Том Мракс
27 июня 2023 г. в 00:15
Том родился 31 декабря 2022 года.
2031 год. Детство Тома. 8 лет.
Поместье, где жил маленький Том, носило название «Мракс». Название очень подходило под фамилией тех, кто сейчас проживает в сие поместье. Они были очень аристократичны, и никогда не славились тем, что хвастаются своими богатствами, хотя никто не знает, как семья Мраксов появились после войны. Многие полагали, что они спрятались на самое дно, чтобы избежать наказания, которых совершенно не делали. Конечно, были много людей, которые задавались вопросами о том, где они были, когда происходила война, и почему не остановили Тома Реддла, который убивал волшебников. Они ответили, что жили в другой стране, но так и не озвучили, где они именно были. Хитрые, изворотливые волшебники смогли кое-как достичь на работе, и также вернули себе имя. Никто больше их не трогал, полагая, что они не виноваты в том, что Волан-де-Морт стал темным волшебником.
В поместье пол был покрыт волшебным образом. Точнее пол менялся в зависимости от того, на какой хотела бы поменять хозяйка поместья. Небольшой чистый пруд на улице, и был окружен зелеными деревьями, что украшала двор. Как обычно есть прекрасный сад, где выращивали самые красивые, богатые цветы на свете. За ним ухаживали специальные работники - садоводы. Они также получали немалые деньги за свою работу, и были рады работать в их поместье. Никто из работников в доме не жаловался. И никто не жаловался на то, что их избивали. Никогда такого не происходило в семье Мраксов. Все были довольны. Родители мальчика старались быть добрее к окружающим людям, даже работникам в поместье, и всегда отвечали улыбчиво, дружелюбно.
На этот раз пол был обставлен белыми, сверкающими каменными плитами. На стенах светлые обои, которые тоже иногда поблескивали. Показалось, что хозяйка дома очень любит все сверкающее. Сама тоже выглядела опрятно. Высокий рост придавал женщине некий приятный шарм. Ей все шло.
Громко постукивая каблуками, она быстро прошла по длинному коридору, где были обставлены портреты своих родителей и других людей, с которыми были кровно связаны. Картина Меропы не ожила. Она застыла в неподвижном виде.
Мать прошлась по коридору, и наконец дошла до зала, где мирно сидели сын с мужем. Они о чем-то улыбчиво переговаривались. Затем повернули голову в её сторону, когда она зашла. Обе засверкали от радости, будто неделями её не видели. Спокойно села напротив к сыну и улыбнулась.
— Ты выпил зелье, солнышко? — пристально смотрела в глаза сына, словно изучая его реакцию. Сын улыбнулся и кивнул.
— Да, мам. Ты каждый день спрашиваешь про это, но я никогда не забываю. Если забуду, то домовики напомнят, поэтому не волнуйся, мама.
— Не могу не волноваться о твоём здоровье, малыш, — нежно проговорила она, наливая себе кофе, — Ты знаешь, у тебя ослабленный организм. Ты никогда не должен забывать пить зелье, понимаешь? Никогда. Иначе ты почувствуешь слабость, и будет плохо.
— Все. Перестань, — мягко перебил её Уильям. Чистокровный волшебник и наследник Салазара Слизерина. Его прадед - Морфин Мракс. Работает вместе с женой в Министерстве, а именно в Отделе магического правопорядка. Им нравились работать в Министерстве. Никогда, ни разу в жизни не пропускали работу.
Они очень старались подарить единственному сыну тепло, любовь. Старались, чтобы он жил в достатке. Никто не будет на него косо смотреть, а наоборот будут восхищаться. Сын рос очень красивым. Все окружающие люди восхищались им, а некоторые стали настораживаться, потому что мальчик был до боли похож на Тома Реддла, который назывался Волан-де-Мортом. Конечно, некоторые черты лица отличались, но не сильно, чтобы бросаться в глаза. Все, кто видели Тома сразу сравнивали с Волан-де-Мортом. Из-за такого сходства с убийцей, злодеем, родители пытались держаться стойко, но меньше любить сына не перестали.
Том рос в любви, поэтому для окружающих людей он стал добрым, вежливым, дружелюбным мальчиком, который относился ко всем с уважением. Все были восхищены его воспитанием.
У него были некоторые друзья. Родители часто ходили погостить к своим новым друзьям, с которыми сразу крепко подружились после переезда из другой страны.
Блейз Забини. Так звали знаменитого мракоборца, который успешно работал в Министерстве. Познакомились они, естественно, в рабочей обстановке. Поговорили за чашку чаем, а потом стали приходить к ним домой. Именно таким образом Том обзавелся подругой из этой семьи. Как он понял, жена мистера Забини рано погибла после рождения Альбуса. Дочку Альбуса звали Астрея. Она ровесница Тома.
Теодор Нотт. Работает в Отделе тайн, и хорошо держит секреты Министерства. По этой причине он получил высокую должность. Никто не знает чем он на самом деле занимается. Искусный невыразимец. Его сына звали Герберт. А внучка Элизабет Нотт для Тома показалась слишком заносчивой, надоедливой. Особенно то, как она все время хвастается тем, что её фамилия Нотт, и тем, что Теодор один из тех выживших после Второй войны.
Пэнси Паркинсон вышла замуж за пожилого человека и не стала брать его фамилию. Осталась со своей, так как считала, что её гордость растоптали грязью собственные родители тем, что отдали ради богатства за пожилого человека. У нее есть сын Арктур. Тоже ровесник Тома Мракса.
В начале марта, все еще в холодные дни, Блейз решил пригласить всех своих друзей к себе в поместье. Новый особняк находился в Уилтшире, где во времена Второй войны находилось поместье Малфоев, который после нападения Ордена, разрушилось. Блейз построил в том самом месте свое поместье, чтобы прожить остаток своей жизни со своей женой. Досадно, что она рано умерла, оставив после себя мрачность. Конечно, Блейз не утратил жизненные силы, и воспитывает внучку без помощи эльфов, хотя иногда пользуется ими, в случае чрезвычайных ситуаций.
Блейз взял разрешение лично у самого Драко, чтобы построить там свое поместье. Драко дал согласие, потому что остался проживать свой остаток жизни в штаб-квартире Реддла.
Слизеринец решил пригласить к себе своих нескольких друзей, в том числе семью Мраксов, с которыми познакомился семь лет назад.
Он знает о тайнах Драко про Гарри и Тома, ведь являются лучшими друзьями.
Они могли приглашать к себе домой своих друзей по любой причине. После войны они поняли одно: всегда быть рядом. Особенно Паркинсон, Забини, Малфой и Нотт. Больше никогда не разлучались, и всегда готовы прийти на помощь, если нужна.
В семь вечера прибыли приглашенные гости. Никто никогда не опаздывал. Это такого рода уважение: прийти во время, чтобы не смущать хозяина поместья.
Раньше графство в Уилтшире было мрачновато. Сейчас же, когда поселилась семья Забини наоборот просветлело. Умершая мисс Забини любила все светлое. Блейз ничего не менял после её смерти. Он очень свою жену уважал, хоть и не любил. Всем нужно было жениться, выйти замуж, чтобы продолжить свой род.
Блейз встретил гостей с порога с улыбкой на лице. Он так ярко смеялся, что у всех в миг поднималось настроение.
Гости уселись в большом зале для трапезы. Все веселились и обсуждали разные темы. В зал вошли дети, которые, сперва решили поговорить с друг-другом, а потом присоединиться к ужину.
Блейз всегда замечал сомнительные взгляды, когда они видели его внучку. Сам же очень любил её, Астрею, поэтому то, что их сходство равен к нулю совсем его не волновало. Сын Забини, Альбус является темнокожим, а его дочь была настолько хрупка и худа, будто сломается, как хрупкое стекло. Астрея - бледнокожая, хрупкая, беловолосая девочка. Никто не задавался вопросом, пытаясь не ранить сердце Альбуса, но всем было известно, что он не является отцом Астреи. Самому слизеренцу было все равно. Он любил свою дочь.
— Рад, что познакомился с вами, мистер и миссис Мракс, — обмолвился за ужином Драко и почтительно кивнул, — Я много раз слышал про вас в Министерстве. О том, насколько вы преданы к своему делу. Как нынче проходит ваша работа? Никаких изменений, проблем?
— Премного вам благодарен, мистер Малфой, — ответил улыбчиво Уильям Мракс, — Я тоже наслышан о вас. Читал также вашу книгу про Вторую войну и восхищен вами. Жаль, что мы совсем не встречались в Министерстве, хотя наша работа очень тесно связаны между собой.
— Так получается, что всегда в отъездах из-за работы, так как являюсь главой Управления мракоборцев. По этой причине взваливают все крупные работы на мои плечи. И я рад, — повернул голову к Забини, — что мой друг постоянно рядом и берет всю ответственность на себя в мое отсутствие.
— Рад тебе помочь, Драко, — подмигнул Забини в ответ.
По правде, Драко солгал. Он на самом деле никуда не уходил, не отъезжал, когда была возможность познакомиться с ними.
День, когда родился Том, штаб-квартира Реддлов здорово стряхнула, будто случилось землетрясение. Штаб-квартира осталась целой, без изменений, но просветлело. Он понял, что Том родился. День рождение в точностью совпадали.
На самом деле Драко знал, что время пришло до рождения Тома, когда узнал, что в Британию вернулись Мраксы. Предположил, что в их семье родится Том. Так и получилось.
Он не был готов встретить их на работе. Его сердце дико стучалось, стоило ему подумать о них. О том, что в их семье родился мальчик по имени Том. Драко думал, что они назовут сына другим именем, и ему было интересно, почему они назвали именно этим именем.
Сегодня он был готов их встретить.
Сердце быстро стучалось от страха, когда впервые увидел их сына. Том сидел ровно и аккуратно ужинал, переговариваясь с друзьями. Не повышал голос, не смеялся громко. Очень хорошо воспитали. Однако кровь в жилах стынет, когда Драко видит его перед собой. Вспоминал последнюю их встречу, и все больше погружался в себя. Он боится, что былая сила вновь вернётся к нему, и повторится история. Драко много искал Гарри, ведь знал, что он тоже родился. В свое же день рождения. Как бы сильно не старался — он не смог его найти. Драко предположил, что Гарри родился в другом городе, а искать уже будет невозможным.
— Проблем, кстати, как вы сами наверняка знаете, нет. Все идет хорошо. Даже могу сказать слишком хорошо идет, — говорит Уильям, откусывая мясо, — После Войны вы двое отлично поработали. Всех врагов поймали и упекли в Азкабан. Чего нынче ждать? Абсолютно ничего.
— Вот у Мистера Нотта есть что сказать, но упрямо не говорит, молчит, — улыбнулась Изольда, — Работа в Отделе Тайн изматывает вас или..?
— Нет, никогда, — немного расхохотался Теодор, — Герберт, кстати, тоже работает вместе со мной. Учу его всему, чтобы добиваться к цели прямо, как я. Вы сами понимаете, что работать невыразимцем требует особых усилий, чтобы не рассказывать то, чем мы на самом деле занимаемся, но уверяю всех, ничего глобального не происходит. Все негативное давно ушло. Да, Герберт? — повернул голову. Рядом сидел Герберт. Он оторвался от мяса и широко улыбнулся, блеснув белыми зубами.
— Мой отец прав. Нет ничего, о чем надо бы беспокоиться.
— В самом деле? — подняла брови в удивлении Изольда, — Вы что-то недоговариваете. Вот я слышала…
— Дорогая, ты кажется не до конца понимаешь смысла в профессий невыразимцев. — вмешался в разговор муж, Уильям.
— Нет, я слышала, — все равно продолжила то, что начала, — что в Министерстве что-то происходит. Сам Министр нам ничего не говорит, но мракоборцы, — после этого она взглянула на Драко и Блейз, — вы точно что-то да знаете! Вас часто отправляют куда-то, о чем мы совсем не догадываемся. Что такое происходит на самом деле? Дети, — она повернулась к ним и улыбнулась, — можете выйти поиграть в саду?
Дети послушно покинули зал для гостей, и Изольда вновь вернула свой серьёзный взгляд на них.
— На прошлой неделе мне поручили одно дело. — начал Драко, — В аббатстве Уитби, как вы сами знаете, притаились несколько вампиров. Один из них пришел в наше Министерство со странной просьбой: его семья не вернулась после охоты. Мы расследовали это дело, но не нашли. Если можно считать странным делом, то это единственное задание продолжительностью восемь дней. Считаю, — немного выпрямился, бросив взгляд на каждого, — нет ничего о чем надо беспокоиться. Всего-то мелкие делишки, миссис Мракс.
— Но это наводит на некоторые вопросы, — задумалась Изольда, — Что же с ними произошло? Конечно, легенда с солнцем сплошная ложь, но куда они могли подеваться, бросив одного вампира без никаких надлежащих причин? Вы об этом задумывались? Никаких улик, следов не нашли?
Драко обреченно пожал плечами и слабо покачал головой. На столе воцарилась тишина, которую мешал чавкание их сыновей. Они не вмешивались в разговор.
— Мы все искали, — сказал Блейз монотонно, — но никаких. Предполагаем, что они просто уехали в другую страну. Мы все знаем, что они делали во время правления Волан-де-Морта. Нынешний Министр вовсе приказал им не высовываться, и запретил нападать на людей.
— Что, если, это какой-то ход? — сказала уже Паркинсон, которая все время сидела тихо, — Скажем так, буйство? Министр лишил их пищи. Запретил нападать на людей, а вампиры питаются людьми. Можно же было найти какой-то выход для них, ведь они такие же, как мы. Отшельники. Прячемся от магглов.
— Какие еще отшельники? — прыснул Теодор и коротко засмеялся, — Скажешь тоже.
Паркинсон нахмурилась и посмотрела злыми глазами. Теодор это заметил и еще больше улыбнулся.
— Мы не отшельники, — улыбнулась Изольда, — Мы разумнее других. Однако в ваших словах есть что-то… что могло бы сподвигнуть убежать из нашей страны. В любом случае, не считаю, что можно не обращать внимание на сие дело.
— Это всего лишь вампиры! — весело воскликнул Блейз, — Никому они особо не нужны, кроме самим. Мы им запретили, потому что не умеют они контролировать себя. Угрожаем делом. Не надо заострять внимание на них, господа! Все как-нибудь само собой разрешится.
— Это да, но странно то, что мы не нашли никаких следов, — заключил Драко и посмотрел на Блейза.
— Мерлин, Драко, у них тоже имеется палочка, хоть и не умеют пользоваться. Возможно, сумели как-то заметать следы, если только… — многозначительно замолчал, посмотрев на Теодора, который мирно ужинал.
Заметив тишину, он поднял на них взгляд и невинно похлопал ресницами. Немой вопрос «Что? Почему вы так смотрите на меня?» был виден по его лицу, пока бросал каждому короткий взгляд. Потом положил нож и вилку на стол важным видом. С улыбкой на лице вновь посмотрел на них.
— Я не стану это обсуждать. Ваши дела меня не касаются.
— Мерлинова борода! Ты не отрицаешь! — воскликнул Драко и оживился. Лицо просветлело, когда улыбался во все уши, будто помолодел. Изольда с мужем с интересом взглянули на Теодора.
— Невыразимцы узнают все дела в магическим мире первыми, чем вы. Это всем известный факт, друзья, но, пожалуйста, не мучайте меня и себя самих же. Зря потратите время пустыми словами, пытаясь разговорить меня.
— Можем сказать одно: ничего такого, о чем надо бы беспокоиться, — улыбнулся уже Герберт. Сын Теодора. Теодор горделиво похлопал рукой по спине сына, но тот немного отодвинулся. Отец еле заметно поморщился, и обратно стал есть ужин.
В Министерстве дела шли очень хорошо, если не замечать мелкие пакости, которых бросают такие же мелкие хулиганы или же по типу внезапного исчезновения без следов и причин. Хотя и это можно отнести в список не стоящих внимания. Ибо кто не уходит из дома или от куда-то еще? Подростки-волшебники, которые хотят чего-то большего после школы или же те самые вампиры, обиженные на Министра, сочли уйти внезапным образом без возможности найти их местонахождения. Разве такие дела важны? Нет. Для вида пару раз, нет, даже восемь дней поискали и хватит. Министр сам закрыл это дело, подписав документы, как о деле «сбежавшие». Однако для улучшения жизни вампиров, он ничего не сделал. Приказ остался неизменным.
— Фэррис Дюпон, — вздохнула глубоко Изольда, — наш министр магии на днях беседовал в кабинете с мистером Саламандером. С сыном того самого зоолога, который работал целителем для Волан-де-Морта. Мне очень интересно, о чем же они беседовали? — она откинулась назад, почувствовав облегчение, ибо сидеть ровно просто устаешь.
— А меня больше всего поражает за какие услуги наградили Ньюта Саламандера при жизни Орденом Мерлина второй степени? Он же работал на Волан-де-Морта! — воскликнула Паркинсон и также откинулась назад. Драко вскинул брови и прыснул, тем самым обратил её внимание на себя.
— Может за услуги в области изучения магических животных? И не забывай, что он выпустил ряд множества книг про животных после войны. И сейчас именно его книгой до сих пор преподают во многих школах. Кого, если не его наградить заслуженным Орденом Мерлина?
Паркинсон раздраженно закатила глаза. Положила локоть на стол и уронила щечку на свою ладонь, придерживая.
— Я так понимаю, ты много знаешь об этом. То, что ты написал в своем книге — это сущая правда? Лично я думаю, — она опять выпрямилась, — что наш Избранный Герой Всея Магического мира вовсе не Герой. Он нас не спас. Просто ему помогли некоторые обстоятельства!
— Некоторые обстоятельства? Ты про любовь? — усмехнулся Блейз.
— Наш Избранный оказался талантливым, чтобы соблазнить Темного Лорда и убить. Что же он такого сделал? Он кажись многое умолчал, да, Драко? Или ты учел не писать, скрыв всю правду? Не может такого быть, чтобы сам Волан-де-Морт убил своих же Пожирателей и себя в том числе, с помощью рук Поттера. Не очевидно ль? Это все обман! Тебя надули, Драко, а ты взял и написал про это всякую всячину, чтобы напудрить наши мозги. Лучше ж выкладывал бы то, что по-настоящему там произошло.
Драко несколько минут смерил её презренным взглядом и потом неслышно вздохнул.
— То, что написано в книге — правда. Мне больше нечего добавить, Паркинсон, если ты внезапно поменяла о нем мнение, думая скользко, отвратительно и низко, — ответил с нажимом сквозь зубы, и отпил пиво.
Внезапно зал пополнился смехом Паркинсона. Она смеялась счастливо, звонко. Плечи подрагивали от смеха. Смеялась всем телом и заразительно. Драко уставился на нее недоуменно.
— Я снова тебя обманула, — отдышавшись добавила она, — Я не презираю Гарри, Драко. Я его очень уважаю и скучаю. Просто люблю тебя злить. Ну, не могу не пошутить над тобой, когда ты так яро готов его защищать!
— Бьюсь о заклад, будь Гарри был бы живым, то Драко женился бы на нем! — и на этот раз Блейз упал со смеху от собственных слов. Зал вновь заполнился смехом, но только Мраксы просто наблюдали, ибо ничего не понимают.
— Ага, только через труп Тома Реддла, — закричал Теодор и также засмеялся.
— Ну, так он итак был в то время на земле, — стирала она с глаз слезинок от смеха.
— Ой, заткнитесь! — поморщился Драко и сжал кулак, — Прекратите, говорю!
— Я тоже начинаю так думать, мистер Забини, — заговорил вдруг Скорпиус, — В их комнате висит большой портрет Гарри Поттера! Вы только подумайте! Там должен висеть портрет моей мамы или хотя бы всей семьи, но там Гарри!
Драко открыл рот от изумления, что собственный сын раскрыл то, о чем он скрывал. Лицо покрылось розоватым оттенком.
— Сын! Ты-то куда? — разгневался Драко. Его лицо стало красноватым из-за гнева и смущении, что договорить или же изъясниться нормально просто не мог.
Трое друзей еще сильнее стали смеяться от слов Скорпиуса.
— Я… Я уберу чертов потрет! Прекратите см-смеяться! — разорался было Драко, но другие сильнее засмеялись из-за его комичного вида. Драко хмурил брови и кусал губы, не зная, как отвлечь их мысли на другое русло. Ему всегда не нравился, когда тема про Гарри поднимается при нем, и при этом все издеваются над ним. Что? Жениться? Ни в коем случае! Драко просто очень дорожит им. Это они не понимают что пережили они, там, на войне, когда трое прохлаждались в школе, принимая сторону Темного Лорда, лишь бы задницы свои защитить! А, он-то! Он вместе с Героем боролся. Правда, мало-помалу было, но был-то рядом. Вместе находили крестражи. Был заключен в тюрьме с профессором. Это он войну пережил, а не они.
— Вы просто не понимаете, почему я так яро защищаю Гарри! Знаю, что все мои слова в защиту Гарри выглядят, как влюбленная в него реплика, но это совсем не так. Наша дружба… Вы просто не знаете, какого нам было все это нести на спине, когда враг настигал, а родные погибали. Вы не видели страдание Героя. Вы не были рядом с ним. Вы не видели мучение, и как он сходил с ума. Из ума он выжил! И только Я был рядом с ним со Скорпиусом и женой. И это я пережил Вторую войну, а не вы, трое, потому что не были на войне. После войны в живых остался лишь Я, а не вы! У меня к нему чувства, которая определяет только дружбу. У нас крепкая дружба. Я сделал все, что мог, но не получилось у меня исцелить Гарри, — его голос начал дрожать, а остальные стихли, — Я пытался. Почему я не могу любить Гарри по дружбе и скучать, вознести и защищать от невежественных людей? Почему не имею право? Почему мое чувство приплетают с любовью? Это вовсе не так! Вы просто ничего не понимаете!
Повисла напряженная тишина, где было слышно рваное дыхание Драко. Паркинсон немного прокашлялась, окинув Мраксов неловким взглядом и попыталась улыбнуться.
Блейз сочувственно прикусил губы, ибо больше всех, что чувствовал сам Драко, знал лишь только он. Хоть и вечно шутит на этот счет, но прекрасно сопереживает. Чувствует то, что он скрывает или умалчивает.
Скорпиус чувствует тяжесть на своих плечах, когда вспоминает, что собирается жить в штаб-квартире Реддлов еще много лет, пока не умрет, чтобы передать знание своим потомкам. Они должны жить в этом доме по велению отца, Драко. Сам Скорпиус не против, но почему-то тяжесть не уходит после того дня, когда Драко поведал настоящую причину смерти Гарри. О том, о чем он умолчал в книге. Только семья Малфоев должны были стать хранителями тайны. Однако же Блейз тоже знал. Он потрясающий друг. Умеет хранить любые секреты.
— Вы видимо были неразлучными друзьями, — улыбнулась Изольда, пытаясь разрядить обстановку, но все равно было любопытно.
— О, это совсем не так, — покачал головой Блейз, помешивая одновременно чай с помощью магии, — Они были врагами. Только после войны нашли общий язык.
— Вот как? — удивилась она, — Я думала иначе. То, как пылко вы глаголите про Героя Второй войны.
— Кстати, почему вы назвали сына Томом? — наконец задал вопрос, который мучал его на протяжении многих лет, когда узнал, что он родился. Мраксы немного напряглись от данного вопроса и замолчали, но оттягивать момент до максимума, конечно, не могли. Уильям посмотрел на жену, а та быстро выпрямилась и ответила:
— Не буду скрывать. Мы Меропу не знаем, но нам стало её жалко. Назвали сына именно этим именем из-за неё. Когда Морфин, прадед моего мужа был обвинен в убийстве, Том младший не подозревал, что в доме находилась прабабушка. Она сумела убежать. После скрылась в другой стране, чтобы защитить свое дитя. Боялась, что он придет, чтобы убить, поэтому жила одна в другой стране и выживала. Я, если честно, подумать не могла, когда называла его Томом из-за несчастливой истории Меропы, что наш сын будет так на него похож. Мы стараемся, чтобы он вырос в любящей семье. Ничего другого в мыслях не было, уверяю вас всех. Только чистое и наивное намерение. Это как то, как Меропа хотела бы, чтобы его сын вырос в хорошей семье.
— А, окружающие люди как реагируют на вашего сына? — улыбнулся Драко, но не сильно. Слегка поднялся уголок губы. Изольда отпустила взгляд на стол, не зная на что зацепиться. Пыталась скрыть свое волнение, и отпустила руки под стол, чтобы они не увидели, как мелко дрожат её пальцы. Таких вопросов часто слышит именно от тех людей, которых впервые видела. Это значило, что много кто спрашивает. Она подняла взгляд, а её зрачки заблестели, когда улыбнулась, обнадеживая белые зубы.
— Некоторые со страхом, а другие с удивлением. По началу, мы не могли к такому большому вниманию привыкнуть. Особенно вопросам, — от волнения слегка дернулось плечо, — Со временем привыкаешь. Сейчас отвечаем спокойно и с легкостью.
— Должно быть, излишнее внимание сильно выматывает. Особенно в эмоциональном понимании, — сказал Блейз, следя за каждым движением Изольды и Уильяма. Второй всегда был необщителен. Мало разговаривал. Ситуацию, как Блейз знает со дня знакомства, всегда брала Изольда, несмотря на страх, волнение, беспокойство.
— В начале, да, — кивнула улыбчиво, — Таков удел всех матерей, мистер Забини. Они всегда волнуются, излишни переживают за своих детей, чтобы защитить от любых источников беды. Не важно, навредят они мне или нет. Главное, самочувствие моего сына. Поэтому такие вопросы не сильно выматывают, но оставляют свои неприятные следы. Ради сына и не такое потерпишь, — она мило улыбнулась и расслабилась, вытаскивая свои руки из под стола. Взяла бокал вина и налила себе. Сегодня ночь пройдёт снова бессонной. Она это точно знала.
Уильям незаметно под столом поддерживающее сжимает её бедра, но сам не смотрит на нее. Через несколько секунд убирает руку и продолжает молча ужинать.
Драко недоверчиво косится на семью Мраксов. Вопреки своим мыслям, он все равно не мог не почувствовать от Изольды приятную ауру. Ему показалось, что она очень приятная женщина. Он практически стал уверен в том, что Том вырастит в любящей семье, а это ведет к тому, что он станет хорошим волшебником без жестокости, как было в прошлой его жизни. Ему хотелось в это верить. По этой причине он бросал мимолетные взгляды на его родителей. Мысленно же снова возвращался к Гарри. Где он? С ним все хорошо? Какие у него родители? Счастлив ли он? Столько мыслей.
Дети гуляли в саду, где был расположен сзади поместья. Они реально вышли на улицу, но не играться, а просто погулять. На улице темно, но фонари прекрасно освещали всю их дорогу, поэтому бояться было нечего. Дружно переговаривались, кидались камушками, смеялись.
Через несколько минут внезапно очутились в незнакомое им место, кроме внучки Блейза. Она-то все знала. Прямо перед ним стоял лабиринт, где вход туда был темнее и гуще. Свет туда не проникал, но слабое освещение все же было. Стояли в площади с размером несколько футбольных полей. Лабиринт был также огромен. Казалось, нет оттуда выхода, если зайдёшь.
Элизабет засветилась от своих же собственных мыслей. Ей вдруг в голову пришла прекрасная идея: играться в лабиринте. Сверкающим от счастья лицом повернулась к друзьям, которые уже сворачивали на другую сторону, чтобы обойти лабиринт, она воскликнула.
— Ребята, давайте туда зайдем! — она радостно похлопала в ладоши. Дети сразу же повернулись к ней недоуменным видом.
— Туда? Ты хочешь умереть? — нахмурил брови Арктур.
— Вы, что, боитесь туда зайти? — ахнула Элизабет и закрыла рот рукой, показывая всем своим видом то, насколько она шокирована, что они боятся от лабиринта.
— Лабиринт — опасное место, — заговорил Том, — Зайти туда без взрослых запрещено. Не думаю, что ты не знаешь. А твой глупый героический поступок — показать, что ты храбрая для лабиринта и зайти без взрослых — приведет к плохому концу. Понимаешь, о чем я?
— Да вы ссыкуны! — не слушая его слова, вновь воскликнула она, — Я зайду туда и выйду без повреждений. И вы поймёте, что вы трусы! Поймёте, что вас уделала девочка!
— Элизабет, Том прав, — мелодично и тонким голосом сказала Астрея, — Папа говорил, что лабиринт безобиден до наступления вечера. Сейчас там оживает темная магия. Послушай меня, и давай вернёмся домой. Хорошо? — она умоляющее взглянула на подругу.
— К тому же у нас нет волшебной палочки. — встрял снова Арктур и голос был немного истерический, потому что знал, что она от своего не откажется, — Ты поступаешь глупо. Вернёмся домой. Ты оттуда живой не выйдешь, Элизабет. Думай головой!
— Я храбрая и докажу вам это! А вы идите к взрослым и жалуйтесь, что я зашла сюда одна!
После этого сразу рывком побежала внутрь лабиринта, оставив остальных с открытым ртом. Страх быстро сковал всех, что мурашки побежали по коже.
— Что будем делать? Она побежала туда! — вскрикнул Арктур. Все начали переглядываться.
На улице будто кто-то специально перекрыл им воздух, что они все разом перестали дышать. Стало труднее соображать и двигаться. Тело потяжелело, что их общая подруга зашла туда, а они ничего не могут поделать. Не знают как её оттуда вытащить.
— Предлагаю, подойти к родителям и рассказать о случившемся, — сказал Том и взглянул на всех. Что-то неприятное было в их лицах. Том хмурится, заранее зная, что они скажут.
— Она туда одна зашла. Родители будут злиться на нас за то, что не остановили её. Из-за нас она пострадает. Давайте зайдем туда и вытащим. Просто будем запоминать обратную дорогу и все.
— Нет, — тихо шепнула Астрея, — Лучше следуем за Томом. Расскажем родителям. Мой отец знает дорогу и спасет.
— Я не могу, — Арктур потупил взгляд вниз, а кулак сжимался, — не могу бросить её одну, пока будем бежать к взрослым. Вы идите, а я пойду за ней, — он поднял взгляд, и он был решительно настроен, — К тому же, она девочка. Сама зашла туда. Не могу показаться трусливым. Это не мое, — Арктур не медля побежал внутрь лабиринта, оставив двоих позади.
Том закатил глаза, но последовал за ним. Астрея несколько раз посмотрела назад, решаясь уйти, но не смогла и тоже последовала за ними.
Высоченная живая изгородь бросала на дорожку чёрную тень. То ли изгородь была чересчур густой, то ли была заколдована, но звуки тут же стихли, едва они вступили во тьму лабиринта. Им даже показалось на миг, что они под водой.
Они вместе вздрогнули от страха, когда лабиринт внезапно закрылся. Теперь же стало темно. Ничего не было видно.
Астрея начала плакать. Том взял её за руку и стали медленно двигаться. Сердце стучало прямо в горле. Казалось, сейчас выпрыгнет из груди от нарастающей паники.
Том прослезился, потому что ничего не было видно. Они друг друга совсем не видели. Лишь слышали дыхание.
Послышался еще один плачь. Арктур начал плакать.
— Где она? — разревелся, — Её не видно и не слышно. Зачем мы зашли? Давай выйдем! — не видя ничего, он попытался убежать отсюда. Не заметил и оттолкнул тех двоих. Они чуть не упали. Выход не поддался и не открылся, и тогда трое начали кричать от страха. Руками попытались вырвать листья от лабиринта и выйти, но ничего не вышло. Выход все также не открывался. Казалось, их крики слышали лишь они сами.
Раздался издалека приглушенный крик. Трое резко развернулись к звуку и распахнули глаза. Затаили дыхание.
— Крик Элизабет, — всхлипнула Астрея, — Она кричит.
— Остаётся выживать, пока родители не начнут искать, когда мы не будем возвращаться, — дрожащим голосом шепнул Том, вглядываясь в черноту перед собой, — держитесь за меня!
Арктур взял руку Астреи. Они начали медленно шагать к источнику звука, который еще и странно затих. Больше не услышали ничего.
Чем дольше шли в глубь лабиринта, тем светлее становилось вокруг. Теперь же они сумели увидеть очертание друг друга в слабом освещении. Они выдохнули, отпуская давление, но страх не уходит.
Дорога казалась пустынной. Повернули направо, и вновь опасливо всматривались. Они то и дело оглядывались, надеясь увидеть Элизабет, но она будто испарилась. Ничего, кроме собственных шагов, не было слышно.
Дорожка привела к очередной развилке. Остановились и стали чего-то ждать. Чудо? Ибо не знали куда сворачивать, чтобы найти правильное направление. Они страшно дрожали. Разум их покинул из-за страха. Волнение, дрожь и паника крепко засели в их душе.
Вокруг все еще ничего, никого. Они свернули налево и начали дышать рвано. Страх перекрывал им воздух, нормально мыслить.
Внезапно сзади послышался громкий топот. Было так страшно, что шаги будто отдавались прямо в груди. Будто наступали на них. Том почти заплакал, когда понял, что что-то страшное, громадное надвигается сзади. И им пришлось крепко взяться за руки и бежать только вперед, не глядя назад.
Трое кричали от страха и бежали туда, куда глаза глядят.
Том повернул голову и увидел жало.
— Это соплохвост! — что на есть сил закричал. Они неслись будто вдогонку, пытаясь скрыться от хищника, который уже надвигается.
Сворачивали туда, куда глаза гладят, но пытались скрыться.
Впереди стояла золотистая дымка. Том с Арктуром были впереди, и пройдя через дымку, они вдруг взлетели и повисли в воздухе вниз головой.
Том увидел спину Астреи, а вслед за ней бежал соплохвост. Он закричал, пытаясь привлечь внимание хищника, но тот даже не взглянул на них.
— Она умрет! Он сожрет её! Надо спускаться! Быстрее! Арктур!
Оба барахтались в воздухе, но не смогли спуститься вниз. Они услышали вопль Астреи издалека, и затем она тоже затихла.
Наступила мертвая, давящая, ужасная тишина. Никто из них ничего не услышал. Ни шороха, ни голосов, ни крика. Ничего. Абсолютная тишина, кроме собственных дыханий.
Арктур начал плакать, пытаясь спуститься. Голова начала пульсировать. Давление поднялось. Кровь переливалось в голову. От того через несколько минут все в глазах начало мутнеть. Том с Арктуром начали задыхаться. Голова сильно болела из-за того, что весят вниз головой несколько минут, а их никто еще не спас. Но их это не волновало. Они переживали за девочек. Что же с ними случилось? Они живы? С ними все в порядке? Том задумался куча вопросами в голове. Попытался громко кричать, чтобы их спасли, но никого рядом не было.
В глазах помутнело. И в следующую секунду оба провалились во мрак.
— Том! Том! Дорогой! Милый! Открой глаза!
Кто-то отдаленно кричала. Он зажмурился, прежде чем открыть глаза. Чьи-то руки поддерживали за плечо и трясли, мягко били по лицу. Ослепленный ярким светом, он медленно стал открывать глаза и жмурился, а голова интенсивно кружилась.
Зрение сфокусировало, лица людей, которые окружили их, обрели ясность.
Том резко встал и почувствовал тошноту. Мать сидела рядом и прижала к себе очень крепко. Она всхлипывала. Видимо очень сильно плакала.
Он услышал плачь Паркинсона, и резко повернул голову. Увидел Арктура, который тоже лежал на земле перед лабиринтом, но почему-то не приходил в себя, а лицо и губы были синими.
Мальчик стал плакать и посмотрел обратно на мать. Крепко схватил за край одежды и прижался к ней. Она укачивала, обнимая сына, а глаза следили за Арктуром.
— А, где Элизабет и Астрея? — закричал Том и начал вопить. — За Астреи побежал соплохвост! Надо поскорее её найти!
Он начал вырываться, но Изольда сильнее прижала к себе. Успокаивающее погладила по голове и горячими губами поцеловала в лоб.
— Их обязательно найдут, Том! Не волнуйся. Нам надо домой, хорошо? Тебе надо лечиться. Ты слишком много энергию потерял. Твой организм ослаб. Уильям, — посмотрела на мужа, а тот внезапно резко встал.
На расстояний шести метров бежали Блейз и Теодор с сыновьями. В руках несли тело девочек. Уильям сразу же подбежал к ним и ужаснулся. Ахнул, не выдержав от увиденного.
Том вглядывается через плечо матери на тела девочек, но ему ничего не видно. Слышит крики дядей и собственные губы задрожали. Он стал плакать, ибо по лицу взрослых все можно прочесть — с ними точно плохое случилось.
Изольда прячет его грудью, чтобы он не смотрел, а сама поворачивает голову в их сторону и всхлипывает. Губы по-прежнему дрожат.
— Господи, нет! — кричит Альбус, и хватается за голову, — Почему она истекает кровью?!
Астрея была без сознания. Кожа стала холодной из-за потери крови. Соплохвост видимо задел жалом и разорвал кожу на руках. Благо кость была целой, если не считать кожу и обильную кровь.
Драко среагировал быстрее всех. Принёс из дома слезы Феникса. За какое-то мгновение кожа быстро исцелилась. Альбус поблагодарил и крепко обнял дочь, трансгрессировав отсюда к себе домой, чтобы там полностью вылечить.
Элизабет отделалась легким испугом. Она сумела найти выход без повреждений. Испугалась от боггарта, но вышла из лабиринта и упала в обморок из-за потрясений. Слишком много эмоции перечувствовала.
Теодор взял внучку на руки и также прижал к себе, а затем бросил злобный взгляд на сына. После чего испарился у всех на глазах.
Арктур не просыпался. Пронзительный крик и плач матери оглушал всю улицу. Изольда тряслась и плакала, видя, как целитель, который трансгрессировал сюда по просьбе Драко, активно пытается помочь, чтобы он задышал.
Блейз крепко держал Паркинсон и прижимал к себе, не показывая ей сына.
Вместе с ней громко плачет и Том, не выдерживая такое давление. Ему было страшно за друга, который умирает прямо перед ним. Изольда кидает короткий взгляд на мужа, и увидев кивок, крепко прижала к себе сына и бесшумно испарилась. Она ушла, чтобы сын был в спокойствии. Он нуждался в поддержке. Итак пережил многое за день. Этого было достаточно для крохотного сердца. Мать не хотела, чтобы сын чувствовал боль на протяжении многих лет после этого дня. Не хотела, чтобы он вспоминал об этом дне.
Паркинсон вырывалась и пыталась прижаться к сыну, а слезы лились водопадом. Блейз не выпускал из объятий и крепко жмурился, шепча под нос: Дорогая, все будет хорошо. Он очнется. Все у них получится. Вот увидишь!
Пэнси чувствует огромную боль около сердца. Она ноет от боли. Ей очень страшно. Услышать от уст целителя самое страшное слово: умер. Она задыхалась в собственных слезах и истерик. Начинала жутко дрожать. Конечности тряслись сами по себе из-за переживания, паники. Кричала, кричала и кричала. Все, что у нее есть — это сын. Она позже всех родила, так как несколько лет не могла ложиться на одной постели с мужем. Ей было отвратительно, мерзко. Старик долго терпел её выходки. Терпел то, как она постоянно убегала от него, заперевшись в других комнатах, лишь бы его не чувствовать под кожей ночью. Ночами боролась с кошмаром, но в итоге изнасиловали, потому что старик не мог больше терпеть. Паркинсон в начале ненавидела сына, когда он еще был в животе. Боролась с собой: не убить нежеланного сына. Она несколько раз пыталась ножом проткнуть собственный живот. Только бы не родить от него.
Как только родился Арктур, ей вдруг полегчало. Она почувствовала силу материнства. Поняла, что Арктур не виноват, что родился. Пэнси полюбила его сильнее, чем себя. Не могла больше жить без него. Все, что её окружало — связано только с ним. Все, что имеет смысл — он.
9 месяцев желать ему смерти и пытаться убить, а сейчас плакать из-за того, что он умирает.
Паркинсон снова вскрикнула от боли в душе. Она никак не унималась.
Драко сел рядом с ними и дрожащими руками повернул её к себе. Блейз ослабил хватку и тяжело выдохнул. Сам он тоже плачет. Драко обхватил руками её заплаканное лицо и выдохнул, заглядывая в глаза.
— Пэнси, милая, смотри на меня, — она взглянула на него и покачала головой. Все еще орала, — С ним все будет хорошо. Поверь мне. Я же никогда не лгу, верно? Ты ведь это знаешь, да?
— Он умер! Он умер! Я желала ему смерти, а он умер! — кричала Паркинсон и оттолкнула от себя Драко, пытаясь дотянуться к сыну, который все еще не пришел в себя, не задышал.
Драко не допустил того, чтобы она посмотрела на сына, и вновь обхватил её лицо холодными ладонями. Блейз все также обнимал и не давал двинуться, пытаясь успокоить.
— Почему он не оживает? Почему он все еще не дышит? Драко, он - все, что у меня есть. Пожалуйста, спасите его. Я умру, если он умрет. Мне жить без него станет тяжело. Весь смысл моей жизни заключается только в нем. Я не могу… Отпусти меня, я хочу к нему.
Драко сам стал плакать, видя такую лучшую подругу. Его сердце сжимается от боли. Оно протяжно ноет. Блондин дрожит, и вспоминает Гарри. Его разум быстро очистился, а глаза стали ясными.
Прикоснулся лбом к её лбу и начал говорить.
— Слушай мой голос и повторяй за мной.
Паркинсон зажмурилась и покачала головой.
— Делай как я.
Он начал показывать глубокий вздох и выдох своими руками, при этом сам все делал так, как велит. Паркинсон рыдала, но попыталась повторить за ним. Позже нескольких таких повторов, упражнений, её дыхание выровнялось. Пэнси успокоилась. Только всхлипывала, а Блейз успокаивающее гладил по голове и чмокнул в макушку. Повторял: все будет хорошо.
Как по мановению волшебной палочки, они услышали, что мальчик астматически задышал. Будто набрал воздух ртом и шумно, громко прокашлялся. С глаз потекли слезы из-за того, что долго не дышал. В легких стало тяжеловато. Что-то сдавило, и ему пришлось жадно глотать воздух, чтобы через несколько минут стало легче.
Паркинсон облегченно вскрикнула, а Блейз ослабил хватку, понимая, что все прошло хорошо. Мать быстро двинулась к сыну в лежачем состоянии, потому что силы мгновенно пропали, осознав, что опасность миновала. Она поверить своим глазам не могла, когда сын дышал и смотрел на неё со слезами.
Прижала к себе, но не сильно, чтобы ему было легче дышать. Чтобы все нормализовалось. Она обнимала и гладила по щекам, голове, а слезы текли ручьями. Поверить своей счастье не могла. Его сын оказался живым. Он не умер. Не покинул одинокую мать. Была так благодарна за то, что не ушел, не оставил её одну.
Арктур после того, как осознал, что был при смерти, от страха заплакал. Кожа постепенно, но медленно становилась светлой, а синеватый оттенок уходил.
Качалась вперед-назад, обнимая сына и улыбалась со слезами, пока рассматривала его лицо.
Драко тихонько сел рядом.
— Тебе нельзя аппарировать. Плохо скажется Арктуру. Я тебя сам отвезу домой, хорошо? Пойдем?
Паркинсон благодарно смотрит ему в глаза, но ничего не говорит, потому что слов не хватает. Без них она бы не справилась. Сошла бы с ума или что-то эдакое бы натворила. Драко ничего от неё не нужно. Зачем они дружат, если не помогут, когда случится беда? Зачем тогда нужны друзья? Они помогают не ради того, чтобы услышать благодарение.
Блейз через несколько минут провожает их, а потом возвращается в поместье, чтобы узнать как состояние внучки, которая тоже пострадала.
Она лежала в своей комнате. Комната была очень светлой, в голубом оттенке, как она любит. Красиво сочеталось с белыми волоса Астреи. Все было украшено, как она сама хотела. Блейз устало присел на стул ближе к сыну, который неотрывно смотрит на свою не родную дочь. Временами гладит по волосам и нежно улыбается.
— Она прекрасна, да, отец? — шепчет Альбус, переводя взгляд на отца. Тот неслышно вздыхает и пожимает плечами.
— Тебя не ранит сомнительные взгляды?
— Сколько можно, отец? — мягко упрекает Альбус, смотря на отца укором, — Она моя дочь, даже если не родная. Я воспитываю. Я помогу ей во всем. Это я отец, а не кто-то другой, который даже не ищет её. И я не собираюсь отдавать, если он когда-нибудь появится. Не отдам, слышишь?
— Я тоже свою внучку никому не отдам, Альбус. Меня лишь беспокоит твое душевное состояние. Не злись на меня за то, что постоянно спрашиваю об этом. Я же не слепой. Я все вижу. Вижу, как твое лицо меняется на печальное, когда замечаешь чужие взгляды на твою дочь. Думаешь, мне не плохо от этого? Однако я горжусь тобой, сын, за то, что не ломаешься, а гордо произносишь: моя дочь.
Альбус тепло улыбается и отпускает голову вниз, рассматривая свою дрожащую руку. Роняет несколько слез и всхлипывает.
— Прости, я… не должен плакать. Я мужчина..
— Кто тебе такую чушь сказал? — обнял за плечо, а затем прижал к себе. Погладил по руке и вздохнул, — Поплачь. Полегчает.
— Я думал, что потеряю её. Мне было страшно.
— Мне тоже.
Паркинсон проводила друга, после чего тот сразу же трансгрессировал. Она обратно повернулась на поместье, которое окутывало мрачным цветом. Крепко зажмурилась и тяжко, шумно выдохнула. Крепко сжала руку в кулак и двинулась на дверь, но не смогла зайти.
Еще раз протяжно и шумно выдохнула. В груди вздымалась тяжелая ноша. Никак её не сдвинуть и задышать полной грудью. Каждый раз, когда возвращалась с работы домой, она стояла у парадного входа еще несколько минут не в силах зайти, потому что жить в поместье с человеком, которого не назвать мужем, тяжело.
Она дрожала не от холода. Привыкла к постоянной дрожи по всему телу. Нервы сдают. Единственное светлое в её жизнь — сын. Он дарил ей глоток свежего воздуха. Входила в поместье лишь ради него. И жила также ради него, а умереть хотелось уж очень давно.
В груди вновь появляется еще одна тяжесть. Хочется зарыдать и отпустить ношу, но никак не получается. Во время беременности в силу своей враждебности к собственной плоти под груди, она как-то ела, чтобы ребенок не умер. А как же этого не хотелось, Мерлин! Паркинсон иногда специально не ела днями, чтобы убить ребенка в животе, но тот все равно оставался живым. А иногда эльфы заставляли её есть, говоря слова, которые вызывали слезы. Паркинсон сжалилась над ребенком, но после рождения сына еще сильнее стала себя обвинять. За то, что не ела во время беременности, потому что поняла: ребенок-то не виноват, что был зачат через насилие.
Вскоре после того, как ребенок стал самостоятельно есть, Паркинсон вовсе перестала кормить себя. Просто не могла пересилить себя. За день могла есть овощи и воду. Все. Больше ничего.
Рядом с друзьями она громче всех смеялась. Вела себя слишком смешно, дружелюбно. Пыталась всем помочь и т.д. Хотя внутри умирала медленно и тягуче. Все высасывало из неё жизнь. Паркинсон не представляет как вообще держится на двух своих ногах, хотя могла бы давно упасть. И тогда маска бы слетала с лица и все бы узнали. Иногда она об этом мечтала. Чтобы ей помогли. Чтобы сказали ей, что все это нормально.
Вот сейчас она снова стоит у парадного входа и тяжело дышит. Пытается выровнять свое дыхание на равномерное и жмурится.
Несмотря на то, что не хочет зайти — она все равно шагнула вперед, открыв дверь. Как обычно взяла себя в руки и выпрямилась. Лицо было холодным, и двинулась в коридор.
Шла сразу в комнату сына. Это то место, где она чувствовала комфорт, безопасность, любовь. Её сердце трепетало каждый раз, когда видела Арктура. Больше этого ей ничего не надо.
Заходит и сразу же замирает. Её сердце больно падает вниз, когда видит мужа-старика, который сидит рядом с сыном и гладит по волосам. В ней просыпается агрессия. Хочется оторвать его руку, лишь бы не трогал сына своими грязными руками.
Он осторожно поворачивается к ней и хмурит брови. Губы стали тонкими из-за гнева.
Паркинсон вскидывает брови.
— Хочешь что-то сказать, то лучше выйдем и поговорим в другой комнате. Незачем выяснять это в комнате Арктура. Он не должен все слышать, понял?
Паркинсон развернулась и вышла, ожидая, что он последует за ним. Так и было. Он вышел сразу же, как только она прошлась в коридор. Старик двигался медленно, и глазами указал рабочую комнату, где обычно проводит свое время за своими делами.
Она зашла вслед за ним и скрестила руку, остановившись у двери.
Тот важным видом выдернул подбородок и издал смешок.
— Ты даже за своим сыном следить теперь не можешь? — голос был раздраженным, хриплым и тяжелым. Она терпеть не могла его голос, но вынуждена.
— Не читай мне нотаций, старый болван! — закричала она, повысив голос, — Я хорошо за ним слежу! Хорошо воспитываю!
— И вот тебе результат! Он чуть не умер! — в её тон закричал муж. Пригрозил пальцем и сказал: — Еще раз такое повторится, и я не позволю тебе видеться с ним. Ты меня поняла? Не позволю. Такая непутевая, бесполезная мать ему не нужна!
— Аха! — громко фыркнула она, — И эту непутевую, бесполезную ты каждый день насильно трахаешь!
— Ты даже в постели как бревно, — внезапно резко подошел к ней, что она испуганно сжалась к стене. Старик вытащил палочку и направил на неё, — Ты просто создана, чтобы тебя поимели. Силенцио!
Она не смогла закричать. Это было чары немоты. Поняла, что сейчас произойдет и попыталась вытащить волшебную палочку, чтобы защититься, но тот грубо отобрал и сломал пополам прямо на её глазах.
— Она тебе не нужна, мразь, — он прошептал чары парализованности, и она не смогла сопротивляться. После чего он жестко заставил сесть на колени. Схватил за волосы и оттянул назад, снял с себя брюки и белье, — Хорошенько поработай ртом, шлюха. Твое место здесь.
Паркинсон провела еще одну кошмарную ночь с мужем, которого всем нутром ненавидела. За ночь все успела выплакать и лежала в постели, не могла двигаться. За одну ночь она потеряла себя.
Рассматривала потолок и считала звезды, которые были нарисованы наверху. Улыбалась и кашляла. Ей стало морозно на душе. Все в её жизни было не так. Она думала, что действительно бесполезная. В школе её много кто недолюбливал из-за скверного характера, но после войны смогла поменяться. Стала много жалеть о том, что было в школе. Ей было больно, когда видела Гарри в Святочном балу. Ей было невыносимо, когда узнала всю историю о Гермионы Грейнджер. Теперь же она чувствует почти то же, что пережила она. Пэнси не могла убить себя, как совершила Гермиона с помощью Гарри. Она жила ради сына. Что сделала бы Гермиона, если осталась бы живой и забеременела бы от неизвестного Пожирателя, который насиловал? Что она сделала бы? Сдалась бы или дальше жила? Пэнси хочет такую подругу, как она, чтобы все рассказать. Хочется кричать о своей боли и получить помощь. Она не могла рассказать Драко, Блейз или Теодор. Ей было стыдно перед ними. Было страшно.
Она обнимала себя холодными руками и тихо всхлипнула.
Такие девушки, как Гермиона, должны были выжить и жить. Она была невероятно умной. Все умела, все у неё получалось. Она должна была выжить! А, такие, как Паркинсон, умереть.
Она снова всхлипнула и попыталась встать. Обнаружила, что тело покрыто синяками. Больно было двигаться. Все тело ныло от боли.
Пэнси больше не выдерживала все то, что происходит в её жизни.
Драко провел всю неделю дома рядом с семьей, потому что ему дали отпуск. Конечно, мало, но это того стоит. Работа мракоборца всегда требовательна и опасна. Даже если отпуск, могут вызвать на работу, вдруг беда какая-то! Астория была счастлива жить с таким мужем, как он. Используя такого рода отпуска, не важно, мало или нет, они проводили время где-то в другом городе. В прошлом году побывали в Париже: город для влюбленных. Хорошое было время. Она постоянно с улыбкой вспоминает те дни.
На этот раз им пришлось отдыхать дома. Сын Скорпиус также работал вместе с отцом, поэтому свой день проводил на работе, пока отец отдыхал. Скорпиус развелся со своей женой, когда понял, что она вышла за него замуж из-за наследства. Он был слишком правильным человеком и дико не любил, если любимые люди обманывают. Выставил жену за порог и с помощью магий разорвал их связь. И оставил сына возле себя, потому что она не смогла бы содержать, ибо денег нет.
Драко не вмешивался. Ему было все равно. Все таки личная жизнь сына должна решаться без вмешательств родителей. Конечно, он очень любит своего сына и также уважает его решения, личные границы.
Астория была такая же. Тоже никогда не вмешивалась, но могла дать совет. Скорпиус либо слушался, либо делал все наоборот. От результата он сам получит какой-то опыт, а родители ни в коем случае не осудят.
В один из таких дней, Драко ужинал со всеми. Альтаир, сын Скорпиуса, был очень прилежно, чисто одет. Был до жути педантичен. Не дай бог, неправильно сесть на стул, а одежда помнется, случится вселенская истерика. По этой причине ему рано дали волшебную палочку, но детский и неопасный, чтобы мог использовать для одежды.
Неожиданно в гостиную ворвался Блейз без приглашения. Видимо использовал отпирающее заклинание и зашел. Лицо его было бледное. Драко нахмурился и резко встал, чувствуя что-то неладное.
— Что-то случилось, Блейз?
— Мне пришло странное письмо от Арктура, — этим словом, он протянул письмо.
Там гласило: «Помогите! Мама сошла с ума!»
Драко стрельнул взглядом на друга и шумно задышал.
— Пэнси! — выдохнул он. Блейз же стал ходить кругами и провел руками по волосам.
— Что-то с ней случилось, Драко. Не просто так ведь маленький мальчик отправил мне письмо! Полетели? — с надеждой на глазах посмотрел на блондина.
— Ты еще спрашиваешь? — хмыкнул с улыбкой Драко, и тут же смолк.
Попрощавшись с женой и сыном, они вышли на улицу, чтобы трансгрессировать, а не полететь.
Паркинсон стояла на кухне совсем одна. Готовила ужин. Эльфов она не использовала, так как старик специально не разрешал. Затем оскорблял её блюда, чтобы поиздеваться над ней.
Арктур понуро глядел на мать. Смотрел сзади и его взгляд упал на напиток. То, что отец очень любил. Она взяла с кармана стекляшку. Что-то в ней синее светилось. И она пролила в напиток отца.
Паркинсон обернулась к нему и улыбнулась. Арктур понимал, почему мать выглядела хуже, чем было остальные дни. Они думали, что он ничего не слышит, не видит. Арктур все знал и понимал, но прямо сейчас ничего.
Начался ужин, а отец вновь начал оскорблять её ужин. Мать же всегда молчала и тихо сидела. Арктур не смог есть больше одной ложки, потому что чувствовал, что сейчас что-то ужасное произойдет.
Старик взял свой напиток и посмотрел на Пэнси, которая не поднимала взгляд со стола.
— Завтра ты уедешь отсюда подальше и не вернёшься, не увидишь больше сына. Собери сегодня все свои вещи. Завтра приедут твои родители и заберут.
Паркинсон ничего не ответила, а вот Арктур негодовал. Как он будет жить без любимой матери? Он не любит отца, который то и дело бьет маму. Он все знает!
Отец нахально засмеялся от того, что жена послушно молчит, не говорит ничего в ответ и стал пить свой напиток из яблок. Не заметил, что цвет-то немного поменялся и после того, как вылил в рот весь напиток, почувствовал неприятное жжение в груди, горле и животе.
Он вдруг попытался встать и закричал от боли. Арктур испуганно сжался и вцепился маленькими ручонками за свои уши, пытаясь не слышать.
Отец кричал в агоний, а со рта шла огромный пар, и вдруг он затих, упав лицом на стол.
Вдруг раздался истошный, неприятный смех от Паркинсона, которая все время глядела и наблюдала за его мучениями. Как он боролся за жизнь! Хватит тебе и эти прожитые дни! Покойся с миром!
Паркинсон прослезилась, когда почувствовала, как тяжесть резко уходит с плеч, груди. Она задышала новой жизнью. А как есть захотелось?! С жадными глазами принялась уплетать за обе щеки всю еду на столе. Арктур боялся за свою мать, которая вела себя неадекватно, поднялся с места, чтобы отправить письмо мистеру Забини. Он-то сможет помочь, верно?
Взрослая женщина делает странные вещи. Съедает за несколько минут все блюда на столе. Есть так сильно хотелось. Как же долго она не могла есть из-за живого мужа, а сейчас его больше нет и не будет. Все выглядит как большое отчаяние.
Она ела, ела и ела, пока на столе все не кончилось. Затем, когда на столе опустело, она принялась приносить с кухни остатки, чтобы съесть до последней кусочки. Глаза блестели от безумства, а рот размазался блюдами из-за того, что ела быстро и неопрятно. Ей в данный момент все равно. Думала только об еде. И о том, что ей полегчало с той самой минуты, когда муж покинул жизнь.
Глотает последний кусочек хлеба, и внутри нарастает чувство вины, отчаяния. Что угодно, но не положительные эмоции. Ей становится плохо, когда поднимает взгляд со стола на своего сына и видит его округленные глаза от испуга за мать. Она начинает новой волной ненавидеть себя.
Начинает осознавать что натворила. Лежит на столе муж, который уронил голову на свою тарелку с едой и не дышит. Осознает, что убила собственного мужа: не важно, был ли он подонком или нет. Все таки живой человек! Как она могла его убить? Как она посмела? Паркинсон начинает сходить с ума. Руки начинают дико трястись, и сама трясется от страха, паники, переживания за своего сына. Что же с ним случится? О нем она не подумала!
Дверь резко распахивается и входить в гостиную разбегом её лучшие друзья. Они одновременно ахают от удивления, когда видят не двигающегося человека. Забини осторожно подходит и проверяет его пульс, прикоснувшись к шее. Резко отдергивает руку и ошеломленно смотрит на блондина, который не отрывает взгляд от подруги.
Вид Паркинсона желает лучшего. Она были избита до полусмерти. Кем? Конечно, мужем. Драко быстро моргает, соображает. Думает, что же им делать и как помочь подруге с её положением. Забини почти не дышит и поворачивается к Арктуру, который тихо сидит на своем месте, напротив к матери.
Паркинсон была весь в синяках. Лицо опухло от слез и избиения. Драко хмурит брови. Медленно поворачивается и хлопает руками.
— Эльфы! — и громким хлопком появляется перед ними эльф, который тоже выглядел не хуже Пэнси. Делает поклон, — Увези, пожалуйста, Арктура отсюда. Поиграйте в другом месте.
Он кивает, и схватил за руку мальчика, после чего просто исчезает на глазах у всех.
Драко сразу же подходит к Пэнси, которая сидела и тряслась. Сел перед ней на колени, и нежно прикасается к её руке, чтобы поддерживающее сжать. Забини подходит сзади и тяжело дышит. Не это они представляли, когда аппарировали сюда.
— Что случилось? — осторожно спрашивает Драко.
Пэнси дрожит и начинает плакать. В легких будто не хватает воздуха, что ей приходится каждый раз набирать ртом воздух и давиться.
— Я не знаю… Он…он угрожал, что заберет сына… что я… больше не увижу его… Я не знаю… Я не знала что делать, и решила отравить. Мне казалось, что другого выхода, чем это, нет. Я не могла… Арктур - моя жизнь, Драко. Без него нет смысла, — она хваталась за свой живот, потому что болит. Будто все кипела внутри от сожаления, вины.
Драко молчит. Забини с трудом вздыхает и также молчит в ответ. Никто не знал как ей помочь, что сказать в такие моменты.
Пэнси продолжала рыдать и дрожать.
— Знаешь, — холодным голосом начал Драко, — я бы тоже на твоем месте предпочел бы отравить ублюдка.
Пэнси затаила дыхание, замолчала и подняла заплаканные глаза на друга, который смотрел на неё решительно и одновременно нежно.
— Что?
— Я бы тоже решил, что убить - единственный вариант. Жить столько лет с таким ублюдком, как он, и не свихнуться… Пэнси, какая же ты сильная!
Пэнси на этот раз заплакала от того, что её не осудили друзья, а наоборот, приняли, поддержали. Как долго она это хотела услышать хоть от кого-то. Подумать не могла, что кто-то будет на её стороне. Слизеринка так боялась. Ей было страшно, что все оттолкнут, оставят с этой дырой на душе.
Драко осторожно прикоснулся к щечкам девушки и чуть не заплакал, видя, как выглядит лучшая подруга.
— Доверься нам, Пэнси. Мы что-нибудь придумаем, и ты заживешь новой жизнью. Никто об убийстве не узнает. Все будет хорошо. А, пока ты будешь жить вместе с сыном у Блейза, хорошо?
— Да, — встал Забини с пола и улыбнулся, — Моя внучка обрадуется, когда Арктур приедет. Живи у нас сколько хочешь, Пэнси, только не отказывайся. Тебе нужна помощь, и мы тебе непременно поможем. Только… — сделал небольшую паузу, — не переживай такие вещи одной. Говори с нами, проси помощи, кричи сколько хочешь, но только не молчи, ладно?
Горячие руки обнимают её за плечи, и она всхлипывает и кивает. Подумать не могла, что ей помогут. Она не ожидала от них такой помощи, поддерживающие слова. Впервые ощутила тепло. Ей стало так тепло на душе, что не плакать от этого была невозможной.
Драко прорывается всем помочь, потому что не помог одному единственному человеку — Гарри Поттеру. Человеку, который больше всех нуждался в помощи. Его не было рядом в тот момент, когда Гарри ломался до хруста костей, когда обливалось кровью сердце от пережитого несчастья. Он был рядом в последние годы, когда из него истратилась вся энергия, живость и желание жить. Драко был рядом лишь тогда, когда все уже шло к концу.
Боль просачивалась через кожи мучительно, когда мысль не давала ему покоя: ты его не спас, ты виноват в смерти Рона.
До сих пор жалеет о своем поступке. Рон бы сейчас жил вместе с ними и улыбался, смеялся. Женился бы на какой-то прекрасной девушке и появились бы на свет еще рыжие дети с веснушками на лице, как само солнце.
Сердце его до сих пор ноет по ним. По Золотое Трио. Если Гарри переродился, то остальные…? Что с ними? Навсегда уснули в возрасте 15 лет. Драко иногда плачет по ночам, вспоминая их. В школьные дни вечно дразнили друг-друга оскорбительными словами. Драко невольно улыбается от таких воспоминаний, но они всегда приносят много боли.
Он пытается всем помочь, потому что не помог им. Его сердце колотится от страдания, если кому-то из близких становится больно. Видеть Пэнси такой разбитой… Драко почти плачет внутри себя. Ему не хочется видеть её такой. Она должна улыбаться.
Винит себя за то, что не углядел, не рассмотрел поближе, не разузнал — все ли у неё хорошо.
Драко понимает, что былое уже не вернуть. Время уже прошло. Все выросли, а те, которые были рядом с ним в школьные дни — умерли. Остались лишь школьные друзья, которые сейчас поменялись после войны и пытаются загладить свои грехи.
Он понимает, что война многих поменяла.
Как раньше не будет никогда.