***
По итогу Аврору поселили с двумя девочками: Лили Эванс и Марлин МакКиннон. Вот с последней они почему-то сразу не нашли общий язык. Девочка слишком была болтлива и часто темы разговоров касались моды, да журналов. А Аврору это, увы, не интересовало. А может дело было в том, что она попросту даже никогда не держала какой-нибудь журнал в руках. Она даже не знала, чем отличаются их журналы от волшебных. Да ей это и не интересно было. А вот с Лили она, вроде как, нашла общий язык. Она, как и Аврора, тоже была маглой, так что тем для разговоров было предостаточно. По итогу девочки, пока разгружали чемоданы, рассказывали что-то о себе или просто какие-то истории. На все про все у них заняло больше часа. Авроре удалось тайком стащить свой постер группы The Beatles, на котором были Джон Леннон, Пол Маккартни, Джордж Харрисон и Ринго Старр. Плакат был не такой и маленький. А закрепила она его по уголкам простым скотчем, который также ей удалось стащить из приюта. Одежду девочка аккуратно сложила в шкаф, понимая, что у неё ее не так и много. Несколько повседневных вещей и школьная форма. Для нее, на самом деле, это было даже слишком. В приюте их обеспечивали, так что просить о чем-то было недопустимо. Еда есть, крыша над головой есть, одежда есть. Большего не нужно. Им даже книги не покупали и не давали. Во всем этом месте было парочку газет, которые в основном были у миссис Абрамсон. И в один из дней, когда Аврору вызвали в ее кабинет, она стащила одну из газет, по которой и научилась читать. Несомненно, у них была своеобразная школа, но, давайте на чистоту: приютским детям побоку на образование. Подобные места не для того, чтобы учиться. Там дай Бог выжить. А все остальное неважно. Аврора достала с самого дна потрепанного чемодана фотографию в рамке. Единственная вещь, к которой она не подпускала никого, относясь к ней, как к самому дорогому сокровищу. На фото были ее родители. Им тогда было лет по шестнадцать, но это единственное, что у нее от них осталось. И девочка берегла фото все время нахождения в приюте. Был уже случай, когда один мальчишка-задира попытался забрать фотографию, чем в итоге поплатился. Аврора в порыве злости поставила ему хороший такой фингал под глазом, а потом ещё с месяц отбывала наказание. Вообще, подобного рода вещи для неё были привычными. Она не видела в этом ничего странного или неправильного. Их так учили. Провинился — наказан. И она не сомневалась, что такое правило служит везде. Разве что наказания всё-таки разные. Когда с расстановкой вещей было покончено, Аврора сходила в душевую комнату. Она в комнате была общая. По сути, там ничего лишнего не было: душевая кабинка, сама ванная, раковина, над которой висело круглое зеркало и, конечно же, сам туалет. Все по необходимости. Для нее также непривычно стало то, что вода здесь была разной температуры. То есть ты для себя делаешь ее либо горячей, либо холодной. Вот это для неё было удивительно. Сходить в душ в приюте было целым испытанием, а горячая вода — уже целая роскошь. На все про все у тебя было ровно пять минут. Душевые кабинки были сделаны в одном месте. Не было подразделений для девочек и отдельно для мальчиков. Хочешь не хочешь, но со временем приходится просто привыкнуть и смириться. Раздеваться перед друг другом никто так и не осмеливался. Ты оставался в какой-то одежде, что закрывала самые важные и интимные части тела, и становился прямо так под холодные струи воды. В каждой кабинке на стене также висела мыльница, в которой от мыла было лишь одно название. До безумия вонючее и плохо пенящееся. А чтобы этим куском ещё и помыться за такое короткое время и в одежде — нужно ещё уметь. Поэтому Аврора сжалась, когда по ее телу заструилась горячая вода. Ей потребовалось несколько минут, чтобы просто постоять не двигаясь, наслаждаясь этим моментом. Особенно она удивилась, когда увидела большое разнообразие различных шампуней и гелей для душа. На все водные процедуры у нее ушло с полчаса. Волосы девочки, после нормального мытья, теперь были настолько гладкими и вкусно пахнущими вишней, что она невольно прикрыла глаза, наслаждаясь этим. А ее кожа будто освежилась и помолодела после геля. И тоже с вишней, запах которой ей очень понравился. Вытеревшись насуха полотенцем, девочка надела пижаму на себя, вешая полотенце сушиться. Выйдя из ванной комнаты, она прошла к кровати, садясь на нее. Балдахин скрывал ее от внешнего мира, и она прилегла на кровать. Матрас был невероятно мягким, а подушки были, словно самые нежные ткани, в которые напихали облака. Это был ее мир. Ее маленький уютный мирок. Девочка пожелала новой знакомой спокойной ночи, заворачиваясь в одеяло, что было настолько мягким и нежным, что она едва ли не застонала от удовольствия, закутавшись в него по самую шею, закрывая глаза с блаженной улыбкой на лице.***
Аврора, стоя перед зеркалом, расчесывала немного непослушные волосы. В приюте, если твои волосы были слишком длинные, то ты их либо убираешь и прячешь, либо состригаешь под каре. Причем очень и очень короткое. На это она не решилась, поэтому всегда ходила с тугими пучками, от которых к вечеру болела голова. И уже по привычке она хотела снова сделать пучок, пока не остановила себя. Тут же нет таких ограничений? — задалась про себя вопросом Аврора. И в итоге просто завязала хвост на макушке. Волосы, что были волнистыми от природы, красивым водопадом ниспадали по ее спине. Аврора первой покинула комнату. Лили о чем-то переговаривалась с Марлин, с которой она нашла каким-то чудом общий язык. Конечно, если можно считать их споры или некоторые слова на повышенных тонах «общим языком». По итогу девочка спустилась в гостиную, где уже находились некоторые первокурсники, а на диване сидел их староста — Эрнер Бойд. Он велел всем прибывшим первокурсникам не толпиться и выслушать его. Пока здесь была хоть какая-то часть, он объяснил, что выдаст всем карту Хогвартса, чтобы они могли первое время ориентироваться на местности и не заблудиться, что сделать здесь очень легко. Аврора получила свою карту четвертая и сразу поспешила выйти из прохода, который скрывал портрет Полной Дамы, предварительно поздоровавшись с ней. Девочка развернула карту, сразу находя место, где находилась она. Так, если она правильно поняла, то ей сначала нужно по лестнице спуститься на самый первый этаж, а там уже по коридору и налево. Главное, чтобы лестница не поменяла направление. Вот это было для неё ещё необычнее и чудесатее. Гриффиндорка сделала все, как надо, и оказалась она в нужном месте. Едва ли она успела на одну из лестниц, что уже хотела уехать. Большой зал она нашла быстро. Это оказалось даже легче, чем она предполагала. За столом ее факультета было не так и много студентов. В основном это более младшие курсы, а старшие же решили просто проспать завтрак, а возможно и первый урок. Аврора села за стол, глазами пробежавшись по тому, что перед ней было. Выбор был хороший, и она остановилась на тостах. Различных тостах. Один она сделала с клубничным джемом, второй с сыром и ветчиной, третий с маслом и вареньем, выложив все свое творение на тарелку. — Намазывать варенье на масло — это кощунство, — буквально падая напротив девочки, прокомментировал ее предпочтения в еде Сириус. — Я ж тебя не заставляю это есть, — ответила Аврора, откусывая это, как выразился Блэк, — «кощунство». — А мне нравится, — вставил свои пять копеек Поттер, повторяя за однокурсницей, только сделав себе сразу два таких тоста и два просто с сыром. — А тебя и не спрашивали, — жуя, ответила девочка. — Ты слишком категорична ко мне, малышка Рори, — сказал он, словно пытаясь ее пристыдить, а на деле же лишь заставив ее поперхнуться едой, когда она услышала, как он ее назвал. — С кровати утром ты случайно не падал? — искренне поинтересовалась Аврора, запивая все чаем. — Не-а, — весело ответил он. В зал начали друг за другом залетать совы, раскидывая письма по столам и улетая обратно. Заметив уже такую знакомую черную сову, Блэк поник и ссутулился. Письмо упало прямо перед ним около тарелки, но он все ещё не спешил его открывать, уже зная, что это, глядя на конверт мрачным взглядом. — Это громовещатель? — спросил Питер прежде, чем заметил взгляд Блэка и понурил голову. — Что? — недопоняла девочка, с непониманием смотря на Сириуса и письмо перед ним. — Это особое магическое письмо, которое само говорит то, что в нем написано, — пояснил Джеймс, а сам с сожалением смотрел на Сириуса, чей вид был мрачнее любой тучи в небе. — Тебе лучше его открыть как можно скорее. Сириус и сам это знал, поэтому нехотя поднял красный конверт. Прошло всего четыре секунды, прежде чем то вырвалось из его рук и оглушило всех в Большом зале, заставляя погрузиться каждого в округе в гробовую тишину. — СИРИУС ОРИОН БЛЭК! КАК ТЫ ТОЛЬКО ПОСМЕЛ ПОСТУПИТЬ НА ГРИФФИНДОР?! ТЫ ОПОЗОРИЛ НАШ РОД, НАШУ СЕМЬЮ И НАШЕ ИМЯ! Я ОЧЕНЬ СИЛЬНО В ТЕБЕ РАЗОЧАРОВАННА! НЕТ, Я ПРОСТО В БЕШЕНСТВЕ! ТЫ СТАЛ ПОЗОРОМ ДЛЯ СВОЕЙ СЕМЬИ И НЕ ДУМАЙ, ЧТО ТЕБЕ ТАК ПРОСТО СОЙДЕТ ЭТО С РУК! НА КАНИКУЛЫ ДАЖЕ НЕ СМЕЙ ВОЗРАЩАТЬСЯ ДОМОЙ! ЭТО ПОСЛУЖИТ ТЕБЕ УРОКОМ! — Все в зале затихли, когда громогласный конверт осуждал Сириуса голосом его матери, а тот с каждым словом желал провалиться под землю как можно глубже, вжимая голову в плечи, словно это скроет его ото всех. Конверт под конец просто разорвался на мелкие кусочки, собираясь у него на тарелке. Все так и молчали. Аврора не могла поверить, что родные родители могли сказать такое своему ребенку. Она знала таких людей, которые просто не любил своих чад, отчего они и оказывались на пороге приюта, но подобное обращение… Девочка так и застыла с поднятой рукой, в которой держала тост с сыром и ветчиной, смотря на Сириуса. Тот, кажется, не выдержал такого повышенного внимания к себе и встал из-за стола, без слов уходя на выход из зала. Аврора перевела взгляд сначала на Джеймса, с которым Блэк, вроде как, подружился больше всех, но тот молча провожал взглядом Сириуса. Хотя, возможно, он просто знал, что тот не подпустит к себе никого и не станет выслушивать слова поддержки. Римус так и сидел уткнувшись в тарелку, а Питер не знал, как ему на все это реагировать. Из-за чего он просто подвис, кажется, ещё не отойдя от шока. Он ещё никогда не получал громовещатель и после такого вряд ли бы захотел. Аврора бросила целый тост на тарелку и выскочила из-за стола, вешая сумку на плечо. — Ты куда? — спросил Римус. — Встретимся на уроке, — только и сказала девочка, убегая из Большого зала, надеясь найти Блэка. Она ещё не ориентировалась в такой огромной местности, как и сам Сириус, так что она надеялась, что он ушел не так далеко и не в такое сложно находимое место. Девочка ни на секунду не останавливалась, бежа по коридору и осматривая каждое место, где можно было бы затаиться. Нашла она Сириуса в тени около гобелена, сидящим на полу. — Сириус… — Уходи, — довольно грубо сказал он. Аврора лишь фыркнула. Она уже привыкла к грубости в свой адрес, так что подобного рода послание ее нисколько не задело. Тем более она понимала, что он это сказал ей не просто от балды. Гриффиндорка прошла ближе к Блэку, садясь с ним бок о бок. — Не уйду. Я сюда дорогу искала не для того, чтобы ты меня послал. Хотя чего-то такого и следовало ожидать, — сказала девочка, и Блэк перевел взгляд на нее. — С какой такой радости ты вообще пошла за мной? — невесело усмехнулся он, глядя на нее. — Если решила пожалеть и успокаивать, то скажу то же, что и в начале — проваливай. — Ну вот ещё, — возмущённо фыркнула девочка, — буду я тут ещё сидеть и успокаивать тебя да подставлять себя как желетку, чтобы ты поплакал. — Тогда что ты здесь забыла? Сама говорила, что мы не друзья, — хмыкнул он, отворачиваясь. — Говорила, — кивнула на его слова Аврора, — а потом подумала, что у меня знакомых, кроме вас и моей соседки — больше нет. Я сюда ехала с мыслью, что если у меня будет шанс найти друзей, то я это сделаю. Не найду — значит не судьба. — А ты хочешь дружить с предателем крови? — язвительно спросил он, не сдержавшись. — Я не понимаю всего этого, — цокнула девочка, — я о магии-то узнала с две недели назад. Мне, знаешь ли, никто не провел лекцию для чайников. Блэк выдал смешок. — А родители? А, точно, они же маглы, — вспомнил он. — У меня родителей нет, — призналась Аврора и получила в ответ удивленный взгляд. — Я с шести лет жила в приюте, так что мне все это ново. — Приюте, в смысле для… — Для детей, у которых по каким-либо причинам нет родителей или опекунов, — закончила за него Аврора. — Тогда откуда ты знаешь, что они не были волшебниками? — не понял он этого. — Я не говорила, что не знаю, кто мои родители, я сказала, что жила в приюте, — насупилась девочка. — Ничего не понимаю, — тряхнул головой Сириус, окончательно запутавшись. — Мои родители просто погибли. Вот по этой причине я и оказалась на пороге приюта для детей, — рассказала она. — Оу, — только и сказал Сириус, а сам же почувствовал себя отвратительно, что вообще поднял эту тему. — Давай не будем углубляться в мое нерадужное прошлое и лучше вернёмся к тебе, — уже на более позитивной ноте сказала Аврора и повернулась к нему всем корпусом, получив в ответ лишь фырк с его стороны. — Сама о себе говорить не хочешь, а теперь ждёшь, что я откроюсь тебе? — Нет, не жду. Просто хочу сказать, что если и дальше будешь так реагировать на подобное от своей семьи, то они продолжат бить по самому больному и поднимать подобные темы до тех пор, пока ты не сломаешься. Поверь, я знаю о чем говорю. У нас в приюте не положено показывать слез, иначе до конца своего выпуска тебе будут об этом напоминать и знать, на что давить. — Все настолько жестоко? — спросил он, а сам же призадумался над ее словами. — Я привыкла, — легко ответила девочка, пожимая плечами. — Я думал только у одного меня тирания, — усмехнулся он. — Ага, как же, — закатила глаза Аврора. — В общем так, поднимай свою не слизеринскую задницу, будем творить дела, — слишком важно сказала девочка, вставая с пола. — Это какие же? — спросил он, действительно заинтересовавшись, а сам же начал постепенно понимать, что Аврора, в какой-то мере, подняла ему настроение. — Как насчёт небольшой шалости над змейками? — спросила девочка с озорной улыбкой и хитрым блеском в глазах. В глазах Сириуса загорелся тот же огонек, а на губах заиграла понимающая ухмылка. Они подружатся. Он был в этом уверен.