─༺༻─
Вот уже примерно полчаса компания из трех девушек находилась в кафетерии королевского дворца Солярии. Муза и Текна пили уже четвертую кружку кофе, Флора — травяной чай. И абсолютно каждая из них пыталась успокоиться. Сначала долго молчали, потом жарко спросили, перекрикивая друг друга, теперь снова молчали, иногда отпивая напитки из кружек. — И все-таки не могу поверить в то, что сказал Скай, — произнесла Флора, подперев щеку рукой. — Если думать логически и анализировать все данные, думаю, он очень сильно обижен или просто никаких чувств не осталось, — ответила Текна. — Даже если он обижен — это не дает ему права распоряжаться жизнью Блум. Валтора, да, но не Блум, — заключила Муза. В предательство подруги она не верила. В возвращении мага чуточку сомневалась, потому что своими глазами его не видела. — И все же мы не можем напасть на Блум. — Если так решит большинство на совете королевств, то ее не пощадят, не смотря на то, сколько раз мы спасали их задницы. — выдала Текна, стиснув ладони в кулаки. — Не хочу в этом участвовать. — устало проговорила Муза. — Придется. — Нет, девочки, вы, как хотите, но я заберу Ривена и мы уедем отсюда, — решительно проговорила Муза, отставлять кружку в сторону, — Я не могу так поступить. Она единственная, кто поддерживала меня во всем… после ухода Лейлы. — Мне очень жаль, Муза, — прошептала Флора, поддерживающе сжав ладонь подруги. Она бы тоже не хотела в этом участвовать, но давние споры со Стеллой и обещания — это накладывало определенную ответственность, от которой она не могла отказаться. Муза поднялась с диванчика, поправила темно-синий костюм и, кивнув подругам, направилась к выходу из кафе. Это было слишком даже для нее. Еще одна война, когда наконец-то жизнь наладилась? Когда она хоть немного, но почувствовала себя живой? Не одинокой, как после смерти матери, а почти счастливой. Рушить это до безумия не хотелось. — По правде говоря, я тоже не хочу нападать на подругу. — Нас никто не спросит, Флора, — с несвойственной для себя горечью в голосе заметила Текна. — Если это действительно угроза измерению, мы должны что-то сделать. — Ты веришь в то, что Блум могла так поступить? — Нет, но люди меняются. — Мир тоже изменился. — Именно поэтому мы должны смотреть на факты, а не на личные чувства. — девушка опустила глаза в кружку, пытаясь понять свои собственные эмоции. Правда ли она так считала? Правда ли была готова пойти против подруги? Пускай сейчас они толком и не общались. Могла ли она напасть, смотря в глаза девушки, с которой много раз стояла плечом к плечу? Ответа на этот вопрос у нее не нашлось как, впрочем, и лишних чувств. Она смотрела только на логику, на данные. И они говорили совсем не в пользу Блум. В другой же части замка сейчас тоже длились горячие споры. Вот только происходили они с внутренним голосом королевы Солнца и Луны. Стелла нарезала круги по спальне, нервно поправляла невидимые складки на платье, раздумывая о том, что правильно, а что нет. И речь здравого смысла совсем сейчас не касалась темы вернувшегося темного мага и подруги. В кои-то веки Стелла задумалась о личном. Вернее, ее заставили об этом задуматься, поэтому нервы сейчас были напряжены до такой степени, что сводило зубы. Принимать новые законы и то было проще, чем в бесконечном ожидании и спорах с самой собой ждать мужа. Она заламывала пальцы рук, постоянно поправляла прическу, думая о том, как он воспримет новость и том, как все это не вовремя. Вокруг крутился просто ворох новых проблем, более важных, требующих внимания, немедленного решения и ее действий. И в этот график совсем не вписывалось это. Впервые в жизни королева Солярии боялась настолько сильно. Когда Брендон вошел в комнату, первое, что он увидел — бледность девушки, бегающий взгляд и застывшие слезы в глазах. Неужели известие о том, что Блум может быть замешана в возвращении Валтора так ее задело? — Все в порядке, звездочка? — мужчина нежно перехватил ладони жены в попытке успокоить. Стелла подняла слезившиеся глаза на Брендона, закусила губу, снова открыв спор внутри себя. Нужно ли говорить? Подходящее ли время? Она прерывисто вдохнула, останавливая поток бесконечных мыслей. Нужно сказать. Это правильно. Вместе они что-нибудь придумают. Как всегда. — Переживаешь о том, что сказал Скай? — спросил Брендон, касаясь щеки Стеллы, — Брось, он сам не знает, что говорит, удивительно, как в его голове все смешалось. Диаспора занесла туда столько бреда, что я сам офигел. — У нас будет ребенок, Брендон, — выпалила Стелла, решив, что оттягивание момента делает только хуже нервной системе. Брендон пару раз непонимающе моргнул, нахмурился, отвел взгляд, удивлено поднял брови, снова нахмурился. — Что?! — Я беременна, — повторила Стелла, сжав его ладони, — Понимаю, что сейчас не время, вокруг куча проблем и всего остального... и я не знаю, что делать. — Замолчи, — отрешенно прервал речь Брендон, а потом порывисто поцеловал девушку, выражая все чувства разом в простом касании губ. — Это лучшая новость за последнее время, звездочка, — прошептал мужчина, целуя попеременно то щеки, то лоб, то губы Стеллы, из глаз которой, уже не скрываясь, текли слезы, — Мы со всем справимся. — Ты так думаешь? — Конечно, — прошептал он в ответ, — конечно, как иначе? Всегда справлялись. Расслабление моментально прокатилось по телу, заставляя девушку почти обмякнуть в крепких объятиях мужчины. И почему-то после его слов стало понятно, что они, действительно, со всем справятся, что все будет так, как должно и нужно. Осталось лишь непонимание, почему она так боялась об этом сказать? Но и этот вопрос потонул в огромной нежности.─༺༻─
Но вместо того, чтобы умереть, Блум осторожно шагнула один раз, затем другой, потом третий и так еще несколько, пока Валтор не остался за спиной. Она чувствовала его внимательный взгляд, направленный ей в затылок. Знала, что спустя несколько минут он направится за ней, следя за тем, что она не сбежала. И ощущала то, что ее душа разрывалась на части от боли. Блум не хотела быть здесь. Не хотела видеть этих стен, что видела-то всего трижды за всю жизнь. Первый она совсем не помнила, потому что была младенцем. Во второй пыталась осознать то, кем является. А третий произошел по собственной неотвратимой глупости. Ведь можно было оставить последним желанием треклятые сигареты, а не травить душу этим. Насколько они здесь застряли? Как долго ей придется буквально слышать крики боли прошлых лет? Как долго ей придется видеть то, королевой чего она была? Как долго ей придется понимать, что Домино лишь отражение ее реальной жизни? Такое же разрушенное, пустое, темное и горькое. Идя по длинным коридорам, в которых уже давно господствовала лишь тьма и холод, Блум слышала его шаги позади. Валтор, словно невидимая тень, снова преследовал ее. Только в этот раз девушка почему-то была спокойна, будто так правильно, нужно и должно. Наверное, Блум бы даже и не сказала, сколько часов прошло с тех пор, как она смогла сделать первый шаг с того места. Казалось, минуты вовсе остановили свой ход, не сдвигая с места время. Валтор все также шел позади, не говоря ни слова. Блум чувствовала его огонь дракона, потому что ее собственный тянулся в ту сторону, буквально прожигая грудную клетку. И в один момент что-то очень сильно закричало внутри, словно пытаясь выбраться, словно что-то хотело быть услышанным. Когда «екнуло», девушка проходила мимо обычной двери в спальном корпусе королевской семьи. Что-то заставило остановиться. Может быть, предчувствие. Может быть, боль в ноге. Может быть, тяжелый вздох Валтора позади, который потом превратился в шепот. — Лучше не надо, Блум, — он позвал по имени этим только лишь усиливая ее решимость. Блум, не ответив, толкнула дверь, оказываясь на пороге спальни. Детской. Это была небольшая комната в нежных голубых тонах, которые едва ли можно было разглядеть из-за царившей там темноты. Около стены, посередине, стояла красивая колыбель покрытая цветочным узором, в углу оказалось кресло-качалка, на спинке которого осталось беленькое детское покрывало. Вся атмосфера так и кричала о том, что хозяин отошел и вот-вот вернется. Словно во сне, она шагнула вперед, преодолевая никчемное расстояние от двери до кресла в углу. Сжала мягкую, покрывшуюся пылью, ткань пальцами, оставляя на белоснежной ткани красные отпечатки. Несколько слез все же сорвалось с ресниц, прорывая дамбу, сдерживающую эмоции. Просто не могла больше терпеть. Остались лишь силы тихо всхлипывать, прижимая крохотное одеяльце с вышивкой «Bloom» к груди. И все равно было на то, что она не одна. И все равно было на то, что приходилось делить эту боль с ним. С тем, из-за кого она сейчас и стояла здесь, буквально умирая от боли. И от душевной, и от физической. Так сильно хотелось потянуться за привычным лезвием, чтобы усмирить эти чувства. Она не хотела чувствовать. Не хотела, чтобы Валтор видел ее слезы, и знал, что на самом деле творится в ее душе. Даже самой себе она не хотела в этом признаваться. Никак. Ни под каким предлогом. Но все же делала это, не находя под рукой привычного спасения, не ощущая привычного холода лезвия в пальцах. — Блум, — позвал маг, а она не нашла в себе сил ни ответить, ни развернуться. Только стояла и роняла беззвучные слезы на покрывало. Что в таком случае можно ответить? «Все хорошо»? «Все в норме»? Но это ведь будет неправда. И если она привыкла кормить ей себя или Ская, или даже подруг, то Валтор все видел и так. Да и остановить сейчас эту тупую боль Блум не могла. В груди бушевало привычное пламя, словно маленький дракончик все никак не мог найти удобное место для сна, но, когда позади раздались шаги, когда рука темного мага опустилась на ее плечо, неожиданно сжав его в жесте поддержки, огонь успокоился, смирно притаившись в где-то в углу души. И хотелось бы обвинить Валтора в своей боли, кричать, кидать всполохи магии, бить кулаками, но не получалось. Казалось, Блум оплакивает здесь всю свою жизнь, горечь, отчаяние, бесконечное желание не существовать. Была ли она когда-нибудь счастлива? В Гардинии, когда жила во лжи? В глубоком детстве, в Домино? В Алфее? После? Может быть, она и вовсе забыла, что такое «счастье»? Девушка утерла щеки ладонью, вернула плед на место, словно ее здесь и не было, и чье-либо присутствие выдавали лишь неяркие пятна на белоснежной ткани. Блум повернулась к мужчине, стараясь не заглядывать в его глаза. Как бы ни было больно этого признавать, но он, на данный момент, единственный, кто смог бы продлить ее жизнь еще на пару мгновений. — Идем, — она даже не пыталась скрывать охрипший голос и сквозящую в нем усталость. — Эмоции есть у всех, незачем их стыдиться. Тем более, это твой дом, — неожиданно проговорил мужчина. — Который ты уничтожил, — заметила девушка, подняв взгляд. Без страха, без осуждения, без попыток задеть. Это просто факт. — Все совершают ошибки. — Считаешь, что это было ошибкой? — Ошибкой было довериться не тем, — ответил он, убрав руку с плеча Блум, но продолжая вглядываться в голубые глаза, — проклятие Домино — лишь следствие. — девушка вздрогнула, отшатнувшись. То, что она увидела. Точнее, то, что почувствовала. Всего лишь одну неровность в пламени, всего лишь легкий трепет, подтверждающий то, что было в его взгляде… раскаяние. Там не оказалось ни превосходства, ни желания доказать свою силу. Только горечь от ошибок прошлого. Жалел ли он о том, что ошибся или о том, что в итоге произошло с целой планетой, Блум не знала. Впрочем, даже бы и не хотела знать, но было удивительно, что Валтор мог испытывать такие чувства. Что человеческие эмоции ему не чужды. Но никакого ответа не успело слететь ни с не губ, ни с его. Замок затрясся, словно пытался сбросить с себя тонны накопившегося льда и снега. Штукатурка посыпалась с потолка, оседая пылью на полу, стекла на окнах задребезжали, покрываясь паутиной трещин. Блум едва удержалась на ногах, от неожиданной вибрации наступив на больную ногу. Валтор, оценивающе оглядел пространство, мгновенно понимая, что скоро их просто завалит обломками и снегом. Дворец просто не выдержал столько лет держать на себе такой пласт прошлого, и вот-вот был готов похоронить под собой и единственных, оставшихся в живых, обитателей планеты. Символично. — Нам нужно уходить, милая. — Я не могу остаться? — вымученно спросила Блум, с надеждой заглядывая в его глаза. И если бы он мог чувствовать так же, как все обычные люди, то, наверняка, согласился бы, потому что смотреть на ее боль было больно. — Я ведь уже говорил. — Что моя жизнь еще нужна тебе, — закончила за него Блум, а потом двинулась к выходу из комнаты, иногда держась ладонью за стены, чтобы не упасть. Они шли молча. Блум казалось, что каждый поворот был настолько сильно ей знаком, что она даже не задумывалась, куда идти, просто сворачивая в нужный момент. Когда до подземелья осталось всего несколько лестничных пролетов вниз, пространство вокруг снова заходило ходуном, где-то в отдалении послышался звук бьющегося стекла, а по каменным стенам пошли глубокие трещины. Блум глянула вниз, но вместо знакомых тоннелей увидела лишь гору льда и снега. Слишком поздно пришло понимание того, что они не выберутся. Просто не успеют. Буря на улице все еще продолжалась, а замок рушился на глазах. — Мы сможем использовать портал? — Только снаружи, внутри всех королевских замков стоит защитное заклинание. Блум сжала губы в тонкую линию, понимая, что выхода всего два — погибнуть или погубить. И она выбрала второй, трансформируясь в фею и создавая вокруг себя и Валтора защитный купол. Она понимала на что идет и ради кого, но… Все же ей хотелось пожить еще несколько дней. Пусть они и пройдут в полной ненависти к себе, осознании произошедшего и, возможно, даже не в реальности. Блум, не обращая внимания на темного мага, бушующую стихию и свои чувства, вышла в центр, призывая всю силу, на которую была способна. Огня должно было хватить на целый замок. И она сделала это. Подняла руки на головой и выпустила вверх огромный столп огня, лизнувший стены и полоток и поползший вниз. Краска, портьеры, мебель, ковры и картины — все вспыхнуло так легко, что не нужно было даже стараться, словно замок уже и сам устал от этой пустоты и холода, словно он и сам уже давно хотел умереть. Блум рухнула на колени, даже не смотря на то, как сгорало ее прошлое, единственное напоминание о настоящей семье и когда-то надежда на светлое будущее. Она лишь чувствовала, как огонь пожирает вместе с мебелью и ее душу, оставляя там только выжженное поле. А потом крыша над ними запрещала, обсыпаясь вниз. Валтор мгновенно подхватил девушку с Пола, взлетев вверх и, оказавшись в воздухе над замком, соорудил портал. Последнее, что увидела Блум — огонь, пожирающий башни замка и снег, мгновенно испаряющийся от касаний огня. Она даже не почувствовала перемещения. Очнулась только когда тепло медленно коснулось ног и поднялось выше, согревая. Блум оказалась в гостиной на том ужасно неудобном диване, а Валтор сидел прямо перед ней, на коленях, с особой осторожностью очищая рану на бедре. Неужели она была ранена? Неужели это тоже произошло сегодня? Какое сегодня число? Ей бы хотелось запомнить этот день. День, когда она предала все во что верила. Девушка остановила свой взгляд на пламени в камине, перед глазами тут же заплясали кадры недавнего прошлого, а слезы прозрачными кристалликами катились вниз. И снова все равно было на то, что рядом был он. Валтор же не обращал внимания ни на что, сосредоточившись на том, чтобы обработать рану Блум. Пока она была в прострации это было сделать легче всего. Но она снова будто отключилась, словно удостоверилась в том, что все в порядке и ушла в себя. Блум не замечала ни того, что на бедре появилась свежая повязка, ни того, что Валтор подхватил ее на руки, куда-то неся. Она жила лишь чувством, желанием. Неизменным желанием того, чтобы в руке оказалось лезвие, а вокруг тишина и ни одной мысли в голове. Но в реальности мыслей тоже не было, Блум лишь устремила взгляд в пустоту. Мужчина толкнул тяжелую дверь, которая поддалась ему в несколько раз легче, чем Блум, вошел в комнату, осторожно опустив девушку на постель и укрыв одеялом. Он не знал, о чем думать и что говорить. Все слова казались лишними и неуместными. Однажды ведь Валтор и сам оказался в такой ситуации — уничтожил свой дом. Вот только причины у них были разные — она спасала их, а он спасал себя. Поэтому он ничего не сказал, поэтому лишь оставил пачку ее сигарет на тумбочке рядом с кроватью и вышел.─༺༻─
Темнота окружала это место еще до создания всех измерений, еще до рождения Великого Дракона, еще до искры времени и прочих легенд. Это место — сосредоточение ненависти, злости, страха, ужаса. Это место — сама тьма, наблюдавшая сейчас за тем, как темный маг аккуратно переставлял старые фолианты на книжном стеллаже. Тьма усмехалась. Тьма наблюдала. Тьма осторожными щупальцами просачивалась сквозь щели в окнах и дверях, оставляя свои корни где-то в глубине камня. Тьма выжидала, зная, что скоро момент настанет. Тьма ждала этого очень долго, и вот, наконец, ожидание это было вознаграждено. До ночи красной луны осталось совсем немного. Совсем немного терпения и времени и все изменится.