Прошлое

Лань Цижэнь не обманул, не успели в Илин прийти тёплые дни, как на почтовой станции оказалось послание для Вэй Чанцзэ и его сына. Не просто маленький свиток с письмом, но изящно переплетённая книга с правилами и послание на тончайшей рисовой бумаге. Вэй Ин, взяв в руки написанный Лань Ванцзи сборник, удивлённо приоткрыл рот: — Мы же ровесники, а его иероглифы такие красивые! Его собственные напоминали стаю вспугнутых птиц. Может, Вэй Чанцзэ и писал лучше, но памяти о том в теле не оставил, а он не мог научить иначе, чем умел сам. — Значит, тебе есть на кого равняться, — сказал он Вэй Ину, и тот улыбнулся лучезарно. Определённо, Лань Ванцзи оставил в его сердце неизгладимый отпечаток. Сколько раз он сам, слушая в тысячный раз пересказанную историю знакомства, вспоминал день, когда у врат в Облачные глубины изящный второй молодой господин Лань холодно сказал, что пройти могут только те, у кого есть нефритовый жетон? Неужели и он сам в тот миг оказался зачарован им так же точно?.. И всё же эмоции Вэй Ина были ему куда понятнее, чем собственные. …Письмо Лань Цижэня оказалось пропитано сдержанной нежностью. Словно бы и не навязываясь, он рассказывал об Облачных глубинах, о том, как растит один двух племянников, потому что его старший брат, их отец и глава клана, не желает выходить из затвора и редко помогает управляться с кланом. Сквозь строки проступала мягкость, чудился невысказанный вопрос: «Может, поселишься в Облачных глубинах, мне так нужна твоя помощь». И оттого он чувствовал себя так, будто подглядывает, читает то, что не ему адресовано. Как будто увидел то, чего не следовало видеть. Когда же настало время писать ответ, он осознал, что по почерку Лань Цижэнь сразу сможет понять, что он — не тот Вэй Чанцзэ, что прежде. А если поймёт, то что же случится? Он долго колебался, но всё же написал краткую записку, поблагодарив за письмо и сообщив, что едва Вэй Ин сформирует Золотое ядро, они немедленно воспользуются приглашением клана Лань. Вэй Ину было только семь лет, но он умел уже накапливать ци и направлять её. Занимаясь старательно, он не пытался улизнуть от уроков и тренировок, даже за каллиграфией проводил теперь куда больше времени, впечатлённый, очевидно, успехами Лань Ванцзи. Чтобы не уступить ему, сам взялся за переписывание правил, а заодно и принялся расспрашивать, когда что-то не понимал. — Отчего в Облачных глубинах нельзя смеяться? Почему запрещено сидеть, как хочется? — Клан Гусу Лань известен своим благочестием и строгостью, — отвечал он, как полагалось отцу, собственных мыслей стараясь не вкладывать. — Потому каждый ученик должен в точности следовать правилам, чтобы даже по одному взгляду складывалось впечатление благопристойного, честного и справедливого заклинателя. Вэй Ин чуть сморщил нос, но объяснения ему будто бы хватило. Но, когда снова взялся за кисть и повторил несколько иероглифов, не сумел сдержать новый вопрос: — Говорится: «Держись подальше от плохих людей», но как же понять, какой человек плохой, а какой хороший?.. — Сердце подскажет тебе, — сказал он. А память встрепенулась, и внезапно он словно со стороны увидел, как у костра сидит Цансэ, держит на коленях Вэй Ина, совсем ещё кроху. Покачивая его, мягко шепчет: «Верь только своему сердцу. Оно подскажет правильный путь, научит различать друзей и врагов». Воспоминание принадлежало Вэй Чанцзэ и в то же время ему самому — он лежал на коленях у матери, засыпал, согревшись от живого огня и материнских ладоней, слушал её голос. Вэй Ин посмотрел на него и вновь с усердием погрузился в собственное занятие. *** Вслед за первым посланием прибыло и второе. Лань Цижэнь не упрекал, но, очевидно, печалился, что ответ ему пришёл очень краткий. А за вторым появилось и третье письмо, словно обнаружив старого знакомого, Цижэнь решил изливать ему душу, мучаясь одиночеством в далёких горах. Всё труднее становилось отвечать односложно, удерживать горькую правду внутри. Постепенно ответные письма начали разрастаться будто сами собой. Всякий раз он перечитывал собственные мысли особенно внимательно, и от невозможности открыться полностью сердце настырно ныло. *** Время не стояло на месте, Вэй Ину исполнилось восемь, а после — и девять лет. Прошла долгая зима, в тот год особенно снежная, и когда робкие первые ростки потянулись к свету, Вэй Ин впервые ощутил биение собственного Золотого ядра. Накопленная ци наконец заняла нижний дяньтянь, открывая ему путь к совершенствованию. Вэй Ин был горд собой и немедленно начал просить о путешествии в Облачные глубины. — Хочу показать Ванцзи, как усердно я занимался! — твердил он. — Хочу помериться с ним силами. Но тут подоспело очередное письмо, в котором как раз и говорилось, что у Лань Ванцзи тоже получилось сформировать Золотое ядро, да ещё и на полгода раньше, чем у старшего брата. Лань Цижэнь не удержался, написал, что гордится столь старательным и трудолюбивым племянником, а заодно интересовался, не пора ли Вэй Ину начинать обучение. Вот почему, едва началось лето, они действительно отправились во владения клана Лань. *** Нефритовый жетон стал пропуском для них обоих. Облачные глубины голову кружили воспоминаниями, будто прошлое коварным зверем затаилось тут и теперь выпрыгнуло из засады, чтобы вдоволь истерзать добычу. Даже дышать было трудно, столько картин прокручивалось в голове. Вэй Ин же с детской непосредственностью исследовал белые дорожки, рассматривал постройки и, кажется, сразу пытался высмотреть, где же Лань Ванцзи. Так они и пришли к главному залу. Лань Цижэнь вышел им навстречу, сделал знак старшему ученику и пригласил в павильон, откуда можно было смотреть на водопад и проникаться умиротворённостью дикой природы. Вот только взгляд его, будто в противовес, был вовсе не спокойным. Когда Вэй Ин заметил Лань Ванцзи, следующего с братом к библиотеке, забыл о выученных правилах и бросился через лужайку с громким возгласом. Но Лань Цижэнь лишь качнул головой, не упрекнув и не прикрикнув. Мальчишки замерли напротив друг друга, а потом вместе отправились дальше, и Вэй Ин выпрямил спину, развернул плечи, стараясь соответствовать своему другу. Едва они скрылись, Цижэнь спросил: — Короткие твои письма заставили меня много ночей подряд думать, что ты стал другим, Чанцзэ, переменился неотвратимо и удивительно… Неужели это из-за смерти Цансэ? — Да, — уронил он, потому что открыть истинную причину не мог. — Оставайся здесь, — последовало предложение. — Может, спокойствие гор и сердце твоё залечит?.. — Раны невозможно залечить, пока отравляющий тело яд не будет из него исторгнут, — отозвался он на это. — Мне нужно наказать тех, кто совершил злодеяние, воззвать к справедливости. И я знаю как, но поведать тебе не могу. — Не можешь? — Лань Цижэнь чуть сощурился. — Чанцзэ… неужели ты хочешь воспользоваться тёмными техниками? Они как раз вошли в павильон и сели друг напротив друга. У сердца, беспрестанно тревожа его, держал он два мешочка с осколками тёмного железа. И сейчас захотелось немедленно показать их, рассказать обо всём, раскрыться и ждать осуждения. Он сдержался. — Позволь мне идти своей дорогой, — ответил на вопрос. — Я привёл сюда Вэй Ина… Потому что отправляюсь на рискованное дело. Убереги его, не будь с ним слишком строг. Он во всём жаждет быть рядом с Лань Ванцзи, так отчего бы им не позволить учиться вместе. — Он уже сирота, ты хочешь и отца его лишить? — горечь в голосе Лань Цижэня была неподдельной. — Чанцзэ… Но в этот момент к павильону подошёл ученик с подносом в руках. Пока он расставлял чаши и чайник, наливал чай, оба они хранили молчание. Когда опять остались одни, Лань Цижэнь всё же не удержался, продолжил: — О таком мне не стоит просить, но, Чанцзэ, я никогда не забывал тебя, мои чувства к тебе никогда не слабели. Пусть Цансэ живёт в твоей памяти, образ её неугасим, но позволь мне быть рядом теперь, когда её нет. Позволь дать всю искренность моей любви… Не обрекай себя на смерть. Он словно заледенел изнутри, сознавая наконец, что такое виделось между строк в письмах Лань Цижэня. Больная и несчастная, там просматривалась любовь. А теперь Цижэнь и вовсе выложил её перед ним открыто и честно. Любовь, на которую он никак не мог ответить, потому что… Потому что рассмотрев одно, увидел и другое. В самом себе разобрал чувство, неуместное и невозможное. Он осознал, что истово и безнадёжно любил Лань Ванцзи, Лань Чжаня, того, с кем делил прошлое, что не наступило. — Прости, — прошептал он едва слышно. — Этот дар я принять не могу. У меня есть незавершённое дело, боюсь, только оно удерживает меня среди живых. Я должен закончить начатое, Цижэнь. И вверяю тебе, слышишь, Вэй Ина. Убереги его от зла, да и сам берегись. Клан Цишань Вэнь грезит стереть с лица земли всех остальных, покорить и отобрать земли, стать единственным солнцем. Не упусти момент, не отстраняйся, поговори с братом. Клан Лань должен сплотить остальных, чтобы противостоять угрозе, слышишь?.. И поднялся, не в силах смотреть больше Лань Цижэню глаза. Он покинул Облачные глубины, не попрощавшись с Вэй Ином, устремил меч к Луаньцзан, чтобы использовать оголодавших там мстительных духов, неупокоенных призраков в собственных целях. Слишком много он понял разом, и больше жить с этим было невозможно.