О всех созданиях, лучших и умных

Поскольку утро всё ещё очень раннее, организация посещения заключенной занимает больше времени, чем следовало бы — с учетом нависшей угрозы новых террористических актов и пока только некоторой вероятности захвата очередного заложника, понемногу нарастающей на всё еще темном горизонте. На Бейкер-стрит над обломками и летающим пеплом царит зловещая тишина. Шерлок может лишь предполагать, что ночь для Мориарти тоже прошла не без осложнений, иначе к этому времени Шерлок услышал бы очередной ужасный телефонный звонок. Как и упоминал Джон, Майкрофт и Шинвелл испарились после их странного tête-à-tête. Когда Шерлок звонит брату со срочным запросом, чтобы тот потянул за правительственные ниточки в связи с делом Грейс Данбэр, Майкрофт извещает, что в настоящий момент следит за предположительно Джеймсом Мориарти, покидающим район Бейкер-стрит (уличные камеры зафиксировали подозрительного человека), что, в теории, решит все их проблемы более эффективно. — Это смехотворно, — нетерпеливо говорит Шерлок, желая начать новое дело. — Это не он. А если и он, вы его не поймаете. — Несомненно, ты имел в виду, что если это он, то это не смехотворная, а весьма перспективная задача, — отвечает Майкрофт (самодовольно). — И я его поймаю. Разъединяется (самодовольно), поэтому Шерлок вымещает эмоции по телефону на Лестрейда до хрипоты. Сонный инспектор сразу клянется, что пробьет Шерлоку разрешение на допрос упомянутой заключенной в кратчайшие сроки, а тем временем, пока еще ничего неизвестно о заложнике, рекомендует поговорить с Брэдстрит, которая арестовала Грейс Данбэр днём ранее. Зарычав, Шерлок апеллирует абсолютно невыносимому брату во второй раз, через СМС. Мне нужно напрямую воспользоваться ключом, который он прислал. Ключ — это БУКВАЛЬНО Грейс Данбэр. Это ночь, а не центр долбаной черной дыры. Пусти меня в тюрьму, ты, позорный ленивый фанат сахарозы. ШХ Шерлок нажимает кнопку “Отправить” с той же силой, которую приложил бы к ярко-красной кнопке, чтобы начать ядерную войну. Начинает застегивать рубашку. К этому времени из ванной возвращается Джон, умывшийся и отчасти расчесанный, — заметив между полочками сорочки грудь Шерлока, проводит по ней пальцем сверху вниз, после чего отходит с занятым видом. Словно ничего здесь не отклонилось от нормы, словно покрывшаяся мурашками кожа Шерлока под его прикосновением немедленно не проснулась к жизни. Ответ от безнадежно вредного брата приходит Шерлоку отвратительно быстро. Отгадаешь ты те детские загадки или нет, никому не важно. У меня есть шанс поймать самую крупную рыбу. МХ — Детские?! — в голос восклицает уязвлённый Шерлок. — Что? — спрашивает Джон, сидящий на краю кровати. Он полностью одет, на нем куртка и ботинки. Квартира выстудилась очень быстро, а от пыли першит в горле. — Это был не Мориарти, так? Длинные пальцы Шерлока летают над кнопками. Что за гадство, звони этому драному начальнику тюрьмы, чтобы пропустили, или, перед тем как меня убьют, расскажу Мамочке, что, когда тебе было 21, ты поцеловал её светскую приятельницу Шарлотту из испанского посольства. ШХ Оскалив зубы, Шерлок постукивает ногой по полу. Ждёт. — Шерлок, — терпеливо говорит Джон. — Хмм? — Когда ты был в туалете... Майкрофт перед уходом... казалось, он что-то придумал. Его лицо даже стало почти выносимым на мгновение. Это на него ты рычишь как питбуль, да? Телефон тинькает. Перед тем как тебя убьют? Прелестно. Когда он с тобой покончит, не забудь рассказать мне в деталях об этом опыте. А сейчас я несколько занят охотой, так что оставь меня в покое. МХ Пару мгновений Шерлок едва способен дышать: боль полоснула огнем по сердцу и мелкими искрами рассыпалась в груди. Отлично. Брат его ненавидит. Отлично. А может, Майкрофту просто всё равно, есть Шерлок в этом мире или нет. Шерлок всегда подозревал этот вариант, несмотря на родственные связи и спешные прибытия после непредвиденных взрывов. Определенный вид насмешек исключает участие, а Майкрофт отпускал их в адрес Шерлока много-много раз. Или хуже того, Майкрофт не ненавидит его, но просто игнорирует его мнение, потому что братское соперничество и непомерная заносчивость ему важнее, чем долбаная жизнь Шерлока. Отлично. — Слушай, если ты не против... то давай не повторять ситуацию, когда ты прячешься в ванной, чтобы справиться с важными новостями, пока нас преследует психопат, и вместо этого скажешь мне, почему выглядишь так, словно тебя кто-то пнул? — обеспокоенно просит Джон. Вместо ответа Шерлок бросает ему мобильник и опирается бедром о шкаф, чтобы завязать шнурки. Телефон отскакивает от мягкого одеяла при приземлении. Он меня хотел, хотел чтобы я здесь был, каждая складка, морщинка и следы пота тому доказательство, меня здесь хотели и по мне будут скучать, каждый судебный криминалист может прочитать, что по мне будут горевать, пусть даже недолго. Джон, покосившись на него, поднимает аппарат. Шерлок кипит от злости. Он что, даже не хочет, чтобы я ушел из жизни, сражаясь, хотя бы ради чести фамилии, если нет ничего другого? думает детектив, сглатывая детское ощущение, что он меньше, чем Майкрофт... на семь лет менее образованный, чаще игнорируемый, существенно больше боящийся темноты... ощущение нужды в одобрении брата, такой же сильной, как нужды в идеальных оценках, приключениях с Ярдом, удачных химических экспериментах и — время от времени — неистовых забегах сквозь их не слишком-то ухоженные семейные угодья. Джон дочитывает поток СМС и поднимает взгляд. Его щеки слишком запали, а проницательные глаза полуприкрыты. — Я... хм. — Да? Джон вздыхает и подается плечами вперед, стараясь беречь ногу, на которую когда-то хромал. — Нет! — выкрикивает потрясенный Шерлок. — То есть? — уточняет Джон, немедленно выпрямляясь. — Ты поддаешься ему, — Шерлок тычет указательным пальцем. — Поддаешься Мориарти, даже ты. Что, из-за последнего звонка, когда он снова угрожал тебе лично? Ты что, не замечаешь, что происходит? — Мориарти меня не пугает, по крайней мере не более, чем необходимо, — спокойно отвечает Джон. Жестикулирует рукой с телефоном. — Но всё равно, это лишь химическая реакция, так? Звони Брэдстрит, раз Майкрофт занят. Будет хороший старт. — Но это мой родной... — Да, это твой брат, а ты сейчас несколько усложняешь ему жизнь. Я объясню тебе это в такси, а пока просто поверь: Майкрофт не окажет тебе эту услугу. Ни за какие сокровища мира он не подпустит тебя сегодня к этой тюрьме. Звони Брэдстрит, а я по пути объясню, что ты упускаешь. Шерлока разрывает от ярости: — Как ты смеешь принимать сторону этого жеманного... — Да твою же мать, — рычит Джон себе под нос, тыкая в кнопки мобильника Шерлока. Натягивает на лицо улыбку, чтобы её слышали на другом конце провода. — Доброй ночи, простите, что беспокою, ничего плохого не случилось, но на месте ли Джейн Брэдстрит? Доброй ночи, инспектор, это Джон Уотсон, простите, что разбудил. Нет, с ним порядок, спасибо, что спросили, но у Шерлока возникла небольшая проблема в связи с делом о террористах, над которым работает Лестрейд. Вы не слишком заняты, мм, вот, прямо сейчас? — завершает он, невесело усмехаясь. Детектив плотнее прислоняется к шкафу. Ощущение обиды изнуряет. Наблюдать эту беседу возможно только потому, что он старается не думать о том, как когда-то боготворил брата. Неподалеку от дворца разума, на окраине обширного парка, где тщательно упорядочены все трупы, растет одинокий дуб — на него он часто забирался во время летних каникул за городом. Все тёплые воспоминания, связанные с Майкрофтом, записаны на нижней стороне каждого листа. Где брат их никогда не найдет. — Ну, спасибо, Джейн, я передаю телефон Шерлоку, лучше вы сами договоритесь, — сообщает Джон. Джейн? Шерлок берет телефон, метая взглядом молнии в Джона, который, похоже, прибрал к рукам контроль над следствием. — Предъяви мне хоть один аргумент, зачем... — Ты сам просил сопротивляться тебе, Шерлок, так что не препирайся, когда я прав, мать твою, поговори с ней и прекрати вести себя как надменный дурак! — взрывается Джон, рывком застегивая молнию на куртке. Какое-то время царит тишина, потом Джон отворачивается. Шерлок обнаруживает, что стоит с телефоном в руке, глядя в спину друга, который, прихрамывая — о, почти незаметно, — выходит из спальни. Прихрамывая? Шерлок протирает глаза костяшками пальцев. — Алло? — холодно говорит он в трубку. *** Уяснив происходящее, Брэдстрит требует пять минут, чтобы натянуть трусики, и дает обет помочь всем, чем может, несмотря на то, что время два часа ночи. Продиктовав Шерлоку адрес, она разъединяется с той взвешенной точностью, что делает работу с ней слегка менее невыносимой, чем с большинством полицейских. Шерлок и Джон садятся в такси и направляются в частное владение некоего мистера Нейла Гибсона (магната горнодобывающей промышленности, американца, личности известной, богатой и влиятельной, работодателя обвиняемой Грейс Данбэр и супруга убитой женщины), когда телефон Шерлока, наконец, пронзительно звонит. Джон смотрит на него. Окна такси не затонированы. Красные, синие и желтые огни уличного движения танцуют на лице доктора, как тошнотворные, злые спецэффекты карнавального шоу. Его узкие брови сдвинуты. Шерлок извлекает из кармана мобильник и отвечает. — Эта... оказалась... немного... дефектной, — извещает тихий, слабый голос очень старой женщины. — Прости... она слепа. Свет пролетающих мимо фар словно лезвием режет по зрению Шерлока — каждый раз всё более отвратительно. Его собственные, (пока что) идеально функционирующие глаза закрываются, и он пытается побороть знакомое сдавливание в желудке. Почти не вызывает сомнения то, что Джим Мориарти находится в одной комнате с несчастной старушкой: будучи незрячей, она вряд ли может прочитать его сообщения. И Шерлок знает, что если даже он попробует отследить звонок и организовать рейд со Скотланд Ярдом, она этого не переживет. Крайняя несправедливость ситуации вызывает наплыв неприятных мурашек по телу — Джим Мориарти практически размахивает перед носом Шерлока местом своего пребывания и ничего с этим нельзя сделать. Шерлок может лишь надеяться, что Майкрофт прав, и что догонит, и что одержит, наконец, победу. Если же Майкрофт не прав... Что ж, тогда, значит, Майкрофту всегда было наплевать, и единственный союзник Шерлока в школьные годы был существенной потерей времени. — Весёленькое... будет дело, — продолжает старушка, чей голос балансирует на грани абсолютной паники. — Я даю тебе... двенадцать часов. — Зачем ты это делаешь? — забывшись, раздраженно спрашивает Шерлок. — Зачем столь замысловато заморачиваться? Ведь я, по сути, аннулирую твою работу. Клиенты заплатили тебе за услуги, а ты каждой загадкой рвешь собственную паутину. Ты же можешь добраться до меня в любой момент — не сомневайся, я это хорошо знаю. Ты мог бы похитить меня на улице, увезти куда-нибудь, и получил бы то, чего действительно хочешь... зачем все эти хлопоты? — Потому что... век романтики... еще не мертв, — выдавливает старушка, затем испуганно восклицает “Ох!” и связь прерывается. Шерлок закидывает мобильник в карман пальто, ощущая прилив знакомого смутного ощущения неизбежности. Скорость такси сама по себе немного успокаивает и некоторое время он грезит о вечном движении, простом и безостановочном. Если бы бензин и автострада никогда не кончались, можно было бы уклоняться от последней мести Мориарти вечно. Только он и Джон в передвижном аквариуме во веки веков. Было бы красиво. За окнами мерцают зловещие отблески, остается позади центральный Лондон, а перед ними, словно море крови, широко раскинулись предместья. Атмосфера ночного цирка вызывает тошноту, но в некотором роде уместна, оттого приемлема. — Значит, может добраться до тебя в любой момент? Взглянув на Джона, Шерлок обнаруживает, что доктор смотрит в своё окно, его левая рука крепко сжата в кулак, мимо проносятся нечеткие отсветы автомобильных фар. — Ты и вправду в это веришь, — ровно продолжает Джон. — Видишь ли, именно поэтому у твоего брата эти сложности, вот поэтому он и не пускает тебя в тюрьму. Намеренно. Я и в самом деле начинаю сочувствовать этому помпезному индюку. — Это отвратительно, — в ужасе говорит Шерлок. — Прежде чем меня убьют... именно это его и раздражает, что ты отправляешь ему эту фразу, а затем скачешь через обручи словно дрессированный покорный пони. Ты и правда думаешь, что он замучает тебя до смерти в какой-нибудь клетке, что это неизбежно. В более нормальных обстоятельствах (и Шерлоку хотелось бы припомнить хоть один случай, подходящий к определению “нормальные обстоятельства” — был бы интересный опыт) детектив немедленно бы опроверг это утверждение. Но Шерлок очень устал. Всё, что он может — это смотреть. Джон кивает, ёрзая на сиденье. — Можем просто сдаться, в таком случае, — безразлично предлагает он. — Сложить оружие. — О, значит, вот как думает мой брат? — холодно осведомляется Шерлок. — Нет, Майкрофт не хочет пускать тебя в тюрьму, потому что решение загадок — игра на руку Мориарти. Я же говорил, что объясню. — Джон прерывается, чтобы рассмеяться — и это жуткий смех. — О, но ты... боже, ты... Ты всё это делаешь, потому что преступления интересны и ты от них торчишь, не говоря уж о том, что инстинкт самосохранения не так просто выключить, — поверь мне, я пробовал, — но на самом деле ты не веришь, что у нас что-то получится, не считая решения загадок. Ты считаешь, что ты ходячий мертвец. Детектив пожимает одним плечом. Он сейчас слишком расстроен, чтобы протестовать, и в любом случае Джон наверняка и сам уже обо всем догадался, не так ли? — Полагаю, что в данных обстоятельствах у меня есть право на некоторый пессимизм, — признает Шерлок. — Да, а я-то думал, что вечер перед взрывом прошел очень неплохо, — нейтрально говорит Джон. — И сколько же их еще у нас будет, как полагаешь? — Шерлок опускает взгляд, восстанавливая в памяти пути губ Джона на своей коже, и понимает, что, несмотря на весь энтузиазм, большая часть поверхности все же осталась не затронутой. — Я могу экстраполировать вероятное развитие событий, базируясь лишь на реальных данных, не на подмене действительного желаемым. До сих пор Джим Мориарти успешно доказывал свою способность ускользать от лучших умов страны, включая и меня. Ты знаешь так же хорошо, как и я, что когда мы готовы за что-то умереть, шансов на успех куда больше, невзирая на риск непредвиденных факторов. Полагаю, Мориарти предпочтет скорее умереть, чем закончить игру преждевременно, значит, статистически более вероятно, что ему удастся захватить меня, если цепочка развития событий не будет прервана. С моей стороны было бы глупо игнорировать этот факт. — А что потом? Шерлок сдерживает пронизывающую до костей дрожь. — Спокойной ночи, Вена*, и, надеюсь, скорее раньше, чем позже. [ *Прим.перев.: Good night Vienna — «Спокойной ночи, Вена», название оперетты (1932г), а также альбома Ринго Старра (1974г). В британском слэнге эта фраза значит «конец всему», «больше ничего нельзя сделать». ] — В таком случае, мог бы просто убить себя и не терять время. Шерлок моргает. Водитель сворачивает с автострады в тщательно ухоженный район, фары такси скользят по улице, обсаженной ровным рядом деревьев, местами попадаются изысканные кованые ворота. Капиталистическая идиллия, распознает Шерлок: именитые пращуры, и накрахмаленные простыни, и старые состояния, сделанные за морями на чужой беде. Он вырос в подобных кругах, только дома были меньше. — Вот как? — говорит сыщик, когда его рот в конечном итоге начинает успевать за мозгом. Джон поворачивается, чтобы взглянуть ему в лицо. Шерлок не видит его так четко, как хотелось бы, но замечает, что желваки Джона играют в болезненном раздражении. — Убей себя, — повторяет он. — Решишь все проблемы. Он до тебя тогда не доберется, разве нет? Даже Джеймс Мориарти не переиграет смерть. — Вновь отвернувшись, он смотрит на гротесковые тени, мелькающие за стеклом. Сглотнув, Шерлок игнорирует острую боль предательства, вызванную этим советом. — Возможно, мне удастся его победить. — Да брось ты, правда что ли? Он же непобедим. Судя по всему. — Шансы весьма невелики, но всё же есть. — О, да убей себя уже. Это ведь куда проще. — Я подумаю над твоим предложением, — рычит Шерлок. Из горла Джона вырывается безрадостный смех. — Не ты один. Я сам подумывал, не покончить ли с собой, знаешь? Я говорил тебе, что мои отношения с пистолетом были... весьма близкими, так сказать? Со мной ничего не случалось. Вообще ничего, только кошмары и череда несвязных бессмысленных моментов. Со мной ничего не происходило бы и дальше. Никогда. Радости не было совсем, даже боль не давала достаточно ощущений, чтобы продолжать быть. Со мной... всё было кончено. И знаешь, что потом случилось, Шерлок, куда вдруг вывернула кривая дорожка? Со мной, блять, кое-что произошло. Не самое тривиальное, кстати. Знаешь, что именно? — Ты повстречался с единственным в мире консультирующим чудо-детективом на последних неделях его жизни? — вяло говорит Шерлок, желая кого-нибудь обидеть. — Я влюбился. Это должно его шокировать. Шерлок знает и, едва осознав слова, знает, что они предназначались для него, а не для Джона: там нет эгоистичного расчета услышать сходный ответ. Слова выносят туман, окутывавший крылья дворца разума Шерлока, и выбивают кратер на лужайке, разлетевшись взрывом самопожертвования и желания. Повернув голову, Шерлок смотрит во все глаза. Джон не глядит на него, по-прежнему рассматривая темные громады особняков, проносящихся мимо окон. В скудном, прерывистом свете его волосы выглядят серебристо-серыми. Левый кулак по-прежнему у рта, слегка прижимается и... Он что, действительно, сейчас сказал... но он же не мог иметь в виду... но речь не о Саре, он её не любил, даже я это видел, что же, он действительно хочет мне сказать, что... — Решил это упомянуть, раз уж ты скоро умрешь и вообще, — говорит дальше Джон тем же деловым тоном. — Мне будет тебя не хватать, знаешь? Ты был как что-то вроде... не знаю, как описать. Прекрасное поле боя. И было здорово. Я надеюсь, что тебя не будут истязать дольше, чем абсолютно необходимо. Твой брат, кстати, тоже на это надеется. Именно это он имел в виду, а не то, что хочет знать, как тебя убьют, — это, действительно, было бы не слишком вежливо. Мы оба используем сарказм, чтобы, ну, ты осознал, что ведешь себя так, словно жуткая смерть неизбежна... а это, если ты еще не уловил суть, неверная линия поведения. Мне нужно, чтобы ты сразу всё правильно понял, раз мы играем наперегонки со временем. Ты мог бы оказать мне одну услугу? Одно маленькое чудо? Для меня? Онемев от изумления, с трепещущим сердцем, Шерлок прилагает неимоверное усилие и кивает. Джон сдвигается по сиденью на полфута к середине такси, поворачивает корпус и слегка наклоняется. — Я хочу, чтобы ты посмотрел мне в глаза... прямо в долбаные глаза, Шерлок, и сказал, что ты в меня не веришь. Ты думаешь, что это только расследования, а в данной области я тебе полностью подчиняюсь. Но ты ошибаешься, — беспощадно говорит Джон. — Это война, а на войне ты подчиняешься мне — это ясно, блять? А ты знаешь, как выиграть войну, Шерлок? Я скажу тебе. Каждый раз, когда ты спускаешь курок, ты делаешь это ради человека рядом с тобой и надеешься, что он выживет. И каждый раз, когда он стреляет, — это для тебя. И я хочу, чтобы ты посмотрел мне в глаза и сказал, что ты не веришь, что я сделаю это ради тебя. — Нет, я... я... — заикается Шерлок. — Потому что я в тебя верю. Ясно? Я верю в Шерлока Холмса и... — Голос Джона слегка срывается, и он вздрагивает. — Знаю, что ночное шоу с пушту было дерьмово-показательным, и знаю, ты заметил, что я трус, но я другого рода трус, окей? В моем разуме примерно столько же дыр, как в швейцарском сыре, спасибо ПТСР, но это не значит, что я недееспособен. А то, что, чёрт, ты повергаешь меня в такой трепет, что я едва способен мыслить, это еще не значит, что... это не... боже. С языка Шерлока готов сорваться вопрос, всё ли в порядке с Джоном, но когда дело доходит до непосредственно движения губами, выясняется, что они не реагируют. Джон качает головой, грустно чему-то улыбаясь. — Я должен был объяснить раньше, но... Хм... Потребовалось время, чтобы выразить это словами. Я не могу сопротивляться тебе, потому что с тех пор, как я пытался убить Хелен, — чего она не заслуживала, — я не заслуживаю счастья, а во всём этом отчаянии было что-то... правильное, как искупление грехов. Еще до «Фрисландии» я радовался до неприличия просто тому, что был рядом с тобой, и просить большего... каждый раз, как я об этом думаю, я уверен, эта просьба все уничтожит. Просить у тебя большего — как игра с огнем, понимаешь? Может быть... опасно. Я пытался об этом предупредить. Много раз, полагает Шерлок, впиваясь пальцами в бедра. — Нет, нет, я знаю, ты был честен со мной, не об этом речь. Боже, — протестует Джон, поглядев на него. — Господи, не об этом, ни про секс, ни про наркотики, ни про заклятого врага, но... приятель, на этом поле боя масса мин. И все они того стоят. А я пока что счастлив как дурак, просто глядя, как ты входишь в комнату, и думаю, что лишним будет требовать большего. Мучительным усилием заставив себя открыть рот, Шерлок шепчет: — Я тоже счастлив, когда вижу, что ты входишь в комнату. — Да, — Джон вздыхает. — Я это заподозрил, когда ты был готов убить из-за меня русского контрабандиста. Так что... прошу прощения. Знаю, что сделал глупость, когда попросил тебя ночью... ну, о некой форме обязательства. Не следовало делать этого, но хочется верить, что мы как-нибудь переживем эту чокнутую ситуацию. Ты вправе считать, что я тебя не заслуживаю, я и сам так считаю, но если ты держишь меня за другого рода труса, который исчезает, когда в нём наиболее нуждаются, то тебе предстоит узнать кое-что новое в ближайшие дни, ясно? Ну, ладно, но... я спросил. Слишком поспешно — для любых отношений, не говоря уж о наших. Затем твой брат возражал против твоей совершенно нездоровой реакции, порожденной безмерным запугиванием в течение многих лет. Так что, ты наверно, чувствуешь себя сейчас немного нелюбимым, но... нет. Это не так. Неверно так думать, Шерлок. Вот что произошло. Если вкратце. Шерлок, который никогда не пользуется ремнём безопасности в такси, смещается на середину сиденья и нависает над Джоном. Его сердце поет дискантом, похожим на высокие ноты, что он извлекает из своей скрипки. — Ты не трус, — выдыхает он, ведя пальцами по щеке Джона, едва прикасаясь к коже. — Ты самое потрясающее существо, что я видел в жизни. Джон скалится невесёлой волчьей улыбкой. — Ясно, что нигде, кроме задницы, ты не был и ничего не видел, — утверждает он, но его глаза светятся. Мотая головой, Шерлок мучительно подбирает слова. — Хочу провести оставшуюся жизнь, узнавая тебя, проникнуть в тебя каким-то образом и... хочу, чтобы ты верил во что-то лучшее, чем Шерлок Холмс. — Не могу подумать ни о чем лучше тебя, — шепчет Джон. — Когда-то давным-давно я бы с тобой согласился, — признает Шерлок. — я несколько исключителен. Но тебе придется из-за этого пострадать. Из-за меня. Ради бога, это уже происходит. — А, тогда супер, — Джон неожиданно ухмыляется, невзирая на ощутимую напряженность. Такси замедляет ход. — Я же великий эксперт в страданиях. Теперь, когда мы во всём разобрались, есть какие-то причины, по которым ты сейчас меня не целуешь? — Стоящих — нет, — отвечает Шерлок, задыхаясь. — Ты сердишься, что я хотел тебя себе? — выжимает Джон удручённым тоном. Шерлок наклоняет голову к виску Джона. — Нет, — говорит он. — Я злюсь, потому что понятия не имею, как решаются такие вопросы. А потом больше нет ничего, только теплая нежная ласка губ Джона и его неверящий тихий смех, который Шерлок ловит ртом, и несколько долгих мгновений — если быть точным, пока такси не останавливается... смерть, и вправду, пустяк по сравнению с чувством, которое Джон только что храбро, опрометчиво и бескорыстно назвал любовью. * * * Шерлок распознал бы в мистере Нейле Гибсоне успешного бизнесмена по одному маникюру, что уж говорить об огромной каменной усадьбе, окруженной многими акрами земли, под названием «Жилище Тора». Его владелец стоит в своем кабинете, одетый в черный шитый на заказ костюм, несмотря на тот факт, что сейчас почти три часа ночи, — высокая, сухопарая, грубая фигура с безжалостно холодными серыми глазами. Шерлок ощущает неприязнь к Нейлу Гибсону с первого взгляда. Но его жена, Мария Пинто-Гибсон, была убита — выстрелом в голову, если быть точным. Подозреваемая в убийстве, au pair* Грейс Данбэр, была арестована, и Шерлок вынужден неохотно признать правоту Лестрейда в том, что следует начать расследование с Нейла Гибсона и полицейского, который произвел арест. Брэдстрит стоит, скрестив руки на груди, в небрежно застегнутой кофточке из кашемира и строгой юбке, короткие светлые волосы хаотично уложены гелем. Меряет взглядом воинственно настроенного магната. [ *Прим.перев.: au pair — няня-иностранка или домработница-иностранка. An au pair или an au pair girl — это обычно молодая девушка, приехавшая в Англию для усовершенствования знаний английского языка. За выполнение домашней работы в семье она получает жильё, питание и карманные деньги. Это французское выражение значит «на равных правах», «на равной ноге». ] — Грейс не имела никакого отношения к смерти моей жены. Я могу поклясться, — выплевывает Гибсон с сильным американским акцентом, упав в демонстративно мужское кожаное кресло и для видимости гостеприимства раздраженно машет рукой в сторону дивана. Брэдстрит и Джон садятся, Шерлок не перестает кружить по комнате. — Я готов признать, что Мария вела себя по отношению к ней как сука, но вся её стервозность не содержала никакой угрозы в адрес Грейс. Наверняка и сама Грейс привыкла к ненависти бывших красоток. Лгать мне смысла нет: несомненно, вы забрались в её е-мейл, проверили обновления на Facebook’е или что там еще полиция называет работой в наши дни. Мария ненавидела Грейс. Но Грейс? Если её это и задевало, она не подавала виду. Авраам Линкольн, осознает Шерлок. Если бы Авраам Линкольн был мерзким стариканом, а не великим лидером, он был бы Нейлом Гибсоном, один в один, вплоть до изгиба гранитной челюсти. — Как я понимаю, период скорби по жене уже миновал, — саркастично замечает рыскающий Шерлок, присматриваясь к висящим картинам. Несколько неизвестных ему имен художников фламандской школы, два эскиза Пикассо, подлинник Гогена. Мистер Гибсон и вправду очень, очень богат. Нейл Гибсон пожимает плечами. — Я любил ее, когда мы поженились. У нас была очень романтичная бурная свадьба. Перед её смертью я, может, уже и не любил её как жену, но ценил её как мать и как личность, и хочу поймать настоящего убийцу. Но из нее вышла неплохая охотница за состоянием. Мы не разводились только из-за брачного контракта. А, набравшись мудрости, человек в моем положении не может позволить паразитам взять верх. — То есть, вы спали с мисс Данбэр? — холодно уточняет Шерлок. Гибсон усмехается. — Не ваше дело, но для протокола: я не настолько глуп, чтобы трахать хорошую няню. Тем более, когда другая женщина отслеживает мой каждый вдох, а в брачном договоре предусмотрен пункт на случай измены. Так что, если речь о забегах за юбками, то я все обязательства выполнил. Брэдстрит тоже злобно скалится в улыбке. — Знаете, я всё же пока еще не вычеркнула вас из списка подозреваемых, мистер Гибсон, пусть даже у вас железное алиби на время убийства вашей супруги. Скажите, вы когда-либо причиняли боль своей жене? В смысле, физически? Магнат взрывается смехом. — Ей? После того, как наш брак пошел вразнос, я скорее прикоснулся бы к заразной обезьяне, чем к Марии. Я говорил ей это. Всегда предпочитал честность, в отличие от неё. Разве не лучше иметь дело с фактами? Для нас всех, и в том числе детей, было бы лучше, если бы она приняла предложенное мною соглашение и свалила к чертям. Думаю, она воображала, что я хотел от нее избавиться, чтобы освободить место для кого-то вроде Грейс, и знаете, ближе к концу я даже не пытался протестовать. Мария была бы куда счастливее без меня, но не желала этого понимать. Мы друг друга ненавидели, по крайней мере я точно ненавидел, когда она цеплялась ко мне как дерьмо к подошве. Мне нет смысла лгать: любой из наших слуг скажет то же самое, так что проще самому признаться. Остановившись перед семейным портретом, Шерлок прищуривается. Двое детей — мальчик и девочка, очаровательные метисы, с пробелами в передних зубах и в неуместно-праздничных нарядах. В глазах Нейла Гибсона металлический отблеск, словно на завтрак он заглатывает малые страны* и опорожняется деньгами. Зато Мария Пинто-Гибсон... в то время, когда этот снимок был запланирован и сделан, любила своего мужа. Шерлок видит это в почти умоляющем изгибе ее руки на его плече. [ *Прим.перев.: малые страны — термин, применяемый к членам Содружества, население которых не превышает 1,5 млн человек. ] — Детектив, — негромко говорит Джон, словно Гибсона рядом нет. — Вы слишком профессиональны, чтобы не арестовать этого сноба, если бы улики вели к нему. Какие улики привели к мисс Данбэр? — А ты-то что за хрен с горы? — рычит на Джона Гибсон. — Это медицинский консультант, — тянет Брэдстрит, записывая что-то в Молескин. — Кстати, хорошо, что вы спросили, доктор Уотсон, ситуация мисс Данбэр не располагает к оптимизму. Она отправила СМС миссис Гибсон, что будет ждать её в девять часов на Мосту Тора. В глубине поместья течет небольшая речка, проходя сквозь все окрестные имения, и, кстати, видимо, вздувает рыночную цену до небес. Живописненько, и всё такое. Джон кивает, в то время как взгляд Гибсона преисполняется презрением. — Упоминалась ли цель встречи? — Нет. Но тело миссис Гибсон было найдено довольно скоро после указанного времени, а пистолет соответствующего калибра, — кстати, недавно разряженный, — был найден лично мною в шкафу мисс Данбэр. У нас нет пули, но есть пулевое отверстие. Все указывает на... — Это смехотворно, — говорит Шерлок, сбившись с шага и вымещая раздражение на Брэдстрит. — Вы что, действительно верите, что Грейс Данбэр выстрелила женщине в голову, после чего отправилась домой и спрятала еще дымящийся пистолет в свой каталог носков? — Каталог? — повторяет Брэдстрит, выражение удивления пробегает по её привлекательному лицу. — В носках, — бормочет Джон, потирая брови. — Я знаю этого парня от силы месяц, но его отношения с носками... даже не буду начинать. — Мои носки ранжированы по цвету и весу и к делу не относятся, — фыркает Шерлок, притворяясь более раздраженным сменой темы, чем есть на самом деле. — Каждый нормальный человек видел по телевизору достаточно, чтобы усвоить, что пистолет не прячут в ящик с бельем. Оружие явно подкинули. — Именно это я и твержу! — ворчит Нейл Гибсон, стуча пальцем по экрану смартфона. — Спасибо. Брэдстрит выставляет ухоженные ладони. — Для меня это и близко не было самым желанным арестом месяца... даже если мисс Данбэр заколебали в этом доме настолько, что довели до убийства, она не казалась мне человеком, способным выстрелить кому-то в голову или положить еще горячее орудие убийства в своё белье... но безответственно было бы с моей стороны не арестовать её. Чёрт, пришлось бы умолять, чтобы меня всего лишь уволили! Шерлок продолжает кружить по комнате, даже не пытаясь скрыть нетерпение. Он пробыл в этом доме только пять минут, но уже убежден в невиновности Грейс Данбэр. Он допустил эту возможность, когда увидел снимок на экране телефона, точнее, когда узнал, что к делу причастен Мориарти — то есть, всё в этой истории обязано быть не таким, каким кажется. Теперь, оглядываясь назад, он понимает, что настаивал на помощи Майкрофта со встречей с Грейс Данбэр именно из-за её невиновности. Но найденный пистолет — в шкафу, подумать только, — подтверждает гипотезу. Остается лишь узнать, что действительно произошло. А Шерлок совершенно не может сосредоточиться. Его отвлекают частые враждебные взгляды Джона и его взъерошенные волосы — Шерлок запустил в них пальцы в такси в какой-то сладкий мимолетный момент. Его отвлекают слегка порозовевшие от поцелуя губы Джона. Его отвлекает то, что Джон нетерпеливо постукивает ногой о пол, и факт, что его явно мучает огромное желание дать в морду Нейлу Гибсону. Шерлока отвлекает очевидный факт, что Джон его любит. Он мог только подозревать это ранее, оттого эту мысль было легко игнорировать — неподтвержденные данные отбросить проще. Но теперь это правда, и она реальна. Джон занимает теперь в восприятии Шерлока куда больше места, чем тогда, когда лишь намекал, что любит. Теперь чувства Джона стали плотнее на несколько фунтов, а его позиция — пропорционально более прочная. Гравитация изменилась в пропорции к ощущаемому весу сердца Джона. Джон переводит на Шерлока темно-синий взгляд, молча вопрошая: что дальше? — Покажи мне место, где найдено тело, — приказывает Шерлок Брэдстрит. — Не понимаю, что вы вообще тут делаете в это время суток, — ворчит Гибсон, — хотя тот факт, что эта жалкая пародия на копа хотя бы сможет посмотреть, как ведется настоящее следствие, сам по себе неплох. Все мои знания о следственной работе почерпнуты из CSI: Miami*, и то я смог бы раскрыть дело быстрее, чем она. И будет равным образом неплохо, если оправдают Грейс. Я знаю, что она этого не делала, она добрая девочка, смазливая как чёрт, но пока что вы подняли меня с кровати посреди ночи. Бизнес — нелегкое дело: слабаков там превращают в компост. Я могу создавать и ломать людей и, как правило, ломаю... так интереснее. У меня нет времени на ваше дерьмо. [ *Прим.перев.: «C.S.I.: Место преступления Майами» (англ. CSI: Miami) —американский телесериал, в котором команда криминалистов города Майами раскрывает преступления на территории курортного мегаполиса. ] — Может, у ваших детей найдется время выяснить, кто убил их мать? — холодно спрашивает Брэдстрит, и в этот миг Шерлок видит сторону её личности, которая не имеет ничего общего с интеллектом, элегантными туфлями или яркой сексуальностью, — он видит то, из-за чего она стала детективом. Он приходит к мысли, что Джону всё же можно называть ее Джейн. — Мне, возможно, было бы любопытно, если бы речь шла о моей матери. И если бы мне было, ну вы знаете... скучно. — У него, конечно, железобетонное алиби? — спрашивает Джон ошарашенно. Сидя на диване, он разводит колени, и Шерлок немедленно пытается понять, почему сводит под ложечкой... может быть, он хочет узнать вкус внутренней стороны бедра или жесткого сгиба колена Джона. — Потому что если нет, я просто выбью всё дерьмо из этой жабы, разумеется, пардон за прямоту. — Да, — вздыхает Брэдстрит, взбивая волосы в уже вполне панковский хохолок, и листает заметки в записной книжке. — В период времени, когда было совершено убийство, он давал интервью в прямом эфире непосредственно на Аль-Джази́ра* — про использование тяжелых металлов в электронике и перемены на рынке. Не то что он заслуживает жить лишь потому, что не стрелял жене в голову, конечно. [ *Прим.перев.: Аль-Джази́ра — международная телекомпания со штаб-квартирой в Дохе, столице Катара. ] — Ясно, — отвечает Джон сухо. — Мог он нанять кого-нибудь убить её и подложить пистолет в шкаф? — О, я изучаю это так тщательно — каждый уголок и щелку, — можно даже подумать, что я делаю фистинг бедному парню, — мурлыкает Брэдстрит, и у Шерлока снова появляется острое желание аплодировать её выбору слов. — Не знаю, что вы от меня хотите, ебучие любители, — рычит Гибсон, подойдя к бюро и наливая себе виски. — Женщины совершают массу чокнутых поступков, которых мужчины никогда не поймут, и если вы хотите обвинить меня в этом, что ж, это экспоненциально опускает вас в моих глазах. Что ж, полагает Шерлок, определенно, на сегодня хватит. К тому же этой ночью у меня назначена встреча с доктором. — Возможно, смерть жены для вас безделица, но для меня она имеет куда большее значение. Она напрямую влияет на продолжительность моей собственной жизни. — Шерлок поворачивается к Нейлу Гибсону эффектным вихрем, которого позволяет добиться хорошее пальто, невысокий друг и отказ от предложения присесть. — Вы покажете мне место преступления немедленно. Вы вспомните каждое слово, сказанное вами жене о Грейс Данбэр, и её ответы, немедленно. Вы напишете мне краткий список ваших врагов, чтобы я мог выяснить, замешаны ли они, пусть даже всё это похоже скорее на домашнее насилие. Немедленно. И вы извинитесь перед мисс Брэдстрит за все нанесенные оскорбления — и действительно немедленно, потому что иначе я отправлюсь прямиком в британское правительство и сообщу им всё о ваших махинациях в связи с финансовым коллапсом в Америке пять лет назад. Гибсон, несмотря на загар, бледнеет. Опускает бокал на стол, что в совершенстве сочетается с его упавшим духом. — Вы этого не сделаете, — недоверчиво говорит он. — Поверьте, — фыркает Шерлок, тогда как Брэдстрит усмехается, а Джон одобрительно кивает. — Я сделаю это незамедлительно. * * * Шерлок раскрывает дело через двадцать секунд после того, как видит место преступления. Они оставили магната в особняке и теперь несут яркие фонари, осматривая землю, и территорию, и живописный маленький мостик в японском стиле, разглядывают заросли кустов и плакучие ивы. Холодно, но не пронзительно холодно, в воздухе ощущается элемент предвкушения. Рассматривают гравий, кору, камни, которыми выложена тропа. С интересом присматриваются к траве и опавшим листам. Но только Шерлок видит крохотную свежую царапину в деревянной балюстраде мостика и понимает, что пистолет был обвязан шнуром, прикрепленным к чему-то тяжелому, и поэтому упал в ручей, когда Мария Пинто-Гибсон совершила самоубийство, подставив свою соперницу. Вся сцена, ярко-белая, с цветными всполохами, мгновенно разыгрывается в безбрежном воображении Шерлока. Она жаждала идеальной мести и подбросила пистолет, из которого недавно выстрелили, в шкаф мисс Данбэр, после того, как договорилась с ней о встрече, — Шерлок видит это как наяву. Она привязала пистолет к камню и подняла оружие к голове. Выстрелила. Вот так. Она умерла и своей смертью скрыла настоящее орудие убийства. Вот так. Приблизившись к ограждению моста, Шерлок заглядывает в глубину потока. Слишком темно, так что он ничего не видит, но кожей ощущает присутствие пистолета под водой. Чувствует внезапную волну ненависти к Джиму Мориарти, представив себе, на что была похожа мольба, направленная к нему Марией Пинто-Гибсон. Дорогой Джим, если я не могу вернуть мужа, пожалуйста, сделай так, чтобы я уничтожила свою злейшую соперницу. Ответ Джима явился самой простотой: умри. Вздыхая, Шерлок проводит ладонями по древесине, ощущая запах сосны, и текущей воды, и влажного грунта под далекими скоплениями звезд. Драматичная часть его личности хочет одолжить пистолет у Джона и повторить опыт. Джону бы понравилось. Он бы рассмеялся, качнув головой, и назвал бы Шерлока чокнутым придурком. Та часть его личности, которая не хочет умирать, молчит. Им нужен пистолет. Не только он. Им нужно время. Им нужно много, много лет вместе, и Джон прав. Шерлок ведет себя так, словно осторожничать не имеет смысла. Ведет себя, словно уже мертв. Это беспокоит его партнера. Партнера, думает Шерлок, чувствуя, как что-то распирает грудную клетку. Тихое журчание холодной воды где-то под начищенными черными ботинками напоминает Шерлоку о другом ручье — из детства, о плотвичках, чешуя которых поблескивала в воде, о днях, когда Майкрофт учил его пускать «лягушек». Джон прав насчет еще одной вещи: похоже, за годы психологических пыток Шерлок успел позабыть, что, несмотря на заносчивость и пятна кондитерского крема, Майкрофт умеет быть весьма успешным почти во всём. С ощущением, что из груди извлечен тяжкий груз, Шерлок приходит к выводу, что СМС будет уместно. Он звонил через заложницу — он рядом с ней. Я раскрыл дело. Удачи. ШХ Через пару минут изучения отражений созвездий, искаженных течением, Шерлок читает: Судя по всему, ты пообщался со своим доктором. Рекомендую залечь на дно, дорогой братец, и придержать разоблачение, насколько возможно. МХ Шаги Брэдстрит и Джона по мосту отражаются эхом, когда они подходят к Шерлоку, и он отворачивается от ограды, с которой всё решилось так изящно. — Что-нибудь? — спрашивает Джон, слегка задыхаясь. Шерлок коротко кивает. — Здорово, мы можем успеть разобраться в срок! — говорит Брэдстрит, хлопая в ладоши. — Я уже раскрыл дело, — поправляет Шерлок. — Что, по углу падения лунного света? — восклицает Джон и распрямляет плечи, даже не пытаясь утаить восторг. Шерлок направляется в сторону особняка и, подняв воротник пальто, начинает объяснения. Несмотря на мрачный характер сообщаемой информации, он колоссально доволен собой. Когда они подходят к фасаду дома, он добирается до конца истории, а на лицах слушателей появляется напряженное, беспокойное выражение. Шерлок не может с ними не согласиться. Запертые комнаты, действительно, весьма занимательны. Самоубийства, замаскированные под убийства, могут быть отвратительно искусными, но весельем это не назвать. — Подожди восхода солнца, затем обыщи ручей, — говорит Шерлок Брэдстрит, когда они прощаются перед зданием. Гибсон озлобленно смотрит на них из окна гостиной. — В настоящий момент кое-какие умелые люди пытаются спасти заложницу. Если я остановлю таймер сейчас, я создам проблему им, равно как и себе. Если мой брат сумеет задержать Мориарти, заложников вообще больше не будет... а если ему не удастся, я опубликую решение, и заложница выживет, потому что дело закрыто. — Я пришлю СМС, если мы не найдем там пистолет, — сухо отвечает Брэдстрит, пожимая ему руку. — О, уверяю, вы совершенно точно найдете пистолет, — вздыхает Шерлок. — Я недаром гений. — Ты еще и недаром конченый засранец. Сколько у тебя осталось часов? — спрашивает Брэдстрит, одновременно набирая Лестрейда. Она зябко кутается в свою элегантную кофточку, скрестив руки. Шерлок рад, что она там присутствовала, но в то же время не желает ничего сильнее, чем покинуть это место. — Десять, — рапортует Шерлок. — А тем временем? Сделав шаг в сторону подъездной дорожки, пока они ожидают его ответа, Шерлок колеблется еще немного. Она умерла, потому что любила его, думает Шерлок, глядя на практически пустой дом. Мария Пинто-Гибсон оставила своих детей и умерла лишь потому, что любила кого-то, кто подвел её. Он сказал, что влюблен в тебя, или почти сказал, думает он следом, и ощущает прилив чистейшего эгоизма. Отворачивается от особняка. От Брэдстрит, от ареста, который она не хотела совершать, и от жизней, которые можно было бы прожить лучше. — Мы ляжем на дно, — объявляет Шерлок, трогаясь с места. — Спокойной ночи, Брэдстрит. Спасибо, что приехала. Не упади в ручей утром. — Пошел ты, засранец! — дружелюбно огрызается Брэдстрит, направляясь к полицейской машине. — Куда мы? — спрашивает Джон, перейдя на бег, чтобы догнать Шерлока. Они выходят на дорогу. Такси всё еще ждёт — блестящее и тихо урчащее, в нескольких метрах от них. — Ты же... вряд ли собираешься вести себя разумно и послушать Майкрофта... подожди, нам нужно провести какие-нибудь тесты, или что? — Я веду себя разумно. Нет никаких тестов, есть только время. Спасибо за те пояснения, — мягко отвечает Шерлок, садясь в такси. — То есть... — Джон качает головой и закрывает дверь. — Боже, в квартире будет колотун. Кроме того, адски небезопасно. — О, несомненно. На улицу Пэлл Мэлл, пожалуйста! — говорит Шерлок водителю, и такси набирает ход. — Что на Пэлл Мэлл? — спрашивает Джон, отогревая руки между бедер. — Клуб "Диоген", — отвечает Шерлок, позволяя себе кратко усмехнуться. Если Джон прав, то чего же я так боялся? задумывается он. Смотрит на часы. Он отлично знает, что они пока не смогут больше спать на Бейкер-стрит, и это будет сладкая, такая сладкая месть Майкрофту за равнодушие — настоящее и воображаемое, — когда они займут апартаменты, предназначенные для членов клуба, и будут любить друг друга на всех возможных поверхностях до тех пор, пока солнце не вернет их посиневшей коже цвет слоновой кости; будут любить друг друга возле ужасных, дорогих букетов искусственных цветов и на столах, ранее знавших лишь тревожно радикальные военные декреты их владельцев. — Ты снова хромал, — сообщает Шерлок, тяжело вздохнув. — Ты хромал, а я не мог этого выносить. Это была моя вина, моя, а не Мориарти, ты хромал из-за того, что я смирился с поражением. Нечестно было обвинять тебя в том, что он вывел тебя из равновесия. Я прошу прощения. — О, — удивленно говорит Джон. — Слушай, мы можем записать это на диктофон мобильника, или типа того... просто, для потомков? — Я бы предложил другое искупление грехов. — Ну так излагай. — Что бы ты сказал, — спрашивает Шерлок, широко улыбаясь Джону в темноте такси, — если бы я пригласил тебя в теплый, эксклюзивный, дорогущий клуб моего мерзкого, противнейшего братца с тем, чтобы мы... использовали это в полной мере? Мелькнувший язык Джона не был бы заметен, если бы не влажный отблеск, но Шерлок его видит. Шерлок видит много вещей, которых люди не замечают. — То есть... ты хочешь снова что-то мне сказать? — интересуется Джон, распрямляя согревшиеся ладони на бедрах. Смеется. — Не уверен, что стоит это позволять. Боже, мм... Или стоит устроить тебе овацию. Я сказал, чтобы ты прекратил прыгать через обручи, и вот ты не прыгаешь. Это... за нехваткой лучшего слова... никому не навредит? Шерлок кивает и протягивает руку, желая лишь тепла коротких пальцев Джона под своими собственными. Джон придвигается ближе, берет его под руку и опускает голову на пальто Шерлока. Нос Шерлока немедленно её гладит. — Расскажи мне все, что пожелаешь, — предлагает Джон. — Я влюблен. Мы же упрямые создания, в конце концов.