Проект «Вспыхни»

Гарри родился 31 июня 2023 года. «Гарри родился, и Судьба решила подбросить монету»  2031 год. Детство Гарри. 8 лет.  Мальчик с платиновыми волосами спустился на кухню, чтобы взять из холодильника свой любимый бутерброд. Ничего другого, кроме бутербродов, яблок и воды, он не ел. Либо плохо переносил остальные блюда, либо они ему просто не нравились.  Приглушенный шепот, который то и дело срывался на крик, был слышен уже в коридоре, где мальчик переходил плавными шагами. Не обращал внимание на родителей. Он был только в своем мире, хотя маленькое сердце все отлично понимало.  Что-то с ним было не так.  — Чьи-то дети живут нормальной жизнью. Ты бы слышал, что мне сказала Лили! — громко возмутилась мама мальчика. Её звали Одри Вуд. Чистокровная волшебница, шатенка.  Хардвин, её муж, тоже был чистокровным и преподавал в Хогвартсе Защиту от Темных искусств. Платиновые волосы сын унаследовал от него. Он устало провёл ладонями по лицу, и плечи опустились от тяжести этих разговоров. Поднимают эту тему вот уже четыре года, и до сих пор продолжается. Это сильно выматывало.  — И что ты предлагаешь, Одри? Знаешь, этот разговор о нашем сыне сильно меня выматывает. У меня нервов уже не хватает из-за тебя, Одри! Сколько можно уже повторять одно и то же? Что нам теперь остаётся? Просто смириться! Когда ты это уже поймёшь? Мы сделали все, что у нас в силах! Он останется таким, — поднял голос, указывая рукой на мальчика, который прошел мимо них и взял свой бутерброд. Одри не удостоила взглядом, не посмотрела на собственного сына, который сел рядом с ними, как ни в чем не бывало, и стал есть.  Одри уронила голову на свою ладонь, придерживая локтями о стул. Затем вновь посмотрела на мужа, который спокойно пил свой чай, хотя по лицу было видно, что он ушел в своих мыслях.  Она закипала от злости каждый раз, когда муж отмахивался от тяжелого разговора про сына. Она закипала каждый раз, когда на работе кто-то спрашивал об их сыне, и приходилось с улыбкой на лице лгать о том, что сын растет молодцом.  И вот очередной раз произошло то, что она никак не ожидала.  На работе кто-то проверил её родословную и раскрыли то, чего она стыдилась на протяжение всего времени.  Она покраснела от внутренней злости и смотрела на мужа гневно.  — Меня уволили из Министерства, — отчаянно и с нажимом шепнула она.  Хардвин выгнул брови и оторвался от своих мыслей, уставившись на свою жену. Видит, как она всхлипывает от слез, и хмурится.  — Ты же работала, не покладая рук. Как они могли тебя уволить? Есть веская причина?  — Кто-то проверил информацию про мою мать! Я не понимаю, зачем они это сделали! Не знаю, в чем я провинилась, но они выяснили то, что моя мать вышла замуж за своего же родственника.  Хардвин от злости с силой ударил стол и откинулся назад.  — В чем твоя вина, Одри? Зачем они тебя уволили? Не твоя же вина в том, что твоя мать была безмозглой тупицей!  — Никого это не волнует! — с жаром произнесла она, — Они прозвали меня «грязнокровкой», хотя я чистокровная. Все из-за того, что она вышла замуж за своего же родственника, пытаясь сохранить фамилию. Она не подумала о нас! Она не подумала о последствиях своего поступка! Разрушила мою жизнь! Разрушила жизнь моего сына! Мой собственный сын не такой, как все! Он больной! Умственно отсталый ребенок! Как мне теперь, о Мерлин, жить после такого позора?! Все теперь знают о моем статусе. Грязная кровь! — воскликнула она, активно жестикулируя руками, совсем забыв о том, что сын сидит рядом.  Они всегда поднимали такую тему, независимо от того, был ли рядом их сын или нет.  Их совсем не волновало, что при этом почувствует мальчик. Им было абсолютно все равно. Зачем им уходить от такого разговора, ведь мальчик умственно отсталый. Он ничего все равно не поймёт.  В четыре года, родители поняли, что с мальчиком что-то было не так. На собственное имя совсем не отзывался. Постоянно был занят чем-то другим. Глаза могли смотреть в одну точку часами, при этом не слыша абсолютно ничего.  Родители стали бить тревогу и ходили к разным колдомедикам, уверяя, что сын, возможно, родился глухим. Однако не только это настораживало. Колдомедики отвечали одним и тем же ответом: у мальчика психическое расстройство. Мальчик все прекрасно слышит. Все дело в мозге. Он был психический болен. Просто, никто из целителей и колдомедиков, не знал, чем он болеет. Не могли дать точный ответ.  Одри сдалась первой. Она вымоталась, пока искала ответ на свой вопрос. Хардвин понимал, что он родился таким из-за нарушения генетики. Не зря прозвали Одри «грязнокровкой».  Мальчик никогда не вылечится. Болезнь была врожденной.  Детство Гарри Вуда протекало ужасно. Нетерпеливая мать частенько вымещала всю свою обиду, злость на сына. Срывалась на нем и избивала. Отец не делал ничего, чтобы остановить избиение. Он также считал, что несчастье принёс сын.  Теперь же в семье мог работать только он. Одри больше не могла из-за своего статуса. Никто не захотел взять её на работу.  Они пару раз пытались отправить сына играться с другими детьми, но это всегда плохо заканчивалось. Во-первых, никто не хотел играть с мальчиком, который плохо понимал правилу игры. Не хотели играть, когда он уходил во время игры, отвлекаясь на другие интересующие ему вещи. А, когда забирали у него книгу про историю волшебников, истошно орал во всю глотку, поднимал шум и бился в истерику. Дети, хоть и маленькие, умом понимали, что он отличается от сверстников. Он совсем другой. И во-вторых, мальчик говорил совсем другие вещи. Его ум отличался от остальных, и дети не совсем его понимали. Иногда бывали такие дни, когда сверстники избивали его, кидаясь камушками или чем-то другими, которые попадались под руку.  У него не было друзей. Он сам-то не хотел играться с другими. Всегда сидел в своей комнате в одиночестве. Читал разные книги, которых утаскивал от отца. Без труда и без палочек открывал закрытую дверь, чтобы забрать книги. Хардвин не задумывался о том, что их восьмилетний сын, который, кстати, умственно отсталый, читал взрослые книги.  Он страшно боялся громких звуков. Во младенчестве он не мог контролировать собственную магию, и случались некоторые непредвиденные обстоятельства. Он мог часами орать от страха или же наоборот затихнуть и биться в конвульсиях. Паническая атака. Родители привыкли к особенностям мальчика, но и смириться с этим больше не могли. Никто из них не пытался слишком громко шуметь, но в последнее время им все это надоело. Жить постоянно в тишине, боясь нарушить покой сына, сильно выматывает. В детстве из-за страха происходили сильные вспышки магии. Он же не умел контролировать. Иногда рушились стены в доме или же сам дом. Пару раз они переезжали.  Мальчик никогда не смотрел в лицо человека. Его взгляд никогда не останавливался на людей. Если к нему обращались, он мог смотреть куда угодно, но не в лицо. Чаще всего глаза были устремлены куда-то в плечо и мог именно так разговаривать. Однако мальчик разговаривал очень редко.  Не любил находиться в толпе. На улице пытался сторониться от всех и ходил всегда в одиночку. Родители могли идти позади него, чтобы, в случае чего, быстро помочь. Мальчик не любил людей. Родители пытались ему донести, что бояться людей не стоит. Что они, как все, хорошие.  Когда ему исполнилось 7, родители отреклись от него. Больше ничему не учили. Выгоняли на улицу совсем одного, потому что ему надо быть самостоятельным, и также из-за того, что они банально устали. Они уже терпеть его не могли. Одри перестала кормить, надеясь, что он сам по себе сдохнет. Больше не пыталась разговаривать. Не пыталась помочь ему с одеждой.  Мальчик научился всему, но с трудом. Ему объяснили, что он волшебник, потому что через три года надо учиться в Хогвартсе. Родители немного беспокоились о том, что сын не выживет там, но вскоре их страх начал уходить, потому что становится все безразличнее.  — И что нам теперь делать со сложившей проблемой? — все равно докапывалась она с нажимом, — Честно, Хардвин, я очень устала от такой жизни. Теперь мне придется не выходить из дома из-за нашего сына! Он позор нашей семьи. Может… — она прикусила нижнюю губу и вымолвила после недолгой паузы: — может нам стоит отправить его в приют?  — Что ты несешь, Одри? Какой приют? Ты с ума сошла?  — А что я могу сделать? — заорала она, защищая себя, — Ты получше смотри на нашего сына! Какой в нем толк? С каждым годом он будет приносить нам дюжину проблем! Думаешь, выдержишь, когда преподаватели будут обращаться к нам, жалуясь за нашего сына? Я лично не смогу это стерпеть. Я в тот же день выставлю его из дома! Я должна проживать свою жизнь легко, а не нескончаемой проблемой!  Хардвин поморщил лоб и задумчиво посмотрел на тихого мальчика, у которого взгляд был прикован к потолку и разглядывал.  — Я не знаю, на кого зла больше: на маму или сына. У нас была такая хорошая жизнь! Все сейчас рушится. Мы давно отвыкли от друг-друга, Хардвин! — тихо всхлипнула она, отводя взгляд на окно напротив: — Мы больше не ложимся вместе. Меня это сильно напрягает, понимаешь? Я не хочу терять наше тепло из-за больного сына. У нас ведь еще есть шанс, верно? — она с жаром схватила его руку и сжала, — Мы же можем начать все заново, как только избавимся от Гарри?  Хардвин молчал, смотря на сына, который до сих пор разглядывает потолок. Не замечает, что сын, вообще-то, не любит есть вместе с ними и никогда не сидел рядом. Ничего они на самом деле не замечают, зацикливаясь только на одном.  Поздно вечером на весь дом были слышны их стоны наслаждения. Гарри плотно закрывал свои уши своими крохотными ручонками и мелко дрожал. Ему никогда не нравились такого рода звуки, и не знает причину.  Как обычно, устроившись поудобнее на полу, он читал книги. На этот раз книга называлась «История о Второй Великой войны: Гарри Поттер»  На первой странице гласила: «Любовь победившая саму смерть».  На второй главе он увидел колдографию. Застывший страх в глазах очкастого, когда собирался пройти первый турнир. Драконы. Гарри читал о драконах. Они были великолепны и могущественно сильны. Ему нравились драконы. Дальше описывалась вся история от лица некого волшебника по имени Драко Малфоя. Гарри внимательно смотрел на лицо волшебника на колдографии, где он стоит вместе с умершими родителями.  Он видит дальше яркую улыбку счастливой девочки. Она так ярко улыбалась, что Гарри немного зажмурился. Внизу было написано: «Гермиона Грейнджер. Маглорожденная. Лучшая подруга и волшебница Гарри Поттера», и дальше еще одно фото с гробом в Годриковой впадине.  Написано также о Роне, у которого не было могилы. У чистокровных волшебников семьи Уизли больше никого не осталось. Их поколение закончилось в той жуткой войне. Подробно описывалось каким образом и как погибли на войне.  Гарри чуть не стошнило.  Читал он до полуночи. Если начинал читать, то остановиться никогда не мог. Не важно, проголодается или захочет пойти в туалет, он всегда терпел до конца, пока не прочтет книгу полностью.  Гарри очередной раз не отзывался на свое имя, и не отрывал глаза от книги. И тогда Одри от вспышки гнева, которая возрастала с каждым годом из-за несправедливости жизни и больного сына, вновь срывалась на нем. За один миг прямо перед его лицом порвала книгу. Гарри не плакал, хотя внутри негодовал и совсем ничего не понимал.  — Скажи «я больной»! Скажи, Гарри, «я больной»! Живо, повтори! — кричала мать и била с силой в пощечину, когда сын все равно уходил в себя и не проявлял никакую реакцию.  Одри все равно не унималась и решила для себя, что докопается. Решила, что сделает так, как сама захочет. Что сын повторит за ней.  Взяла ремень с платья и ударила по полу. Громкий лязг обхватил в комнату и гневно смотрела на сына.  — А, ну, повтори! Гарри! Скажи «я больной!». Повтори, ты, блядский выродок! Повтори, я сказала!  Мальчик сидел с заплаканным лицом от боли, терпя избиение, но так и не окликался и не повторял за ней, уставившись куда-то в сторону. Иногда сжимал свои уши, не выдерживая её крики, но мать крепко связала его руки за спиной, обнаружив, что он боится.  Избивала около 2 часа, пока рыдающий мальчик не сказал: «я больной».  Одри только тогда успокоилась, понимая, что злость мгновенно утихла.  Жадно дышала ртом, потому что всю силу истратила, избивая собственного сына.  Мальчик истекал кровью, но мать, даже не думала его вылечить с помощью зелья или магии. Грубо бросила ему в лицо книгу о колдомедицине.  — Изучай сам.  Гарри, несмотря на боль, действительно заинтересовался книгой. Он вычитал все до следующего дня. Закончил около шести вечера, пока отец, наконец, не вспомнил, что сын не завтракал, не обедал и не ужинал. Он даже его со вчерашнего дня не видел.  Увидев состояние сына, он вылечил сам, игнорируя выпады жены о том, что не должен его лечить.  Мальчик так и не понял, за что его избивают на протяжении всего времени. Он воспринимает все отдаленно. Гарри впервые начал задумываться о глубоких вещах.  Гарри стремительно менялся на глазах родителей, но никто из них это не замечал. Конечно, он остался таким, каким был с рождения, но появилась внутренняя стержень. Гарри больше не плакал. Он не проявлял эмоции с рождения, но сейчас вовсе перестал. Ему показалось, что все это слабость.  — И что же в итоге сказала твоя Лили? — немного погодя спросил муж за столом поздно вечером. Рядом с ним сидел их сын, который ничего не ел, так как мать не приготовила для него бутерброд.  — Их сын уже прекрасно говорит. Общается с людьми. Активно занимается учебой, чтобы учиться отличником в Хогвартсе. А что наш сын умеет? Абсолютно ничего. Он даже на имя не окликается! — взмахнула рукой и нервно теребила ногтями свою руку, что немного кровоточит, — Любимый, пожалуйста, пока не поздно, может сдадим в детский приют? Что нам, кроме этого, делать с ним? От него одни проблемы.  — Если ты этого хочешь, — кивнул Хардвин, и продолжил есть еду. Одри посмотрела на него немного удивлённо, но замолчала. Затем перевела взгляд на сына, который просто сидел и пялился в потолок. Неслышно вздохнула и отвела взгляд.  На следующий день она стояла перед приютом в маггловском мире. Все потому, что не могла оставить его в магическом приюте, так как такого места совсем нет. Никто из магов не бросает своих детей в приютах. Она стояла и смотрела на дверь. Крепко и больно сжимала руку сына, но тот ничего не говорил, а просто молчал, терпя боль.  Одри шумно выдохнула и задрожала от волнения. Никак не могла побороть себя и зайти.   Не выдержав давление, которое сжимает из нее весь сок, поворачивается к сыну и села перед ним на корточки. Закрывает его глаза платком, зная то, что сын попросту не в состоянии выполнить его маленькую просьбу: закрыть глаза.  — Оставайся здесь, Гарри, хорошо? — после поспешно скрывается с места после того, как постучала несколько раз в дверь.  Прошел один день, когда она так и не вернулась. Гарри как ни в чем не бывало сидел у себя в комнате, где спали еще несколько детей. Они с первых же дней поняли, что новенький мальчик отличается от всех. Он не разговаривал ни с кем, а на вопросы и вовсе не отвечал, бездумно пялясь в потолок.  Ночью, сидя одиноко на подоконнике, он краем глаза заметил падающую звезду. Один раз блеснув, навсегда погасла. Мальчик нашел в ней особую красоту. Он вовсе не улыбался, но душа его странно трепетала, увидев странное явление на небе. Ему очень понравилось. Это было словно магия, до которой не смог бы достичь. Гарри старался проявить в себе силу, но в приюте не мог показать, попробовать. Ему никто не объяснял, но каким-то образом он понимал, что показывать свою силу в маггловском мире нельзя. Он все гадал, можно ли ему пройти в магический мир, когда исполнится 11 лет или про него забудут? Гарри хотел вернуться домой.  Последующие дни он терпел побои, издевательства со стороны детей, которые были старше на год или четыре. Мальчик выглядел, по их мнению, словно родился мишенью для издевок.  Кормили не теми блюдами. Никто и не пытался дать ему то, что он хочет. Гарри не чувствовал голод, хотя нормальные люди могли. Однако он не был таким. В этом вся и проблема. Его живот больно скручивался от голода, но Гарри не понимал это. Он не понимал где болит, и думал, что это со временем пройдёт. Неделями не ел ничего, кроме воды, но заведующая приюта пыталась накормить мальчика с силой, ведь должна следить за состоянием здоровья всех детей, которые живут тут. Её, конечно, настораживало умственное развитие мальчика и пару раз приглашала медсестер. После несколько раз тщательного обследования в целом, был получен ответ: у мальчика слабо выраженный аутизм.  Гарри впервые самостоятельно вышел из комнаты и на дрожащих ногах направился к заведующей. Он никогда не смотрел в глаза тем, к кому он обращался. Попросил у нее книгу про медицину.  Миссис Стаппс была удивлена, что восьмилетний ребенок хочет почитать взрослую, да еще и сложную книгу, но достала специально для него, так как узнав, чем он болеет, стала обращаться к нему по другому.  Гарри впитывал всю информацию в себе, как губка впитывает воду. Ему было мало. Неделями проводил свое время чтениями. Не спал, забывал поесть, но некоторые помощницы приюта кормили ежедневно, чтобы мальчик не упал в обморок, так как их проинформировали про его особенности.  Его трудно было вытащить на улицу. От книг совсем не отрывался, уходя головой. Помощницам приходилось прятать книгу, чтобы он подышал воздухом, но Гарри всегда закатывал истерику, не обнаруживая на своей столе свою излюбленную книгу про медицину. Он уже знал все внутренности человека и как, чем могут заболеть люди. Знал, как их вылечить, в случае заболевания разными болезнями.  У Гарри проявилась особенность в конце года. Он стал замечать ауру любого человека. Видел как она меняется в зависимости от настроения, заболевания человека. Ощущал всем телом их магию и ауру людей. По этой причине он знал кто стоит перед ним: волшебник или маггл.  Не сказать, что в приюте относились к нему лучше, чем было в собственном доме. Лишь заведующая могла погладить по голове на секунду, и сказать добрые слова, относиться хорошо, но у остальных некоторых помощниц не хватает такой же хороший характер, поскольку они иногда намеренно забывали приглашать его на стол, чтобы он, как все остальные, мог поесть. Другим врали, что он сам не захотел, и что они покормили в комнате. Такое происходило неоднократно. Ведь они знают, что Гарри ничего не понимал и не станет жаловаться. Он никогда не жаловался, поэтому было легко издеваться над ним.  Мальчик не понимал, что над ним издеваются, потому что не отличал разницу. Ведь дома было точно также, просто намного хуже. Гарри думает, что это нормально. Он думает, что так и проявляется тепло.  *** — Какая разница, — говорит в один день Гарри, который заговорил своим мягким голосом, — если за всем этим стоит одна вера на хорошее будущее?  Заведующая ахнула от неожиданности и все телом повернулась к нему. Они сидели на улице. После небольших истерик от того, что его вновь заставили выйти на улицу играться с детьми, ровесниками, он через несколько минут успокоился, но сидел рядом с миссис Стаппс. Она удивлённо выгнула брови. Она подумать не могла, что мальчик её слушал. — Значит, маленький мой, ты считаешь, что вера в хорошее будущее поможет нам спастись от другой жизни? — она улыбнулась, смотря на мальчика, который смотрел только на небо вот уже несколько минут. У нее на лице морщинки, которая указывала на возраст, но они так на ней шли, по мнению Гарри, ведь женщина была доброй. Гарри это не принимал. Она была отталкивающей. — Нет. Я считаю, что без кровопролития войну нам не выиграть. — Но ведь сейчас у нас хорошая жизнь без войны. Война была совершенно много лет назад, и вряд ли будет в ближайшее время.  — Вы уверены в этом? У вас строится высоко технологические устройства, не знаю и не понимаю как их называть. Мне трудно с ними работать, но это говорит о том, что у власти будет возможность еще сильнее контролировать мир. Говорит о том, что у них будет прекрасная возможность выйти из войны, если начнут, конечно, а это обязательно будет, победителем. Людям свойственно сравнивать себя с другими насколько они могут позволить себе выиграть с помощью технологии, которых сами же разработали.  Заведующая изумленно нахмурила брови и ахнула. Посмотрела на играющихся детей и своих помощниц, которые следили за ними. Все шло своим чередом. Удачливые дети уходили из приюта с новыми семьями, а другие оставались, надеясь, что в следующий раз им повезет. Она обратно посмотрела на безучастный вид мальчика, который сидел рядом и говорил взрослые вещи. Он все также рассматривал небо. Казалось, на вид такой глупый мальчишка с аутизмом, но что-то было не так. Ей показалось, что мальчик такой болезнью вовсе не болеет. — Это все домыслы, милый, — попыталась улыбнуться, но получилось напряженно, — Такого никогда не будет. Сейчас современный мир, и все правительства решают любую проблему мирным путем.  — Что, если придет тот, кто свергнет власть за их жадность, жестокость? Я знаю одного человека. Точнее, я о нем читал в книге. Автор говорит, что войну выиграла любовь, и с её помощью злодей проиграл войну именно тогда, когда он всех уничтожил и выиграл. Вы думаете, что такое правда может быть? Почему любовь явилась лишь именно тогда, когда было поздно вернуть все в нормальное русло? Почему она не могла тогда, когда война только начиналась? Ведь светлые могли бы выиграть без никаких потерь. Почему этого человека называют героем лишь из-за того, что он влюбил в себя злодея и убил? Герой не получил свое наказание и умер от горя, что потерял своих родных, позволив многим умереть.  — Я не читала такую сказку, — вымолвила она, активно моргая ресницами, — но вижу, что главному герою досталось очень много. Если, как ты и говоришь, войну они выиграли с большой потерей, то старание героя все таки не прошло даром. Почему же ты считаешь, что он не получил наказание, если он потерял своих родных? Он за все уже заплатил. Это и есть наказание, милый мой. Потерять любимых - это самое жестокое наказание, которое ты можешь получить от жизни. А, главный герой любил злодея?  — Любил.  — Тогда твой герой точно оплатил за все, ведь убить любимого ради сохранения мира во всем мире - самый настоящий поступок героя. Это тоже наказание. Для других он принёс победу, а для него это личный проигрыш. От того он и умер.  — Вы правда полагаете, что не будет войны? — снова вернулся к изначальной теме, — Думаю, вы хороший человек, миссис Стаппс, от того и думаете, что остальные люди такие же. Люди всегда будут пытаться выйти на новый уровень жизни, и для этого им не прочь начать войну, если она нужна. Люди — зло. Особенно тогда, когда ощутит полную свободу действий в ситуациях высшего правления.  — Почему ты, милый Гарри, говоришь о жизни в негативном ключе? В мире полно злых людей, но не стоит забывать и о том, что есть хорошие люди, которые способны на невероятно добрые вещи. Они и смогут изменить мир, не правда ли?  — И есть люди, которым нужно поступить по-плохому, чтобы добиться желаемого результата, но с добрым сердцем, верно? Такие люди достигают высот. Все будет лежать на раскрытой ладони, когда сумеешь совмещать в себе плохое и хорошее. Только ради цели.  — Верно, — кивает удивленная женщина, и улыбается, — однако счастлив ли такой человек? Внутри него будет много противоречии. Разве такой человек, достигнув желаемого, станет по-настоящему счастливым, если доброе сердце будет шептать, как много он причинил боль, а злая сторона восхвалять от полученного результата?  Гарри замолк. Небо стало неинтересным из-за её вопроса, и перевел взгляд на землю.  — Зачем нам хорошие люди, если они из-за доброго сердца не способны дать нам победу?  Заведующая нахмурилась от вопроса, а Гарри встал с места, и обратно ушел внутрь, чтобы дочитать свою книгу до конца.  На следующий день, когда был обеденный перерыв после занятия рисования, к нему снова присоединилась заведующая. Мальчик по-прежнему сидел один и ни с кем не разговаривал. С ним никто не хотел садиться.  Она села напротив и нервно перебирала в мыслях свои же слова, которых хотела высказать, но не знала как спросить, донести свою мысль, боясь спугнуть маленького мальчика. Или же быть игнорированной, как бывает много раз. Гарри отвечал лишь тогда, когда хотел или же тогда, когда меньше всего болезнь проявлялась.  — Я все же не могу понять одно, Гарри. Почему же ты заговорил о политических взглядах в своем-то возрасте? Как ты можешь рассуждать и думать о таких вещах? Тебе всего-то десять. Я все полагаю, что твой отец или мать неоднократно вели такой разговор в доме. Именно поэтому у тебя такие взгляды на внешний мир? Что тебя сподвигло на такой взгляд?  Гарри смотрел на свою тарелку неотрывно. Резал бутерброд ровно, а затем просто смотрел, прежде чем съесть.  — Нет. Они со мной не говорили о таких вещах. Я больной человек, миссис Стаппс.  Она резко нахмурилась из-за таких слов и неслышно вздохнула.  — Ты не больной, Гарри. Ты просто особенный. Людям свойственно считать больными тех людей, которые отличаются чем-то от других. Понимаешь?  — Мы все чем-то отличаемся от других, поэтому называемся людьми. У нас у всех разный взгляд на жизнь, предпочтения в стиле, песни, во вкусах, но их не считают больными, но почему-то больной я. Разве это не странно, миссис Стаппс?  — Не странно, — улыбнулась женщина самой доброй улыбкой, — Ты действительно не больной. Как я уже говорила, люди просто не терпят, если человек отличается от них какой-то особенностью.  — Мама сказала, что я больной. Я верю ей.  Улыбка сразу померкла, услышав эти слова.  — Нет же, дорогой. Ты не такой. Иногда мамы ошибаются, понимаешь? И это нормально.  — Там, где я жил, миссис Стаппс, считают меня больным, и я им верю. Мама также говорит. На нее странно косятся, когда мы выходим прогуляться. Именно поэтому она оставила меня здесь.  — И ты на нее обижен? — она пытается его понять, поддержать.  — Нет, — перевел рассеянный, отсутствующий взгляд на потолок, — Ей очень трудно со мной, поэтому поступок оправдывает решение. Все нормально, миссис Стаппс. Я не склонен к меланхолию. Она мне незнакома.  — Если с тобой о политике не рассуждали, как ты дошел до таких мыслей? — все же снова попыталась заведующая. Ей было навсего интересно, растет ли перед ним будущий доктор медицинских наук, зная то, как активно он изучает медицину или же точно станет ли лидером других сфер?  — Вы спрашиваете про это просто потому, что мне всего лишь десять? Считаю, что возраст не показатель ума, миссис Стаппс. Я начал думать о таких вещах лишь недавно. Точнее, когда мне исполнилось только десять. До этого я мог только думать отдаленно, но никак не прийти к определенным, точным мыслям, чтобы обсуждать это уже в слух. И я также не считаю, что это о чем-то про меня говорит. Мне всего лишь десять, как вы и говорите. Куда мне еще, чем просто думать и обсуждать?  — В действительности мне просто стало интересно, не буду скрывать, — она легко и коротко рассмеялась. Её впервые веселил разговор с кем-то. Никто так открыто не рассуждал с ней о таких глубоких вещах, — Буду относиться к тебе, как полагается, как ты сам захочешь, милый Гарри. Почему ты не притронулся к еде?  — Не знаю. Я… я кажется испортил вид бутерброда, и не могу их съесть, — перевел взгляд на тарелку, и он внезапно начал паниковать. Руки затряслись, не отрывая взгляд от еды, и шумно задышал, будто задыхался. Женщина не стала дотрагиваться до него, потому что была прекрасно осведомлена тем, что мальчик не любил любые прикосновения, если болезнь проявлялась. Поэтому ей оставалось словесно успокоить. Затем быстро поменяла его бутерброд на идеально ровный. Только потом Гарри мог успокоиться, а слезы с глаз перестали течь. Он мысленно ударил себя в подзатыльник за то, что заплакал. Позже вечером, когда останется совсем один, он покалечит себя до крови за то, что допустил это. Допустил то, что он заплакал перед кем-то, хотя говорил самому себе, что никогда не будет.  — Ты упомянул про какого-то героя с злодеем. Я подумала про это, и думаю, что всему свое время, милый Гарри. Ты спросил, почему все произошло слишком поздно. Мой ответ: всему свое время. Если бы злодей прознал любовь гораздо раньше, то многое бы поменялось, но откуда мы знаем, поменяет ли любовь его до неузнаваемости именно так, как закончилась? Вдруг он бы не стал прекращать войну и продолжил бы терроризировать город? Вдруг сила любви станет недостаточной, и герой не смог бы убить? Все гораздо просто: всему свое время.  — Вы на стороне героя? Вы думаете, он правильно поступал, когда закрывал на все глаза?  — Когда любишь — прощаешь то, что никто не сумел бы отпустить. Ты еще мал для этого. Как думаешь, в чем смысл нашей жизни?  — А для чего он вообще нужен, миссис Стаппс? Зачем нам нужен смысл?  — Чтобы жить, конечно. Он дает нам второе дыхание.  — Считаю, что у людей он разный. Кто-то находит смысл в человеке, если полюбит, а другие в любимых занятиях, делах. И есть те люди, которые будут только в поиске, и так и не находят смысл. Полагаю, третий счастливее, чем остальные.  — Это почему же? Смысл ведь в том, чтобы найти его где-то и задышать новым воздухом, разве нет?  — Лучше быть всегда в поиске, чем найти. Поскольку человек может жить и дальше без смысла, и быть постоянно в поиске, потому что сможет увидеть его в разных вещах, но не останавливаться на них. Разве важно найти его, если смысл он нашел в поиске? Он может прекрасно видеть его в любых вещах: занятиях, человеке, путешествиях. Думаю, это прекраснее.  — Я нашла свое в детях, — мелодично и с улыбкой на лице сказала свое, — Любая мать станет горой для своих детей, и они становятся для нее жизнью. Смыслом. Ради них стоит жить и вытерпеть всю боль, проблему.  — Рад, что вы нашли свой смысл жизни, — ответил монотонно, и стал есть свой бутерброд после того, как порезал ровно пополам. На этот раз получилось так, как он хотел, и смог съесть без паники.  — Это… прекрасно, — она попыталась улыбнуться, но не смогла. Смотрела на мальчика и молчала, пока он не нарушил тишину.  — Это всегда имеет смысл именно тогда, когда дети отвечают тем же. Они относятся к вам также по-доброму или наоборот? Если нет, то не смогу сказать, что рад за вас, хотя не знаю, что это за чувство такое. Просто люди говорят это, когда хотят проявить тепло.  Женщина помрачнела. Слабая улыбка вовсе ушла. Она немного прослезилась, отводя взгляд от мальчика, который ничего не понимает и задаёт прямые вопросы.  — Мой сын… Трэвис, оставил меня несколько лет назад в приюте для пожилых людей, но я не стала там жить. Я была вполне здорова. Продолжила работать здесь. Просто думала, что дети позаботятся обо мне, и бросив эту работу, помчалась к ним. Я ведь очень скучала по ним. Думала, что они примут меня. Я не собиралась вешаться на шею и мешать им. Просто хотела жить последние годы жизни вместе с ними, ведь они совсем мне не звонили. Мне пришлось вернуться в город и продолжить свою работу, заботясь о сиротах, которых бросают свои родители. Они нуждаются больше любви, чем я. Теперь я отдаю всю себя на работу, ожидая свой последний вздох, хотя мое здоровье все еще крепкое и здоровое.  — Вы ждёте свою смерть? — спросил прямо в лоб Гарри, хотя женщина и так говорила про это. Она немного осеклась и улыбнулась.  — Да. В самом деле, да. Просто зачем мне жить долго, если свою уже удачно прожила?  — Полагаю, вы слишком опекали своих детей, потому что очень любили, тем самым начали их раздражать. Ваша любовь их душила настолько, что больше не желают вас видеть, — и как ни в чем не бывало продолжил есть свой бутерброд. Женщина прикусила нижнюю губу и встала со стола, чтобы уйти к себе в комнату.  *** Дни протекали, одинаковые, как под копирку. День за днем угасала жалкая надежда на возвращение мамы. Конечно, глубоко внутри он ждал и надеялся, что Одри вернётся за ним и больше никогда не бросит. Он понимал, что это детская наивность, но с каждым прожитым днем, все отчетливее становилось ощущение, что желанию больше не сбыться. Его однозначно оставили.  Гарри за это не сердился. Он не чувствовал ничего, но надежда иногда согревала его по ночам, когда мальчик усаживался на подоконник и долго-долго рассматривал черное небо, которое было покрыто прекрасными звездами, а после, наконец-то увидев желанное падение звезды, загадывал, что мама обязательно вернётся за ним.