Содержание инкуба в домашних условиях

Юаню удалось избежать нервотрепки с культиваторами довольно легко. Кому он был нужен, сделав свою работу? Юэ Цинъюань и а-Цин вернулись к собранию, разбираться с последствиями того, что наворотил мелкий демон. Инкуб с помощью учеников Цюндин добрался до пика а-Цина и до дома. Там наконец-то выдохнул и расслабился, взявшись бездельничать за книгой. К нему приходили ученики, спросить, не хочет ли он что-нибудь съесть, но Юань только подмигнул и спросил, а есть ли желающие? Покачав головой, он попросил их позже принести что-нибудь для лорда Цинцзин, у которого сегодня тяжелый день. Сам он устроился в своей комнате за столом учиться и читать по делу. Было полезно освежить-переосмыслить некоторые знания. А-Цзю вернулся домой через несколько долгих часов, выглядя эмоционально выжатым и одиноким. Он подавленно остановился на пороге комнаты Юаня и молча смотрел на него. Инкуб отвлекся от чтения, потому что тот даже не подошел, не поздоровался. — Диди? Что-то не так. А-Цин продолжил смотреть на него с непонятным негативом. Юань подозвал его, приглашая подойти и получить свою порцию ласки. Мужчина молча ушел. Он поужинал также молча и драматично устроился на заднем крыльце дома, разглядывая бамбуковый лес. Руки сжал в кулаки, а спину выпрямил. Картина молчаливого страдания. Ок, код красный, дела плохи. Но Юань не мог гадать! Они тут учились говорить словами через рот и не прыгать к догадкам, как чемпионы. Так что он сел на уважительном расстоянии от друга и осторожно повернулся к нему. А-Цин сжал губы и опустил взгляд. Вероятно, это был вопрос парной культивации с Юэ Цинъюанем. Инкуб нахмурился: разве они не договорились, что их отношения свободны достаточно, что он может заниматься сексом с другими? Возможно, а-Цин, пока инкуб простаивал на горе практически вхолостую, попривык, что он полноправный собственник сией скотины. И, очевидно, эмоциональные привязанности между двумя назваными братьями пересеклись во что-то неудобоваримое для диди. — Ты хочешь обсудить что-нибудь? — закинул он аккуратный вопрос. — Не слишком, — напряженно отозвался а-Цин, на максимум выкручивая цундере вайбы «сделай наоборот и уговори меня». Юань покачал головой. — Пока ты не занимаешься своим любимым спортом, а-Цзю… — вздохнул он, насильно воздерживаясь от обвинения, что именно «любимым спортом» он определенно сейчас занимается. — Я готов выслушать, что тебя тревожит. Скажи, когда будешь готов к конструктивному обсуждению, хорошо? Я буду ждать. — Будешь? — многозначительно переспросил заклинатель. Юань, собравшийся уходить, устроился обратно и куда ближе к партнеру. Он положил голову на плечо а-Цзю. — Расскажи, — мягко сказал он. — Я не читаю мысли. Руки на коленях мужчины дернулись. Юань открыл свою ладонь, и холодная тонкая кисть быстро нырнула в нее. Он ее погладил и сжал. — Я… Я обеспокоен тем, как легко ты переключился на Ци-гэ, — признал диди. — Я не хочу, чтобы ты занимался его лечением. Но кто, если не ты? Не могу же я позволить ему просто найти какого-то демона и… и допустить это! «Уж лучше ты его трахнешь», — не прозвучало отчетливо. «Но этого я тоже не хочу», — закончил за него Юань и тяжело вздохнул. Почему вообще возникало это неприятие и нежелание — вот в чем настоящий вопрос. — Для начала, тело твоего брата не твое, чтобы распоряжаться. И как он потеряет девственность — это сугубо его решение, — рассудительно напомнил Юань. А-Цин окислился на лицо и запах тревожностью и дистрессом. — Почему тебя беспокоит наш возможный секс с главой Юэ? Ревнуешь ли ты его или меня? В чем корень твоего страха? Что страшного произойдет от нашего соединения? А-Цин заиграл челюстью, глядя на траву. Он выглядел читающим эмоциональную мысленную тираду о том, какой его Мадам — лишенный тонкости бесстыдный идиот. У Юаня вообще-то были мысли на эту тему. Скорее всего это был простой и понятный страх, что два дорогих ему человека сойдутся и вычеркнут из уравнения а-Цзю как лишнюю переменную. Но он не собирался это озвучивать за подопечного. И он правда не понимал, как его потенциальный регулярный секс с главой должен сделать того как-то приятнее или желаннее. Баран бараном останется, с какой стороны его не трахай! Хэ пересел ровнее, копируя позу а-Цина на крыльце. Мужчина не выглядел готовым принимать много прикосновений. — Я пытаюсь понять, — подсказал Юань. — Физическая близость для меня не то же самое, что сердечная. От того, что я буду практиковать с главой Юэ, не значит, что я проникнусь какими-либо особенными чувствами к нему. Мне казалось, мы обсуждали этот вопрос… — Я понял! Я знаю, что для тебя секс — это пища, а не близость. Я не знаю, что со мной не так на этот раз! — вспылил а-Цин и глубоко вздохнул. — Возможно, дело и правда в Юэ Цинъюане. Ар-р-ргх! С ним всегда так сложно! Я половину наших бесед только и делаю, что жалуюсь на него! Мужчина вскочил, сделал маленький круг и схватился за переносицу, воплощая картину матери, чей сын наставил травяных пятен на белую одежду. Юань улыбнулся. Про себя он подумал, что диди скорее всего знает причину своего страха, но не скажет, не желая «давать идеи». Ведь все спят и видят, как бы его бросить, а он не дурак напоминать об этой опции. Еще глубже он устало вздохнул: его появление здесь, и их новое со-зависимое положение ощутимо мешали безрассудно поднимать тяжелые камни, как прежде. Они оба боялись задеть другого, чтобы не нарушить хрупкий баланс, после которого их сосуществование превратится в вооруженный конфликт. — Понимать и принимать — это разные вещи, а-Цзю, — поправил подопечного Юань. — И я знаю, как может быть тяжело принять, не чувствуя тем же образом. А-Цин выглядел несчастным. Он упал обратно на крыльцо и ссутулился. Инкуб прильнул к нему и обхватил поперек тела: — Что тебя так расстраивает? Я не хочу, чтобы ты чувствовал себя неуверенным… — Пошел ты, я буду чувствовать себя как!.. — Я не договорил, — оборвал Юань, и диди прикусил язык. Нечего срываться на нем, коль объясниться не можешь. — Я не хочу, чтобы ты чувствовал себя неуверенным по поводу наших отношений. Если я могу что-то сделать, чтобы заверить тебя в своей привязанности, что ты в безопасности, я хочу это сделать. Как мне придать тебе уверенности, чтобы ты не боялся, что меня снесет с первым порывом ветра? Юэ Цинъюань может быть сколько угодно роскошным, я все равно останусь с тобой. Лицо а-Цзю искривилось от сдерживаемых слез. Юань привлек его к себе в объятия, пережидая волну чувств. У него болело сердце от сочувствия. Бывшего злодея иногда трогали самые простые жесты неравнодушия и заботы. — Мы можем папапа вместе? — спросил он неуверенно. Совместная медитация была хорошим вариантом, потому что давала ощутимое переживание близости. А-Цин усмехнулся и заправил выпавшую прядь за ухо у Юаня. — Я не буду пересаживаться, — согласился он. Они разве что сели удобнее. Юань открылся, целуя а-Цзю в висок. Человек устроился в его руках ближе и закрыл глаза. Истинно глубоко они не погружались. Инкуб не чувствовал себя безопасно на открытом пространстве. Человеческий голос, как обычно, набрал громкость постепенно. Сегодня песня дизи звучала испуганной чирикающей птицей. Некоторые вскрики были даже неприятны и визгливы — преддверия близкого искажения. Но в дуэте с партнером а-Цин постепенно успокоился и зазвучал ровнее. Он позволил себя пригладить и поверхностно прочесать. Юань привычно осмотрел, как рассасывались свежие шрамы-спайки на меридианах. Закончив с делами, он углубил дыхание и глубину урчания, ощущая, как они расслабляются. Наконец-то Юань был дома, и его близкая семья была в безопасности, в его руках. Они сидели, обнявшись и закрыв глаза долгое время. Юань чистил перышки а-Цина, пока тот по-человечески пульсировал как большая безвольная медуза. Солнце закатилось за горизонт. Бамбуковый лес наполнился ночным туманом, и тела стали остывать немного неприятно. Заклинатель закрылся первым, плавно поднимая инкуба из транса. — Это было расслабляюще, — сообщил он. Юань умиленно улыбнулся и повернул лицо человека к себе. Не спеша качнулся и поцеловал его, медленно облизывая нижнюю губу любовника и проводя большим пальцем по гладкой щеке. Навсегда юное лицо было нежным, а вкус — знакомым. А-Цин всегда был на вкус как горечь детских голодных лет и украденные сладости. Часто, но не сейчас он был разбавлен чаем или человеческой едой. В нем не было родного яда сестер и братьев, но Юань уже привык узнавать и ощущать его как своего. — Ты мой самый дорогой друг и семья, Шень Цинцю, а-Цин, — сказал он, отпустив мужчину. — Никогда не бойся, что моя верность иссякнет. А-Цзю прикрыл его губы кончиками пальцев. — Только никаких обещаний, — предостерег он и горько добавил: — Я их ненавижу. Юань поцеловал твердые подушечки и улыбнулся. — Тогда мы просто подождем и посмотрим, — согласился он. Он и сам презрительно относился к обещаниям. Врачи и терапевты всегда обещали что-то, чтобы мотивировать его на выздоровление, но кто, черт, может гарантировать что-то в их мире. Нахрен их ложь. Жизнь непредсказуема. Юань тоже обещал, что придет на день рождения своей первой мэймэй, а умер. А-Цин поднялся, собираясь в дом. — Когда придет Ци-гэ, ты можешь пойти с ним, только… только предупреди, что уходишь, чтобы я напрасно не ждал тебя в постели, — сказал он тихо и со значением. Юань подумал, что уход главы секты в уединенную медитацию будет известен заранее и всем. Шень Цинцю точно узнает одним из первых. Но, наверно, а-Цин хотел морально подготовиться или получить подтверждение неравнодушия с его стороны? — Конечно, а-Цзю, — улыбнулся он светло. — Надеюсь, они не сделают привычкой просто выкрадывание меня, когда им удобно. Мужчина ушел в дом с кривой улыбкой. Юань нахмурился: он так и не смог ничего сделать со страхами диди. И они даже не смогли вытащить, в чем конкретно они заключаются. У него не было никаких идей. Точнее было много, и все реалистичные, и он не склонялся ни к одной из них. Но одно было точно: человек все же ревнует его к другим. Юань не знал, как это исправить, и понадеялся, что просто любить а-Цзю будет достаточно. Если надо — любить сильнее, как Шень Цинцю того заслуживал. А-Цин уже умылся и переоделся для сна. Хэ в ванной снял халат и, подумав, принял женскую форму. Сегодня ему хотелось быть мягким для партнера. Хотелось, чтобы он обнимал без стеснения и спал на мягкой груди. Суккуб ощупал собственную небольшую грудь и озабоченно нахмурился: стоило ли сделать ее больше? Он покрутился перед дорогим кристальным зеркалом а-Цина, являвшимся анахронической версией современного зеркала. Насколько большой он может сделать грудь, чтобы это не выглядело смешно на нем? — Что ты там копаешься? — позвал его а-Цин из комнаты. Юань покраснел, спешно накинул спальный халатик до середины бедра и шмыгнул в постель. А-Цин отчего-то нахмурился, привлекая его к себе. — Папапа? — поймав игривую искру под хвост на ночь глядя, спросил Юань. — Уже ведь медитировали, — чуть удивленно заметил а-Цин. Это было «нет сексу». Юань разочарованно закопался в плечо партнера и вздохнул. Все затихло. Не хватало только тиканья часов. Юань так и не привык к их отсутствию в этом мире, и ему до сих пор иногда мерещилось фантомное тиканье в ночной тишине. В этом мире были часы-артефакты, но только у культиваторов и аристократов и выглядели как маленькие нефритовые шарики, которые беззвучно крутились, отсчитывая время засечками. Поэтому тут были в ходе обе системы счета времени: стражами и часами. Только первая неизбежно выдавала в человеке низкое происхождение. Хэ уставился в темную стену. — А-Юань, ты спишь? — Нет, — улыбнулся тот. — На что похож Ци-гэ? — спросил мужчина. Юань сладко вздохнул. «На еду!» — не сказал он. — Он похож на постель, — после небольшого измышления сказал он. — Самая мягкая удобная постель, на батут. Знаешь это чувство, когда падаешь в полотно, и на короткое мгновение оно прогибается под тобой, пока не спружинит обратно? Мастер Юэ будто прогибается без конца. — Прогиб без конца — это просто падение, — фыркнул а-Цзю как подросток и пробормотал себе под нос: — Как и ожидалось от Ци-гэ. — Да, — мечтательно выдохнул Юань, вовсю представляя, сколько энергии сможет с него снять во время лечения. Суть и узы СюаньСу образовались из чистого цзина Юэ Цинъюаня, накопленного за годы, что они были связаны. Чистая золотая энергия бессмертия, из которой культиваторы ковали свою энергетику. Вся культивация смертных заключалась в том, чтобы заставить очаг производить больше и чище материи жизни, из которой в медитациях выпаривались и укреплялись ядро и меридианы. Суккубы охотились по возможности на жизненную энергию, собирая ее по жалким крупицам в ци слабых смертных, поскольку именно цзин лучше всего перерабатывался в ту энергию, которой питался их вид. Они жили на этих крохах, поскольку их тела не умели самостоятельно вырабатывать заветную энергию. И все это лечение Юэ Цинъюаня грозило обеспечить Мадам Хэ чертовой горой цзин. Так много, что ему хватило бы создать пять детей! Пять! И еще бы осталось. Он на мэймэй собирал три года, не разгибая спины! То есть, не вставая с колен. Юань до сих пор был в шоке, что они собирались просто отдать все это богатство. Только ему. Бесплатно. Они даже собирались сказать: «Спасибо!» и «Ты наш спаситель, Хэ Юань»! Может, он должен еще и оплату за работу потребовать? А то ведь и ездить на шее начнут. Признаться, звучало бесчестно. Как требовать плату за аванс! Но Юань знал людей и сам им был. Это была квалифицированная услуга, и за услугу требовалось платить. Услуга была редкая и ценная, так что дофига платить. Молодому демону еще предстояло морально подготовиться к озвучиванию цены. Он поклялся себе, что будет вести себя идеально, чтобы не упустить шанс. Этого хватит, чтобы, черт, даже устроить себе генеральное обновление организма! Прокачать ядовитые железы, чтобы сделать их более безопасными для людей? Точно сделать себе новую фильтрацию энергетики и создать модуляторы для более тонкой работы с ци… И уздечек для больших энергетически заклинателей нарастить! Рост подтянуть, а то как полурослик на голову всех ниже. Юань сладко вздохнул. Его маленькая внутренняя ферма прокачается на двадцать уровней вперед. Как минимум! И он еще сможет оставить столько же для мэймэй! Люди совершенно не знали ценности некоторым вещам. С таким материалом он сможет восстановить покореженные центральные меридианы а-Цзю! Расширить его основание! Юань открыл глаза, снова упирая взгляд в стену. Под ним вздымалась и глубоко опадала грудь человека. В ней спокойно билось сердце. Он прижался губами к диафрагме, где покоилось золотое ядро в окружении сломанных меридиан и слишком узкого основания. Шень Цинцю сделал многое, чтобы скомпенсировать свою бурную молодость и демоническую культивацию, но полностью исправить не мог. И это сильно мешало ему жить. Да, с цзином главы он вполне мог все исправить. Юань скривился и издал разочарованный звук, вспомнив, что а-Цин пока не осилил проникающий секс в принимающей позиции, поэтому он просто не сможет толком передать ему необходимое. Он тяжело вздохнул. — Подлинная сила медленно строится, но долго служит, — наставительно вздохнул он. Так говорил шифу. — Терпение сейчас экономит века усилий. Лучше они с а-Цзю возьмут пару лишних лет на то, чтобы диди смог не спеша раскрыться перед ним сам и до конца, чем инкуб поспешит, соблазнив его раньше времени, и тот пожалеет об этом. Цзин никуда не денется в его утробе. Юань снова мечтательно вздохнул. Хоть бы Юэ Цинъюань согласился — на его цзин уже очень много планов!