Введение в химию чувств

Джеремайя вышел из уборной в слезах. Он не плакал, они пошли сами, пока его рвало. Джереми посмотрел на себя в зеркало: печальная картина. Бледное лицо, мокрые щёки и уставший взгляд. Ему стало себя по-настоящему жаль, а жалость перекликалась с ненавистью. Случился замкнутый круг, выйти из которого он вряд ли сможет сам. Теперь слёзы льются уже настоящие. Джереми включил воду и побрызгал ей на лицо. Капли задели и волосы, заставляя их слипнуться в мокрые сосульки и свиснуть вниз. Не так он хотел провести ночь. Точно не так. Нужно идти в кровать. Джером, 22:47: ты где Джером, 22:50: ??? Джером, 22:53: ты сдох??? Джером отправил последнее сообщение, когда уже зашёл в комнату. Там он был один, а на все его попытки достучаться до Джеремайи был дан точный ответ в виде вибрации оставленного на зарядке телефона. Джером стиснул зубы и сжал руки в кулаки. Вдох-выдох. Вдох… Выдох. Он не корил себя за то, что пригласил брата на вечеринку. Джером сожалел лишь о том, что бросил Джеремайю на произвол судьбы. Это его брат, в конце концов. Брат, который едва ли вылезает из учебы, толком не умеет общаться с людьми, а если и заводит разговор, то говорит либо пугающие вещи насколько возможно спокойным голосом, либо… просто не может делать это правильно. Бросается из крайности в крайность и становится одержим людьми. «Ведь я твой лучший друг, верно? Ты же чувствуешь эту связь между нами?» Половицы сзади скрипнули. Джером вздрогнул и тут же обернулся через плечо, видя перед собой до ужаса помятого Джереми. Джером растерялся. Он не привык показывать внимание таким способом, просто не в его духе. Хлопнуть по спине - пожалуйста. Растрепать волосы - «дайте два». Но вот… Он почти подлетает к Джеремайе и крепко обнимает его. Стискивает так, как ребёнок бы обнимал любимую игрушку. Пальцами впивается во взмокшую ткань рубашки. Казалось, едва-едва, и там появятся дырки. Джером отстраняется, но чужие плечи все так же крепко сжимает в своих ладонях. — Урод ты, напугал меня. Ложись, сблеванешь на меня ещё. Джером старался звучать серьезно, как хороший старший брат, но стоило ему закончить говорить, как его тут же пробило на смешок. В эмоциональной поддержке он был слабоват, эмпатия у него отсутствовала напрочь, но вот поднять настроение любой глупостью или шуткой - в этом он профи. Джеремайя ничего не ответил. Он сделал, что велено. Лег, даже не снимая кроссовки, поджал ноги к груди и укутался в одеяло. Джереми старался спрятаться от всего, что его окружает. Даже от самого себя. А вот Джером так просто не сдавался. Старший без колебаний залез к братишке на кровать и обнял его сзади. Он часто так делал, когда они были ещё совсем маленькими. Джереми любил тогда всплакнуть разок-другой, а деться от его надоедливых завываний было некуда. Бить его - идея так себе, он иногда бывает полезным, поэтому Джером крепко в него вцеплялся и не отпускал, пока тот не успокоится. То, что сначала было желанием заткнуть брата, теперь стало вполне осознанной привычкой. Джером мог бы распинаться, что все у них будет хорошо, они справятся, но зачем давать сопливые ложные надежды? Они существуют здесь. Сейчас. — Успокаивайся, дурилка, завтра с тобой поговорим, - Джером протянул руку вперёд, к тумбочке, и выключил настольную лампу. — Спи. Хватит с нас на сегодня. *** Джеремайя спал плохо. У него начинала кружиться голова, как только он закрывал глаза, а тошнота до сих пор не желала уходить. Его собственное тело словно говорило: «Посмотри, что ты натворил». И оно было абсолютно право. Джереми открывает глаза, когда яркий солнечный лучик падает ему на лицо. Позади слышалось приглушенное сопение, а хватка объятий уже не была такой крепкой. Все тело затекло, но двинуться с Джеромом в таком положении - словно спугнуть спящего кота с груди его хозяина. Повезло: Джерома тоже начало донимать противное солнце. Он пытался спрятаться за чужой спиной, раздраженно мычал, но уже через несколько мгновений решил сдаться и громко зевнул. Джером перевернулся на спину и потянулся, довольствуясь хрустом костей. На ещё сонном лице появилась небольшая довольная улыбка. Взгляд тут же переметнулся на Джереми. Они оба даже не переоделись перед сном. Джеремайя и сам лёг ровно, касаясь пальцами ладони брата. Посмотреть ему в глаза было волнительно: отругает ещё. — Не думаю, что мне стоило туда идти… Но спасибо, что решил пригласить. Надеюсь, у тебя все прошло лучше, - тихий и хриплый от пробуждения голос Джереми наконец дал о себе знать. Джером пожал плечами и задумчиво хмыкнул. — Не, нет. Без твоей нудящей под боком задницы скучно было, - Джером шмыгнул и похихикал. Он, конечно, чувствовал себя в таких местах как рыба в воде, но стоило ли оно того? В любую свою «плохую» компанию он затаскивал брата. Да даже на петушиные бои в цирке они ходили вместе. — Мне плевать на сепарацию эту. — Хочешь снова начать одеваться и причесываться одинаково? - Джеремайя устало поднимается с постели и со слабостью в теле подходит к зеркалу, не найдя вокруг ничего лучше, чем влажные салфетки. После какой-никакой, но все же обработки рук, он с уже полным безразличием, но все же с трудом снимает линзы. — Иди ты, сам парься в рубашках своих. Ну, в общем, да, плевать мне. Я не думал, что скажу это, но вся относительно разумная часть, к сожалению, решила меня покинуть и отправиться к тебе, вот же сука редкостная, - Джером резво сел на кровать, а матрас тут же отпружинил и скрипнул. — Да? Что, трепанацию черепа мне сделаешь, чтобы своё забрать? - Джеремайя легко улыбнулся и протер лежавшие у зеркала очки тканью футболки. — Не отдам все равно. — У меня слишком большой мозг, там уже ни-че-го не вместится. Так что я буду красивым, а ты - ну, относительно умным. Извини, братишка, таковы правила. Совмещать нельзя! - Джером уже будто бы и позабыл о своей злости и разочаровании. Обычный разговор, весёлый, самое то для начала дня. Ещё и выходного! — Кто сказал? Мне кажется, я неплохо совмещаю, - Джереми надел очки и наконец почувствовал себя в своей тарелке. Ему не нужно становиться вторым Джеромом, у него было крепкое «я». — Ооо, кто-то нарывается! - Джером вскочил с кровати и почти подлетел к брату, крепко обнимая его со спины и приподнимая. Оба залились смехом, Джером все не давал Джеремайе выбраться из крепких объятий, щеки обоих стали пунцовыми. Наконец-то Джереми не был похож на бледную поганку. В комнату ворвался приятный и прохладный ветерок. Лилия, которую Джеремайя так старательно поливал по графику, с каждым днём раскрывалась все больше и больше, уже показала свой большой белый лепесток. Все возвращалось на круги своя. — Эй, Джереми. — Да? — Смешной ты, - Джером нагло ухмыльнулся и закинул руки на плечи брату. Послышался совсем тихий, приятный звук. После него - неловкое хихиканье Джерома. — Лучше любой девчонки, Джереми.