Битва Сильнейших: Обставить Шепсов

За окном уже стемнело, время близилось к полуночи, а Томаш, занавесив стены пуховыми одеялами, подбирал аккорды для новой песни, которую сочинил по дороге в столицу, когда они возвращались с испытания. Текст получился хлестким и экспрессивным. Естественно, злость которой Томаш дал волю на консилиуме, не прошла бесследно: лицо, как и кулаки — болело, а в голове и сердце раскипались эмоции. Корить себя за случившееся было уже поздно, да и бессмысленно. Что сделано, то сделано. Главное, что произошедшее не обернулось катастрофой. Зато какая песня получится — с нервом, с чувством. Погрузившись с головой в творческий процесс Томаш не сразу обратил внимание, что у него звонит телефон. Назойливая айфоновская мелодия аккомпанировала акустической гитаре совершенно бездарно и безвкусно. Томаш поморщился. А когда взглянул на экран боли в выражении его лица стало гораздо больше — эта была Лили. Ох, не к добру. Они-то договаривались созвониться только завтра, после того, как в эфире покажут выпуск. По крайней мере, Лили была бы уже готова увидеть своего мужа побитым, как собаку. А как сейчас ей объяснять почему его голова похожа на воздушный шар, а физиономия пестрит красно-фиолетовыми оттенками — не понятно. Да и объяснять ничего не хотелось. Хотелось разве что покоя. Но игнорировать звонок тоже было нельзя. Возможно что-то случилось, раз Лили решила позвонить в столь позднее время. Потому Томаш, глубоко вздохнув и отхлебнув оставшуюся половину ромашкового чая из чашки, принял видео-звонок. На мгновение повисло неловкое молчание. Лили с откровенным недоумением вглядывалась в родного человека, и с каждой следующей секундой её растерянность сменялась ужасом, а впоследствии даже гневом. — Томаш, — интонация её голоса звучала угрожающе и явно предвещала близящийся разнос. — Что с твоим лицом? Томаш хотел было уже ответить, но его бесцеремонно перебили. — И только попробуй сказат, что ты ударился об что-то. — Подрался, — признался Томаш. — Надеюс, не с Саша? — Нет, с его братом. Лили в удивлении округлила глаза, то открывая, то закрывая рот, так и не находя слов. Но спустя несколько минут тягостного молчания, она наконец-то произнесла: — Когда? — На съемках. Это войдет в эфир, увидишь все в красках. — Мне не нада в краска. Что случилос? Почему? — Олег отвратительно себя вел по отношению к Лере и не только… — Но почему ты лезть в драка? — Потому что Олег не понимает слов. — Пф, — Лили фыркнула, недовольно скривив губы. — Уверен, ты даже не пытаться с ним говорит. Томаш промолчал. — С Лера все хорошо, она не пострадат? — Возможно немного пострадала ее гордость, но ее честь я отстоял. Лили снова фыркнула, но в этот раз уже от смеха. — Ты такой идиот, — она ласково посмотрела на мужа, сменив гнев на милость. — Надеюс, Олег ходит такой же красифый? — Да, ему прилично досталось. Лили довольно улыбнулась. — Тебя фообще нельзя пускат один никуда. Глаз да глаз нужен. Я как чувствовать, что что-то не так, потому и позфонить, — Лили кинула на Томаша сочувствующий взгляд. — Сильно болит? — Болит, — коротко ответил Томаш и криво усмехнулся, тут же поморщившись. — А у вас как дела? Все хорошо? — решил он сменить тему, потому что обсуждать побои было ему не с руки. — Да, толко… — Лили не удалось договорить, потому что послышались детские крики, точнее пение. — Ви ещё не спит? — изумился Томаш. — Это какой-то кошмар, я не могу ее уложит, — Лили устало потерла лицо ладонями. — Когда я забират ее сегодня из сад, в общем, там… — она замялась. В этот момент малышка Вивиан вбежала в комнату к матери, сделала несколько кругов по периметру и выбежала обратно, во весь голос распевая песню: Ай вона фак ю лайк эн энимал Ай вона фил ю фром зэ инсайд — О, — насмешливо произнес Томаш. — Кажется дочь нашла способ добраться до верхних полок с винилом. — Это не смешно, — вновь посерьезнела Лили. — Меня сефодня в сад выгофариват за нее. Она петь это там. — Просто у Ви прекрасный музыкальный вкус… — Shut up! — Лили повысила голос, но на губах ее заиграла улыбка. — Фот приехать домой, и сам будешь в сад объяснят эти тонкость. И дочке тоже рассказат, почему такой песня ей не по фозраст. — Но согласись, гвозди это хороший выбор. Лили закатила глаза, но улыбка ее стала еще шире. — У тебя так силно опух нос, — она вновь окинула мужа обеспокоенным взглядом. — Не сломан? Томаш отрицательно помотал головой. — Окей, — Лили помассировала виски. — Так, пойду пробофать уложит Ви. Учти, фыпуск зафтра мы смотреть с ней фместе. И когда мы зфонить, расскажешь дочка, почему ты здорофый лоб, ведешь себя как малчишка. — Я подготовлю речь. — Ты огромный задница, Томаш, — возмутилась Лили. — Люблю тебя. — До зафтра, милый, — Лили подмигнула Томашу на прощание и на смену ее прекрасному лицу, вновь показалось меню главного экрана. В дверь тихонько постучали. — Томаш, — послышался приглушенный голос Леры. — Томаш, ты еще не спишь? — Не сплю, — сонно пробормотал он и пошел снимать одеяло, чтобы впустить сестру в комнату. — Ого, — пролепетала Лера, оглянувшись вокруг, в ее глазах загорелся интерес. — Ты играл? — Работал над новым материалом. — Сыграй мне! — оживилась она и в предвкушении уселась на диван. — М-м, — неуверенно протянул Томаш. — Песня совсем сырая, но могу дать почитать текст. Валерия активно закивала, словно болванчик. Бегло пробежавшись по строчкам она с грустью посмотрела на брата. — Глубоко задело, да? — Лера поджала губы, Томаш в ответ промолчал. — Очень эмоционально. Когда закончишь над ней работу, хочу услышать ее первой. — Что-то Шуры не слышно, — Томаш попытался перевести тему. — Он что ушел? — Да, я его домой отправила. — Поссорились? — осторожно поинтересовался Томаш, внимательно вглядываясь в выражение лица сестры: та не выглядела расстроенной. — Нет, — отмахнулась Лера. — Просто у нас с тобой на сегодня намечено одно дельце. — Что ещё за дельце? — он покосился на часы, стоявшие на столе, те показывали десять минут первого. — Будем призывать удачу. — Зачем? — Скоро финал, глупенький, — Лера закатила глаза, раскинув руки на спинку дивана. — Тебе не стоит переживать, — усмехнулся Томаш. — Ты высоко взобралась в турнирной таблице. — Можешь строить из себя дурачка сколько влезет, но от ритуала ты не отвертишься. Томаш нервно пожевал нижнюю губу. — И где мы будем проводить этот ритуал? — задал он вопрос, заранее зная ответ. Лера расплылась в хитрой улыбке. — Нет! — тут же выпалил Томаш. — Да. — Лера, время видела? Кладбища уже все закрыты. — Не переживай, я знаю надежные лазейки, — она звонко рассмеялась. — Мы же хорошо прошли испытание… — Томаш, — перебила брата Лера, серьезно глядя ему в глаза. — Завтра покажут выпуск. Как думаешь, что сделают люди, когда увидят вашу с Олегом драку? — Поймут, простят? — Нет, Тома, не поймут и не простят, а ударят еще больнее. — Ты плохо думаешь о людях. — Это ты слишком хорошего о них мнения, — Лера поднялась с дивана и подошла к брату. — Ты не можешь сдаться у финиша. — Так я и не сдаюсь. — Тогда мы едем с тобой на кладбище. На улице прохладно, теплее одевайся. И мой тебе совет — лучше надевай что-нибудь спортивное. Не дожидаясь очередных отнекиваний, Лера ретировалась из комнаты. Спорить с ней было бесполезно, Томаш знал это наверняка, потому принялся рыться в шкафу в поисках подходящей одежды. Спортивного у него ничего не оказалось, но нашлись старые джинсы, которые убить было не жалко и темно-синяя толстовка. Переодевшись Томаш вышел в коридор, пряча в кармане кофты пачку сигарет. — Э нет, — позади неожиданно раздался голос сестры. — Ты же не куришь, помнишь? — Лера по-хозяйски засунула руку ему в карман и вытащила курево вместе с зажигалкой. — Хотя вот это оставь, — она вернула зажигалку. Под возмущения Томаша о том, что ночью такси стоит, как гребанное крыло самолета, они таки сели в желтую легковушку и отправились на кладбище. Минут через сорок их высадили на безлюдной, плохо освещенной улице. По одну сторону которой тянулся высокий каменный сплошной забор, а по другую — кованые ограды с острыми пиками, а за ними виднелись старые покосившиеся надгробия. — Здесь мило, — прыснул Томаш. — Вот бы еще что-то было видно. — Я подготовилась, — Лера достала из рюкзака два фонарика. — Держи и не включай, пока я не скажу. — Ладно, — согласился Томаш, покачав головой. Валерия повела брата туда, где освещение отсутствовало вовсе. Шли они недолго, минут пять, не больше, как Лера остановилась. — Сюда, — сказала она вполголоса, раздвигая несколько сломанных железных прутьев. — Шустрей. Прежде чем протиснуться в узкий проем, Томаш резко выдохнул, чтобы точно не застрять. Да, говорят, если голова пролезет, значит и все тело пролезет, но береженого бог бережет. С горем пополам протолкнувшись на территорию погоста, Томаш забрал у Леры рюкзак, чтобы он ей не мешал. Двигались они практически бесшумно, будто призраки сновали по узким тропинками среди могил. Когда Томаш потерял счет времени, Лера наконец-то сказала, что можно включить фонарики. Проще не стало, но спотыкались они уже гораздо реже. — Здесь, — остановившись у перекрестка, твердо произнесла она. — Дай рюкзак, — Лера опустилась на колени, выкладывая на землю нужные для ритуала атрибуты: черные свечи, какую-то емкость, спиртное, нож, и пучок сильно пахнущих трав. — Подсвети-ка, — Томаш послушно направил желтый луч, куда требовалось. — Черт, да где же? — Что? — Все, нашла, — взметнув руку, она показала два запечатанных медицинских ланцета. — Ну, конечно, — Томаш поморщился, — чтобы ритуал и обошелся без крови. — Не нуди, лучше дай зажигалку. У обочины Лера расставила вокруг себя пять свечей на одинаковом расстоянии друг от друга, подожгла фитили, налила алкоголь в пиалу. — Руку, — потребовала она. Томаш неохотно протянул ладонь. Сестра крепко ухватила его за безымянный палец и быстро уколола бледную кожу. Выступила чернеющая капля крови. Сцедив ее в емкость, Лера впихнула неиспользованный ланцет брату и сказала: — Теперь ты. Томаш скривился, но все же сделал так, как попросили. Пучок трав Валерия подожгла последним. — А теперь, призывай удачу. Мысленно проси, чтобы пришла. Когда увидишь, не раздумывая, лови ее за хвост. Томаш кивнул в полной растерянности. Он понятия не имел, что этим хотела сказать сестра. Вряд ли ее слова можно было воспринимать буквально. Но Валерия выглядела так сосредоточенно и увлеченно, что сомневаться в ее словах, было бы сродни неуважению. Потому Томаш про себя стал звать госпожу удачу. Под монотонные заговоры и терпкий дым затуманивший разум, он почувствовал, как слипаются веки. В какой-то момент ему показалось, что он моргнул всего на долю секунды, но когда распахнул глаза, обстановка вокруг изменилась. Он все еще стоял посреди кладбища у перекрестка на обочине, но Леры рядом не оказалось, как и ритуальных вещей на земле. Стало трудно дышать: воздух будто загустел, оседая тяжелым свинцом в легких; дрожал и мерцал под естественным светом луны. Было тихо, даже слишком. Ни дуновения ветра, ни стрекотания насекомых, ни даже гула от редко проезжающих вдали машин. — Не понял. Томаш оглянулся — никого. Сделал шаг, но тут же отскочил в сторону, так как чуть не наступил на черную кошку, которая сидела аккурат у его ног. Она пристально за ним следила, опасно сверкая золотом в круглых глазах. Томаш уставился на нее в ответ. Чем дольше он вглядывался в пушистую мордочку, тем сильнее она сливалась с чернотой ночи, лишь блеск гладкой шерсти выдавал ее. — Неужели? — одними губами произнес он, присев на корточки и потянув руку к животному. Кошка не шелохнулась, продолжая гипнотизировать немигающим взглядом. Тогда Томаш медленно подался вперед, но сразу пожалел об этом. Животное кинулось прямо на него. Оттопырив передние лапы и выпустив острые когти, она летела ему прямо в лицо. — Черт. Томаш повалился спиной на гравий, не успев закрыться руками. Но падение в некотором смысле его даже спасло. Кошачьи когти не вонзились ему и в без того израненное лицо, а лишь слегка оцарапали шею. Хорошо, что толстовка была плотной. Томаш почувствовал тяжесть на груди. Сверху вниз на него смотрели два огромных желтых глаза. Затаив дыхание, он ожидал дальнейших действий от животного, не смея противиться грядущему. Вопреки всем опасениям, кошка ткнулась мокрым носом ему в подбородок и боднула, громко мяукнув. — Томаш, — послышался слабый знакомый голос, будто кто-то звал его со дна колодца. Его имя повторили несколько раз, прежде чем он сообразил, что это Лера звала его. Совсем рядом. Склонившись над ним, она ласково гладила его по волосам. — Тома, ты как? — Чего? — растерянно пробормотал он и резко вскочил на ноги. — Подожди, а где? — словно волчок, он завертелся на месте. — Куда делась? — Томаш, все в порядке? — Лера остановила брата, положив руку ему на плечо. — Ты вдруг оцепенел и упал в обморок. Тебе плохо? — Нет, — тихо отозвался он, наконец-то взглянув на сестру. — Кажется, я поймал удачу. — Вижу, — Лера довольно улыбнулась, коснувшись свежих царапин на шее брата.