─༺༻─
Глубокая ночь. Свет луны тонул среди обрезков неровных памятников. Хрупкая одинокая фигура обходила статуи, четко направляясь к своей цели — к арке, за которой скрывались резные каменные ворота с подсвечивающимися в темноте камнями. В руках она бережно держала чашу, наполненную красной вязкой жидкостью. Из-под капюшона длинного плаща, выглядывала рыжая прядка волос. Девушка — это было видно по ухоженному маникюру и плавной походке — не обращала внимания ни на медленно ползущий туман, ни на яркий свет луны, теряющийся между полуразрушенных монументов, которые поросли густым плющом. Она поставила чашу на землю аккурат под сводом арки, воздала руки в небу и заговорила. Громко, четко, с расстановкой. Произнося слово за словом. Не обращая внимания на то, как туман заклубился сильнее, а кровь в чаше забурлила. Девушка подняла голову к небу, откуда сорвались первые тяжелые капли дождя. Капюшон слетел, показывая закрытые глаза, будто она действительно спала. Рыжие волосы были растрепанны, торчали в разные стороны, под развивающимся от налетевшего ветра плащом угадывалась тонкая шелковая пижама. Тело дрожало то ли от холода, то ли от потоков энергии, расходящихся от нее. Двое видели этот сон. Находясь в разных концах замка. Под покровом яркой серебристой луны и без мыслей. Двое ворочались на постели, сбивая простыни и роняя подушки на пол. Они не понимали, что это, зачем им это снится и что хочет сказать то ли подсознание, то ли магия. Предупредить, предостеречь или заставить забыть? Может быть, вспомнить? Двое не знали правды. Двое не знали, что стали пешками в чужой игре. Разрушительной, ужасающей, страшной. Двое пытались жить так, как живется. Двое пытались строить планы. Двое думали, что жизнь зависит от их выбора. Но двое ошибались. И когда оба раскрыли глаза в ужасе от нарастающей боли, воздух просто не шел в легкие от захватившего чувства паники. Что делать и куда бежать? А нужно ли убегать? Ни у Валтора, ни у Блум не шли из головы тяжелые образы. Ни Валтор, ни Блум не собирались об этом говорить. Казалось, если сказать вслух, то сон непременно станет реальным. И маг, и фея еще долгое время лежали в кровати, бездумно смотря в потолок и не обращая внимания на то, как от холода, из-за потухшего камина, бежали по коже мурашки, забираясь в самую глубь души и расплавляясь там, словно иней причудливыми рисунками на окнах. Блум закурила, не вставая с кровати. Валтор выпустил небольшой огненный шар в воздух, наблюдая за тем, как языки пламени перемигивались разными оттенками. И вопрос, что дальше становился неясным, вызывая лишь желание поскорее прийти к моменту, когда уже все становится понятным, прозрачным и красивым, как сплетенные кружева. Блум поднялась с кровати первая. Спешно надела все ту же рубашку Валтора, почему-то не подумав накануне о том, что было бы хорошо обзавестись хотя бы одеждой для сна. Нога почти не беспокоила, оставляя лишь несильную ноющую боль и желание бесконечно чесать это место. Но фея сдерживалась изо всех сил. Замок был все также тих, словно сама жизнь застыла в этом месте и будто оно было не подвластно времени, а Блум была в нем лишь песчинкой, кусочком чего-то маленького и неприметного. Лишь мигом во всем этом безумии и тьме. В столовой по обыкновению горел камин, шторы были открыты, впуская внутрь яркий свет, а на столе снова многообразие еды. Блум как-то слишком привычно и совершенно не задумываясь, уселась на кресло справа от главы стола, поджав под себя ноги. Закурила. Аппетит почему-то пропал, а воспоминания решили сыграть злую шутку, подкидывая моменты из прошлого, которые казались уже такими далекими и странными, словно это всего лишь старая кинолента. — Я не думал, что тебя так легко развеселить, — проговорил Скай, хватая Блум за запястье и притягивая к себе. — До этого момента ты не особо старался, — усмехнулась девушка. И в этой усмешке было столько истинности, искренности и счастья, что реальная Блум опешила. Она даже не помнила себя такой. Неужели когда-то это было? Неужели когда счастье было не призрачным, а реальным? Воспоминание нырнуло внутрь, освобождая новое. — Я еще столько о себе не знаю, Скай, — прошептала девушка, поднимая взгляд к небу. Казалось, что ответы на все вопросы можно было найти там. Среди звезд. И они одновременно были так далеко, и так запредельно близко. — У нас еще будет время, чтобы узнать все, — также тихо ответил парень, переплетя их руки в замок. — Девочки помогут тебе и я помогу. Ты будешь знать правду, обещаю, — Блум не ответила, лишь грустная улыбка тронула ее лицо, а пальцы сильнее сжали ладонь парня. Она знала, что он не врет. И ведь, правда, не соврал. Помог, был рядом, спасал. А потом что-то случилось. Жизнь, наверное. — Спасибо, что была рядом, — прошептал он, оставив легкий поцелуй на ее плече. Они только что пришли с очередного приема на Эраклионе. В очередной раз отвечали на вопросы о том, почему тянут со свадьбой. Кто же знал, что это будет их лучшим решением и что интуиция знала что-то задолго до событий этих дней. Дверь резко открылась, громко скрипнув петлями. Блум вздрогнула, едва не выронив кружку кофе из одной руки и сигарету из другой. Несколько тлеющих искр сорвалось с кончика зажженной сигареты и, прокружившись в воздухе, расплылось черным пятном на белой ткани рубашки. Валтор поморщился, с отвращением глядя на то, как одна из любимых рубашек превратилась в нечто мерзкое и противное. Не потому, что ее носила фея. Нет. Маг не переносил запах сигарет. Просто до невозможности раздражался из-за этого. Но ей почему-то было позволительно курить в столовой, своей комнате, гостиной. Будто правила на нее не распространялись. Девушка ругнулась про себя, вернув кружку на стол. Поворачивать голову, чтобы узнать кто это было не нужно. Кто еще мог оказаться в замке, кроме них? Блум затянулась, пуская дым в легкие, затем невесело усмехнулась, потом стряхнула пепел в кружку, из которой только что пила. Поежилась, скрывая мурашки на коже. Все-таки рубашка — не лучшее средство защиты от многолетних льдов, сковывающих замок. — Тяжелые мысли, милая? — прокашлялся Валтор, опускаясь на кресло. Блум подняла бровь, едко взглянула на него, будто пытаясь понять, что с ним не так. Что-то в образе Валтора выдавало небрежность, рассеянность. Еле уловимое, но все же видимое. Девушка прищурилась, прикидывая возможность того, что им мог присниться один и тот же сон. Потом снова затянулась. — Непрошеное прошлое, — хмыкнула Блум. Скорее с сарказмом, чем серьезно, но Валтор принял это за откровение. — Предательство всегда тяжело переживать, — участливо заметил мужчина, отпивая кофе. Фея склонила голову, с интересом рассматривая Валтора. — Это меня не задевает. Это просто факт, — она затянулась, откинув голову на спинку стула. Валтор скользнул взглядом по растрепанным рыжим волосам, скулам, спустился на шею, прочертив дорожку до плеча, с которого немного сползла ткань. Блум же пыталась усмирить желание поежиться от этого пристального взгляда. Казалось, что он прожигал насквозь, испытывал, заставлять голову кружиться, а сердце ускоренно биться под ребрами. — Истина в том, что предательство всегда больно бьет. — Это не боль, — проговорила Блум, не смотря на мага, — если он будет висеть на краю пропасти, то я дам ему упасть, — девушка перевела взгляд, заглядывая в голубо-серые глаза Валтора. Мужчина мгновенно усмехнулся, растягивая губы в злобной улыбке. — Признаться, не ожидал такого от феечки Винкс, — искренне рассмеялся Валтор, кажется, залив этим бархатистым смехом все пространство столовой и пробравшись своим весельем под кожу, оставляя там частички самого себя. Каким бы все было, будь они на одной стороне? Было бы хоть что-нибудь из этого? Блум хотелось знать ответ на этот вопрос, и одновременно с этим она боялась того, что может оказаться ответом. — Ты в любой момент можешь его четвертовать или лишить потомства, — проговорил Валтор таким тоном, словно они обсуждали погоду. Блум усмехнулась, сначала идея показалась глупой, потом все-таки оценилась, а затем фея задумалась. Не может. Ни сейчас, ни когда-либо потом. Не может. У нее просто напросто нет этого может. Его не существует. Последняя затяжка. Снова дым, улетающий под потолок и полная тишина. Слов не нужно было, чтобы понять, о чем они подумали. И если Блум уже пришла к полному принятию, то Валтор впервые сомневался. — Почему ты откладываешь неизбежное? — словно почувствовав его сомнение, спросила Блум, бросив окурок в остатки кофе. Валтор, проследив за этим движением, едва заметно сморщился, чувствуя, как отвращение застряло где-то в горле, — В жизни не поверю, что ты влюбился и из жалости передумал, — хмыкнула фея. — Уже нет. — И когда? — Ночь красной луны. — Когда? — в голосе появилась твердость, которую он слышал лишь однажды. В момент, когда она отказалась идти за ним. — Я еще не высчитал точную дату, — признался мужчина, отодвинув тарелку от себя. Аппетит как-то пропал, глядя на слишком спокойный вид Блум. Почему она так спокойна? Почему смирилась? Неужели в ее жизни не было ничего, что заслуживало бы желания жить? Неужели она была готова бросить все? Он ведь помнил. И первый раз. И второй. И в каждый из них до боли не хотел умирать. Дело было даже не в том, что что-то там еще не завоевано, а в том, что жизнь не прожита. Дважды он терял возможность стать сильнейшим магом Вселенной, и вместе с этим терял возможность после всех войн и побед хоть немного пожить для себя. — Покажи мне чертежи, — попросила девушка, утыкаясь пустым взглядом в открытое окно. — Это темная карта. — Да хоть из самого ада. — Кто-то проснулся не в настроении? — мгновенно переключаясь на привычный стиль разговора, произнес Валтор. Блум повернулась к нему, снова заглядывая в глаза. Что-то в словах о сне заставило задуматься, словно переключатель, неожиданно принесший нужную мысль. — Наши сны всегда связаны? — безучастно поинтересовалась Блум, будто это было простым любопытством. И ни чем более. — А ты думала, смотрим взрослое кино сольно? — ехидно заметил мужчина, сощурив серые глаза. Просто интерес? Нечто большее? Вряд ли бы кто-то из них сейчас начал разговор о снах. Но если ей снилось тоже самое… ну не мог ведь он просто взять и спросить! Или взять и рассказать. Вдруг это всего лишь его воображение. Блум же пыталась делать вид, что ее это никак не интересует. Будто не она вскочила сегодня с постели, как умалишенная. Будто не ее губы произносили то заклинание. А чувство дежавю не сковывало тело в невидимые тиски. — Твоя сфера может показать кого угодно? — едва шевеля губами, спросила Блум, боясь, что он скажет «нет», что ее надежда умрет, что она так и не сможет этого сделать. — Да, — прозвучавший ответ заставил мгновенно расслабиться и отмереть, словно с рук сняли невидимые кандалы и опустили на волю. — Покажи моих родителей с земли. Пожалуйста. — попросила она, снова желая сжаться до размеров атома и снова заставляя сердце заходиться в бешеном ритме, отстукивая в ушах. Она боялась отказа. Боялась, что больше никогда их не увидит. И ладно, если никогда не поблагодарит их за все. Но хотя бы увидеть. Освежить в памяти самые родные образы. Тех, кто никогда не не бросал, не отворачивался, поддерживал и помогал. Тех, кто спас ее из горящего магазина на земле и не отвернулись, когда узнали о ее магии. — Хорошо. — коротко согласился мужчина, сощурив глаза. Блум шумно выдохнула, что не осталось незамеченным. Хотелось кинуться к нему, обнять и бесконечно благодарить за эту возможность, не вспоминая о том, что это из-за него фея не могла оказаться на земле в любой момент. — Но сначала тебе нужно сменить повязку, — если это условие, то Блум была готова его выполнить. Не то, чтобы выполнить, но и еще миллион таких же или даже страшнее, лишь бы этот огонек надежды в ее душе не угасал.─༺༻─
Они по обыкновению сидели в гостиной — Блум на краю красного дивана, Валтор на коленях на полу. И по обыкновению ее ступня покоилась на его бедре, а мужские руки осторожно касались бледной кожи. Валтор привычными движения снял бинт, нанес мазь, а затем наложил новую повязку. Оба молчали, будто слова вмиг кончились или стали платными, а ни у нее, ни у него не осталось денег. Да и не нашлось бы нужных слов. Блум в нетерпении кусала губы и слегка трясла здоровой ногой, чем здорово раздражала Валтора, который терпеливо проделывал все махинации с раной. Блум ощущала, как тепло разливается внутри, покрывая туманом прошлое и воспоминания, которые мучали ее совсем недавно. Все это закрылось где-то в глубине подсознания, в реальности оставляя только лишь настоящее. И почему-то руки Валтора были такими теплыми и привычными, что не хотелось ни осуждать себя, ни ругать, ни ненавидеть. — Ты уверена, что хочешь этого? — тихо спросил мужчина, когда с раной было закончено. Блум вздрогнула, посмотрела на него сверху-вниз, затем осторожно, будто проверяя, опустила ладони на щеки Валтора, проведя большими пальцами по мраморной коже. — Мне это нужно. — После такого бывает сложно уходить, — прошептал он, сжав ее ладони в своих и чувствуя, как сомнения стали закрадываться в душу феи. Но она лишь встряхнула головой, отогнала их прочь и вновь уперла твердый взгляд в мага. Валтор отстранился, щелкнул пальцами, отчего в воздухе прямо перед Блум возник шар, в котором мгновенно замелькали картинки. Майкл и Ванесса сидели за кухонным столом, за окном шел дождь, расплываясь дорожками на окнах. Ванесса подперла подбородок ладонью, лениво мешая сахар в чае. Майкл смотрел на жену, как-то слишком грустно и тяжело. Сердце Блум от этого вида пропустило несколько ударов. Больно. Было больно видеть их такими. — Как ты думаешь, куда она запропастилась? — раздалось взволнованное из сферы, заставляя фею жадно всматриваться в обстановку. Женщина сжала ладонь мужа в поиске поддержки и успокоения. — Я надеюсь, что это лишь временные трудности. Очень надеюсь, что скоро наша девочка даст нам знать о себе. Она ведь занятая у нас, почти королева, — он не совсем верил в то, что говорил, но все же Майклу и самому хотелось верить в слова. — Выключи это, — голос охрип, а легкие сдавили невидимые тиски. Так же, как и сердце, и все остальные органы, которые больше не хотели существовать. Девушка отвернулась, пытаясь скрыть слезы от Валтора. Почему-то не хотелось признавать то, что он оказался прав. Теперь она не хотела уходить. Хотела лишь вернуться на землю. Там, где была счастлива, пусть и жила во лжи много лет. Майкл и Ванесса любили ее, как родную. Отдавая всех себя и все, что у них было. И почему она этого не ценила? Почему? Почему именно сейчас, когда уже все решено, она задумалась о том, как сильно их любит и о том, как ей плевать на призрачное Домино? Валтор же мгновенно погасил сферу, поднялся на ноги, опускаясь на диван рядом с феей. Пальцы, которые минуту назад казались теплыми, сейчас отдавали почти замогильным холодом. Блум вздрогнула, инстинктивно отодвигаясь назад, но Валтор лишь обхватил ее плечи, прижав к груди. Он не знал, зачем это делал и для чего. Он не знал и не понимал ее чувств. У него никогда не было родительской любви. И он не понимал, что такое вообще может где-то существовать. Для темного мага единственным источником знаний были древние ведьмы, забравшие его у огня. Все. А они могли нести лишь ненависть. Как и он. Ненависть, боль, разрушения. Никаких слез, любви, желания защитить и спасти. Но он все же сидел здесь, прижимая к себе девушку, которая, уже не скрываясь, рыдала от застилающей душу горечи. Блум бы никогда не подумала, что сможет плакать так. У кого-то на груди, не скрывая этого и думая о том, что ее неправильно поймут. То ли это из-за того, что ей было все равно на мнение Валтора, то ли, наоборот, из-за того, что было не все равно. Она о многом бы не могла подумать. Например, никогда раньше не представила бы себя в руках мага или поцелуй с ним, так же, как и не подумала бы о том, что ее слезы кто-то увидит. Но это все произошло. Это все было реальным. И с недавних пор обозначало ее жизнь. — Извини, — девушка шмыгнула носом, отодвинулась, пытаясь скрыть покрасневшие глаза. — Зато для них ты всегда будешь тем, кто ты есть. Героем. Феей, которая каждый раз спасала измерение. — Спасибо, твои навыки поддержки просто на высшем уровне, — буркнула фея. — Конечно, меня ведь учили прародительницы, — ехидно ответил мужчина, оглядывая тут же замолчавшую девушку. Да, быть воспитанником древних ведьм вряд ли бы кто-то согласился добровольно, кроме Трикс, но там в целом, все сложно. А его просто не спрашивали. — Я не это имела в виду. — Знаю, — припечатал он, — но… — Иногда и это отрезвляет, да, — закончила за него Блум, натягивая рукава рубашки на ладони. И эти несколько слов почему-то правда успокоили. Пусть им и будет до безумия больно, но они уже сейчас гордились ей. — Да, — коротко отозвался мужчина, поднимаясь с дивана, — никуда не уходи. Блум не успела ничего сказать. Валтор покинул гостиную, направившись в ту самую комнату. Самое темное место во всем замке. Сейчас он знал, что должен сделать. Точнее, это было небольшой идеей, сложной для исполнения и почти невозможной. Он даже не помнил, есть ли у него то, что было для этого нужно. В комнате ничего не изменилось. Все та же тьма и ощущение чего-то зыбкого, вязкого и липкого, что цеплялось за ноги, словно разыгравшийся кот, норовя разодрать кожу и добраться до самой души. Валтор запустил в воздух огненную сферу, что мгновенно осветила стены и стеллажи неясным, теплым светом. Впрочем, уютнее это место не стало. Да этого и не нужно было. Он здесь не за уютом. Хотя, по правде сказать, он не знал, зачем он здесь. Знал только, что хотел найти. А вот зачем. Хороший вопрос. Валтор спешно осматривал полки стеллажей с разными артефактами, амулетами, оберегами и книгами, пытаясь найти то, что нужно. Возможно, конечно, этого артефакта уже и не было, а он просто не помнил, как его использовал. Казалось, что так будет правильно. Валтор не умел сострадать, не умел чувствовать, не умел заботиться. Но почему-то сейчас был здесь, шарился на пыльных полках почти в полной темноте, даже не потрудившись зажечь свечи. Древние ведьмы не учили его быть человеком. Для них он был лишь оружием — безжалостным, жестоким, не умеющим прощать, и послушным. К их сожалению, с последним пунктом они налажали конкретно. Именно поэтому они так легко отправились в небытие. — Оно, — прошептал Валтор, снимая с самой высокой полки ромбовидный камень, который блокирует магию в любом ее проявлении. Валтор вспомнил о нем лишь сегодня в столовой, когда Блум попросила показать родителей. Почему-то именно этот камень всплыл в мыслях. Сначала просто неясной мыслью, непрошеным воспоминанием, потом, в момент, когда она плакала в гостиной, абсолютно точным решением. И когда мужчина вернулся к девушке с артефактом в руках, она все также сидела на диване, поджав под себя ноги и устремив взгляд в камин. — Собирайся, милая, мы идем на прогулку, — лже-радостно оповестил Валтор, останавливаясь прямо перед Блум. Девушка недоуменно подняла на него взгляд. Но Валтор проигнорировал это, потянул Блум за руку, помогая подняться, щелкнул пальцами, создавая магией брюки и широкий свитер. — Думаю, это подойдет по погоде, — задумчиво проговорил мужчина, а затем проделал несколько манипуляций с артефактом, — Держись крепче, милая, — Валтор опустил руку на талию Блум, прижав к себе крепче, чем следовало бы, а затем шагнул в воронку портала. Блум зажмурилась, не успев даже подумать о том, что происходит. Может быть, это уже был ее смертный час? Может быть, она настолько надоела Валтору, что он просто решил от нее избавиться. Голова кружилась из-за перемещения, а пальцы цеплялись в привычно пурпурный костюм мужчины, боясь отцепиться и остаться где-нибудь в просторах пространственных промежутков. — Открой глаза, — прошептал Валтор, когда мельтешение и желание вывернуть желудок прошли. Девушка поочередно распахнула веки, снова поморщившись от слепящего глаза солнца. Она несколько раз оглянулась, не отходя от Валтора и не переставая держаться за него, как за спасательный круг. Казалось, что вот-вот и она просто упадет. Но ладонь мужчины все еще покоилась на ее талии, будто он знал, что сейчас творилось в ее душе. Блум не сказала ни слова. Кажется, все еще не до конца понимая, где находится. А он не торопил. Просто наблюдал за тем, как на лице феи рисовалось удивление, неверие, шок, а затем какая-то искренняя, почти детская радость. А то, что произошло потом, не ожидал никто. Блум резко повернулась к магу лицом, переместила ладони на плечи, чувствуя, как внутри все перемигивались от восторга, ужаса, паники и счастья одновременно. Она привстала на носочки, а потом легко коснулась губ, передавая через этот поцелуй все то, что думала и ощущала. Она снова поцеловала его первая. Снова кинулась в его объятия, когда ворох эмоций засыпал всю с головой. И почему-то за это не хотелось себя осуждать. Если тебя принимают так, как есть, то зачем плодить в этом прекрасном ненависть? Возможно, об этом фея подумает когда-нибудь потом. Сейчас она хотела лишь наслаждаться моментом, который казался небольшой сказкой в ее реальной жизни. Впервые за много лет. Девушка отстранилась, тяжело дыша, уткнулась лбом в мужскую грудь, все еще оставляя ладони на крепких плечах. — Спасибо, — прошептала она. — Я подумал, что, раз уж ты так щедра, что готова расстаться с жизнью, то я хотел сделать хоть что-то взамен, — проговорил Валтор. Больше в шутку, чем серьезно. Но каждый понимал, что именно это значило. — Как благородно, — рассмеялась Блум. — Я, действительно, благороден, да, — в таком же тоне ответил мужчина, прижав девушку к себе и вспоминая то, как ее глаза блестели несколько секунд назад от радости. Если прекрасное существовало отдельно от тьмы, то именно так оно и выглядело.