Анклав магической любви

      Ближе к полудню грозовые тучи окутали весь север Альбиона, и раскаты грома были настолько громкими, что мешали жителям Ишмира засыпать после длительной пьянки.       Но Моргане были безразличны крики природы, она вновь вышла на балкон, но уже в своих покоях, будто бы не проводила всю ночь на свежем воздухе, и насладилась ливнем, буквально за несколько минут промокнув до нитки. Она умылась под дождём, тотчас задрожала от холода и вернулась обратно в комнату, чтобы переодеться и, наконец, лечь спать. Со всеми замковыми делами она собиралась разбираться после отдыха.       Артур отчаянно натягивал тетиву на арбалете, пытаясь разглядеть в зелёной листве свою мишень, молодую олениху. Он лучезарно улыбался, несмотря на надвигающуюся с севера непогоду.       Лес же, наоборот, казался таким спокойным и тихим, словно не издал ни звука: птицы перестали петь, животные не высовывались из своих укрытий и даже шум ручья не доносился до камелотской компании.       Мерлин стоял совсем рядом со своим королём и торжественно подавал ему стрелы, самозабвенно улыбаясь и думая о чем-то своём.       Внезапно его покой был разрушен одной из заколдованных стрел, летящих прямо к нему и Артуру.       Эмрис тут же толкнул своего короля вперёд, всем телом защищая его, даже не думая, что стрела предназначалась ему, а не его любимому королю…       От такого сновидения Моргана проснулась с тяжёлой головой и к своему удивлению обнаружила, что уже поздняя ночь, и она проспала около двенадцати часов. Ведьма тряхнула головой и протёрла глаза, прокручивая в голове странное пророческое сновидение. В самом деле на то, что на её брата напали, ей было в сущности плевать; дело было в другом… Зачем Триединая Богиня послала ей это видение?       Несмотря на то, что она половину дня провела во сне, у Морганы не было никаких сил вставать с постели, отчего она осталась лежать и грузным взглядом смотреть в непроглядную темноту за окном. И только к утру Моргана всё же смогла заставить себя подняться и вновь вернуться к делам.       На второй день после знаменательной пьянки замок действительно начал просыпаться. Всё возвращалось в норму, несмотря на царящую непогоду: грязь и непрестанный дождь, то превращающийся из грозы в противную морось, то стандартный ливень с ветром, что кружил капли воды словно в танце. — Моргана, прошу открой дверь! — истерично постучала Сифа в покои ведьмы, заставив ведьму невольно вздрогнуть от неожиданности. — Что случилось? — волнительно спросила она, тотчас отворив дверь.       Сифа неуверенно подняла заплаканное и покрасневшее лицо на Верховную жрицу и протянула ей пергамент, что нашла в покоях Кары. Моргана с беспокойством оглядела Сифу, вырвала из её рук письмо и сразу же начала читать.       От страха и злости строчки, написанные невнятным почерком Кары, будто бы расплывались на пергаменте, играли друг с другом, мешая Моргане понять смысл письма. Когда она дочитала до конца, она достаточно сдержанно положила письмо на стол, и вновь взглянула на Сифу. — Где она? — Стражники сказали, что она вышла из замка ещё во время празднества и не вернулась, — тихо отвечала юная целительница. — Ее нигде нет. Я приказала обыскать замок, но нашли только это письмо в ее комнате. Как только я… Как только я прочла его, я пришла к тебе… — Как ее нет?! Почему не доложили, что она не вернулась? Прошло уже два дня. — Ты не давала приказов следить за своими приближенными, — сквозь выступающие слезы говорила Сифа. — Кто мог подумать, что она уйдет? — Я не знаю! — с притупленным гневом произнесла Моргана. — Позови мне своего отца, мы сейчас же отправимся в Камелот за ней.       Сифа быстро вышла из её покоев, оставляя Верховную жрицу наедине с ужасной горечью, глубоко пронзающей её сердце. Что она могла сделать не так? Почему Кара решила, что она ей не доверяла? Что произошло?       Моргана ходила кругами по комнате, и переживания всё больше и больше захлёстывали её, не давая рациональным размышлениям прорваться сквозь пелену эмоций.       Но когда Сифа привела Руадана вместе с Мордредом, Моргана тут же остановилась и смогла оставить всю свою истерику внутри себя, одаривая пришедших искусственной сдержанностью. — Кара сбежала в Камелот, чтобы убить Эмриса, — коротко рассказала она о случившемся. — Мы с Руаданом поедем за ней. — Леди Моргана, тебе не стоит появляться в Камелоте, это слишком опасно, — воспротивился Мордред ее решению, внимательно глядя на ее скованные движения. — Я поеду. — Нет! Прочти письмо, — она отдала ему пергамент. — Я должна поехать. Она ждёт меня.       Друид с беспокойством на неё посмотрел и начал читать письмо. Он не испытывал привязанности к Каре, несмотря на то, что они оставались чуть ли не последними представителями их народа. Она была слишком вспыльчивой, будто бы лишь стоило сказать ей одно неверное слово и вспыхнул бы пожар. Даже по отрывистому слогу в письме чувствовалась её напрасная импульсивность. Мордред вспомнил, какие неуважительные и порою оскорбительные реплики от Кары выслушивала Моргана, объясняя эту терпимость будущим друидки. Странно было читать, что Верховная жрица полагала, что Кара слабая и недостойная пустышка, ведь друидка была ее теоретической преемницей.       Просто сюр.       Сколько не пыталась Моргана осадить в Каре юношеское желание справедливости, яркое стремление к отмщению, всё было тщетным. Друидка узнала про Эмриса и уже готова была его убить, совершенно не осознавая ни рисков, ни равновесия между своей и вражеской силой.       Вся идея Кары была неимоверной глупостью, и дочитав письмо до конца, Мордред поднял взгляд на Моргану. Он знал, что сейчас ей очень плохо и, что она нуждалась в утешении. Ведьма практически не двигалась, холодно говорила, но друид чувствовал, что она заковала саму себя в цепи, чтобы не разрыдаться от боли при посторонних. — Это ложь, что она пишет в этом письме, — строго сказал Мордред. — Она не понимает о чём говорит. Кара больна. — Тогда мы все больны жаждой справедливости, — ответил Руадан. — Это всё неважно, — скомканно проговорила Моргана. — Я ещё успею её спасти. Мы выдвигаемся прямо сейчас.       Он хотел сказать, что её невозможно спасти, будь она даже живой. Ее сердце насквозь прогнило, она не захочет и не сможет услышать кого-то другого. У неё нет никаких иных чувств, кроме жажды мести, и по её письму Мордреду стало это очевидно понятно. Но ради Морганы нужно было попытаться её найти и спасти, друид смотрел и видел как с каждой минутой ведьме всё труднее сдерживаться, как неминуемое чувство отчаяния настигало её. — Моргана, послушай, тебе не стоит ехать. Тебя сразу же заметят, и это навлечет проблемы, — ровно проговорил друид, забывая о должном обращении к ней. — Мы с Руаданом найдем её и привезём назад. Ещё не поздно. — Нет… — Миледи, это действительно правильное решение, — согласился Руадан. — Мордред известен, как римский художник, и его могут принять во дворце, если, к сожалению, Кара угодит в темницу... Так у нас будет больше возможностей. И никто нас ни в чем не заподозрит. — Хорошо, — дрожащим голосом ответила она, еле сдерживая слёзы. — Вы поедете.       Руадан кивнул и поклонился ей, покидая ее покои вместе с Сифой, тогда как Мордред остался. Руадан сейчас как раз сможет подготовить лошадей, так что у Мордреда есть ещё немного времени. Моргана тяжело дышала, осознавая свою вину из-за побега Кары, и вновь желала внимательно перечитать письмо, чтобы найти причины. Но от чрезмерного волнения в её сознании невольно вспыхивали разные ужасные картины того, что могло произойти с друидкой в Камелоте. Видя ее терзания, Мордред подошёл к ней и аккуратно дотронулся до рукава ее одежды. — Я обещаю тебе, что привезу её живой, — ласково сказал он, сжимая её руку через толстую ткань платья.       Она закрыла глаза, расслабляясь от его прикосновения, и слезы тотчас полились из её глаз. Впервые за долгое время желая почувствовать тепло другого человека, она положила свою руку поверх его, ощущая одновременно и его крепкую хватку и тепло его кожи. — Я видела пророческий сон. Кара попытается убить Эмриса, но ей не удастся. — Это не значит, что она погибнет, — он резко развернул ее к себе, чтобы посмотреть прямо в её беспокойные глаза. — Эмрис убивает своих же.       Мордред понимал, что нарушил одно из своих правил — откровенно врал ей, когда они условились на честности. И он не знал, как высказать ей правду, что не стоит даже отправляться в Камелот — уже поздно. — Мы найдём её, — твердо сказал друид, осторожно отпуская ее руку, чтобы покинуть покои.       Он не верил своим словам, но всё же промолчал, и спустился на площадь, где его ждал Руадан. Дождь и не собирался заканчиваться, видимо, в его планах было превратить дороги в лужи непроходимой грязи. Мордред откинул мокрые волосы со лба и клятвенно пообещал самому себе, что поговорит с Морганой честно, как только вернётся из этого бессмысленного путешествия. Оседлав лошадь, он поднял глаза вверх, и увидел Верховную жрицу на балконе, наблюдающую за их отъездом. Друид кивнул ей и натянул поводья, направляясь прочь из замка вслед за Руаданом.       Они должны были вернуться достаточно быстро. Моргана предполагала, что их поездка должна занять небольшие трех дней, учитывая их магическую силу, но предположить, как и где сейчас находилась Кара было сложным, и именно это обстоятельство было способно затянуть их прибывание в Камелоте.       Ведьма умылась дождевыми каплями и вернулась в комнату, чтобы вновь перечитать письмо друидки.

      Леди Моргана, я тебя очень люблю и доверяла тебе до того момента, пока ты не сочла меня недостойной и слабой. Мне надоело, что я пустышка в этом замке, моё мнение ничего не стоит, и Сифа надо мной просто смеётся, вместе со своим противным женихом. Для всех вас я будто бы бессмысленный камень в заброшенной башне, неприносящий никакой пользы, лишь ноющий и мечтающий о хорошем и светлом будущем, о котором вы напрочь забыли.       В последнее время кажется, что именно так. Помолвка, свадьба, прекрасная погода — будто бы ничего не происходит, будто бы мы уже выиграли, будто бы Артур Пендрагон уже мертв и его тушу пожирают лесные звери, но нет. Напрасная радость, и я не понимаю, почему тебе всё равно.       Но мне не всё равно. Не всё равно, когда ты мне не доверяешь, когда не рассказываешь о Эмрисе, что, оказывается, он убивал друидов, и что ты отправляла Мордреда следить за ним в Камелот. Почему не убить Эмриса? Ты боишься его из-за его силы? Именно из-за твоего страха и слабости перед ним мы до сих пор сидим в этой дыре.       Только у меня уже нет этого страха. Я не боюсь мечей, не боюсь рыцарей, не боюсь нападать и сражаться и даже маг-предатель мне не страшен. Ты считаешь меня пустышкой, но я покажу тебе, что это не так.       Кара.

      Перечитав письмо десять раз подряд, Моргана лишь зажмурилась от отчаяния, но уже не заплакала. Это было слабостью, тем чувством, которое она ненавидела. Сколько раз она объясняла самой себе, что невозможно всё проконтролировать, что другие люди не всегда вольны ей подчиняться, даже несмотря на её положение, но Кара? Ведьма никак не могла понять, почему у друидки возникли мысли о недоверии, как она узнала о том, что Эмрис в Камелоте… Неужели замковые сплетни проникли настолько глубоко или ей рассказал сам Мордред? Или…       Моргана нахмурилась, резко отложила пергамент и вышла из комнаты. Теперь стены ишмирской крепости казались ей проклятыми и заброшенными, словно действительно были дырой, о которой нещадно писала Кара. Моргане будто бы было неприятно находиться здесь, несмотря на то, что этот замок являлся ее единственным пристанищем и домом на Альбионе. Дойдя до новых покоев Сифы и её мужа, ведьма достаточно сильно постучала в дверь. — Да? — сказал Децим, открывая дверь. — Чем обязан, леди Моргана? — Сифа здесь? — Она много плакала, и я с трудом её успокоил. — Мне нужно поговорить с ней, — решительно заявила ведьма и прошла вдоль комнаты, несмотря на неохотное сопротивление римлянина. — Нельзя ли позже? — вздохнул он. — Я понимаю, что эта ситуация достаточно тяжёлая, но Сифе нужно отдохнуть. Она всё утро потратила на переживания. — Нет, нельзя. Мне необходимы знать о чём они беседовали в последнее время. — Зачем? — Потому что Кара упоминала в письме то, что никак не могла знать. — А почему ты решила, что какую-то информацию ей рассказала именно Сифа? — нахмурился Децим. — Она здесь не причём и совершенно не разделяет взгляды Кары. — Они подруги. Или ты сам можешь мне что-то сказать, раз просишь не тревожить Сифу? — холодно спросила Моргана, ощущая раздражение от беседы с римлянином. — Что? Я могу лишь сказать, что не держу и не держал от своей жены никаких секретов и своего мнения по поводу вашего детища. — Нашего детища? — Вашей жажды мести, которую и сгубила Кару. Я предупреждал об этом Мордреда, и говорил Сифе о своих опасениях. — Вряд-ли ты понимаешь, о чем говоришь… Или неужели тебе никогда не хотелось отомстить готам за свой дом? — Нет, — строго ответил он. — Я научился прощать. Ты же сама видишь к чему приводит отсутствие прощения. — Кара вернётся обратно в Ишмир и поймёт свою ошибку, — вздохнула Моргана. — С ее намерением? Я читал письмо. — Прошло всего лишь два дня. — Уже два дня, леди Моргана, — серьезно заявил Децим. — Скорее всего она уже мертва, и если Мордред не захотел расстраивать тебя этим умозаключением, то я это скажу. — Как ты смеешь так говорить?! — яростно спросила ведьма, повышая голос. — Смею. И говорю откровенно. Я раньше боялся тебя, и не думал хоть как-то противиться вашим укладам, но теперь это и моя жизнь. — Я не собиралась спорить с тобой. — А я только и хочу, чтобы ты знала, что во всем этом я не восстаю против тебя, ты — королева Ишмира, моя цель — защитить свою жену от подобного кошмара с Карой и жить в мире. Ей и так больно и тяжело из-за поступка друидки. И мне тоже тяжело видеть, как месть губит человека, и я прошу тебя, леди Моргана, просто подумать, как не допустить подобного в следующий раз. — Ты решил, что вправе меня учить, — усмехнулась она. — Забавно. — Потому что… Потому что это ты виновата в случившемся, а не Сифа. Ты учила Кару мести и я не хочу, чтобы подобное случилось и с моей женой!       Должно было злиться, но Моргане хотелось разрыдаться на месте, уйти из этой комнаты, спрятаться где-нибудь в углу. Какая из неё королева, если её приближенная советница сбежала от неё, в попытке что-то ей доказать в отместку за недоверие? Какая из неё королева, если у нее не хватает сил справляться с этой ситуацией в одиночестве? В ее голове мелькали воспоминания о циничности Утера, о его непоколебимом характере, даже если Артуру угрожала смерть, он всегда был трезв и рассудителен, но Моргана такой не была. Она могла только надевать маску холодности или жестокости, приказывать варварам и беднякам, но никак не могла поставить себя выше всех, как и должно было королеве. Глубоко внутри она была слишком милосердной, и от этого качества она никак не могла избавиться, чем бы не прикрывалась.       А сейчас Децим был прав. Она действительно считала себя виноватой в случившемся с Карой, но что дальше? — Что происходит? — громко спросила Сифа, выйдя из второй смежной комнаты. — О чем вы говорите? — Я уже ухожу, — сдержанно сказала Моргана, переводя взгляд на Сифу. — Что-то известно о Каре? — Нет, ничего. Я хотела поговорить с тобой, но твой муж уже сказал мне всё, что необходимо. — Я могу чем-то помочь тебе? — Нет, — покачала головой ведьма и покинула их покои.       Что-то всё равно было не так. Моргана крутила в голове речи Децима, и осознала, что он просто-напросто передавал секреты Мордреда своей жене, а Сифа оказалась достаточно глупой, чтобы ничего не считать тайной, и проболталась Каре. Другого варианта Моргана не находила. Она была уверена в том, что друид не стал бы что-то рассказывать Каре за её спиной. Теперь он был единственным человеком, в котором она была уверена… И ей предстояло лишь дожидаться его возвращения вместе с Карой, чтобы убедиться в своих догадках.       Ведьма желала, чтобы весь этот кошмар поскорее закончился и боялась думать о смерти Кары. Друидка была умна, чтобы не лезть на амбразуру, но речь Децима о её гибели всё равно заставляла Моргану переживать ещё сильнее.