодас, это подтолкнёт Зелдриса к решениям очень щепетильных вопросов. Ну и конечно же, приставания Мелиодаса не будут являться впоследствии изнасилованием. Но подробности эти мы умолчим... Раздался стук. Прибыли Мерлин с Артуром. Мелиодас крепко сжал обоих в объятиях и представил своего брата как полагается. Мерлин он обещал рассказать подробнее и в красках и деталях чуть позже (когда он знакомил братца с волшебницей и королём, старший специально довольно пошло приобнял Зелдриса. Артур покраснел, как и младший, и отвёл взгляд, а Мерлин лишь хитро улыбнулась), а пока просто общался с ней и Артуром. - Ну рассказывайте, как у вас дела? Как настроение? Как город? Мелиодас с Зелдрисом расположились за барной стойкой на местах барменов, напротив Мерлин и ее спутника. - Всё путём, кэп. Город отстроили, люди вновь потянулись в него, торговые связи недавно наладили, так что всё пучком! А у вас как? - Мерлин прищурила глаза и взглянула с усмешкой на Зелдриса. Тот смутился. - У нас? У нас всё великолепно! - рука Мелиодаса сдвинулась, а его брат заметно напрягся, и волшебница сделала пометку в голове. - Трактирное дело цветёт и пахнет. Бернийский эль всё вкуснее и вкуснее, а цены всё те же, - с какой-то досадой произнёс Мелиодас. - Ну не ной при гостях,... У нас все нормально. Недавно обновили сервиз, подарочные наборы купили, работаем непокладая рук, - решил вступить в разговор Зелдрис. Мрачновато, зато в его стиле. Мерлин подметила, что если Мелиодас искрился счастьем, то Зелдрис был тем, кто жил под девизом "счастье любит тишину". Мелиодас был романтиком, а Зелдрис мужчиной. - А мы ведь не с пустыми руками! - Артур подскочил и побежал к повозке, на которой они с волшебницей прибыли. Вернулся он со свёртком. - Вот! Подарки неприлично вскрывать при гостях, поэтому свёрток Мелиодас отнёс в комнату. Они ещё проговорили прежде чем в дверь снова постучали, а затем резко распахнули. За ней оказались Кинг и Диана. Великанша уменьшилась с помощью зелья и ярко апельсиновое платье ей очень шло. Король Эльфов был просто в белой рубахе и синих брюках, а за его спиной красовались переливчатые крылья. Они, казалось, увеличились ещё с момента последней встречи. - Приветики! Мерлин! Артур! Мелиодас! Зелдрис! - энергичная Диана активно замахала руками. Кинг учтиво махнул рукой. - Вижу, лень тебя совсем одолела, Кинг! Даже обрадоваться старым друзьям не под силу, - начал острить Мелиодас. - А ты, гляжу, никак свой гнев не уймёшь, - кинул в ответ Кинг. Диана строго посмотрела на них обоих. - Так! Будете ссориться, торта не получите! - с этими угрозами она показала упаковку с большим тортом. Его должно на всех хватить. - Зелдрис, ты чего, не в настроении? Младший всё ещё выглядел напряжённым, но после вопроса Дианы попытался расслабиться. - Нет, все нормально, просто давно вас не видел, и... Не привычно, вот и всё. Такая себе отговорка, но она сработала. Мелиодас, насвистывая песенку, налил в шесть обыкновенных прозрачных бокала игристый и шипящий Бернийский эль. - "Ценитель вина", а не просто бухарик, когда соизволит явиться? - поитересовалась Диана. - Скоро. Бан всегда опаздывает, разве нет? - усмехнулся хозяин трактира. - Без него нельзя будет открыть бочонок Бернийского вина. Недавно деревня стала выпускать и работать над вином. В начале года напиток нельзя было выпить без скривления всего что только было. Ужасная кислятина. А сейчас вино богато и насыщенно солнцем, букетом медовых цветений и фруктов. Эль всё ещё является основной частью дохода, но и вино уже пользуется популярностью. Целый бочонок нам подарили в знак благодарности. Все подняли бокалы над головой. - До дна! - и высушили пол-литра залпом, все, даже Артур и Диана. Приятное и незабываемое теплое жжение. Дверь распахнулась и на пороге появились Бан и Гаутер. - Входишь как обычно с ноги? - Кинг позволил себе подерзить. Бан окинул всех присутствующих взглядом. - Ка-пи-тан! - Бан! Армреслинга не произошло, а потому Бан просто выпил две кружки вина. Залпом. Одновременно. Удивились только Зелдрис и Артур. Один уставился на Мелиодаса, другой на Мерлин. А те с усмешкой смотрели на "повара в завязке". Не отрываясь от своего питья, Бан кинул Мелиодасу туго набитую упаковку. К ней прилагалась открытка, которую написала скорее всего Элейн. Почему? Вот почему: "Дорогие Мелиодас и Зелдрис. Надеюсь, у вас всё хорошо. У нас дела идут превосходно. Бан открыл небольшое кафе-ресторан. Ему одному удаётся обслужить одновременно пятерых клиентов! Над наймом работников он до сих пор "думает". Почему я так сразу пишу вам об этом? Потому что, зная моего мужа, он не отклеится от бочки с вином, и ничего вам не расскажет. Не могу присутствовать на вечеринке потому, что я очень уставшая и потому, что за Нарцисс некому присмотреть. Она растет послушной красивой феей. Обязательно прилетаете к нам в гости! Ждём вас с нетерпением. Р.S. Я просила Бана добавить что-нибудь от себя, но он отказался, ввиду того, что у него скверный подчерк." Мелиодас улыбнулся и аккуратно сложил ее в ящик под стойкой. Подарок же он оставил на самом столике. - По-моему, этот подарок я должен подарить... Вам, - Гаутер протянул коробочку Зелдрису и учтиво улыбнулся. Он был одет нарядно - белая, чуть розоватая рубашка, пурпурный галстук с чёрной брошью, орден Лионеса на груди, черные брюки и сапоги. Скоро подъехала и королева Элизабет. Ее простое голубое с белой оборкой платье очень было ей к лицу. Причёска была сложной - множество тонких кос были собраны в пучок и заколоты шпилькой. На ногах - обычные балетки без вычурностей. Зелдрис фыркнул и съежился при виде королевы. Видя это, Мелиодас лаского приобнял его и, пользуясь тем, что всё внимание и взор гостей был устремлён на Элизабет, чмокнул его под скулой. Когда комплименты закончились, Мерлин что-то шепнула Артуру, и тот, сломя голову, помчался к их повозке. Вернулся он с огромным контейнером - огромным, и я имею ввиду прямо ОГРОМНЫМ 2×2×2, не меньше. Аккуратно свёрнутые блюда ни чуть не испортились - внешний вид был великолепен, аромат превосходный, а гости и хозяева голодные. Корзины с фруктами, огромные куриные ножки, торты и пирожные, салаты и муссы, ну просто объеденье! Вот и нашли они друг друга - еда и потребители! Кхм... Прошу простить лирическое отступление. - Ого! - одновременно охнули все. Мерлин махнула рукой, приглашая всех сесть. - Внимание! Извините, что прерываю вас, - сказал Гаутер спустя несколько минут после начала трапезы. - Но в меня есть важное дело, которое непременно имеет к вам отношение. В своих путешествиях по другим странам я натыкался на множество прекрасных вещей и артефактов. Мне приглянулся Камень Мёртвых. Он способен соедининить с голосом умершего. Думаю, вы понимаете, с кого я, да и, думаю, все вы хотели бы услышать по ту сторону. Все разом замолкли. Радостная, по домашнему тёплая атмосфера исчезла, и ей на смену пришла тяжёлая и напряжённая. В ней сочетались и восторг и страх, и облегчение и тяжесть, и спокойствие и тревога. Глаза у всех были как зеркала, отражающие бури эмоций внутри разума. На стол Гаутер поставил небольшой, 10 см в диаметре камень, его сферическая форма удерживалась ножкой из меди или бронзы. По цвету камень напоминал янтарь и одновременно грязь. Первым очнулся Бан. - И... С помощью этой штуковина можно... Поговорить с... Эсканором?! - воскликнув, он вскочил и уставился на "штуковину". Гаутер кивнул, и повисло молчание. - Так чего мы тянем? - с силой в голосе произнесла Элизабет. Все мгновенно подсели ближе к чудо-вещице, и Гаутер принялся ее настраивать. Когда всё было готово, шар засветился и слабый и тщедушный голосок залепетал. - Э-эм... Кто внимает мне, слабодушному и... Этот риск прервали восхищённые и радостные возгласы Семи Смертных Грехов. Мерлин, Артур, Диана - да что таить, все - проронили слезу. Не одну слезу - поток отчаянный и вдохновлённый одновременно струился из каждого глаза, смотрящего на шар. - А-а!... Мерлин?... Ваш голос я узнаю из тысячи! Почему вы плачет? Кто посмел вас обидеть?...Господи, что же это такое? Я же умер! Как такое возможно? - Не задавайся вопросами, старина Эсканор, - начал Кинг. - Как ты? - Я? Э-э-э... В порядке? Не знаю. Я тут один, и... Тут темно... Я не знаю где я... - Ах ты, старый пройдоха! - Бан заливался слезами и вцепился в камешек, поглаживая его. - Я знал! Знал! Ты жииив! Он жив! - Н-нет! - пискнул Эсканор. - Я не... Я умер. Я не знаю, как вам удалось связаться со мной, но... Как же я ад снова слышать ваши голоса, - послышались всхлипы, каждый был уверен, что если сейчас у Эсканора есть очки, то он несомненно снял их и тихо льёт слёзы. - Эскано-о-ор! - завыла Диана, держась за руку Кинга. - Ты...как тебе там? - Диана, Диана, ну что же вы! Где же ваш жизнерадостный настрой? - Эсканор был явно в недоумении. Даже растерялся немного. - Стари-и-ик! На кого ты нас покину-у-ул? На кого ты нас остави-и-ил? Связь с Эсканором вскоре пропала. Камень больше не светился, все были... Нет. Не опечалены. А счастливы. Эсканор сумел поговорить с ними, пусть и так мало, но всё же. Гаутер подарил этот шар Мелиодасу и Зелдрису. Бан отключился быстро - бочонок нового вина Бернии пропал в бездну пьяного повара. А жаль. Сквозь невнятное бормотание можно было различить что-то вроде "божественно" или "восхитительно". - Мерлин, не пей много, нам ещё поговорить надо, - предостерёг Мелиодас волшебницу. Та кивнула, и они вышли на улицу. Серьёзная мина на лице хозяина таверны ее встревожила. - Я... Не знаю, как ты к этому отнесёшся... Видишь ли, мы с Зелдрисом хотим как это... Помолвку сможешь устроить? - вопреки ожиданиям, Мерлин лишь криво усмехнулся и прищурилась. - Я давно подмечала, что не всё между вами так просто. На самом деле, Я удивлена, но только самую малость. Интересно, что подумают другие... - Мне все равно. Я их не собираюсь в это ввязывать. Если сами не захотят - никогда не узнают. - Здравое решение, кэп. Я могу вас помолвить, как священник. Тайно, естественно, но время и место нужно будет подробнее обсудить на трезвую голову, - ещё раз усмехнувшись, волшебница ушла в помещение. Всё действительно на столько легко? Только попросить и всё? Какое же облегчение! Мелиодас вернулся в таверну. Поздний час, все стали расходиться. Бессознательного Бана решили подкинуть Диана с Кингом. Мерлин распрощалась с братьями, королева Элизабет многозначительно и лаского улыбнулась на прощание, и ее карета умчалась в Лионес. Зелдрис, не будучи в трезвом состоянии, но и не на столько пьяным, решил, что приберётся завтра перед открытием таверны. Мелиодас был солидарен с ним и тоже отправился спать. Рубашка наверное больше не потребуется, поэтому стоило ее пустить на тряпки, или... Мозг отказывался соображать и требовал сна. Он начал стягивать с себя удавку-галстук, как вдруг сзади к нему прижался и обхватил руками Зелдрис. Хозяин трактира выдохнул, наверняка тот не соображает что творит. Он повернулся к нему лицом. Произошло, собственно, то, чего никак нельзя было ожидать от скромного и мрачного Зелдриса. Пьяный и вязкий поцелуй, от которого исходил аромат букета фруктов. Не свойственные действия не закончились, а набирали темп и остроту. Младший с силой вжимался в брата, который отвечал с меньшим пылом, ибо сам таял от этого... Странно всё это. Мелиодас столкнулся с кроватью и опрокинулся на неё, а Зелдрис упал на старшего, сильнее вжимая того в поверхность. Даже нет - он впился в его губы, а на тело давил всем своим весом. Кое-как Мелиодасу удалось получить доступ к воздуху, а отдышавшись, тот спросил: - Ты сейчас отдаёшь отчёт о том, что творишь? - Да-а, - медленно протянул Зелдрис, глядя прямо в глаза, которые были в паре сантиметров от него. - Не будешь жалеть об этом? - Не-а, - с усмешкой ответил младший и потянулся за новым поцелуем. - А спать уже не хочешь? - Планы поменялись... Мелиодас был ошарашен, но инстинкты и давно скрывающееся желание взяли верх. *** - МЕ-ЛИ-О-ДА-А-АС!! Ор был громким и скорее возмущённым, и да, из-за прошлой ночи. Мелиодас был не против повторить (что он с ехидной улыбкой подмечал), но пока что Зелдрис отказывался, а всё потому, что у Зелдриса с его же слов так поясница болит, что ходить практически невозможно (это стало известно чуть позже, но все ещё из тех же рассерженных криков), а так же из-за того, что Диана прислала ему открытку с поздравлениямии с пожеланиями на "бурный и незабываемый медовый месяц", а Мелиодас хотел прикончить болтушку Мерлин. Но это совсем другая история.