Коллективный фотограф

Петра похоронили в конце августа. С тех похорон прошло около четырех месяцев. Больше милиция не появлялась и всё плыло по своему спокойному течению. Третий сынок - Антоша, казалось, рос не по дням, а по часам. Тоша делал успехи в самостоятельной ходьбе, этим он очень радовал маму, которая как заворожённая наблюдала за этим процессом. Во время работы родителей, Антон оставался либо у родственников Анатолия, либо у соседки, которая являлась хорошей подругой семейства. Да и Серёжка с Вовой привыкли к своей новой маме и новому дедушке. Прокофий Вячеславович бывший полковник, которого во время войны парализовало ниже бедер. До сих пор пенсионер живёт в деревню под Москвой. К нему в десять утра приходит сиделка Анюта, помогает ему с бытовыми делами; гуляет с ним, убирает дом, готовит и кормит. Эту помощницу бывший военный оплачивает сам, сумма пенсии позволяет. Раз в неделю к нему приезжает дочурка с мужем и детьми. Людмиле Прокофьевне хотелось бы чаще видеться с ним, но из-за работы и бытовых дел напросто не успевала. Итак пришлось выйти из декретного отпуска намного раньше чем планировалось, времени оказалось страшно мало. На удивление дочери, отец легко привык к зятю и его сыновьям. Папа уже давно потерял надежду на женитьбу дочки, а тем более на внуков. Но судьба крутит и не такие повороты, и к сожалению, не всегда счастливые. Середина декабря, Москва несвойственно для себя, приобрела в свой ассортимент погоды; непрекращаемый холод и нескончаемый снег. На субботу Людмила договорилась с папой, что прибудут они вечером и проведут весь вечер субботы и воскресенье вместе. В первый день выходных, получилось так, навалилось уж очень много нюансов с работой и бытом. Новосельцева уже мысленно переносила себя и семью к домику отца, где ещё больше уюта, спокойствия и родства. Освобождение от дел и задач настало только под вечер, Людмила Прокофьевна созвонилась с сиделкой папы. Анюта изложила чего из продуктов и таблеток не хватает Прокофию Вячеславовичу. Женщина попутно слушая девушку, начеркала список покупок и уведомила, что сегодня приезжает с семьёй. Новосельцева быстро раскинула распоряжения мужу и сыновьям, предварительно каждого чмокнуть в щеку и лоб. Накинула зимние пальто, засунула сложенную список в карман, застегнула сапожки, взяла деньги и мигом юркнула в сторону магазина. Мужчинам семьи осталось только собирать вещи, ведь сборы к деду - важнейшая миссия на неделе. Вова с Серёжей собирались кое-как, потому что попутно ругались как всегда появились претензии к друг дружке; кто, где, чьё. Потом приходил отец, ловко решал проблему, которая вновь всплывала через минут пятнадцать. Ещё Серёжа часто таскал с кухни еду, неизвестно почему, но голод мальчика заставал его именно перед поездкой. Видно сразу - мальчиков счастье от поездки в деревню накрыл слишком рано. Мать семейства уже мчалась, попутно скользя по льду. Сапоги - не коньки, на них далеко не уедешь. Перед глазами мигают различные вывески магазинов, Людмила Прокофьевна заскочила в первый. Купила необходимые продукты: сметана, молоко, яйца. Ещё пришлось гордо отстоять очередь длиною в пять человек. Часы в магазинчике тикали, сводя мысли спешащей покупательницы в кучу-малу. Нужно усмирить балаган сборов дома, словить такси, которое хотя бы довезёт до деревни, созвониться опять с папой, предупредить его о том, когда они выезжают. Тоше же нужно ещё купить сироп от горла, юный, неокрепший организм ребенка сводит с ума своей хрупкостью. И вот директор спешила к ближайшей аптеке с пакетом в руках, молясь, чтобы там оказались все важные ей препараты, не было ни малейшего желания скитаться по вечерней столице. Ей перегородила путь трясущаяся, в курточке и колготках девчонка лет четырнадцати. - Уважаемая, уважаемая - Сразу затараторила она, утерев варежкой появившуюся слезинку. Молодая незнакомка нашла зрительный контакт с Людмилой, боясь, что она сейчас напросто отойдет, не станет слушать. - Пожалуйста, помогите, у м-меня... - Она дрожала как листик на ветру, Новосельцева была явно её последней надеждой. Внезапная собеседница собирала язык в кучку, который не мог воспроизвести ни звука. Истерика огромной волной нахлынула на юную душу. - У мен-ня там мама-а упала и не встаёт, я её тряс-су, пытаюсь п-поднять. Т-такое ощущение, ч-что она вообще не дышит... Она уже не таясь ревела, лицо раскраснелось ещё больше, её речь прикрывали нервные всхлипы, мозг отчаянно требовал кислород. Вьющиеся волосы неудобно лезли в мокрые глазки, мешая точно разглядеть первую попавшуюся женщину. Людмила кратко выдохнула, готовясь оказать первую медицинскую помощь, приблизилась к девочке и воздушным движением руки убрала прядь с мокрых холодных щёк. Начальница учреждения положила руки ей на плечи, пакет с продуктами висел на сгибе локтя, мешаясь. - Глубоко вдохни и выдохни. - Немного невесомо через одежду Новосельцева сжала её. Так хотелось её прижать в груди, чтоб она плавно успокоилась, а не впопыхах и абы как. Девушка прослушано набрала в лёгкие воздух и медленно выдохнула, всхлипов стало поменьше. - У мамы было такое? Это не в первые? - Нет, не было. - Вцепившись в руку Новосельцевой, которая продолжала лежать на погоне куртки, запинаясь, ответила она. - Я хотела бы у вас спросить, не знаете, где по близости телефон? Я тут вообще не местная, кое-как до сюда добрела... - Ясность ума постепенно возвращалась, теперь можно было оценить ситуацию под другим углом. - Я могу показать где находится ближайшая телефонная будка. - Предложила Людмила, снег неприятно царапал лицо. Подросток мигом кивнула и расслабила хватку. Голова у обоих гудела, Людмила Прокофьевна переложила всю ответственность за жизнь ребенка и неизвестной матери на себя. Она обязана помочь. Женщина оказалась впереди девушки, сжала её руку и побрела к телефону. Девчонке показалось, что с каждым шагом незнакомка сжимает её шерстяную варежку сильнее и сильнее. Неудобство зимних дорожек отступило на второе план, нескончаемый снегопад был уже не страшен, самое важное сейчас - дойти. Они вышли из двора, показалась проезжая часть, а рядом с ней остановка, возле неё и находилась будка. Зимой всегда темнеет рано, хоть шесть, хоть восемь, а темень как в двенадцать. Этот фактор, возможно, и сыграл злую шутку с Людмилой Прокофьевной. На улице людей практически не было, лишь редкие горожане и то, которые мчались домой или в магазины. Они уже выходили на конец дома, в зону видимости мелькал объект, к которому девушки спешили. Сзади них не спеша ехали чёрный "Волга" с еле видным номер. Люда выглядывала вперёд, поскорей с этим покончить, отпустить груз с души. Статистик ощутила как из её захвата вырвали запястье. Начальница автоматически выражая явную озадаченность, вздёрнула брови вверх. Наверное, девочка сейчас сама ринется к телефону, а она её медлит. Она не успела толком обернуться. Всё произошло уж очень быстро, горло резко сдавил пакетный пластик, перед глазами замельтешила чернота. Всплеск паники, что происходит? Сзади чувствуется чьё-то тело, высокое и мужское. Жгут сдавливает шею, заставляя сделать тяжёлый вздох, а потом не менее тяжёлый выдох. Людмила начинает глотать сдавленным горлом воздух, руки тянуться к шее, пытаясь хоть что-то сделать. Новосельцева брыкается как может, но не выходит, силы не равны. Пытается направить туловище вперёд, но она удерживается всем весом именно на чьи-то руки. Казалось, что сейчас шея превратится в труху от такого сдавливания. Каждый раз попытка его ударить хоть как-то - бесполезны. Время бежит как бешеное, до сих пор перед глазами темнота пакета, складки кулька сильно натирает бархатную кожу шеи. Мысли раскиданы в разные стороны, она не может ничего придумать, ничего не может сказать, ничего не выходит. Ноги сами собой отступают назад, ближе к нему. Пытка этим куском пластика продолжается, удушение будто бы увеличивается в максимальной форме. Кислородное голодание берёт своё, веки смиренно опускаются, мышцы расслабляются. Без сознания Людмила Прокофьевна падает в руки того, от кого так пыталась убежать. - Спасибо, Дашенька, за помощь, ты прям умничка, постаралась. - Великодушно обратился мужчина средних лет к стоящей рядом девушке, которая вытирала платком глаза и щёки. Весь облик плачущей девчонки, увидев маму без сознания пал, осталось только холодное, зловещее, женское нутро. - Умнички за "спасибо" не работают. - Дарья устало и раздраженно смотрела на знакомого, её ни капли не волновало, что будет с этой женщиной. Важное в этом деле только деньги. Она уже свыклась с таким исходом работы. - Помню, помню. - Душитель оглядел свою работу, которую он держал в руках. Он открыл заднюю дверь машины и на время положил туда тело. Клиент достал пятьдесят рублей и не считая отдал ей, помощница сразу стала пересчитывать. Убедившись, что сумма точная, Даша мельком взглянула лежавшее, женское тело на заднем сидении авто. В самом начале сотрудничества с ним она думала, что все эти люди пойдут на продажу органов, на крайний случай для выполнения каких-либо указаний или выкупа. Но узнавая по слухам, что происходило с теми людьми после "пропаж", заказчик не казался уже таким легкомысленным. Помощница всунула деньги в карман курточки и направилась к заснеженной пустующей дороге. В квартире Новосельцевых кое-как закончились сборы, мальчики уселись на углы пуфика, возле них на полу валялись сумки с одеждой, а по дому бродил папа с Тошей на руках. Анатолий Ефремович постоянно застывал возле часов, сверяясь сколько жены ещё нет. Ведь ждут только её. Удивительным был тот факт, что семейство смогло собрать нужные вещи и без Людмилы, хотя каждый раз она была главным специалистом в этой теме. Уставший взгляд мужчины на часы был условлен тем, что она ушла час назад. Странно, вот где её носит весь этот час? Район она знает, все магазины вблизи и аптеки тоже. Названивать ей толку нет, тем более куда звонить-то? Младший сынок на руках захныкал, отец стал его укачивать и успокаивать. Ладно, подождут немного побольше чем хотелось. - Ну где там мама? - Заскучавший Серёжка подал голос, надеясь, что она им с Вовкой принесёт гематоген или конфет с магазина. - Скоро придёт, дождёмся её и сразу поедем. - Спокойно сообщил Толя, убедившись, что его качание погрузило в сновидения сына. Вова хмуро вздохнул, опуская подбородок в свои же ладони. Он не любил ждать, не любил куда-то ездить, не любил сидеть на одном месте слишком долго. Это бездействие почему-то выматывает. Зато у дедушки он будет резвиться во дворе вместе с братом - идеальное занятие для них. Холодно. Под собственным телом слышится стук колёс. Лежит она на чём-то холодном, ступни были крепко привязаны к бёдрам верёвками, руки были за спиной и перевязаны между собой, на голове до сих пор этот чёртов пакет. Пытается пошевелить хоть какой-то конечностью - не выходить. Верёвка перетирает кожу от каждого движения. Старается перевернуться на спину - неудачно. Ужас начинает захватывать разум, адекватно мыслить становиться сложнее. В животе образовывается комок змей, который тягостно перемещается по пищеводу. Вызванные паникой слёзы подступают. Не время плакать, нужно собраться, нужно хоть что-то предпринять. В голове на секунду всплыла идея - бить о стенки багажника чем-то, желательно ногами. Каким образом? Она толком не может двигаться, а тут аж бить надо. Последняя надежда была на голос. Пару раз крикнув просьбы о помощи, она поняла, что возможно её услышит только сам водитель. Надо дождаться хоть какой-то остановки, тогда и начнёт действовать. Автомобиль завернул вправо и остановился. Бушевал снегопад, вьюга заглушала другие звуки вне машины. Мужчина приоткрыл окошко автомобиля, давая возможность сказать остановившему его милиционеру свою речь. - Старший лейтенант Фицин. - Представился гаишник. - Предъявите ваши документы. - Громко и отчётливо отчеканил старший лейтенант, вглядываясь в водителя. Новосельцева смогла уловить обрывки фраз, паника сбавила обороты, стало даже радостно. Женщина крикнула что-то схожее на просьбу о помощи, но из горла вырвался лишь сдавленный хрип. Физическая сила и прошлые попытки попросить помощи сыграли свою роль. Приняв этот факт, с щеки скатилась слеза, а за ней ещё одна и ещё. - Пожалуйста, товарищ милиционер. - Он протянул права и страховку на машину. Сотрудник ГАИ оглядел документы, перекидывая взгляд то на бумагу, то на автомобилиста. - Вы в курсе, Товарищ Яхонтов, что у вас страховка просрочена на полгода? - Не удивлённо спросил он, не увидев как занервничал гражданин в машине. - Тем более вы превысили скорость на перекрестке, вы могли стать инициатором аварии... Яхонтов молча открыл бардачок, перебирая вещи, он откопал тридцать рублей и молча протянул их сотруднику ГАИ. Фицин тут же расплылся в улыбке, распинаться долго и не пришлось. Старший лейтенант забрал деньги и припрятал их под униформу. - Надеюсь, это исправит моё положение? - Мужчина высунул руку из окошка машины, чтоб забрать документы. Милиционер невольно загляделся на перстень на среднем пальце, походу остановил непростого человека. Товарищ Яхонтов получил свои бумаги, закрыл окно и умчал вперёд по трассе. А Новосельцева своим бессилием упустила шанс на свободу. Людмиле подумалось, даже если бы этот служитель правопорядка нашёл её, то "забыл" бы с помощью денег? Страшно, осознавать то, что люди готовы закрыть глаза на многие вещи благодаря парочки рублей или статуса. Вновь квартира Новосельцевых, у отца семейства начинается дёргаться глаза. Время перевалило за десять, а супруга ушла в восемь. Анатолию хотелось всё списать на то, что она ищет нужные препараты для отца. Но зная характер жены, она бы развернулась и сказала:" У знакомого фармацевта куплю, у него определенно есть." Анатолия Ефремовича с головы до ног окатило волнение, он не знал, что и думать по этому поводу. Куда её занесло? Что произошло?? Сыновья давно вспотели в куртках и повесили их на вешалки. Мальцы сидели и играли в считалки. Тоша тоже быстро влился в игру, повторяя за братьями. Отец семьи подошёл к телефону и набрал номер Оли. Раздались гудки, длились они недолго, Рыжова мигом подлетела к аппарату. - Да-да, привет. - Начал он, стуча пальцами по тумбочке, на которой стоял домашний телефон. - Нет, мы не уехали к Прокофию Вячеславовичу и походу не уедем. Почему? Она в магазин вышла за продуктами и таблетками для него и пропала. Второй час идёт, её до сих пор нет. Оля, ну не могла она так долго искать эти таблетки. Она же помнит, что её отец ждёт и мы с мальчишками. Если тебя не затруднит... - Протянул он, боковым зрением наблюдая за игрой сыновей. - Можешь немного посидеть с мальчишками? Я понимаю, что ты занята, хочешь отдохнуть. Я попытаюсь её поискать, если не найду обращусь в милицию. Это мои поиски бредовые? Оль, а ты мне можешь просто помочь, не критикуя мои идеи? Спасибо, жду. - Новосельцев развернулся к сыновьям и углядел Озадаченный взгляд Вовы, мальчик был единственным из ребят кто вникал в разговор папы. Школьник готовился спросить про маму, этим самым испугав и заинтриговав бы братьев, но папа быстро приложил палец ко рту, тем самым избавившись от возможной горы вопросов и расспросов. Вовка медленно кивнув своей светлой головой и завёл с братьями ещё одну считалку по кругу. Багажник открылся, машина уже была загнана на территорию дома. Яхонтов блаженно улыбнулся, подмечая как содрогнулась от плача и звуков Людмила Прокофьевна. Он усадил её на край багажника, женщина вновь задёргалась, мужчина сжал её плечи. Похититель лёгким движением руки снял с головы пакет, показалось заплаканное, озадаченное и испуганное лицо Людмилы, именно такой он хотел её видеть, именно такая ему извращено грела душу. Новосельцева боязно приподняла глаза, нижняя губа дрожала не от холода, а от страха, она увидела впервые своего душителя. Перед ней стоял высокий, с красивой, явно сделанной в салоне, стрижкой, с тяжёлым взглядом и опущенными длинными ресницы брюнет. Улыбался он так будто бы видел очень ценную вещи или награду за победу в конкурсе. Своей фактурой он мог издалека напоминать Юрия Георгиевича, возможно, своей ухоженность и концентрации в определенные моменты. Первое, что она успела подметить - место где они сейчас были. Какая деревня, домик на самой окраине вдали от других домов. В дали дома выглядели заброшенными. - Людмила Прокофьевна, мне очень приятно с вами познакомиться. - Голос его был чёток, громок и располагал к себе, но начальница учреждения ни на секунду себе не позволяла расслабиться. - Я Роман Яхонтов, профессиональный фотограф и бухгалтер. - Скажите, что вам от меня нужно? - Пролепетала она, смотря как фотограф уже секунд тридцать пристально на неё смотрит, не моргая. - Если вам нужны деньги, то... - Неуверенно изрекла она, уже задыхаясь от всхлипов. - Людмила Прокофьевна, вы же так привыкли расплачиваться всем деньгами. Верно? Для таких, как вы деньги - воздух, вы без них бесформенная масса таких же обычных советских людей. Ваши интересы, вкусы, мнения идут лесом без ваших копеечек и табличек перед дверями кабинетов. Вы и к остальным относитесь как ко второму сорту, не так ли? Вы сами строите себе театр, а потом жалуетесь на ужасных актёров. Такие, как вы не могут жрать просто хлеб, а некоторые, через слёзы, сопли и пот давятся им. Конечно, конечно, вы, пожалуй, слышали мой диалог с той гнидой на трассе? И вы прекрасно слышали как он засунул язык в себя после получения денег? Людмила Прокофьевна, всё может продаться; честь, достоинство, правда, власть, любовь, дети, свобода слова, сам человек. Только вот одно никогда продать не смогут - человеческую жизнь, её можно сломать, разрушить на части, угробить, уничтожить. Этот резкий поток слов Людмила осознавала через некую призму, которая легла на мозг, не давая действовать здраво. Не уже ли она своим предложением вывела его из себя? - Нет, что вы, я не такая... - Пленница хотела взмахнуть руками, но веревки помешали. - Я мать троих детей, я бы никогда так о других бы не подумала и думать не стала. Вы ошибаетесь приписывая меня к таким людям. - Действительно, - Он провёл большим пальцем по её щеке. - И поэтому вас прозвали мымрой? После такого высказывания Романа, она окончательно выпала в бездну недоумения. Откуда он может знать об этом? Если только, он тот кто "утопил" Петра и повесил Шуру. Пазл сложился не лучшим образом. Людмила вспоминала слова Паши, о безопасности, о том, чтоб она была осторожна. Она горько усмехнулась своей же беспечности. Маньяк ополчился на её коллектив, прекрасно знал о её работниках и хотел именно ей "поставить точку" в своей игре. Зачем ему это всё? Он должен понимать, что ставит и себя под удар со стороны закона? - Это уже в прошлом. - Тихо прошептала она. - Я тогда не понимаю... - Как с ним договорится? Людмила Прокофьевна наизусть знала план общения с преступниками, но сейчас ей манипулировала не логика с мозгом, а страх и самозащита. - Я должна что-то сделать? - Новосельцева коротко посмотрела на бухгалтера, боясь ляпнуть не те слова, которые могли разозлить его. - Можете. Людмила Прокофьевна, вы бы смогли подсыпать министру статистики ампулы со спорами сибирской язвы? Или отравить кого-то из ЦК? - Без усмешки и издёвки спросил Роман, сжав её плечи. Она знала. Знала, что не просто так здесь. Она, как всегда, нужна для выполнения чего-либо, которое безусловно требовало её статус. Женщина задышала громче, такое требование, ломало и крутило гуманность в сердце. Людмила не готова стать, такой как он, а если министр умрёт? Она не проживёт с таким грузом ответственности всю жизнь. Она не может стать убийцей. Но в это же время она не выживет физически без этого. Фактически она станет террористом, распространяя сибирскую язву. Зато будет жить и неважно, где, главное - будет поддерживать хоть какую-то связь с сыновьями, отцом и мужем. Тогда возможно она вытянет это на себе. - Да. - После согласия повисла странная тишина. Она не понимая, взглянула на него. Чего молчит, рад, что так быстро согласилась? Мужчина расхохотался во весь голос, хохот продлился около минуты. Похищенная не смогла прикинуть, почему же её ответ вызвал такой смех. Отдышавшись от прилива веселья, Рома похлопал её по плечу. -А я и не думал, на сколько вы продажная. Людмила Прокофьевна, да вы дрянь, скажу я вам! - Улыбка снова озарила его физиономию. Новосельцевой было плевать на его оскорбления, упрёки, клевету, но такие "шутки", заставили её стиснуть зубы. Она скакала возле двух огней, решая свою же судьбу, а он напросто издевался! Она всё-таки перешагнула через себя, а этот мерзкий выродок хохочет. Для Людмилы Прокофьевны выше своих же принципов и устоев ничего никогда не было. Но сейчас она осознала, что этому человеку фиолетово. И он будет её ломать до того момента пока эти устои не станут ей омерзительны, а может и хуже. - Ты не думал, что она могла забежать к подруге? - Устало пробормотала Ольга, снимая ушанку. - Не могла, ты бы знала как ей дороги такие поездки. Она в отце души не чает, всегда нас строит перед тем как мы к нему приедем. - Застёгивая свой пуховик быстро ответил он, теперь каждая минута на счету. Оба стояли в прихожей, мальчишки смотрели телевизор в родительской спальне. - Я только не представляю как ты будешь её искать? Спрашивать у продавцов не видели они её? - Недоумевая, спрашивала Ольга Петровна. - Буду, кстати спасибо за идею. У нас в холодильнике осталось окрошка,наложишь себе, мальчики поели, конфеты им не давай. - Распорядился он, взял ключи от квартиры (если вдруг Оля заснёт с мальчишками, как бывало не раз) и быстро вышел из квартиры, хлопнув дверью. Женщина проводила его уставшими глазами, за подружку она переживала не меньше, но этот резкий порыв Толи найти её самому не внушал доверия. Для Людмилы Прокофьевны это казалось всё идиотским ужастиком, только вот психика медленно сдавала свои позиции из-за этого идиотизма. Яхонтов перерезал верёвки на ногах, на бархатной коже от таких затяжек остались гематомы, которые медленно проявлялись. Руки он оставил в том же положении, конечности от веревки не чувствовались совсем. Мужчина держал её одной за онемевшие, связанные, аккуратные ладони, а другой за её плечо. Новосельцевой думалось, что он как ведьму ведёт её на костёр или эшафот. Но нет, фотограф завёл её в свой дом. Людмила начала быстро оглядываться, запоминая где что, она решилась не терять надежду. Она сможет, она выстоит, вернётся домой. Зор тут же пал на кухню справа от входа, левее была какая-то дверь, похожая больше на гардероб в стене. Возле кухоньки прям за стенкой была ванна с туалетом. Проходя в сторону той самой двери оказались ещё две комнаты. Хозяин обители привёл её к входной двери первой комнаты, достал из кармана нож бабочку и освободил руки от оков. Женщина начала перебирать пальцами, ощущая неприятную боль от обездвиживания. Начальницу втолкнули в комнатку. Помещение оказалось обычной спальней, с одной большой кроватью, занимающей половину территории комнаты и шкафом. Обои поклеены серые с голубыми полосками, на потолке просто лампочка без люстры. Людмила пораскинула мозгами и пришла к догадке о том, что комнатушка является спальней либо Яхонтова, либо...? Хотя возможно вторая комната на первый взгляд дизайн напоминал её спальню, только попросторней и с окном. Сзади послышался звук поворота ключа, под ручкой двери была мелкая щёлка, которая оказалась замком. - Извините, а я могу попасть в уборную? - Громко сказала Людмила Прокофьевна, прислонившись к двери, вникая в шорохи и шаги. - До утра потерпите. - изрёк Яхонтов и отстранился куда-то вправо, скорее всего на кухню. Женщина выдохнула, она морально готовилась к чему-то. До сих пор она не могла понять зачем ей здесь быть, если он ничего не требует. Оставалось только гадать. Начальница статистического учреждения подошла к массивному шкафу, который был в длину от пола до потолка. Ручки были сделаны в форме лиан и золотисто переливались в свете лампочки. На внутренней правой стороне двери было зеркало, которое занимало практически всю площадь дерева. Людмила вдохнула, открыла деревянные скрипучие двери и взглянула внутрь. На полках лежала женская одежда: платья, юбки, колготки, две ночные сорочки, кофты, лифчики. Женщина оглядела каждую полочку, всё было аккуратно сложено в стопки. Зачем тридцатилетнему мужику женская одежда? Новосельцева закусила губу, поглощаясь в рассуждения. А если он живёт тут не один? Есть сожительница? А может... - Он готовился... - Невольно вслух сказала Людмила Прокофьевна и в голову ударили ещё поток мысли. Та девчонка неслучайно к ней подбежала. Это всё подстроено, даже те девичьи слёзы являлись ложью. Случайно такую ситуацию подстроить не реально. Директриса усмехнулась, её обвела левая девка, да ещё и как: надавила на больную тему для каждого. Теперь омерзительный поступок Новосельцева казался мелочью по сравнению с этим. Если тогда перед ним она пыталась хоть как-то назвать это "приударить за мной ради должности". То сейчас она не могла подобрать ни одного слова. Действительно, добродушие её погубило. В последнюю очередь она ожидала нож в спине от того плачущего подростка. Она опять оглядела вещи и заметила, что одна полка по размерам меньше других. Это выглядело странно и непонятно. Задняя стенка шкафа была ближе остальных, этим и сокращалось место на полочке. Там лежали пары колготок, пленница скинула их на пол и прикоснулась к дереву. Смысл такой полки? Легонько надавив рукой, открылся потайной отсек. Начальница не смогла сдержать нервный смешок, до утра у неё появилось занятие. В "ячейке" находилась коробочка. Гостья уселась с коробкой в руках на постель и открыла, в ней лежали несколько фотографий. Наверное, работы Яхонтова? Он вроде как по образованию бухгалтер, но увлекается фотографиями? На первой фотографии была изображена молоденькая девушка двадцати лет, причёска у неё была уложена в пучок, волосы сами были густыми тёмно-коричневыми, носик был заострён, пухлые, слегка приподнятые губы и алмазные глазки. Одета она была в рубашку с рукавами "фонарями" и чёрную юбку. На фото была видна вся её стройная, утончённая, статная фигурка. Заложница комнаты перевернула черно-белое искусство и углядела надпись сзади:" Лидия Михайловна Яхонтова. Поэтесса, 60 год". Людмила невольно подметила, что они ровесницы, если брать за основу внешность поэтессы. Кем она могла являться Роману понять было не так сложно, вариантов маловато; либо сестра, либо жена. Отчество Яхонтова она не знала, но склонялась больше ко второму предположению. Отложив фотокарточку Лидии Михайловны в сторону, Новосельцева взяла ещё одно фото. На неё улыбаясь во все зубы, глядели два мальчишки, похожие как две капли воды. Они стояли в плавках возле речки, держа друг друга за плечи. Оба брюнеты, одинакового роста и телосложения, только вот выражения лиц отличались. Конечно у них были различия, но на такой фотографии тяжело различить даже где они находятся. Один смотрел чётко гордо в объектив, второй глядел куда-то в бок, явно нервничая. Подпись была внизу фото, пришлось долго вглядываться, черни потекли. "Близнецы Яхонтовы. Роман и Лёша. 52 год." - Прочитала Люда, напрягая глаза. Не уже ли? Женщина удивлённо вскинула брови и заворожено покачала головой. Открыла клад, но суть богатство пока не догнала. Взяла новое фото. Там уже было три личности - целая семья. Мама папа и дочка. На Людмилу Прокофьевну усталым, недовольным, вымученным взглядом таращилась мамаша семейства. В ней с трудом узнавалась та молоденькая поэтесса. Глазки больше не отдавали драгоценностями, а только голубой бездной и трясиной бытия. Возле Лидии стоял отец семьи пытался улыбаться, но складывалось чувство, будто это был злобный оскал. В нём еле-еле узнавался кто-то из братьев Яхонтовых, походу Лёшка. На волосах виднелись седые волосы, мешки под глазами казались уже оккупировали всё лицо. Два взрослых затасканные друг дружкой человека, скрепляло их лишь одно - жизнерадостная доченька, стоявшая посередине. Девочка явно была школьницей, из-за затылка мило торчали две косички, пухленькие щёчки, миловидная челка, как у куколки небесные глазёнки и размашистые реснички. На обратной стороне, как всегда, написано:" Семья Яхонтовых. Алексей, Лидия и Маша." Жаль, что год не указан. В коробочке было всего три фотографии, но значимость для хозяина дома они несли очень ценную. Людмила сложила фото обратно в коробку, поместила в тайник и положила на место колготки. Новосельцева достала одну ночнушку из стопки, теперь ей казалось, что готовили эти все одёжки не для неё. В разуме созрела мысль. Два брата не смогли поделить одну женщину? И тогда Лидия Михайловна - истинная хозяйка дома? Или этот дом брата Лёши? Вопросов также много, ответов, как всегда, нет. Обитательница спальни переоделась в ночнушку, одежда была немного большевата, но трудностей не доставляла. Пленница выдохнула и плюхнулась на кровать, протяжно заскрипели пружины матраса. Спать никак не хотелось, нужно что-то придумать, найти способ выжить. Начальница учреждения осмотрела беглым взглядом комнату, ничего нового не нашла. Решила заглянуть под кровать, мало-ли будут какие-то игрушки (женщина не отпускала догадку, что дом принадлежит Алексею.) или же иное. Кроме пыли и грязи нашёлся какой-то короб. Заточенная в четырех стенах дама с усилием вытащила очередной, по её мнению, тайник. Сдув слой пыли с верхней части коробки, она откинула крышку в сторону и начала смотреть содержимое. Людмилу Прокофьевну передёрнуло, ком подступил к горлу, а тело затрясло. Первая увиденная вещь была - её фотография.