Коллективный фотограф

- « Сегодня я увидел как те самые гимназисты, которых восхваляет постоянно мама, забили насмерть камнями собаку. Обычная дворняжка, ей где-то полгода назад прилетело стекло в глаз и после этого вся детвора её нарекла ласково "Одноглазка" » - Людмила Прокофьевна сидела на кухне, держала в руках потрёпанную годами тетрадь и старалась ровно читать короткие письменные воспоминания о чьём-то проведённом дне. Эту тетрадку ей вручил Рома, предварительно перед этим выдав ей одежду, которая не подходила к погоде за окном; туфли и лёгкое платье в цветочек с маленькими карманами. Женщина вспомнила не сразу, но видела и туфли, и платье в том шифоньере с золотыми, изысканными ручками. Вряд-ли у мужчины были планы выкинуть её на мороз в таком виде, скорее всего весь день развлечения будут в пределах дома. Раненную ногу женщина не чувствовала совсем из-за введённых препаратов, Яхонтов заботливо колол обезболивающие и менял бинты. Новосельцева прикинула, что с такой помощью нога с огромной вероятностью срастётся неправильно или никак. Калекой оставаться на всю жизнь не хотелось, но повлиять на этот исход она не могла. Людмила Прокофьевна всю жизнь презирала в себе самое глубокое и ранимое до глубины души чувство - собственной беспомощности. Мерзкое ощущение перекрыло приземлённое, обыкновенное, накрывающие все переживание полностью смирение. Женщина оторвала взгляд от криво написанного текста на Романа, который стоя на хлипком стуле, выискивал что-то в ящиках гарнитура. - Дальше читать? - Спросила гостья, встретив на свой вопрос лишь добрую улыбку. - Читайте, читайте, - Через чур милосердным он сегодня казался; ни разу не крикнул, ни говорил странными загадками. - Вас очень приятно слушать, голос у вас прям бархат! Новосельцева не отреагировала на похвалу, опустила глаза обратно в тетрадку и продолжила: - « А я стоял. Стоял и смотрел как предсмертно скулит Одноглазка. Боюсь признаться, но я наблюдал из-за угла и улыбался этому виду. Гимназисты закончили быстро, пару увесистых камней и собачка смолкла навсегда. Они быстро ушли от места смерти животного. А я взяв первый попавшийся на глаза прутик, подошёл к Одноглазке. Начал тыкать, вставлять, пихать конец палочки куда только смог достать. Я понимаю, что это не норма. Но чем-то эти действия вызывали и вызывают у меня дрожь по всему телу, не от страха, а от...» - Людмила Прокофьевна остановилась, конец записи оборвала жирная клякса, которая перекрывала последнее слово. - Что такое? - Спросил фотограф, быстро ощупывая в шкафчике различную утварь. - Тут конца не разобрать, - Коротко пожаловалась Новосельцева, сжимая обложку тетради в еле-послушных руках. Спокойствие Яхонтова её сильно настораживало. Ведь рано или поздно он сорвётся на что-либо. Женщина пыталась осторожно найти те самые раздражители Романа, но казалось, что ими являлось абсолютно всё. Его поведение очень схоже с минным полем - лишний шаг и скоропостижная смерть. - Читайте другое, - добродушно предложил мужчина, отодвигая назад вещи с верхних полок, освобождая себе место для поисков. - Знаете, эта походу тетрадь Лёшки. Он всегда там какие-то записи делал, обычно по всяким пустякам. Хочется так иногда вспомнить юность. Хотел, чтобы именно вы прочли, - Рома хмыкнул, потерев тыльной стороной ладони нос. - Помню даже как утром вместе с ним дрался за бутерброды, как палкой вместе били крапиву и рогоз, как катались на старом велике, как убегали от гусей, как спорил с ним о ерунде, как воровал ему яблоки, как... - Роман резко ударился в приятные, манящие, тёплые воспоминания о брате. Ведь жилось тогда проще, лучше, ярче. Читавшая тихо вздохнула и снова опустила голову к изодранной тетрадке. Невольница нашла пальцем нормально написанный кусок текста, который собиралась прочесть: - « Сегодня я встретил Ульяну Марцеву, которая предала меня самым гнусным способом. Увидев меня, она сразу обрадовалась, чуть-ли не завизжала. Говорит, что скучала, что каждый день обо мне думала. Кинулась мне на шею, обняла, прижалась ко мне. Мы стояли возле школьного стадиона, как я раньше писал, его ограждает старый, не прочный, дырявый забор. А за заборчиком был маленький лесок, в котором часто бегал курить Рома со своим дружками. Я предложил ей пройтись по лесу, дойди до железной дороги и таким образом вернутся в начало деревни. Просто прогуляться. Ульяна быстро согласилась, взяла меня под локоть и мы пролезли через первую попавшуюся щель между досок. Марцева шла впереди, а я волокся сзади. Она без остановки что-то воодушевлённо рассказывала про Москву, про новых знакомых, про отца, с помощью которого она и отдалилась от меня. Мы уже шли где-то в середине леса, я остановился и через пару секунд подошёл ближе к ней. Я до сих пор помню её каждую, каштановую, закрученную прядку, её золотую цепочку на шее, её серёжки которые слабо виднелись сзади из-за густых волос. » - Женщина примолкла, она про себя прочитала следующие строчки и прикрыла рот рукой. - Я м... Я могу прочитать что-то другое? Глади одного озера соприкоснулись. Роман отстранился от своих увлечённых поисков и пусто устремил зор на Людмилу Прокофьевну. Гостья приглядевшись, опять увидела озадаченность в его глазах, не как прошлым утром, как... Как будто две значимые вещи в жизни резко начали противоречить друг дружке. Это было так странно, ведь казалось, что его в смятения вогнать почти нереально. Он знает, что писал Лёша? Или эти записи не принадлежат Алексею? Или он это всё подстраивает для очередной игры? - Людмила Прокофьевна, мне самому теперь стало интересно, - Выйдя из транса непонимания, сказал мужчина. Он сам лишь сейчас вспомнил о подруге детства, она со временем стёрлась из воспоминаний. Яхонтов и не думал о ней если бы не запись в личном дневнике близкого человека. - Прошу уж, дочитайте. Я лично знал Марцеву как чудесную спортсменку и комсомолку. Директор статического учреждения сглотнула и продолжила начатое: - « Я достал из кармана куртки перочинный ножик и с сильным размахом провёл им по шеи Ульяны. Марцева не успела толком вскрикнуть, её руки сжали открыто-кровоточащую рану. Я не церемонясь, повалил её не землю. Я знал, что умрёт она не сразу. У меня было предостаточно времени. Перевернул тело на живот, свободной рукой я во всю силу прижимал её голову к опавшей листве. Снял с неё пальто, разодрал колготки и наконец-то совокупился с еле-живой подругой. Она старалась кричать, но из-за повреждений горла не могла. Ульяна стихла через минуты три, я уже сношался с трупом. Мне нравилось, она молчала, но тело её было ещё теплым. С тяжёлым выдохом закончив, я побрёл к роднику неподалеку, обмыл в нём руки. Пошёл домой, взял отцовский фотоаппарат, вернулся к Марцевой. Прислонил её труп к крону дерева, сфотографировал сверху. Хорошо на фото получилось её лицо и окровавленная шея, в кадр ещё удачливо попало и тело. Взяв её под руки, потащил через лес и железную дорогу. Возле рельсов была речка, выкинул тело в неё. » - Женщине не верилось, что она прочитала это. Ей не верилось, что она смогла прочесть в слух такое. Описание всего действа было очень наглядным, не точным, но статист всеми клеточками тела прочувствовала ощущения бедной Ульяны и сжала челюсти, чтобы не извергнуть всю не переваривщуюся еду на пол. Язык словно свернулся в узел и сох навсегда. Яхонтов насмешливо присвистнул, улыбаясь. Людмила Прокофьевна посмотрела на него поражено и озлобленно. Как он может так весело реагировать на такое? Женщина не брала в предположение, что это лишь скрытые фантазии молодого Алексея. Зачем свои фантазии переводить в письменную форму? Ещё и расписывать про фотоаппарат, про то как Марцева уехала в столицу, про курение брата, про то что как ему выбилась в память мельчайшие вещи во внешности подруги? Это же всё лишние уточнения, зачем? - Ну Лёшка, ну выдал! - Не прекращая улыбаться фотограф, нашёл всё-таки нужную вещь под банкой со специями. Он с ехидной ухмылкой повернул голову к сидящей рядом, конкретно этим озадачив гостью. - Вы с братом друг друга стоите... - Людмила Прокофьевна в два резких движениях разорвала тетрадку, пристально смотря на Яхонтова. Женщина ни в коем случае не желала, чтобы этот ужас прочёл кто-то ещё. В данный момент она не думала насколько дороги эти рукописи для мужчины и может ли её необдуманное действие привести к неприятным последствиям. - Как вы ещё оба живы? Новосельцева в тот момент раздумывала:" Почему под вышку идут беженцы, воры, шпионы, участники саботажей? Конечно, они заслуживают определенного наказание за свои злодеяния, но не лишения же жизни! Это напросто чистое сравнение человека со скотом и грязью. Тогда почему такие нелюди как они, которые убивают ради забавы - не только живы, но и живут намного лучше других? Женятся, обзаводятся семьёй, имеют свои машины, дают взятки, живут в собственном доме, свободно пользуются оружием, имеют высокие связи... Почему же так радикально судят невиновных, а этих аморальных свиней даже не замечают? Об убийствах знает милиция, но эти мразоты продолжают жить. Эта гнида и не старается скрываться, ему милиция каждый раз должна на хвост наступать, но нет же! Стоит, дрянь, смотрит..." Роман крутил на указательном пальце найденную связку ключей и расслабленным взглядом окинул макулатуру на кухонной ламинате. Разорванная бумага, которая казалась ему ценной, на удивление, не вызвала ни каких эмоций. Яхонтов ощутил только избавление от части скрытого душевного гнёта. Фотограф на секунду смущённо улыбнулся, продолжая смотреть на листы. Глубоко внутри начало щекотно греть, но мужчина моментально согнал ощущения тепла своими мыслями о планах на день. Ведь как можно позабыть о такой дорогой гостье? - А у меня к вам встречный вопрос, уважаемая Людмила Прокофьевна, - Рома спрыгнул со стула, переступил макулатуру, подошёл к ней ближе и упёрся руками об скатерть стола. - Как вы удосужились переспать с человеком за коробку конфет? Женщина вопросительно свела брови к переносице, смотря как фотограф счастливо скалит зубы. Новосельцева пыталась вспомнить когда ей в принципе последний раз дарили конфеты, а потом дошло. Коробка конфет от Новосельцева. Тот вечер. Осознание проткнуло сердце насквозь. Людмила Прокофьевна опустила глаза к бумаге на полу, поставила локти на колени, взялась за голову, сильно сжав волосы. Грудь сжалась от тяжести, она не могла в такое поверить. Углядел достаточно, даже больше чем планировал. На рваный кусок обложки тетради упала горячая слеза. Рома услышал первый всхлип женщины, тут же его губы раскрылись не естественно широко, делая улыбку ещё ярче. Могла ли директор статического учреждения предположить, что будет реветь при воспоминании о том дне? Вряд-ли. - Толя, ты мне можешь нормально объяснить что случилось? - Прямо спросила Ольга Петровна, присаживаясь за стол к Новосельцеву. Он уже второй день не появляется на службе, лишь сегодня соизволил собрать силы на короткой телефонный разговор. Мужчина неуверенно и скомкано наплёл Вере про простуду, про старательно лечение и так далее. Верочка насторожилась, она акуратно спросила в конце звонка:" Анатолий Ефремович, у вас точно всё нормально? Вы просто болеете?“ - Секретарь получила утвердительный ответ и с той же настороженностью пожелала выздоровления и положила трубку. Наверное, обоих на службе нет из-за детей, заболели там или что-то ещё. - Позвонил сегодня этот лейтенант, - Начал он, держа в руке полную рюмочку. - оповестил, нашли якобы какую-то наркоманку, которая помогала этому маньяку. Нашли её ещё вчера, пришла в себя она только сегодня... Хозяин квартиры запрокинул за себя рюмку, громко поставил её рядом. Язык потихоньку стал заплетаться в узел, не следя за ходом слов. - Рассказала, как она заманила её в определенную, оговоренную с ним точку. Как он на машине подъехал, накинул ей мешок на голову, начал душить... - Разъяснять подруге кто, где, кого смыла не было. Новосельцев вновь замолчал, он громко сглотнул. Руки трясло нещадно, в глазах всё пылало. - Кинул тело в машину и уехал. А та молча смотрела, потом взяла деньги и ушла. И всё! - Нарастающая злость в голосе Анатолия Ефремовича начала бить ручьём, звеня в каждом слове. - Её так просто увезли куда-то. Оля, даже номера машины не известно! Откуда он знает эту наркоманку? Почему милиция ничего не делает?! Им будто самим это нравится! Мужчина не понимал куда дальше приведёт следствие. От него же могут просто отвязаться, сославшись на нехватку улик. И что тогда будет с Людмилой Прокофьевной? С его любимой, дорогой Людмилой Прокофьевной? А ведь поводов для закрытия дела можно придумать хоть миллиард. Милиции же проще это дело примять. Лишний шум никогда не приносил пользы, а тем более для огласки об убийствах и пропажах. Эти следователи не догадываются насколько велик страх потерять близкого, они это вряд-ли когда-то почувствуют. - Толя, ну, почему ты сразу думаешь, что её задушили? - Рыжовой не нужно было догадываться куда идёт логика друга в данную минуту. Она сама переживала не меньше, её тоже передёргивало от этих новостей, её тоже вымораживало бездействие органов. Они оба делили груз страха, переживаний, злости между собой. Каждый из них не знал, что будет завтра, что будет с Людмилой Прокофьевной, что будет с их близкими. Ведь вероятность смерти Новосельцевой и обнаружения уже новых трупов крайне высока. - А как мне ещё думать? Это, наверное, лучший исход... - Ему не хотелось думать, что где там она сейчас сидит и мучается, что она ощущает невыносимую боль, думая о том как скоро её спасут. - Лучший исход? Да что ты такое говоришь?! - Громко и грозно воскликнула женщина, с остервенением отняв у него рюмку. - Прекрати немедленно! ты думаешь, она бы тебя поминала в такой-то ситуации? - Ольга Петровна поставила рюмашку подальше от приятеля. - А что мне делать?! Я помог милиции как только мог! - Прикрикнул на подругу Новосельцев, но осознав что сделал, сразу сменил тон. - Оль, ты безусловно права. Я слишком рано делаю выводы. Её ещё не нашли, а я уже напридумывал. Мы лишь ждать исхода следствия, вряд-ли мы окажемся правы. -А впрочем, плачьте, - вновь цитировал Рома, смотря как уже минут пять гостья прикрывает заплаканное лицо ладонями.- Плачьте, плачьте, Людмила Прокофьевна! Значит, не всё потеряно! - Мужчина смог закончить реплику через силу, его резко прорвало на гогот, что аж дыхание спёрло. Новосельцевой казалось, что больше в её жизни личного и сокровенного нет. Сравняли с падалью, с той, у которой не может уже быть своего заветного и родного. Теперь это всё на обозрение ему. Людмила Прокофьевна убрала дрожащие руки от лица и посмотрела на него. Мысли были заполнены разным; и ненавистью к самой себе, что не углядела, что даже не думала о таком, и презрением к нему, и непонимание как дальше действовать. Он продолжал смеяться, вытирая выступившие слёзы от хохота. - Тебе доставляет это особое удовольствие? - Прохрипела она, кое-как проглотив тяжесть в горле. Ответ был один очевиден, но одно дело убивать и пытать людей, а другое следить за ними. Однако, если отсутствовал второй пункт не было и первого. Повисла тишина, Людмиле Прокофьевне почудилось, как до её ухо донеслось его громогласное "да!", но он только отошёл от прилива смеха. - Людмила Прокофьевна, - Роман проигнорировал её вопрос, вытянул шею, приблизив к ней свою морду. - Я помню, как вчера вас очень заинтересовала та дверь. - Он на мгновение устремил взгляд в проём кухни, из которого было видно хлипкую дверь не изученного гостьей помещения. - Хотел бы перед началом нашего мероприятия, загадать вам загадку. Я увидел свой портрет, отошёл - портрета нет. Как думаете, что это? Новосельцева нервно хмыкнула, положив руки на бёдра. Захотелось принять на грудь пятьдесят грамм и просто пойти спать. Мысли переплетались, срастались, расходились и каждая была о разном. Голова трещала от неопределенности. Людмила Прокофьевна сдерживала себя от того, чтобы не начать умолять его, откупиться от него, сделать всё что угодно. Уже было. Простреленная коленка тому доказательство. - Отражение, - Тихо сказала она, смотря неподвижным взглядом в пол. - Отражение или зеркало... - Вы как всегда правы! - Яхонтов похлопал в ладоши. - Подождите немного, я уже всё подготовил! Сейчас начнём. - Мужчина встал со стула и быстрым шагом вышел из кухни. Яхонтов скрылся из её поля зрения. Новосельцева прикрыла глаза, глубоко дыша через рот и еле различимо пролепетала:" Боже, когда это кончится?" Сзади себя невольница слышала; поворот замка, открытие двери, звук шагов по деревянной лестнице и осипший, женский голос. Внятные слова гостья не смогла расслышать, но чётко услышала что по лестнице уже поднимались двое. Женщина была права в своих догадках, неизвестное помещение оказалось обыкновенным подвалом. Осталась лишь комната через стенку рядом с её спальней. Кухню, ванную, прихожую, гостиную - эти комнаты гостья пристально осмотрела ещё этим утром. И вот. Боковым зрением Новосельцева увидела фотографа в компании с неизвестной. Бухгалтер держал её за плечи, чтобы та от бессилия не рухнула на пол. Гостья начала изучать подругу по играм. Она почти ростом с Романа, болезненно бледна, на её дрожащих плечах висят слипшиеся, тяжёлые, спутанные, длинные, светлые волосы. Глаза бедолаги часто моргали, привыкая к свету, в них не было ни грамма страха, ни беспокойства, ни тревоги. У неё в разные стороны ходит нижняя челюсть, будто бы верхний и нижний ряд зубов пытается спилить друг дружку. Её одежда, которая несколько месяцев назад была как раз, сейчас висела на выпирающих костях рваным мешком. Кажется, что выпирающие, острые косточки могут порезать через её тонкую кожу. Сидевшая на кухне обратила внимание на руки безымянной партнёрши, лишь когда Яхонтов спихнул её на свободный стул напротив неё. Обе руки так же худощавые, пальцы, тонкие с выступающими косточками и особенно хорошо виднелись на тыльных сторонах ладоней выступающие вены. Но место сгиба локтя припухлое и странное, оно было сильно выгнуто во внутрь. " Он ей конечности вывернул..." - Осознала Новосельцева, подметив как та старается усесться, не двигая руками и не касаться ими ничего. - Вот, девочки, поглядите на друг друга! - Заулыбался Рома, сев между ними. - Не поверите насколько я долго ждал вашей встречи! - Задыхаясь от восторга, верещал он. Гостья не прерывно смотрела на сидевшую напротив, размышляя:" Кто она? Она вряд-ли первая попавшаяся, явно кто-то с работы. Или вообще моя знакомая? Определённо нет, я её впервые вижу. Скорее всего коллега, если так, то есть соответствие с почерком Яхонтова." - Дай воды... - Хрипя прошептала неизвестная, прикрыв рот, её челюсть опять задвигалась. - Минуту, милые! Я сейчас всё принесу и мы начнём! - Фотограф умчал в сторону гостиной, оставив их наедине. Незнакомка приоткрыла рот, она что-то держала во рту. Людмила Прокофьевна настрожилась, но не двинулась. Подружка широко раскрыла челюсти, высунув тонкий, острый, длинный язык, на котором лежал ключ. Новосельцева бесшумно привстала со стула, опираясь одной рукой об стол. Женщина взяла "подарок" и быстро убрала его в карман платья. - А вы... - Тихо начала невольница, одновременно думая:" Удивительно однако, как она ещё сохранила рассудок. И откуда она смогла достать ключ? Возможно этот урод выронил в подвале." - Выслушай сначала меня. - прервала её светловолосая подруга, они обе старались издавать как можно меньше шума. - У него очень сильные пробелы в памяти, он запросто может не помнить несколько недель, а то и месяцев. Найди его тетрадь с записями, когда он ничего не помнит - смотри в неё, у него все заметки там. Рыщи по ящикам, у него куча таблеток и сильных препаратов. Телефон найдёшь в подвале. - Шептала она, позабыв как дышать. Каждая секунда была на вес золото. - В день когда у него отшибает мозги и он приходит в более стабильное состояние - зови его Лёшей, Алексеем Фёдоровичем. Но не Ромой, ни коем случае не Ромой. Людмила Прокофьевна округлила глаза, она сглотнула, обрабатывая всю информацию. "Лёша? Хотя это же удобнее. По документам и при встречи он носит имя брата, а на самом деле является Алексеем. Конечно же, так же проще скрываться. Отпечатков нет, имени нет, фамилия возможно другая, машина скорее всего тоже. Для чего он говорил о своей семье от лица Ромы? Или он при мне старался скрыть личность? Но ладно он, а она... Рассказала она многое, но может наврала? Зачем? Чтоб подставить меня и самой сбежать? С вывернутыми руками у неё не получится. Да и у меня с одной работающей ногой шансы малы. Мы на равных. " - С каждым новым витком мысли, Новосельцева осознавала насколько долго затянутся её поиски. - Простите, что заставил вас ждать. - Рома выглянул из-за косяка двери. Людмила Прокофьевна вздрогнула от неожиданности и повернула голову. Яхонтов пришёл с пакетом и лопатой. Лопату он бросил на диван, раскрыл пакет, подошёл к светловолосой женщине и достал бутылку с водой. Бухгалтер открутил крышку и преподнёс к губам незнакомки горлышко бутылки. У той сразу расширились глаза, она приблизила лицо и начала без остановки глотать до боли желанную многие дни воду. Безумно хотелось взять бутылку в руки и взахлёб выпить всю, но даже пальцами шевелить невозможно. Роман погладил подругу по спутанным волосам, заметив у неё огромный прилив счастья просто от обычного питья. Не прекращающаяся боль в животе наконец-то стихла. Когда на донышке осталось немного воды, мужчина поставил бутылку на пол к ножке стола. - Дай ещё, дай! Я не вынесу! - Взмолилась незнакомка, зная, что это возможно последний шанс напиться. - Ответите на вопросы, я вас ещё и бутербродами накормлю. - Пообещал фотограф и присел на своё место, снова открыв пакет и достав из него тетрадь. Людмила Прокофьевна сразу пригляделась к тетрадке. Новосельцева вглядевшись, прочла на обложке "Марии Яхонтовой". Женщина сжала губы, теперь всплыл вопрос о местоположении Маши, дочь Алексея и Лидии. Да и где Лида? - Дамы, дамы, не нужно на меня так смотреть, как на того, кто вам руки с ногами переломал. Ой. - Яхонтов опять начала звонка хохотать, прикрывая рот ладонью. Новосельцева промолчала, а подружка сдержаться от комментария не смогла. - Чтоб ты горел в аду, пёс! Чтоб тебя наконец расстреляли, пидо... - Она не успела закончить, горло начал разрывать чудовищный кашель. - С юмором у вас, у обоих всегда было плоховато. - Цокнул языком мужчина и открыл тетрадь на нужной странице, игнорируя придыхания светловолосой. - Сегодня у нас опрос, будут вопросы, на которых можно ответить "да" или "нет". Если после вопроса я молчу - вы объясняете свой ответ. Ответ "не знаю" не принимается. С помощью этих вопросов вы лучше узнаете друг друга, говорите правду. Первый вопрос. - Он пробежался глазами по заготовленным вопросам. - Вы бы спасли свою жизнь если бы пострадали дети? - Нет. - Сразу категорично ответила Людмила Прокофьевна, косясь на товарища по несчастью. - Смотря какие дети, если это будет инвалиды, которые даже дышать сами не в состоянии, то да. Я бы выбрала себя. - Высказалась белокурая женщина, поборов кашель и откинувшись на спинку стула. Ответившая услышала возмущенный вздох от сидящей напротив. - У меня слов нет, какая ты циничная... - чуть-ли не рыча, изрекла Людмила Прокофьевна. Ей самой бы в голову такое никогда не пришло. - Как же ты можешь так говорить о детях? - Ну, извини, что мне дороже моя жизнь чем какого-то малолетнего выродка. - Женщина с раздражением закатила глаза, чтобы не видеть её озлобленного взора. - Так-так, товарищи-женщины, давайте без споров. Тем более на такие больные темы. - Попросил фотограф, окинув обоих взглядом. Прочитав следующую строчку мужчина, слабо улыбнулся. - Второй вопрос. Вас склоняли к сексу за деньги? - Да. - Сказала голодавшая, вздрогнув от своих воспоминаний. - Да. - Сорвалось с губ Новосельцева и тут же стиснула губы. Роман удивлённо усмехнулся, от директора статического учреждения такого ответа он не ожидал. Мужчина примолк, смотря на первую, которая ответила. - Меня упрашивали одногруппники, я с ними расторгла все отношения и больше их не видела. - Кратко пояснила она. Рома поймал взгляд другой женщины, улыбаясь ещё шире. - Мой первый молодой человек позвал меня в гости, уговорил на это, после этого выпроводил меня из дома, всучил мне рублей пять и больше не звонил и не писал... - Рассказала Новосельцева и вспомнила, как пыталась в ранней юности оправдать эту ситуацию чем только можно. Эту историю она не хотела никому рассказать ведь после этого юноша её не только бросил, но и опозорил своим рассказом о произошедшим в глазах их общих друзей и знакомых. Ведь в тот день ещё юная Людмила Прокофьевна не догадалась зачем и за что он вручил ей деньги. - А сколько вам было лет? - Роман наклонил голову, наблюдая как плечи женщины дрожали. - Пятнадцать. В тот год произошла череда неприятных событий. Я сама до конца не понимала, что со мной происходило в то время. - Промямлила Новосельцева и осознала, что её до сих пор эта история дерёт за больное. А ведь прошло двадцать три года. Двадцать три года... Услышав ответ, Яхонтов кое-как смог сдержаться от надменного смешка, но продолжил: - Третий вопрос. Есть ли у вас мнение за которое вас с большой вероятностью осудят? - Люди, которые живут без стабильного заработка и устойчивого бюджета, которые думают, что после появления ребёнка у них всё уляжется - идиоты. - Резко не дождавшись ответа Новосельцевой, сказала подружка. Повисла пауза. У Людмилы Прокофьевны с Романом переменились выражения лица. Мужчина вытянул губы в едкой улыбке. - На своём опыте знаете? - Съязвил бухгалтер, наклонив голову. - Какой ты догадливый. - В ответ ему сказала женщина, смахнув движением головы прядь с плеча. " У такой как она есть дети? Хотя он тоже за ней следил и она об этом знает. У него ко всем такой сложный и долгий подход? Исключений видимо нет." - Связала наблюдения в логическую цепочку гостья. - Я придерживаюсь того же мнения. При рождении ребёнка у человека не нормализует ни один аспект его жизни. К этому нужно подходить с абсолютной готовностью. - Добавила Людмила Прокофьевна, отойдя от своих размышлений. - Как же у нас интересно всё складывается. - Хихикнув, Яхонтов качаясь на стуле, вновь задал вопрос. - Переходим к четвёртому вопросу. Есть ли у вас момент жизни, который вы бы никому не рассказали? - Проговорил он и сразу посмотрел на светловолосую невольницу. - А ты будто не знаешь! - Попыталась на него крикнуть женщина, но сильный хрип не дал это сделать. - Не знаю, но возможно догадываюсь о ком пойдёт речь. - Поправил он, продолжая качаться на стуле. Бухгалтер не мог словами передать какие он ощущал экзотичные эмоции при виде их взаимного напряжения. Обе как на иголках и обе стараются скрыть своё волнение. У подруги опять заходила в разные стороны нижняя челюсть, она вдохнула полной грудью и тихо выдохнула, начав объяснять свой ответ. - Когда я сошлась со своим первым мужем, всё было отлично, стабильно и спокойно. Он был кротким, порядочным, внимательным. У него была каждая копейка на счёту, он не тратил стипендию на всякую ерунду, строил планы на будущее. Когда жили в общежитие выяснилось, что я беременна - тихо расписались и продолжили жить. Потом его мама переехала куда-то на окраину Москвы к дальнему родственнику и оставила квартиру нам. Ну, я думала про квартиру, а оказалось... Это был дом, который смахивал больше на миниатюрный барак. Да чёрт с этим трухлявым домом, меня начали нагнетать другие моменты. Были постоянные проблемы с отоплением, электричество работала через раз и... Насекомые. - Женщину передёрнуло, она вспомнила как в спальне на кровати нашла несколько живых тараканов. Людмила Прокофьевна с Романом слушали её молча, внимательно, иногда пересекались взглядами. - Эта рухлядь можно вполне считать аварийным зданием, которое держится на двух палках. Но он мне пообещал накопить деньги и съехать в более менее нормально жильё. Я согласилась и опять спустила всё на самотёк. Родился через год второй ребёнок, стало куда тяжелее, ведь мы оба работали. Как я поняла у него это началось особо проявляться после моих вторых родов... - Она опустила глаза, язык начал путаться. Столько лет прошло, а история до сих пор вызывало странные чувства. Женщина приподняла голову, начала быстро моргать, сгоняя пелену слёз. Челюсть опять зашаталась, но собравшись духом, рассказчица смогла вернулась в поток своего рассказа. - Он начал яро на всём экономить, на всём что можно и нельзя. Начал откладывать от своей зарплаты и моей. Чаще всего выходило даже так, что мы оба голодали несколько дней лишь бы прокормить сыновей. Постоянно спихивать наших обормотов на бабушку с дедушкой оказалось не практичной схемой. Я всё же старалась акуратно выявить куда пойдут сэкономленные деньги. Думала, что на новую квартиру, но он увиливал от ответа. Я его в своих глазах пыталась постоянно осветлить, якобы:" У него просто привычка такая идиотская - мама приучила с детства на себе и родных не тратиться." У него мама пережила блокаду, чуть сама не погибла. Так что эта экономия была вполне мне понятна, но ни разу я не услышала чёткого ответа для чего он именно так экономит. Мы по большому счету жили на выплату с мальчишек. - Негромко рассказывала она, ведь ещё в то время она была с ним искренне счастлива. Мужчина перестал качаться на стуле, сложил локти на стол, держа свёрнутую в трубку тетрадку. Безымянная подруга глубоко выдохнула, стараясь продолжить, не повышая голос. Дальше шли одни из самых нелицеприятных моментов её биографии. - В это же время ко мне начали подходить наши общие друзья с одним вопросом "А когда деньги вернёте?", я не понимала - ведь я ничего не брала! А когда узнавала сколько надо отдать... У меня в те моменты так давление подскакивало. По сорок, по пятьдесят, по сто! У нас зарплата на двоих была такая! Он нахватался долгов, а наш бюджет никак не поменялся. Зачем ему так лихо экономить и деньги просить у друзей?! - Она уже на повышенных тонах, позабыв как дышать, горланила. - А потом он озлобился на меня из-за моих расспросов и не разговаривал дней пять! Женщина начала переводить дыхание, вспоминая что было дальше злость захватывала её ещё больше. - Через неделю я заметила как у меня большинство личных вещей пропало. Тут я окончательно выпала, пропали мои личные вещи: бижутерия, платья, колготки, пальто, косметика и бельё. Я не могла поверить, что он - мой супруг, мой муж... Взял и просто продал мои вещи, мои личные вещи! - Белокурая подруга сдерживалась, чтобы не излить из себя поток не цензурной брани. Лишиться ещё конечностей крайне не хотелось. - Никто не посещал нашу спальню, абсолютно никто! Я начала осознавать как это гнилое болото приелось мне, сроднилась со мной. Да и не только со мной, мужу уже не хотелось переезжать. А я так жить не хотела, я ненавидела такую жизнь, жизнь где нужно постоянно брать долги и всё равно оставаться на мели, где нужно голодать по пол недели для родных. Начать ни с чем и с этим же закончить. Для меня муж стал совсем другим человеком, мы как будто и не женились, жили просто как сожители. Я хотела уберечь своих обормотов от этой бездной ямы. Людмила Прокофьевна вслушалась в её живой монолог. " Будто бы с такой матерью им было лучше. Хотя она говорит на эмоциях и зла она на бывшего супруга. Просмотреть бы на её детей, да и выжили они при всём этом? Я где-то слышала или читала о таком... Экстремальная экономия? Или озабоченность в собирательстве всякого хлама?" - Попутно мыслила она, сложив руки на коленях. - И тогда по чистой случайности к нам на работу припёрся какой-то важный баклан, ревизор что-ли. Сразу созрел план. Безусловно я понимала, что быстро развестись не выйдет. Нужна была косвенная причина для развода. Я понимала, что сама себя выставлю в ужасном свете. Пускай. Пусть я буду для всех мерзким человеком, но зато свободной и с детьми. Пусть все его друзья перебесятся, пусть все коллеги меня судят, пусть от меня отвернуться все! Зато я избавлюсь от мерзкого паразита, который уже ничего в своей жизни менять не хочет. Они перебесятся, а я стану независимой от какой-то параши. И начала выполнять план: вязла в долг у подруги немного денег, купила недостающую косметику и начала каждое утро делать бигуди, старалась вырядится как можно лучше. Так же я начала задерживаться после работы и флиртовать с этим новым отбросом. Муж это видел, понимал, закатывал истерики. Мне это было только в радость. Дошло всё же до развода, но он смог забрать детей. Привёл выдуманные доказательства, что я избивала сыновей, а его подружка всё подтвердила. - Женщина смолка на секунду, но выдохнула, тихо закончив. Из неё рвалось желание высказаться насколько всё вышло несправедливо по отношению к ней и сыновьям, но сейчас речь идёт не об этом. - Я до сих пор без понятия куда он девал деньги все те два года. Сумма там явно не малая. - Зачем вы делали иллюзию измены? Обычный развод без деления нажитого имущества проходит вполне спокойно и быстро. - Спросила Людмила Прокофьевна, ведь был возможный исход остаться с детьми. - Если было так просто... - Прохрипела она, пытаясь сглотнуть, пытаясь хоть как-то увлажнить полость рта. Опять захотелось неимоверно пить. - Моя мать прессовала меня в любом случае, я "обязана" была сохранить брак. Я бы через две ссоры с ней откинула эту идею и смирилась, смирилась навсегда и осталась там. Я и нашла самый резонный повод, ведь его странности мне пришлось бы терпеть до конца жизни. - Как же вы могли выйти за этого человека? - Не понимала Новосельцева. Чудовищный же рассказ, который не особо-то на хорошей ноте закончился. - А ваши дети? Все трое замолчали. Белокурая незнакомка переглянулись с Яхонтовым, они синхронно засмеялись, чуть-ли не задыхаясь. Женщина посмотрела на них, не понимая причину очередного хохота. Разве это смешно? Что она такого сказала? Подруга смеялась нервно, иногда вздрагивая, её губы кривились и дёргались в улыбке. Роман стараясь унять смех, начал бить ладонью по столу. - Представляешь, "Как же вы могли выйти за этого человека?" - Передразнил Людмилу Прокофьевну бухгалтер, продолжая неистово заливаться смехом. Светловолосая смогла отойти от прилива гогота, продолжая иногда тихо хрипеть. Походу нервы окончательно сдали. Женщина озадаченно её осмотрела, но расспрашивать по этому поводу не стала. - Так... - Протянул отошедший от совместного хохота мужчина и взглянул на гостью. - А у вас есть тайна на всю жизнь? Женщина слабо кивнула. Изначально Людмила Прокофьевна думала рассказать любую странную историю, в которой она повела себя глупо или ту ситуацию с молодым человеком, который её предал. Но эти моменты биографии и близко не походили на то что она скрывала всю жизнь. Тем более историю с ходившем к ней человеком знает и Роман. - В лет пятнадцать я взяла на себя практически все обязанности; дом, куры, огород. На заднем дворе был не только огород с ангаром для кур, но и маленькая клумба. Высаживала обычно что-то одно: гвоздики или мимозы. В тот день опять занималась клумбой: вырывала сорняки, подготавливала ростки и когда начала вскапывать почву заметила какую-то тряпочку, решила раскопать. Достала её, оказалось нашивка со свастикой... - Женщина опустила глаза, время почему-то не до конца затянуло эту рану. Яхонтов ожидая, закусил губу, такого он определённо не ожидал. Светловолосая незнакомка никак не отреагировала, в послевоенной стране не такая уж и редкость обнаружения случаев дезертирства. - Весь день думала об этом, под вечер решилась прямо спросить у отца. Думала всё что угодно;:в нашем доме был их штаб, товарищ отца так подло с ним поступил, нашивка случайно там оказалась. Лучше бы я не спрашивала. Папа рассказал о том как использовал своих соратников для доносов, о том сдавал их местоположение, о том как помогал в расстрелах невинных жителей, о том как сдавал всех наших соседей, которые помогали партизанам. Абсолютно всю войну отец помогал немцам... - Людмила Прокофьевна, - Перебил её фотограф. - Извините, что встреваю, но ваш отец же бывший военный? Разве нет? Новосельцева незаметно кивнула, сжимая под столом подол своего платья. - В том и дело, что да. Ещё не было никому известно об его связи с нацистами. Лишь под конец войны соратники нашли его доносы на немецком. Сослуживцы решили устроить самосуд, но не довели дело до конца... Я понимаю их. Они считали его за своего, а он расстреливал их близких, которые писали даже о малейшей помощи партизанам. Узнавал он об прятавшихся партизанах просто - через письма. Товарищи, переполненные радости от написанных записок родными, гордо читали всем подряд. И к великому горю, моему отцу тоже. С обнаружением его сообщений нацистам, вскрылось и большинство расправ над невинными людьми. Соратники стреляли лишь в ноги, они хотели по большому счету изрешетить таз и колени, чтобы он не смог встать. Потом кинули полу-живое тело в овраг. Предполагалось, что он не сможет вылезти с такими повреждениями и умрёт, но вышло совсем иначе. По наводкам моего отца поход взвода определили быстро, солдаты не успели передать информацию о дезертире. Закончилось всё тем, что бывших товарищей отца ликвидировали нацисты, а его самого нашли партизаны. - Людмила Прокофьевна смолкла, ей было тревожно смотреть на сидящих рядом. Яхонтов был не просто поражён, он глубоко внутри себя бился в ярком экстазе. Он догадывался, что у Новосельцевой есть двойное дно, но настолько... - Удивительно, кто же мог подумать, что Прокофий Вячеславович так позорно стал парализованным? - Хохотнул мужчина, в его глазах загорелась злобная искра. - Людмила Прокофьевна, а ваш отец вроде как русский, а вы, если я правильно понимаю, немецкой наружности? Не уже ли ваш отец...? Лицо женщины сразу выразило возмущение и отвращение. Даже не закончив мысль, гостья содрогнулся. - Даже думать об этом не смей. - В приказном тоне изрекла она. - По линии моего отца большинство немцы, они жили под Москвой ещё до войны. Мать умерла от пневмонии в сорок девятом. Беловолосая не спешно оглядывала кухню, ей глубоко было наплевать на их перепалки. Безусловно, она хочет добиться свободы хотя бы для Новосельцевой, но эта болтовня так выматывает. - Ну да, твой отец предал родину, что бубнить-то? Предал, но возможно, ради своих близких. Ты скрывала это лишь для того, чтобы его не подвели под трибунал? Думаю, за твоего старика кичишься только ты. - Вставила своё мнение подружка, обесценив всё рассказанное сидящей напротив. - Ради своих близких? - Саркастично переспросила Людмила Прокофьевна.- У такого двуличного человека не могло быть близких. То что он делал - было его прихотью и истинным желанием. Ему нравилось всё это. Он не сожалел об этом, он искренне гордился своей преданностью им... - Людмила Прокофьевна стихла, не поднимая глаз. Она всё же решила умолчать о том почему сразу уехала из родного дома в общежитие. Причин для этого было масса и каждая прожигала в ней глубокую дыру. Новосельцева помнила как вчера все те бесконечные часы когда её заставляли выучивать "важные" нацистские высказывания. Женщина помнила как переживала по этому поводу, она не вынесла такого позора если бы кто-то узнал. Ей было не спокойно с лучшими друзьями, каждый раз в их взгляде она высматривала подозрение и отвращение к ней. Они словно знали, догадывалась, ненавидели за глаза. Самый близкий человек, который к неё остался в один миг так изменился... Но ведь он не менялся? Он скрывал от родных свои настоящие цели, мотивы и жизненные ориентиры. Отец всеми силами пытался навязать ей то чем горела его душа в разгар войны. Всё папино "обучение" строилось на превосходстве их семьи над другими. Ведь они, те люди, в которых бурлит немецкая кровь. Кровь тех - кто действительно должны были выйти победителями, кто были абсолютно правы во всех своих решениях. И так проходил каждое утро, каждый вечер и день. Прокофий Вячеславович часто говорил:" Всё что угодно в мире будет жить пока о нём помнят!" Только приходилось помнить даже не геройство ветеранов войны, а нацистов, которые старались всем чем можно искоренить советский народ. Людмила Прокофьевна за пару лет этого кошмара возненавидела всё вокруг: отца, его нравоучения, своих подозрительных друзей и родную деревню. Переезд из дома в общежитие стало первым глотком чистого воздуха за последние года. Больше нет постоянного контакта с отцом лишь редкие звонки. - Я правильно понимаю, - подала голос незнакомка, выслушав лепет сидящей напротив. - ты возишь свою семью в деревню к больному, не стабильному, отцу, который в любой момент может передёрнуть и он начнёт нести про прелести нацизма внукам? Этот вопрос светловолосая подружка задала не спроста. Она знала кто перед ней сидит. Об Новосельцевой ей рассказывал сам Яхонтов и даже показывал фотографии. Подруга знала весь распорядок дня Людмилы Прокофьевны и не только его. Незнакомка по рассказам Романа узнала достаточно много о биографии коллеги по несчастью. Золотоволосая женщина знала о ней ровно столько сколько и сам фотограф. - Я не знаю как это объяснить... Но его с годами словно отпустила эта помешаность на нацизме. После моего переезде в Москву у нас эта тема больше не поднималась. Я готовилась к претензиям по поводу моего мужа, но нет,к счастью, обошлось. - Выдохнув, разъяснила Новосельцева. Бухгалтер в этот момент осознал из-за чего Людмила Прокофьевна солгала о своём семейном положении будущему мужу. Оказывается, лучше быть одной чем с помешанным на ненависти к евреям пенсионером? - Дорогие женщины, я очень рад полученными ответами. Иногда нужно вспомнить прошлое, чтобы выстроить своё настоящее и будущее, - Роман посмотрел на два последних вопроса и ухмыльнулся. - Ваше Ф.И.О? - Этот вопрос больше был адресован безымянной женщиной чем недавней гостье. - Людмила Прокофьевна Новосельцева, - негромко сказала директор, смотря на то как на лице подруги растягивается тёплая улыбка. - Елизавета Александровна Леонтьева, - Сказала женщина, не разрывая с ней зрительный контакт. - Леонтьева...? - Не веря, переспросила Новосельцева. В глазах вновь сбился некий туман, сквозь него она увидела как бывшая жена Новосельцева положительно качнула головой. Верит в факт того, что перед ней сидит мать её двух сыновей - казалось диким бредом. Возможно женщине должен был льстить сам факт того, что ради неё похитили и истязали человека. Хотя кроме чувства плавление от перенапряжения собственных мозгов, она не чувствовала ничего. Гостья безусловно рассуждала о встречи с бывшей женой мужа, но лишь прикидывала как это могло произойти. Из всего о Леонтьевой Людмила Прокофьевна узнала только дату рождения, остальным она не интересовалась. Да и был в этом смысл? Она и не узнала бы Елизавету Александровну в обычной жизни, а так-то тем более. " Если меня здесь не было... Её же тоже? Она мучилась все полгода, терпела каждый день... Только потому что он выбрал мой коллектив? Потому что выбрал меня?" - Женщина предположила время проживания Леонтьевой у бухгалтера, вероятнее здесь она оказалась после убийства Бубликова. Новосельцевой было до боли совестно насколько из-за неё так намучился невинный человек. - " Выходит, она рассказывала об..." Её тяжелые размышления прервал радостный голос мужчины. - Какая неожиданность! - Радостно защебетал Яхонтов, сдерживаясь от аплодисментов самому себе. - Как я ждал этого! Осталось совсем немного! Последний вопрос, милые! И так... Каким образом вы здесь очутились? - Как меня бесят твои вопросы, ты думаешь ей интересно? - Уже не сдерживаясь, гаркнула Елизавета Александровна. Её голос продолжал звучать как расстроенный инструмент, который походу было нереально настроить правильно. Женщина заметила неодобрительный зор фотограф и смирившись, начала. - После второго развода мне необходим был хоть кто-то. И подвернулся этот... - Леонтьева наклонила голову в его сторону. - Повстречались где-то месяца два, пригласил к себе, дал какую-то отраву я и уснула. А проснулась уже в подвале. - Желание мусолить эту тему не было совсем. Елизавете Александровне захотелось долго распинаться насколько быстро она полюбила его, насколько дорог он был ей. Яхонтов попал в нужный и уязвимый момент жизни Леонтьевой - период после второго развода, который своей невыносимостью закрыл первый. Конечно, она не дурочка, которая вещается на шею первому встречному! Просто Рома сделал то что ни сделал ни Новосельцев, ни второй муж. Под накопленными за всю жизнь залежами ненависти ко всему, он нашёл в ней кусочек веры в хорошее будущее, а после собственными руками раскрошил этот кусочек и втоптал в грязь. - Могли бы, Елизавета Александровна, рассказать как вы красиво поёте. Я всегда с наслаждением вас слушал! - Добродушно напомнил Роман, оставшись не удовлетворённым таким скудным ответом. - Тварь, да я из-за тебя даже говорить нормально не могу! - Горло начало нещадно саднить, хотелось сильно пить. - Я тебя презираю! Не дай бог, тебя под вышку не подведут! - Не щадя свои голосовые связки, горланила Леонтьева. Яхонтов сделал вид, что сильно обиделся на неё и повернулся к Людмиле Прокофьевне. Мужчина склонил голову пониже и придвинулся к Новосельцевой поближе, будто сплетничая с ней. - Я ей рассказал как планировал, чтобы вы посетили мой скромную обитель. Я заготовил абсолютно всё для вашего визита. - Тихо осведомил фотограф, намекая на без надобность её ответа. - А знаете с помощью кого я вышел на неё? Женщина прикрыла глаза и вдохнула полной грудью. - Вера? - На выдохе изрекла она и оказалась права. Людмила Прокофьевна была полностью уверена в том, что тот разговор по поводу гулящей бывшей жены Новосельцева не остался без внимания Яхонтова. - А вы знаете как ваша секретарша выдает информацию о любой за букетик мимоз? Вера ,на удивление, знала и её адрес, и семейное положение, и возраст, и аспекты внешности. Удивительная память у Верочки! - Мужчина тихо продолжал строить из себя профессионального сплетника. - Вера не узнала тебя? - Огорчённо изумилась она, боль снова точечно пробила сердце. " Нет, не могла Вера не узнать того кто звонил за место Шуры. Не может быть. У неё феноменальная память как на лица так и на голоса... И она так просто выдала информацию о бывшей коллеге первому встречному? Вера не самый надёжный человек, но не настолько! Она не могла так поступить. Она - взрослый человек со своей головой на плечах!" - Возмущалась про себя остолбеневщая женщина, не веря в эти сумасшедшие рассказы. - Не верится? - Наигранно поинтересовался Роман, он давно был уверен в своем полном понимании всех действий Людмилы Прокофьевны. Он знал почти всё: когда начинается её рабочий день и заканчивается, когда нужно забирать сыновей из садика и из школы, когда у них не службе обед, когда она спит с мужем, в какое время чаще всего ей звонят из министерства. Слежка велась не ежедневно, Яхонтов капитально зациклен на своей цели до конца, но иногда он должен был переключиться на что-то иное. И этим иным оказался план по похищению Елизаветы Александровны. Планирование не заняло много времени, за неделю точный распорядок действий был готов. Первым пунктом была добыча информации о объекте, у мужчины не было долгих размышлений по этому поводу. Верочка! Яхонтов безусловно представился не своим именем, задобрил Веру букетом, поведал как тяжко жить одному и сколько он следил за своей "соседкой", в которую влюблен беспамятства! Неоспоримые аргументы Романа для Верочки оказался до нельзя идиотскими. " А Лизонька часто вспоминает прошлую работу! И говорит, постоянно говорит только о том какая вы чудесная подруга. Лизонька ещё упомянула какая вы чистосердечная и преданная делу, а про вашу красоту...! Вы бы не могли как хорошая Лизина подруга рассказать о ней побольше?" - Это невнятное бормотание под нос оказалось для Верочки надёжной гарантией счастья для "подруги". - Эта дрянь сказала тебе мой адрес?! - Елизавета Александровна слышала все переговоры Людмила Прокофьевна с Яхонтовым. Леонтьева опустила голову, упавшая на глаза тень от света люстры не скрыла и части злобы, показывающаяся в зрачках. Женщина будто обращаясь к старой приятельнице, попросила у Новосельцевой. - Люся, сделай одолжение, если выпадет такая удача и ты ещё увидишь её - вырви этой козе язык с корнем! - Злость она сдержать всё-таки не смогла. Людмила Прокофьевна слабо кивнула, полностью понимая её. Новосельцева для себя поняла насколько ошибочно было её мнение о Леонтьевой. В ней нет ничего чудовищного, обычный человек с очень сложной и запутанной судьбой. Новосельцева пыталась не словить настойчивого взгляда Елизаветы Александровны, появилась резкая боязнь того, что та увидит в её глазах жалость. Гостья сама ненавидит это чувство, но сейчас ей хотелось просто и крепко-крепко обнять Леонтьеву. - Дорогие женщины, успокойтесь! Я прекрасно понимаю какой для вас это шок. Я предлагаю вам, преступить к заключительной части нашего мероприятия... - Полу-шепотом сказал мужчина, этот длинный, личный, откровенный разговор напомнил их редкие встречи с Лёшей... Бухгалтер встал со стула, за два шага достиг дивана и взял лежавшую на нём лопату. Леонтьева с Новосельцевой перекинулись неоднозначными взглядами, не понимая как действовать. Они позабыли совсем об этом орудие ещё в самом начале разговора. Обе фактически калеки - отдать отпор не получится. - Ну что же... - Мужчина опёрся двумя руками на пластиковую рукоять лопаты, уперев её железный конец в пол. - Елизавета Александровна, скажите последние слова Людмиле Прокофьевне. - Меланхолично произнёс фотограф, кивнув на гостью. Леонтьева не изменилась в лице. Всё с самого начала к этому и шло. - Напомни, третьего сына вы назвали.... Антон? - Спросила она, приблизив лицо к Новосельцевой. Елизавета Александровна не смогла сдержать улыбку, она впервые улыбалась за эти шесть месяцев. - Тоша, - Людмила Прокофьевна незаметно кивнула, не понимая почему спросила именно это. С её губ почти сорвалось тихое:" Ты своими глазами его увидишь, клянусь." Сердце женщины затрепетало, что будет дальше? Обе хотели друг дружке самой спокойной и счастливой жизни. Новосельцева сама понять не могла как она привязалась к Леонтьевой. Не уже ли рассказы о личном их так сблизили? Хотя та её даже не поддерживала, а в лицо критиковала. Людмила Прокофьевна заметила какое-то движение над головой Елизаветы Александровны. Это была лопата. Железная часть орудия труда блеснула в свете лампы - Яхонтов замахнулся для удара. Подруга не успела ничего сказать, как ей прилетел сильный удар в затылок. Мозг соприкоснулся с черепом. Леонтьева потеряла сознание, её голова рухнула на стол. Тело женщины почти свалилось со стула. Новосельцева не успела даже взвизгнуть, губы непроизвольно сжались, не позволяя издать ни звука. Людмила Прокофьевна заметила как на лопате осталось кровь подруги. Вновь всё случилось в один миг. Женщина смотря на неподвижного Романа, который продолжал сжимать рукоять лопаты и смотреть на свою работу, быстро задышала через нос. - Вы должны закончить начатое мной... - Сказал он, ощущая как по венам разливается приятное, греющее, чуть-ли не горячее чувство удовольствия. - Что? - Пролепетала Новосельцева, продолжая глазеть на бедную Елизавету Александровну. - Отрубите ей голову! - Приказал Роман, показывая примером как делать. Мужчина поставил остриё лопаты на шею Леонтьевой, прикидывая сколько займет времени отрубание не нужной части тела. Женщина почувствовала как нещадно задребезжало сердце, единственная на кого она могла надеятся теперь...