Проект «Вспыхни»

В ноябре на улице значительно похолодало. Все укутались в теплой куртке или плаще. Гарри был в темной куртке, которую, кстати, сам выбирал и купил, взяв деньги с родителей. Вспомнился то, что они никогда не хотели вместе выходить на улицу, поэтому мальчик покупал себе вещи один. На небе пролетали много сов, которые несли в клюве письма от близких людей для школьников, которые учились в Хогвартсе без возможности увидеть их до каникул. Гарри стал все чаще замечать, что их друзья всегда получают письма от своих отцов или дедушек. Кто-то присылал вкусняшек или что-то другое, чтобы просто обрадовать свое дитя. В такие моменты Гарри уходил от них, спрятавшись в Выручай-комнате, так и не решившись попросить у них помощи. Сидел в одиночестве рядом с камином и грелся, читая различные книги о темной магии. Практиковался особенно колдовать без палочковой магии. Колдовать не используя палочку оказалось очень трудным занятием. Едва он мог на сантиметр двинуть настольную лампу, то сразу терял все свои силы. Приходилось подолгу лежать в постели, но мальчик был упорным, трудолюбивым, поэтому каждый час тренировался, чтобы научиться, но никому не говорить, не показывать. Может сыграло на руку его депрессивное, вялое состояние? Из-за этих проклятых писем, которые мозолят глаза, летают по всей коридоре, ища хозяина, приходилось лицезреть на лицах школьников радость, тепло и любовь. Как они восклицают, когда получают подарок и бегут, чтобы рассказать друзьям. То же самое случалось с его друзьями. Радостно рассказывали друг другу, а Гарри было невыносимо это видеть. Прятаться в комнате стало скучноватым, потому что никого рядом не было. Ему было одиноко и больно. Несчастье проглотило с ног до головы, что лежать в постели и не выходить стало мечтой. С трудом разговаривал с людьми, потому что стоило им друзьям показаться в поле его зрения, то внутри бушевала зависть, злость. В глубине внутри мальчик понимал, что они не виноваты в том, что родились в счастливой семье и получают любовь, но все равно не мог мириться с этим. Ему было так обидно, потому что постоянно стал задаваться вопросом: почему не я? Чем я отличаюсь от остальных детей? Гарри не плакал, но очень хотелось. Особенно в такие моменты, когда вокруг все счастливы, говоря о родителях, о том, что они делают ради них, когда как его родители не соизволили написать хоть одно письмо. Не скажешь, что мальчик не ждёт от них простое письмо. Мальчик все равно ждёт, даже если знает, что никогда не получит от них искреннюю любовь. — Мама говорит, что это Рождество станет особенным, — начал в Большом зале Арктур. — Почему? — Собираемся в Испанию. Будем там отдыхать. Говорят волшебники из Испании проводят Рождество на площадях, чтобы праздновать радостный день на улице с незнакомыми людьми. Она хочет туда. Я очень рад проводить праздник с мамой, — говоря это Арктур выглядел до нельзя счастливым. Щечки алые, а улыбка была до ушей. Остальные, кроме Гарри, ахнули в удивлении и поздравляли с тем, что он отлично отдохнёт. Гарри хотел убежать отсюда подальше и в душе жалел, что ужинает вместе с ними. Праздничные дни стали для него адскими, а не веселыми, потому что в каждом шагу слышит как они радуются и упиваются маминой, отцовской любви, в которых он так нуждается. Он захотел отрезать свои уши, чтобы не слушать, но терпеливо жрет яблоко и молчит, глядя перед собой. Надо было попросить у них помощи, чтобы отпустить приведения, но как он это сделает, когда раздражают его счастьем? — Вау, это круто! — воскликнула Элизабет, — А мы просто будем дома. Возможно, папа отведет меня в разные развлекательные центры, как делает каждый год и подарит мне подарок. Думаю об этом, и уже хочется поскорее Рождество! — Но все еще есть целый месяц и несколько дней, — сказала Астрея. — Я тоже проведу праздник дома. А ты, Гарри? — и все повернули голову в его сторону. Гарри быстро поднял голову и улыбнулся, поворачиваясь к ним, скрывая свою зависть. Ему показалось, что через секунду рот точно порвется из-за того, насколько старается не выдать себя. — Я тоже проведу свое время с родителями. Они у меня замечательные, ребят. Несмотря на общую ненависть, которая льется на нас, моя мама меня всегда поддерживает и любит, поэтому я тоже жду этот праздник. Четверо заулыбались, услышав это. — Я счастлива за тебя, Гарри. Рада, что твои родители тебя поддерживают, ибо то, что ты переживаешь в школе, не каждый мог бы вынести, но ты стойко терпишь благодаря своим родителям. Они у тебя точно замечательные, — сказала Элизабет и принялась ест ужин. Все согласились с ней хором и продолжили ужинать, а Гарри смотрел на них разбито, но быстро собрался, потому что они не должны знать. Не должны знать то, что он растет в несчастливой семье. Он тоже хочет быть как и все дети. Разве это плохо? — Я разузнал проблему призраков Второй войны, — сразу начал Гарри, когда на столе воцарилась тишина, где слышны были только хрумкание, звуки тарелок и ложек. Все обратили внимание на него, ожидая молчаливо. — В книге сказано, что их удерживают близкие люди, которые не могут забыть о потери. Постоянно думают о погибших людей и не отпускают из сердца, таким образом, сами того не зная, удерживают тех, которые хотят уйти отсюда. Я бы хотел попросить у вас помощи разузнать кто является их родственниками, родителями. Однако сперва должны выяснить их имена, фамилию, чтобы в дальнейшем искать родословную. Без ваших помощи у меня не получится все это выяснить. — Конечно, мы поможем! — живо оживилась Элизабет. Засверкала, заулыбалась от ожидании приключении. — Вот ты сказал, и я подумал, что моя мама сможет нам помочь! — сказал чуть задумчиво Арктур, — Она работает в Министерстве, и сможет разузнать их родословную. Я могу у неё попросить, — и бросил каждому свой взгляд. — Ты значительно поможешь нам в этом, если твоя мама найдет, но нам не стоит говорить причину. Взрослым не надо знать для чего тебе это надо. — Я понимаю, Гарри. Моя мама хороша тем, что не спрашивает причину, если я не захочу говорить. Она понимает это, поэтому спрошу у неё, отправлю список имен приведений, чтобы выяснила. Но для этого нам сперва предстоит выяснить их имена. Впрочем… как мы это сделаем, если кроме той девочки, никто из приведений с нами не разговаривает? — Надо поднапрячься и постоянно быть с ним рядом и говорить. Может как-нибудь оклемаются, сдадутся, — ответил Гарри, - Надо надавить на больное место, чтобы они начали говорить, как было с той девочкой. — Я тебя понял, — кивнул Том, смотря на него, — Мы не можем все вместе ввалится к ним и разговаривать, чтобы выяснить. Надо так, чтобы ходили к ним по отдельности. Каждый будет подходить к разным приведениям, но так, чтобы они не узнали. Иначе подумают про нас плохое, и совсем разбегутся. — Ты прав, — ответила холодно Астрея, — Кто кого возьмет? Гарри посмотрел на свою тарелку и задумался. План был хорошим. Теперь надо осуществить задуманное, чтобы им помочь. Может тогда беспокойное чувство внутри него уйдёт? *** Тем временем, Гарри начал ощущать слежку. Кто-то следил, ходит за ним по пятам, и ему приходилось прятаться, идти кругами, чтобы он отстал, сбить человека столку. Дышалось легче, когда следящий человек пропадал, не зная где его искать. Гарри таким образом прятался в Выручай-комнате, но отлично знал кто следит за ним. И весь вечер думал над тем, как его заставить исчезнуть. Каким образом можно сделать так, чтобы следящий за ним человек навсегда отстал от него? Как бы это ужасно не было, мальчик все равно проводил время, ощущая слежку, весело, потому что прятаться и хихикать, когда неизвестный терялся, потеряв его из виду, стало забавой. Именно то, что ему душе не хватало. Гарри ощущал это как любовь. То, во что сильно жаждет, поэтому долгое время не делал абсолютно ничего, чтобы поймать человека. Настолько увлекся этим, что сам начал следить за ним, когда неизвестный не находил мальчика нигде. Жадно разглядывал его с головы до ног, оценивая как можно избавиться, но при этом позабавиться. В голову пока ничего не приходило, но он знал, что скоро настанет для этого человека день икс, когда он насовсем распрощается этим местом, но сделает это так, чтобы неизвестный запомнил на долгое время и будет рад, что событие произошедшее с ним стал единственным радостным сюрпризом. От такой мысли у самого Гарри в горле пересыхало. — Начнём после уроков, — сказала Астрея шепотом, поворачиваясь к Элизабет, которая сидела вместе с девочкой из Гриффиндора. Элизабет кивнула ей в ответ. *** Выяснение имен молчаливых, недружелюбных приведений было очень трудным. Каждый подходил каждому приведению, но долгое время было без толку. Никто из них не обмолвился хоть одним словечком. Элизабет первой получила имя приведении стройной девушки. Она была длинноволосой, худощавой, но с утонченной фигурой, словно статуя, высоченная руками. Она назвала свое имя первее всех, когда Элизабет все время без умолку разговаривала, раздражая её своим активным поведением. Невозможно было слушать девочку, когда она была в взбудораженной состоянии. Это было спустя неделю после того дня, когда Гарри попросил помощи. Следующим был Том, который получил имя спустя семь дней после того, как Элизабет сообщила всем. Арктур написал их имена в свой список, а затем то, что сам получил спустя три дня. Гарри и Астрея получили имена на четвертый день после того, как получил Арктур. Таким образом, все 10 имен получили за месяц и Арктур, как и сам сказал, написал все имена в письмо и отправил через сову маме. Осталось только дождаться ответа. *** — Не могу поверить! — восклицал без умолку Арктур, который стоял по среди стола между факультетом Гриффиндора и Слизерина в Большом зале, — Я забыл свою волшебную палочку, но не знаю где оставил! — начал рыться в маленьком рюкзаке, вдруг чудом окажется там, хотя минуту назад уже обшарил. — Ну ты идиот! — фыркнула Элизабет, которая сидела напротив и смотрела на друга неприкрытым издевательским взглядом, — Неудивительно, что ты потерял столь ценную вещь для волшебника. Ты же идиот! Арктур выпрямился разгневанно и бросил на неё взгляд, чтобы она помолчала, но та просто хихикала. — Может, в спальной комнате? — попыталась помочь Астрея, смотря на него сожалеющее. Арктур посмотрел на неё и его лицо внезапно озарилось, — Я знаю! Я ЗНАЮ! — подпрыгнул на месте от возбуждения, — Я оставил его в кабинете профессора Снайда! Я сейчас! Подождите меня, я еще не поел! — и выбежал из зала, а остальные коротко рассмеялись. — Вечно он такой, — улыбнулся Том. — Её мама еще не ответила на письмо, — вздохнула Элизабет. — Конечно. Вчера же только отправили, а искать их родителей или родственников сложно, — ответила Астрея, — Впрочем, нам все равно надо ждать до декабря, если, конечно, даст ответ именно не в канун Рождества! — Ой да брось! — цыкнула Эли, — Не думаю, что настолько долго надо ждать. Максимум неделю или две. Гарри пожал плечами. — Нам все равно придется ждать настолько, насколько это возможно, — сдержанно улыбнулся Гарри. Том посмотрел на него исподлобья, но ничего не сказал. Внезапно Элизабет вновь оживилась, вспоминая что-то вдохновляющее. Лицо стало радостной, а щечки запылали от того, о чем сейчас подумала. — Я хочу вступить в квиддич! — и посмотрела на троих. — В квиддич вступают на 2 втором курсе, — ответил Том, глядя на неё строго, — У тебя в запасе есть еще один год. — Но я хочу в этом году! — горячо заорала Элизабет, — Как Гарри Поттер! Он же сумел вступить в игру как только пришел в школу! — Ему просто повезло! — холодно ответила Астрея и скрестила руку, — и не факт, что тебя возьмут, если ты попросишь или покажешь как умеешь летать на метле. — Почему вы меня не поддерживаете? Почему бы просто не помочь мне? — возмутилась она и надула губы, тоже скрестив руку. Том тяжело вздохнул, и скрестил свой пальцы, положив локти на стол. — Послушай, Эли. Ты совсем маленькая для квиддича. В следующем году у тебя точно получится. Лучше потренируйся, чтобы стать сильнее. — Вы просто в меня не верите! — Верим, но это опасный спорт, а ты еще и девочка, — изъяснила Астрея, — А мистер Поттер — мальчик. Ему повезло. — Я сильнее мальчиков! — высоко вздернула подбородок, — А еще мы не получаем балы от квиддича. Я узнала, что мы никогда не выигрывали Кубок с того года, как в школу пришел сам мистер Поттер! Говорят, то, что мы сейчас проигрываем, а выиграют Гриффиндорцы связано с ним! С тем, что он был чемпионом. То есть, это такое проклятье для нас. Мы должны разорвать этот круг! На этот раз должны мы выиграть! Забрать кубок! — Это невозможно, — покачала головой Астрея, — Думаешь, раз ты пришла в школу и вступишь в квиддич, то благодаря тебе станете выигрывать? Считаешь подобна к герою? — и подняла одну бровь. Том поперхнулся чаем и откашлялся, а Элизабет поникла из-за её слов. Хмуро глядела на подругу, которая с чего-то унизила её способности, не зная, на что она способна. Элизабет страшно рассердилась на неё, но сказать это в лицо не собиралась. Зачем объяснять человеку, если даже не пытается посмотреть с другой стороны? Так Элизабет рассуждала. — Почему вы так строги к ней? — улыбнулся Гарри, — Откуда вы знаете? Может, она правда принесёт нам победу? — посмотрел на плечо Элизабет, которая сидела рядом с ним. Она вновь засверкала, будто он поселил в её сердце новую надежду. — Вот именно! Откуда вы знаете, что я не способна это изменить? — вскричала она вдохновленная словами друга. — Как минимум, кто возьмет тебя в квиддич? — встряла снова Астрея, — не пойми меня неправильно, Эли, я беспокоюсь о твоем здоровье. Вдруг ты сломаешь в себе что-то?! — Ну и пусть! На то он и спорт! — улыбнулась широко Элизабет, а Том просто расхохотался. — Мне бы твои нескончаемые амбиции. Ты исключительная, истинная слизеринка! Элизабет покраснела от такого комплимента и еще больше заулыбалась, пытаясь скрыть смущение, а Том с Астреи и Гарри просто улыбались. В этот момент в Большой зал ввалился Арктур. Кажется, он настолько быстро бегал до кабинета профессора Снайда и обратно, что он сразу же разлегся на длинный стул рядом с Томом, пытаясь выровнять сбившее, тяжкое дыхание. Было такое чувство, что он почти задыхается. — Что с тобой? — спросила Астрея. — Ты нашел свою палочку? — спросила уже Элизабет. Арктур тяжело поднял себя со стула и сел, уперевшись локтями о стол, чтобы не свалиться от усталости. Дышал громко и тяжело, а затем посмотрел на них. — Во-первых, я нашел палочку. Во-вторых, я увидел нечто отвратительное и непонятное. Это до сих пор перед моими глазами, и мне от этого худо. Даже аппетит пропал. — Что ты увидел? Что случилось? Рассказывай! — повернулся Том, сидящий рядом с ним. Остальные потянулись вперед. Стало очень любопытно. — Я пришел в кабинет, постучался, но мне никто не ответил. Возможно, я постучал очень тихо, но мне надо было побыстрее к вам вернуться, поэтому просто без разрешения вошел и забрал свою палочку, которая лежала на моей столе. А потом, — тяжело вздохнул и уже дыхание немного восстановилось: — я собрался выйти, но услышал какое-то сбивчивое бормотание профессора, который, естественно, был в кабинете, который был расположен в той двери. Ну, у всех кабинетов бывает же такие комнаты, где профессора отдыхают или делают другие свои дела, скрывшись от класса. Так вот, — он немного замолчал, а лицо скривилось от отвращения, — Клянусь Мерлином, я не знаю что профессор делал. Дверь была немного приоткрыта. Я тихо подошел и посмотрел. И увидел, — снова помолчал, и затем продолжил, смотря каждому : — как он держит свою пипиську и повторяет имя Гарри. Твое имя, Гарри! — и посмотрел прямо на Гарри, у которого взгляд был расширен от услыханного. Гарри притупил взгляд и начал задыхаться, но никому не было заметно, потому что скрыл свое состояние. — С чего ты взял, что это именно наш Гарри? — выгнул брови Том, — В школе может быть еще один Гарри. — Да потому что другой рукой держал его колдофотографию! — почти закричал он, смотря на Тома, — Я не тупой! Знаю о чем говорю! Том и все были очень удивлены. Что это могло значит? Что он на самом деле делал? К счастью, невинные четверо детей, которые совсем не были знакомы об интимных делах, ничего не могли представить, чтобы объяснить то, что делал их профессор по истории магии. Однако Гарри отлично знал, что он делал, потому что с детства был подвержен к подобному, и сам был не против. Как не относиться к такому нормально, если все, что ты видел в детстве - это насилие и секс? С детства тебя били за ненормальность, отличие от других, а потом подвергаться к интиму просто потому, что ты мог понравиться извращенцу. Не рассказал, не объяснил им по той простой причине, что в глубоко внутри осознавал — нормальные дети не должны это знать. Он хотел сохранить их психику, поэтому сделал вид, что он тоже не представляет чем он занимался в своем кабинете. Том задумался и посмотрел на побледневшее лицо Арктура, который кажется еще что-то вспомнил, и собирался рассказать об этом, но ему помешали. — Слушай, там точно фотография нашего Гарри? Потому что, как нам всем известно, никто его не фотографировал. К тому же, у кого он мог взять его фотографию, если он не близкий друг родителей Гарри? А если он близкий друг, то ты Гарри должен был его знать, верно? Гарри кивнул. — Нет. Это не специально сделанная фотография. Она выглядела как-то по-другому, — Арктур снова тяжело задышал, — Я только что намеревался сказать об этом. Фотография выглядела так, будто сделана исподтишка. У всех, кроме Гарри, побежали мурашки по коже. Волосы встали дыбом от страха. Элизабет задрожала, а Астрея сидела все также ровно, и ни капли не поменялась в лице. — Это отвратительно! — возмутилась Эли, — Профессор фотографирует школьника без разрешения и делает непонятно что. Зачем ему нужны колдофотография Гарри? Явно не на благих целей. Он мог его попросить, а не делать это исподтишка! — Да, и к тому же, он, что, следил за тобой? — сказала Астрея, нахмурив брови и кусала губы, но по-прежнему стойка держалась. Том шумно задышал. — Кажется, что так и есть. Профессор следил за тобой, Гарри, — все посмотрели на него, — Надо пожаловаться директору! Гарри выпрямился быстро и просто улыбнулся. — Нет надобности, ребята. — Что? Но он же… — Я уверен, что он позже объяснить то, что сделал, — и пожал плечами, — Я ему доверяю. Ничего такого ужасного не произошло. Вам лучше стоит забыть об этой ситуации, — и отпил воду. Рука его совсем не дрожала. Держался спокойно, ничего не чувствовал внутри, кроме возбуждения от всего этого. — Вам стоит довериться мне, хорошо? — Что-то мне все равно не хорошо, — покачала головой Эли, — Мне он уже не нравится. Может, он что-то злодейское дело вытворяет? Кто знает? — Да, — согласился с ней Арктур, кивнув, — Смотря на всех профессоров, которые плохо к тебе относится, Гарри, я вполне уверен, что и профессор Снайд что-то вытворяет, чтобы сделать тебе больно или плохо. — В отличии от других преподавателей, профессор Снайд ничего мне не сделал и не говорил лишних слов. Вы сами это знаете, — все озадачено кивнули, — Ну, вот. Нет причин для волнения. Уверен, к этому есть некое объяснение. Благодарю, что волнуйтесь за меня, но не стоит. Я за себя постоять могу. — Не знаю, Гарри, но я ему совсем не доверяю, а ты добряк, — хмурил брови Арктур, — У тебя очень мягкое сердце и все прощаешь. И сейчас ищешь хорошее в человеке, которое кажется на это совсем не способен. Ты правда хороший! Посмотрели на него и вместе кивнули, улыбаясь тем, что Арктур говорит дело: Гарри правда хороший в их глазах. *** На уроках Истории магии Гарри громче всех отвечал на все поставленные вопросы и не важно: правильно или нет. Профессор Снайд ничего не говорил, не ругал и не заставлял делать то, чего ему не надо. Другие же высмеивали Гарри, а он ничего подобного не делал. Лишь подходил к нему и мягко трепал по волосам, а затем продолжал свое занятие. Казалось бы ничем неприметный, нормальный жест, но контекста никто не знал, кроме Гарри, у которого щечки пылали от того, что он касался. Он думал, что получает от кого-то теплое внимание и путается. Мальчик так в это нуждается, и во все глаза смотрел на профессора, не смотря в глаза, и также внимательно слушал каждые слова, чтобы лучше учиться. Глубоко внутри знал, что скоро ему наскучит, когда получит то, что он хочет. Темный коридор был слабо освещен лампами, которые висели в воздухе близко к потолке, но не так, чтобы разгораться. Слизеринец одиноко бродил, ощущая магию профессора Снайда, который ходил по пятам. Гарри отлично знал, но делает вид, что просто гуляет. — Что тут делает первокурсник в не положенное время? Почему не спим? — профессор стоял позади него. Гарри остановился и улыбнулся, но затем сразу же это скрыл, сделав вид, что оборачивается с испуганным видом. Попятился назад и приоткрыл рот в страхе, сделал голос дрожащим, будто заикается, что его поймали. — Ох, профессор… это… я просто… я… — Просто гуляешь, верно? — усмехается он, разглядывая его с ног до головы. Гарри невинно кивает, смотря на его плечо, — Что же мне делать, Гарри? Хочешь получить штрафной балл? Гарри живо покачал головой, и будто расплачется, кусает губы. Профессор шумно задышал и выпрямился, но все еще не отводил свой взгляд. — Я как раз иду в свой кабинет. Пойдешь со мной? Иначе получишь штрафной балл за хождение в комендантский час, — и улыбнулся самой зловещей улыбкой, которая пробиралась под кожи. Гарри же воспринимал это чувство по-другому. Молча последовал за ним и заучивал каждые шаги, как ходит и говорит. Шел за ним и пристально всматривался на его спину с палочкой в руках. Люмос изрядно в этом помог. Когда пришли в кабинет профессора, они также молча вошли. Точнее профессор открыл свой кабинет, и сказал мальчику, чтобы он прошел первым. После закрыл за собой дверь на замок. Гарри, как послушный мальчик, сел на первую парту и стал дожидаться профессора, но тот уволок его в другую комнату, которая была расположена рядом с доской. Оба проникли туда, и тогда мальчик понял, что это его комната. Коричневый стол впереди него был длинным в длину, но не широким, а узким. Шторы тоже темного цвета, закрывали окно. Комната также слабо освещена лампой. Достаточно для того, чтобы видеть лица друг друга. — Садись, — говорит он и мальчик садится на стул. Профессор подходит в шкаф, где оттуда вынимает пиво и пьет залпом. Поворачивается к мальчику и просто разглядывает его, одновременно попивая свое пиво в бутылке. Гарри ничего не говорит и ждёт от него действий, но он просто стоит. Это сильно разочаровывает мальчика. — Ты правда сильно похож на знаменитого героя Гарри Поттера, — выдохнул он. Гарри же незаметно нахмурил брови, но продолжил делать вид, ему уже начало надоедать. Опять он вспомнил про этого жалкого героя, который совсем не герой, чтобы вот так о нем говорить. — Все так считают, — улыбнулся Гарри простодушно. Профессор подошел к нему и одним рывком поднял мальчика на руки, и расположил его на тот самый высокий стул, который был длинным, держался прямо на стене. Гарри невинно посмотрел на его плечо. Снайд стоял напротив к нему и изучающее смотрел сверху вниз. — Вы только похожи внешне. Я его встретил в пятнадцать лет, когда в школе устроили Турнир Трех Волшебников. Приехал вместе с Темным Лордом и кружили в середине зала, танцуя вместе так изящно, что все глядели только на них. Это было очень красиво. Гарри не стал ничего говорить, а просто слушал, но внутри начинал кипеть от нетерпения. — Я смотрел только на Гарри Поттера чисто из любопытства. Все галдели о том, что герой примкнул к Темному Лорду и лег под его ногами, чтобы подставить задницу. Якобы Гарри такое нравится. Они не знали что на самом деле творилось с ним, верно? Едва ли можно их оправдать за такие слова за незнание. И все же… я потом отошел от центра, чтобы выйти на прогулку на улицу, но увидел самого Гарри, у которого был такой расстроенный вид. Он бежал от балла и случайно меня задел. И в ту секунду… — он мечтательно откинул голову в улыбке и продолжил тихим голосом: — я начал мечтать увидеть его снова. Конечно, это больше никогда не случалось. Я видел его только на бале и все. А потом услышал от всех, что он героически умер. Гарри неслышно тяжело вздохнул. Не понимал, почему они так им восхищается? Почему они не видят каким он был слабым человеком, который реально подставил задницу свою и сдался? Не понимал и то, насколько народ был так слеп. Раздраженно выдохнул, но мешать профессору не стал. — Поэтому вы похожи только внешне. Ты кажешься другим. Волосы другие, и взгляд другой. И даже то, что ты не смотришь в глаза. — Я просто не умею, сэр, — ответил тихо и мягко, но соблазнительным голосом. Это подействовало, потому что профессор прикрыл глаза, тяжело выдохнув, и вновь открыл, чтобы уставиться на мальчика. Расположил обе руки на стул с обеих сторон слизеринца и поравнялся с его уровнем, чтобы разглядывать его лицо. Гарри невинно, будто ничего не понимает, смотрел на плечо и хлопал длинными ресницами. Профессор был до жути очарован. — Что же мне делать с тобой, Гарри, за нарушение правил школы? — криво усмехнулся, — Наказать штрафным очком? Или что ты хочешь? — Вы меня любите, сэр? — поменял резко тему Гарри, потому что нетерпеливо ждал. Профессор расширил глаза, но отодвинуться от него не стал. Всего лишь был очень удивлен его вопросом и открыл рот. — С чего ты это взял? В смысле? Что ты такое говоришь? — Вы сказали, что мечтаете о Гарри Поттере, а я на него так сильно похож. Вы почему привезли меня сюда? — и несколько раз активно и невинно похлопал ресницами, что у профессора кровь начала кипеть от этих действий. Перед ним очень на него похожий мальчик, и почему бы просто не воспользоваться? Все влажные его мечты в миг исполнятся! Проблема заключалась в том, что профессор никогда не засматривался на маленьких мальчиков. У него на них никогда не встает, но странный мальчик, который жутко похож на Поттера, сильно действовал на него. Что же делать? Удовлетворить свою мечту или же оставить, чтобы не загрязнуть в самое страшное болото? Гарри отлично понимал и слышал его мысли, и завлекал профессора в болото, чтобы он попался. Как бы невзначай стал застегивать первые три пуговиц на пижаме, и сказал тихим голосом, что ему стало жарко. Прикрыл глаза, и тяжело выдохнул, задвигая головой круговым движением, чтобы открыть свою шею. Чтобы профессор видел его кожу. Профессор смотрел на все это завороженно и громко сглотнул. Спускался взглядом с его невинного, красивого лица на шею, с которого капал пот. Гарри все это делал лишь ради того, чтобы завлечь. Чтобы получить то, что сам хочет. Пылкое, но маленькое чувство к мальчику, который сидел перед ним и ничего не понимал, превращалось прямо сейчас в чудовищное увлечение. Профессор все пытался утихомирить своего внутреннего монстра, который не вовремя выскочил из груди, который помешал ему спокойно проживать свою жизнь в школе. Отчаянно цеплялся за остаток своего разума, но то, что сделал перед ним мальчик, сам того не понимая, окончательно сбил его с правильной пути. Мальчик был для него воплощением невинности, ангела, и ему страшно захотелось запятнать. Невероятный запах, которого он ощущает от Гарри, стал духами; хочется ощущать и ощущать каждый день. Мгновение, и ему не хватило мужества остановиться прямо сейчас, и прильнул в шею мальчика, с жаром начал зацеловывать сладкую кожу. Ощущал райское наслаждение. Вкус запретного плода всегда невероятный. Гарри сразу же прикрыл глаза и обнял за шею профессора, и сам наслаждался сладким моментом. Так долго ждал после того дня, как лишился Остина, который давал ему любовь безвозвратно, ничего не прося взамен. — Что… что вы делаете? — лепетал Гарри, держа свой невинный образ ничего не понимающего человека и пискнул, когда профессор укусил за кожу в шее. — Не знаю. Я не знаю что делаю, — горячо произнёс он, все еще не отрываясь от сладкой кожи. Руками не касался, боясь, что не остановится. Сжал их до побеление костяшек. Член мальчика больно запульсировал от возбуждения, и он не сдержал стон восхищения. Уши профессора мгновенно покраснели, услышав чудный стон, который поразил сердце. Гарри хотел больше, но терпеливо ждал, чтобы не выдать свое знание. Немного отталкивал от себя профессора, чтобы наверняка, но тот реально резко отошел от него как ошпаренный. В тусклом свете не ярко разглядишь лицо, но профессор точно выглядел испуганно. Мальчик заметил, что в штанах выпирает и весьма крепко, но профессор не собирался к нему подходить. Ходил туда-сюда, перебирая в мыслях самые яркие мысли о том, что он поступает с ребенком ужасно, что он должен остановиться. Гарри закатывал на это глаза, но не знал как обратить его внимание на себя, чтобы продолжить начатое до конца. — Тебе надо в комнату. Иди к себе! — взволнованно и сбивчиво сказал он, не замечая как сильно возбужден сам мальчик. Его щечки стали розоватыми, но страшно молчал от разочарования. Осторожно спустил его на пол, и выставил за дверь, а сам запер кабинет, чтобы уснуть. Подумать об этом завтра, потому что понимал: поступил с ребенком очень глупо. Гарри стоял перед дверью его кабинета и гневался. Одной ногой топнул о пол, и захотел сокрушить все вокруг, но было нельзя. Надо было обрушить весь свой гнев на что угодно, но сейчас все спят, вокруг тишина. Надо было уйти спать, однако он упрямо идет на восьмой этаж, никого не встречая навстречу. Успокаивает свой организм там, лежа в постели, и трогал то, что ему не дает сейчас покоя. В последующие дни профессор перестал замечать Гарри. Задавал всем вопросы, а когда Гарри поднимал руку, то делал вид, что не замечает его и спрашивал ответ у других людей. Сколько бы он не пытался обратить его внимание на себе все равно не получалось. Гарри было очень обидно на душе. Его опять игнорируют взрослые. Наказывают молчанием, игнорированием, а ему так хочется от взрослых любви. Не важно какой, лишь бы ощущать на себе. Гарри следил за профессором, узнавал чем занимается, пока ждали письмо от матери Арктура. Перестал гулять с теми четырьмя школьниками, прячась от них снова и снова. Страшно расстроенный Гарри поймал профессора в его кабинете, когда все уже ушли по своим комнатам. Он снова гулял один тогда, когда выходить уже нельзя. Стучался в дверь настойчивым стуком, что наверное уже слышно по коридору. Профессор открыл дверь и ужаснулся, увидев его. — Ты что здесь делаешь? — стал озаряться по сторонам. — Почему вы меня игнорите? — Гарри начал притворно плакать. Профессор схватил его за воротник пижамы, и отволок к себе в комнату, и запер за собой дверь. Опустился перед ним на колени и беспокойно разглядывал лицо мальчика, попутно стряхивая его слезы на щеках своими пальцами. — Не плачь, Гарри. Почему ты плачешь? Что случилось? — Вы поцеловали меня и начали игнорить. Что это значит? Снайд совсем не понимал смысл его вопроса. Не понимал также и то, почему мальчик не боится его и спрашивает такие вещи. Он действительно оказался больным? — Я тоже хочу, как и вы, — почти успокоился Гарри и всхлипывал, — Вы не хотите меня? Профессор изумился от его вопроса и открыл рот. Ахнул и схватился за свои волосы. — Что ты такое спрашиваешь, малец? Ты понимаешь о чем говоришь? — грозно начал он и насупился над ним, — Ты ребенок, Гарри, а мне около 50! Ты не понимаешь, что то, что я совершил в тот день - это противозаконно? Нельзя! Неприемлемо! Запрещено! Это извращение! Ты ребенок, понимаешь? — закричал он, одновременно успев поставить заглушающий чар. Гарри всхлипнул и все равно полез его обнимать. — Но вы хотели. Я сам не против. Почему вы оставили меня? Вы меня не любите, как и все остальные? — и снова полились слезы из глаз. Профессор от гнева влепил пощечину, и звук от удара был громким. Гарри упал на бок и по-настоящему начал плакать. Присел на пол и стал обнимать себя, низко отпустив голову на свои колени, которых собирал в живот, чтобы легче было обнять. Профессор чертыхнулся от того, что сделал, и затем подошел к нему, но не мог дотрагиваться из-за дрожащих рук. А затем нахмурил брови. — Откуда ты знаешь все это, Гарри? — шепнул, не хотя услышать от него страшное объяснение. Гарри поднял голову и посмотрел в плечо заплаканными глазами. Они стали красными от слез. — Вы думаете я невинное дитя? Что я девственник? Вы знаете, что я был в приюте у маглов? Меня там насиловали взрослые люди, и мне ли не знать, что вы сделали со мной в тот день? — склонил голову в бок и всхлипнул, — Для меня то, что вы чувствуете ко мне, считается нормальной вещью. У Снайда от горькой реальности полились слезы. Ему стало тяжело дышать и не знал куда себя деть от ужаса. — Но, Гарри, дети не должны подвергаться к таким вещам. Они вообще не должны это знать. Ты всего лишь ребенок. Ты все еще ребенок. — Вы же не думали об этом, когда целовали меня в шею, — жестко бросил он и всхлипнул, сделав несчастный вид, — Сделайте же свое дело до конца. Я не против. — Нет, нет. Не говори так. Я не собираюсь это делать! — вскричал он. — Но вы же хотите меня настолько сильно, что… — кивком указал на его штаны, и профессор почти задохнулся, прикрыв ладонью свой выпирающий пах, — Когда я не против - это не считается насилием. Почему бы вам… Не успел сказать он, как профессор мигом заключил в свое объятие и долго начал вдыхать его запах, когда как мальчик наслаждался этим моментом, обнимая его крепче обычного. Ему было очень мало. Наконец-то ощущает какое-то тепло, которого хотел всей душой, когда профессор начал кусать его за шею. Мальчик в его руках начал мелко дрожать от возбуждения. В какой-то момент профессор приподнялся на ноги, обнимая при этом мальчика, и осторожно опустил в кровать, а сам начал раздеваться. Гарри широко раскрыл глаза, и воздуха мгновенно стало мало от предвкушения. Ему совсем не терпелось ощутить. *** В первое декабря, проснувшись поутру, все обнаружили, что замок укрыт толстым слоем снега, а огромное озеро замёрзло. В этом году снег выпал слишком рано. Все школьники с нетерпением ждали каникул и уже не могли думать ни о чём другом. Может быть, потому, что в школе было ужасно холодно и всем хотелось разъехаться по тёплым уютным домам — всем, кроме Гарри, разумеется. Нет, в Общей гостиной Слизерина, в спальне и в Большом зале было тепло, потому что ревущее в каминах пламя не угасало ни на минуту. Зато продуваемые сквозняками коридоры обледенели, а окна в промёрзших аудиториях дрожали и звенели под ударами ветра, грозя вот-вот вылететь. Четверо детей так и не сумели за эти дни поймать Гарри, чтобы играться вместе. Гарри же свое время до этого дня проводил с профессором, наслаждаясь его обществом. Они не всегда и не каждый день этим занимались. Скорее, Снайд обучал его историям, общался с ним и тому подобное, но, естественно, не забывал при этом целовать. Когда они занимались любовью, то Гарри всегда ходил медленно из-за мучительной физической боли. Все-таки взрослый человек… Мальчик скрывался в Выручай-комнате и варил новое зелье, которого добыл из книг про темную магию. А нужные ингредиенты крал с кабинета Зельеваренья, и никто не смог его поймать. Профессора так и не поняли кто украл ингредиенты, и совсем даже не сумели понять для чего они были нужны. Чтобы они не поняли для какого зелья нужны ингредиенты, Гарри крал и другие вещи, чтобы сбить столку профессоров. И весьма удачно. По ночам приходил в Выручай комнату, и прятал котел с приготовленным зельем в новой комнате, сделанная для этого, чтобы никто, если кто-то сюда заходит, не обнаружил котел с зельем. Профессор все больше утопал в своей извращенной любви к мальчику, но понимал также и то, что поступает неправильно. Мальчик с белыми, как пушинка, волосами завлекал его в свои паутины, и от этого ему не выбраться. Он попался в ловушку, но перестать думать о мальчике совсем не мог. Был бессилен перед ним. Бороться с невиданной силой, которая превращает его душу в извращение, давно перестал. Все думал о нем и ходил с улыбкой на лице. Профессор ругал его, когда он что-то не понимал в истории или когда спрашивал бессмысленные вещи. Гарри это не нравилось. То, что он всегда раздражался. Не помогал нормальным образом, не объяснял без раздражения. Вместо этого лез целоваться, а потом вновь возвращался к урокам. Гарри начинает понимать, что профессор не дает ему то, что он жаждет. Чего-то все равно не хватает. Недостаточно. Недостаточно. Недостаточно. Недостаточно. Недостаточно. Недостаточно. Недостаточно. Недостаточно. Недостаточно. Недостаточно. Недостаточно. Недостаточно. Он понял, что никто не даст такую страстную любовь, как давал ему Остин. Единственный человек, который любил его и делал все, что он хочет. Только Остин с терпением объяснял все. Улыбался и всегда ждал, если он запинался. Гарри понимает, что с ним что-то происходит. Вдруг то, о чем он думал, что является нормальным человеком, был неправильным? Вдруг он действительно чем-то болен? Мальчик миновав длинные коридоры спешно постучал в дверь кабинета директора. Поправил свою одежду, чтобы выглядеть на все сто, и выпрямился, когда дверь начала открываться. Кабинет директора ничем не отличался. Если точнее выразиться, кабинет совсем не изменился с того момента, когда умер Дамблдор. Гарри заметил его на картинке, и сразу же отвел взгляд. Прошелся в середину кабинета и посмотрел на директора, который сидел напротив него на своем месте, и писал что-то на бумаге. Смотрел лишь на бумагу и не отводил от неё взгляда. — Говори, юноша. Я тебя внимательно слушаю. Через несколько минут обращу на тебя все свое внимание, но сейчас я немного занят чем-то важным, но я тебя слушаю, так что можешь начинать. Гарри почтительно кивнул, и собрал руку назад на спину и скрестил пальцы. —Я хотел бы поговорить с вами еще раз на счет профессоров, которые преподают мне. — А, ты об этом. Как уже сказал в тот раз, Гарри, я не могу их уволить просто за то, что они относятся плохо к одному лишь ученику. — Профессор, мне хотелось бы выяснить еще одно. Вы тоже соглашаетесь с профессорами на счет моего происхождения? Я чувствую пренебрежительное отношение к себе. Едва ли это можно не замечать, когда на каждом уроке сталкиваешься с издевательствами, и игнорированием моих исключительных способностей. — Меня радует, что ты считаешь себя исключительным магом, — посмотрел на него добродушно исподлобья, и обратно перевел взгляд на бумагу, — но я не считаю, что они правы, Гарри. Однако же я не могу потерять лучших работников, и то, что ты просишь у меня является невозможным. — Действительно ли невозможное решение или простое игнорирование проблем, надеясь на то, что она сама по себе исчезнет? — выгнул брови Гарри, смотря на плечо директора, когда тот остановился что-то писать, и выпрямился, устремив взгляд на мальчика, — Я вот не собираюсь исчезать, но что будет со сложившейся ситуации? — склонил голову в бок, понимая, что сейчас его прекрасно слушают, — Скажем так, вы думаете, что мне поможет моя социальная ответственность, где найду себе хороших друзей, которые помогут мне оставаться на плаву, чтобы не стать депрессивным? Вы полагаете, что мне помогут мои собственные родители, которые оставили меня в магловском приюте, подарив мне потом «любовь»? Или вы полагаете, что я сам разрешу эту проблему, чтобы доказать им свою правоту? Что я могущественнее, чем звание грязная кровь? Что, если, директор, мне никто не поможет? Вы же не подумали о том, что будет со мной, если до последнего курса вся эта травля не закончатся, а вы все также будете закрывать на все это глаза, чем помочь одному школьнику? Я не говорю и не просил их уволить. Мне бы хотелось, чтобы вы, как главный директор, просто побеседовали с ними на этой теме. Если вы это сделали, то я не вижу результатов. Это означает одно: либо вы не поговорили с ними, либо вы ни перед кем не имеете свою важность, чтобы вас слушались. Итак, вернёмся к изначальному вопросу: что будет, если никто не будет предпринимать меры, чтобы разрешить эту ситуацию? Вы думаете, я буду сидеть сложа руки и дальше надеяться, что откуда-то не возьмись кто-то с неба снизойдет и обрету помощь от несправедливости? Или вы действительно хотите, чтобы с этим я справлялся сам? Директор изумленно уставился на мальчика перед собой, и голова быстро разболелась от его нескончаемых слов. — Прошу прощения, Гарри, но то, что ты изрекаешь подобно на не уважение к моей персоне. Что ты хочешь от меня услышать, если я уже все высказал в тот раз? — Делаете вид, что совсем не понимаете моих слов? Это показывает в вас отличного политика. Вы же работали долгое время в Министерстве, поэтому рад, что ваша эта черта совсем не стерлись, — Гарри криво улыбнулся, когда директор приоткрыл рот от шока. — Что ты себе позволяешь, молодой человек? — резко встал со стола, выглядя очень грозно. Директор разозлился не на шутку и собирался выгнать грубого мальчика, но тот улыбнулся и продолжил. — Я вас прекрасно понял, директор. Надеюсь, вы меня тоже. Пришел к вам всего лишь легким предупреждением, но как оказалось, вы совсем не хотите слушать и принять мои слова. Тогда поговорим с вами по-другому. Я знаю куда можно обратиться. Всего доброго, профессор Эвермонд! Гарри кивнул директору, прежде чем покинуть кабинет. Директор остался с открытым ртом и от бессилия упал на стул, сел, не понимая что предпринять. И это тот самый мальчик, о котором все галдят о том, что он отсталый, ненормальный и больной? Что-то на него не похоже. Что же теперь делать? Что он собственно собрался сделать? Директор, конечно, знал, но осмелится ли такой маленький мальчик пойти на такой шаг, чтобы выставить его смехотворно, позорно и как безответственного человека? *** Держаться в стороне от своих четырех друзей, которые постоянно околачиваются рядом с тобой во время уроков, пытаясь не отвести взгляд ни на минуту, чтобы Гарри снова не исчез в толпе людей, стало абсолютно невозможным. Его подловили сразу после уроков и настоятельно отволокли на улицу, где он, конечно, успел натянуть на себя куртку. Они успели взять его теплые вещи, чтобы не отпускать. Гарри естественно улыбнулся от их действий, но у него были дела, которых он должен немедленно закончить. Однако же не смог воспротивиться, чтобы не расстроить их. Явно ведь их намерение было простой искренностью. Гарри послушно стоял в стороне и вовсе не играл, ссылаясь на то, что не хочет. На самом деле хочет, но внутри себя вспоминал об игре с Остином, где ему точно было весело убегать от него, смеяться и вообще проводить с ним время. Сейчас же другие люди, иное место. Гарри просто наблюдал за тем, что как четверо школьники бросают друг другу снежки, и при этом громко орут от веселья. Глядя на такую картину невозможно не улыбаться. Элизабет дала им какой-то непонятный сигнал одним кивком, и сделав вид, что бросает снежок на Арктура, прицелилась на Гарри и промахнулась. Гарри успел заметить и отошел в сторону, и услышал восклицание. — Первый раз в своей жизни Элизабет не попала! — заорал Арктур, — Гарри достойный для тебя противник! Давай прицелься получше! Элизабет, у которой щечки уже стали алыми от холода, весело засмеялась от того, что не попала, и начала еще сильнее и быстрее бросать на Гарри снежки. К удивлению, Гарри отмахивался от них невероятной скоростью. Сам того не понимая как вообще включился в игру, стал играться с ней. Его броски всегда попадали в цель, и никто из четырех школьников не смог убежать от этого. Устало ввалились, после трех часовой игры в снежки, в гостиную Слизерина и сели рядом с камином, чтобы стало теплее и не мерзнуть. — Было так весело! — воскликнула Элизабет, немного посмеиваясь. — Гарри! — к ним подошла какая-то другая первокурсница, которая выглядела испуганно, обращаясь к нему. Гарри повернул к ней голову и вопросительно выгнул брови, — К нам полчаса назад заходил профессор Снайд. Попросил тебя зайти к нему после того, как придешь, — и поспешно отошла от них подальше после сказанного. — Профессор Снайд? — выгнула брови Элизабет в изумлении, — Зачем ему надо? Ты вроде ничего плохого не сделал, чтобы приглашать к себе после уроков! Значит, он хочет навредить тебе! Не ходи! Гарри молча поднялся с места и улыбнулся. — Не думаю, что что-то произойдет, — добродушно и просто пожал плечами, смотря на их плечо, — Не волнуйтесь за меня! Профессор хорошо ко мне относился во время уроков, и сейчас ничего не будет! Заверив их, что все будет хорошо, поспешно направился на восьмой этаж. Оттуда он забрал свое зелье, которого сварил специально для своего плана. Отправил письмо через сову. После спустился на пятый этаж и постучался в дверь кабинета Снайда. — Я успел соскучиться по тебе, Гарри. Где ты был? Ты всегда приходил ко мне сразу после уроков! — сказал, перебирая свои документы. Сидел на рабочем столе и что-то проверял. Гарри продолжил сидеть сзади него на стуле и пожал плечами. — Я играл с друзьями на улице. Пришел как только узнал. — Это хорошо, иначе я бы сошел с ума, если бы не увидел тебя сегодня. Гарри усмехнулся, но быстро поменял лицо, а затем спустился со стула и прочистил горло. — Профессор, я могу сварить вам чай? Кажется вы устали работать. Снайд повернулся к нему и заулыбался. — Было бы славно. Все нужные вещи найдешь в том шкафу, — указал на маленький шкаф, который стоял в углу. Гарри с помощью магии заваривал им чай, а после заметно вылил в чашку профессора свое зелье. Убедился в том, что отличительного запаха нет, и что цвет чая не особо поменялся, подошел к профессору и поставил перед ним чашку. Уселся рядом с ним, и начал пить. Профессор, который ничего не замечает, крому бумаги, стал пить до дна. А затем через несколько минут повернулся к мальчику и просто начал целовать. Гарри, пытаясь встать на одном уровне с ним, уселся на рабочий стул и выбросил на пол все, чтобы не мешали. Снайд был очень возбужден, и не теряя ни минуты, стал раздевать мальчика. В это время письмо, которого отправил Гарри, получил Министр Магии. Сова прилетела прямо в его окошко, и он нахмуренно взял и начал читать. Содержимое в письме очень сильно его расстроило, что сразу же встал с места. Собрал возле себя проверенных двух людей и немедленно через камин оказался прямо в Хогвартсе. Там было указано время. Министр никому не сообщал о том, что пришел сюда, якобы все застать, и это было правильным решением. К такому решению, конечно, надоумил Гарри в своих письмах, ибо, если так он не сделает, то все пойдет насмарку. Директор школы замял бы это дело, а ему не хочется, чтобы так произошло. Министр выглядел страшно от гнева. И не хотел верить в то, что в прилежной школе такое может быть, поэтому прежде всего он хотел удовлетворить свое сомнение, якобы мальчик врет. Гарри нахмурил брови и застонал, когда большой член вновь оказался в него. Снайд прикрыл глаза и откинул голову от наслаждения. Его разум стал затуманенным, но он совсем не обращал на это внимание. Отсчитав минуты на разоблачение, Гарри почувствовал чужую магию. Мысленно улыбнулся тому, что план осуществляется, и внезапно начал брыкаться, орать во весь голос, несмотря на то, что в кабинете заложен заглушающий чар. Орал, кричал, отбивался, но профессор словно загипнотизированный не останавливался. Не слышал ничего, и грубо толкался в нем, и при этом стонал. Гарри начал плакать, рыдать и просил остановиться. Бил крохотными ручонками в плечо профессора и всхлипывал. Дверь резко отварилась, и чары перестали действовать. Громкий ор распространился в коридор и замолк, когда мальчик увидел самого Министра, у которого магия была тяжелой, могущественной. Профессор резко остановился и вышел из мальчика и со стоящем членом попятился назад, ударяясь спиной к стене. Он сам был догола раздет, и мальчик тоже, но Гарри продолжал плакать, но уже беззвучно. Стыдливо прятал себя руками и астматический дышал. Министр своим глазам поверить не мог, что то, что писал мальчик оказался правдой. Хотел верить, что в школе работают образованные, нормальные, адекватные люди, но чтобы вот так… Уму непостижимо! Повернулся к женщине, которая стояла как истукан, глядя на мальчика, сказал, чтобы она помогла ему переодеться. Мальчик испуганно начал брыкаться, но женщина взволнованно и со слезами начала говорить, что ей можно доверять. Гарри опустился на пол и переодевался с помощью той женщины. Министр поднял палочку и направил на профессора, у которого был настолько испуганный вид, что побледнел, кровь с лица отошла, и стала белой. — Я не… я не… я… он сам был согласен… я не насиловал мальчика… до этого… до… — Чем докажешь, ублюдок? — закричал Министр, и тогда профессор почувствовал силу, резко сгибался по полам, низко отпустив голову до пола и начал сильно дрожать от страха, — Я сейчас проверю говоришь ты правду или нет! Легилименс! Быстро проник в воспоминание профессора и начал ужасаться, увидев как Снайд поймал мальчика поздно ночью, и под предлогом штрафного, завлек в свой кабинет и изнасиловал. Ужасался от того, что это продолжалось последующие дни, и никто мальчику не помогал. Он увидел как Гарри плакал и просил остановиться, но… Быстро вышел из ужасных мыслей и пошатнулся на месте. — Зовите сюда директора! Немедленно! — прокричал он второму волшебнику, который пришел с ним. Тот исчез сразу же в дверях, и вернулся спустя несколько минут. Профессор Эвермонд схватился за сердце, когда увидел то, что произошло. — Мне сказали, профессор Эвермонд, что вы отклоняли просьбу о помощи этого несчастного мальчика! Как это понимать? Директор заикался, не зная как объяснить всю ситуацию. — Я правда не знал… я не знал, что именно это происходит с мальчиком, я… — Вы неоднократно отклоняли просьбу, потому что мальчик сын миссис Вуда, верно? Даже такой человек, как он, заслуживает помощи! И тут Гарри поморщился, скрывая лицо, низко отпустив голову вниз. Ему не понравился его слова. Даже такой, как он? Он, что, какой-то отвратительный человек, который из низкой расы, чтобы так говорить? Это точно Министр Магии, которому он обратился за помощью? Гарри возненавидел всех. Абсолютно всех. — Вы отстраняетесь от должности директора, а его в Азкабан! — закричал он снова, обращаясь ко всем. Снайд начал умолять и просить прощение, помиловать, не отправлять в Азкабан. Не понимал как все это произошло. Пытался вспомнить, но перед глазами то, как он насиловал Гарри, несмотря на сопротивление. Как же все это произошло? Он действительно все это совершил? Гарри бросил последний взгляд на профессора и замер, глядя на плечо. Снайд заулыбался очень широко и поднял указательный палец на него. — Он дьявол! Он дьявол! Он самый настоящий искуситель! Вы не видите это, но я вижу! Он дьявол! О, Мерлин, как я это не замечал? Ты восхитителен! Хотел к нему подойти, но Министр удержал его с заклинанием, и поморщился от его слов. Действительно оказался извращенцем. *** Гарри начал по-настоящему рыдать, когда все ушли, позабыв о том, что мальчик все еще сидел там. Обнимал себя руками, а руки неистово дрожат. Ему так хотелось любви, но не получил. Все было не так, как он хотел. Все совсем не так, как он ожидал. Никто не смог подарить ему тепло. Боль душит его горло и он задыхался. Слез было много, а сердце безжалостно рвалось на части. Схватился за место, где было расположено сердце и чувствовал, что оно ноет. Начал бить одной рукой, крепко ее сжав, чтобы перестало болеть. Он сидел один в коридоре, где никого не было. Встал на ноги, чтобы уйти в Выручай-комнату, а когда дошел, то расположился в теплую кровать и долго-долго не мог заснуть. Думал о том, что возможно никогда не сможет ощутить любовь всей душой. Через несколько часов смог закрыть глаза и уснул. *** К сожалению, никто не знал что на самом деле произошло с профессором Снайдом. Никто никому не сообщал настоящую причину его ухода, заверив тем, что он ушел в свой родной город. Многие стали так думать, а Гарри кипятился от злости, но ничего не мог с этим поделать. Директор тоже остался работать. Видимо подкупил Министра чем-то. Гарри сильно в этом разочарован, и наконец понял, что мир устроен не так, как он ожидал. Он понял, что даже магический мир не такой светлый, как он думал. Магический мир идентичен с магловским миром, и ему от этого стало хуже. В какой-то момент ему захотелось открыть правду про профессора, причину его настоящего ухода. Воодушевленным этим, Гарри целенаправленно направился в гостиную, где сидят те четверо друзей. Они действительно оказались там. Однако он не смог даже начать. Дело в том, что вокруг все суетились, и весьма радостно. Гарри нахмурил брови, вслушиваясь в чем была причина и похолодел, когда узнал что сейчас происходит в гостиной. Оказалось, в день Рождества на полчаса в школу приезжают родители, чтобы отпраздновать праздник вместе, а потом забрать домой на каникулы. Затем праздновать продолжение праздника куда более в хороших местах, чтобы отдыхать вместе с родителями до начало учёбы. Гарри был страшно разочарован этим известием. Ему стало противно видеть веселые, радостные лица своих друзей. Внутри что-то ужасное сжирало до боли, что не сгибаться от неприятных ощущении попросту невозможно. Опять раздражающие совы стали летать по школе, чтобы принести письма. Те четверо опять получили письма и стали зачитывать в голос, еще больше раздражая Гарри. Все их родители обещали приехать и принести с собой несколько подарок, чтобы открыть их вместе. Ему же никто так и не написал. Гарри пришлось самому отправить письмо, написав о том, знают ли они об этом, что им можно приехать в школу, чтобы забрать его. Его сердце билось быстрее, ожидая в Большом зале свою сову. Не мог усидеть на месте, потому что очень хотел получить от них ответ, что приедут за ним, и что обязательно принесут подарок. Они же приедут, верно? Не могут же они забыть о единственным сыне, верно? Гарри очень на это надеялся, и с каждой минутой внутри возрастала тревога. Ему стало душно от волнения. Внезапно он увидел свою сову, которая несла в клюве письмо. Он успел прослезиться и вскочил с места, а пальца задрожали от предвкушения. Гарри был рад, что не остался на этот раз без письма. Не хотел лгать всем о том, что он получал письмо. «Мы не приедем, Гарри. 25 числа со всеми поезжай в Лондон.» Всего лишь два предложения, но Гарри все равно рад, потому что родители будут ждать его дома. Счастливый мальчик рассказал об этом тем друзьям. Его радость передавалась другим и все начали играться на улице, весело проводить время вместе. Гарри позабыл про профессора, радостный тем, что скоро увидит родителей, и ему подарят подарки. Он будет проводить время как и все дети. А потом после каникул поделится с друзьями как провел праздник и последующие дни, и продолжит учебу. Вот бы теперь побыстрее придет 25 число. *** Большой зал выглядел потрясающе. В нём стояло не менее дюжины высоченных пихт: одни поблёскивали нерастаявшими сосульками, другие сияли сотнями прикреплённых к веткам свечей. На стенах висели традиционные рождественские венки из белой омелы и ветвей остролиста. 25 числа вокруг поблескивали всеми цветами радуги. Все блестело, красиво развешены омелы, мишуры. Атмосфера очень приятная для души. Особенно для первокурсников, которые очень скучали по родителям, нежели старшекурсникам, которые уже привыкли. Конечно, они тоже радовались из-за первокурсников, которые совсем не умолкали, говоря про родителей, что они через полчаса их увидят и уедут вместе с ними. В их числе был и сам Гарри, который разделял их счастье. Когда время пришло, первокурсники вышли во двор, чтобы встретить родителей. Гарри стоял позади всех, потому что знал, что родители не приедут, но обязательно будут ждать дома. Возможно у них есть неотложные дела, хотя он в глубине души понимал, что мать не работает, а сидит дома, значит, могла бы приехать, но вдруг и у неё появились срочные дела? Гарри себя обманывал. Стоял и смотрел на всех ровесников, которые радостно встречают своих родителей. Наблюдал за тем, как они обнимают своих детей и дарят подарки. Улица быстро оживилась и стала очень шумной. Гарри потерял из поле зрения своих друзей, но это его мало волновало. В какой-то момент на его плечо села его сова, и уронила к его ладоням конверт с письмом. Гарри взял и открыл нахмуренно, потому что не ждал никаких писем. «Гарри, мы уезжаем во Францию. Оставили деньги на проживание на столе. Можешь их взять, чтобы не быть голодным» Жгучая горечь вернулась. Ему стало так больно, что в животе неприятно покалывало. Словно по внутренностям прошлись острыми когтями, оставляя сильно ощутимую рану, чтобы навсегда кровоточить. Чтобы навечно запомнить этот момент. Ему нестерпимо, невыносимо больно стало каждый раз. Гарри все равно предпочитал ожидание сквозь столько времени, чтобы не принимать холодную реальность: он никогда не ощутит родительскую любовь. Оставить реальность глубоко внутри, чтобы со временем она стала гнилой. Ему стало тошно, глядя на веселых детей и взрослых, которые крепко, тепло обнимают. Ему стало настолько тошно, что живот скручивало. Обратно забежал внутрь. Не знал куда себя деть от разочарования. Настолько было везде, что прятаться от моральной боли было некуда. Она внутри и никуда не исчезнет. Гарри лежит в одиночестве в Выручай-комнате со своими чемоданами, которых он от радости собрал. Теперь же это осталось призрачно пеленой. Гарри не плакал. Скорее копит обиду и боль в себе. Тихо лежал в кровати, ожидая, когда школьники начнут выходить из школы, чтобы уехать домой. Четверо детей прорывались познакомить Гарри с родителями, но никто из них его не нашел, и оставили попытку. Вернулись к блестящему ужину в Большом зале, где все хором начинали петь рождественскую песню и радовались. Драко глазами искал Гарри, но не нашел. Однако примерно знал где он может находиться, поэтому отлучился от них, соврав, что появились в школе кое-какие дела. Скрывшись от других взглядов, ушел на восьмой этаж. В руках держал маленький подарок. Остановившись возле стены, где находится Выручай-комната, понял, что она не открывается. Значит, кто-то внутри был. Драко знал, что это Гарри, и просто сел напротив к стене, уперевшись спиной, и стал его ждать. Время подходило к концу, и тогда он увидел, как прямо напротив стоит нахмуренный Гарри, который смотрел на его плечо. С улыбкой на лице Драко поднялся с места и подошел к нему. — Здравствуйте, мистер Малфой. Вы меня ждали? — добродушно спросил, рассматривая его плечо очень внимательно. Старался не пропустить ни одну его эмоцию. — Здравствуй, Гарри. Да, я тебя ждал. Ты почему здесь один? Родители не пришли? Тебя не заберут? — Ничего подобного! — Гарри улыбнулся, — Они сказали, что не смогут приехать, но ждут дома. Просто появились срочные дела. Сказали, что будут ждать дома. — Правда? — прищурился Драко, поравнявшись с его уровнем глаз и немного присел. Гарри кивнул, — В таком случае, я рад за тебя. Вот. Возьми. Это подарок от меня. Подарок выглядел очень маленьким, но рука мальчика вспотела от предвкушения, хотя совсем не показывал свое волнение. Взял и открыл, прежде чем поблагодарить. Там оказалось две кольца. Черные, но определенно дорогие. Выглядят как старинная реликвия, переходившая от поколения в поколение. Гарри обрадовался было, но нахмурил брови, учуяв что-то в кольцах и мгновенно поднял голову, пристально уставившись на плечо Драко. — Что это вы пытаетесь сделать со мной, что подарили мне эти кольца? Драко поднял брови. — Что? Это просто подарок. Используешь их, когда найдешь свою истинную любовь, — и улыбнулся. — Вы пытаетесь меня одурачить, говоря про любовь? Это удерживает магию. Зачем вам нужно удерживать мою магию, сэр? — Гарри надменно усмехнулся, выпрямившись, — Что вы от меня скрываете? Вы боитесь меня? — и склонил голову вбок. Драко тоже выпрямился, а лицо сделалось серьёзном, каменным, а затем легкая улыбка появилась на мине. — Ничего подобного, Гарри. Я не пытался ничего удерживать. Это древняя перстень от моих предков. Не знал, что они удерживают чью-то магию. Гарри чувствует самую обыкновенную ложь, но умолачивает, делая вид, что поверил его словам. С благодарностью взял его подарок и зашагал с чемоданом на руках вниз, чтобы слиться в толпе. Драко еще долго всматривался на его спину пока он не исчез из глаз. Твоя изначальная магия вновь возвращается? Это проблематично! — подумал в мыслях Драко и помчался к внуку, чтобы забрать домой. Поезд тронулся с места, оставив позади школу. Гарри же сидел один в купе, закрыв дверь, чтобы никто не смог проникнуть. Дверь как дверь, без окошки, чтобы заглядывать кто сидит в купе. Поставил заглушающий чар, чтобы не слышать как стучатся другие школьники, не находившие свободные места в поезде. Он хотел быть один. Хотел исчезнуть, чтобы никому не показывать свое плохое настроение из-за родителей. Дома его никто не ждёт. Мальчик не подозревал, что ему будет так плохо, однако слезы не выходили из глаз, удерживая личную боль внутри. Вытащил свою книгу про темную магию, колдомедицину и стал читать. Надо было отвлечься. Нельзя расслабляться из-за боли. Гарри тяжело вздыхает, и направляет все свое внимание на учебу. Учиться, чтобы стать лучше всех. Решил, что надо направить свою сильную магию на правильное русло. То, во что он сейчас верит. Внезапно вспомнил про подарок мистера Малфоя и настроение с чего-то улучшается. Не в том смысле, что он получил от взрослого человека подарок. А в том, что мистер Малфой что-то от него скрывает и охотно пытается быть рядом с ним или же что-то другое скрывается в его действиях. Зачем такому человеку, как он, дарить мальчишке кольцо с удерживанием его магии. Гарри не надевает его, понимая, что оно не снимется. Ему стало грустно, что все пытаются от него избавиться или недооценивают его способности. Что в нем такого? Гарри не понимает, но обещает себе, что доберется до сути: зачем мистеру Малфою понадобилось удерживать Гарри. Гарри злобно ухмыляется, спрятав подарок в сумку. Его боятся, верно? Боятся, что он станет могущественным, поэтому сдерживают его магию? Неожиданное осознание бьется током прямо в голову. Мальчик с момента, когда увидел Тома Маркса, ощущал от него то, что другие не чувствовали. Некто тоже удерживает его магию. Гарри резко выпрямляется и распахивает глаза, когда вспоминает, что Том пьет по утрам какое-то целебное зелье. Вспоминает, что по утрам у Тома слабая магия и из-за этого много заклинании дается ему с трудом. А когда Том возвращается после уроков в комнату вечером, общаясь с друзьями, то Гарри ощущал сильную магию, но, конечно, не такая, как описывалась у Волан-де-Морта, но все же… зачем его родителям пытаться удерживать его магию? Это какой-то всеобщий заговор. Гарри начинает тяжело дышать, когда перед ним привстала странная, но интересная задача. Они действительно переродились? Гарри чувствует дрожь по всему телу и вспоминает Гарри Поттера. Человека, который для него ненавистен, презрителен. Значит, он и есть Гарри? Вуд чертыхается, и становится от этого отвратительно. Он обязательно станет сильнее его. Гарри Вуд станет могущественнее, чем Гарри Поттер, который сущий слабак. Который не смог уничтожить Волан-де-Морта, чтобы спасти свой народ. Гарри моргнул. Зачем сейчас спасать магический мир? Если только не от самого себя, верно? Мальчик расслабленно откидывается назад и страшно ухмыляется. Он еще покажет свою силу и никто ему не помешает. Даже Драко Малфой, который прознал его силу, не сможет остановить, потому что Гарри все теперь знает. И тут возникает еще один неразгаданный вопрос. Если мистер Малфой понял, что Гарри Вуд - это и есть Гарри Поттер, то зачем ему понадобилось ограничивать его магию? Зачем, если Гарри Поттер был слабым волшебником, который умер от психологической болезни, не справившись от потери близких ему людей? Зачем мистеру Малфою надо контролировать его магию, если Гарри слабак? Что, если Гарри Поттер никогда не был слабаком, а история просто что-то умалчивает? Нет, не умалчивает, а вообще в книгах про это не написали! Что, если Мистер Малфой во всем этом замешан? Что, если Гарри Поттер и Волан-де-Морт умерли не так, как написал мистер Малфой? Это объясняет некоторые пробелы в истории. Почему мистер Малфой оставил такие ощутимые пробелы, но историки умалчивают? Действительно никто не задавался вопросом? Почему? Почему? Столько вопросов без ответа. Руки сильно вспотели от таких головокружительных вопросов. Он начал ощущать свою могущественность. Его сердце превратилось во мрак. Если волшебники за время учебы не убедятся в его силе и не признают, то придется доказать по-другому. Гарри станет следующим Волан-де-Мортом, который разделял его правление, мнение и тактику. Только поменяет некоторые законы, чтобы полностью искоренить несправедливость. Гарри добьется всеобщего признания и любви по-другому. Мальчик понимает, что жесток не мир, а люди в ней. — Зачем нам хорошие люди, если они из-за доброго сердца не способны дать нам победу?